Он поглядел в зеркало заднего вида. Вдруг ему показалось, что за ним постоянно следует зелёная «девятка», очень грязная. Номер был также забрызган грязью, прочитать его оказалось невозможно…
Потом зелёная «девятка» скрылась в потоке машин, и Борис решил, что ему показалось, никакой слежки не было. Хотя, разумеется, её вполне можно было ожидать. Но мысли его неумолимо перенеслись совсем в другое русло. Перед глазами вдруг встали лица родителей, изрезанное морщинами лицо отца, проникновенные глаза матери. Он понимал, что, кроме них, у него теперь никого не было на свете. Ему стало стыдно за то, что он в последнее время так редко навещал их, даже в свободное время. Ему не хотелось представать перед родителями неудачником, бобылём, не хотелось видеть жалость в их глазах… Поэтому ему и сегодня не хотелось встречаться с ними.
Борис пересёк Окружную дорогу. И тут снова мелькнула перед глазами зелёная «девятка».
«А ведь она и в самом деле пасёт меня. Это не совпадение… — закусил губу Борис. — >Ну что же, этого вполне можно было ожидать…»
«Девятка» приблизилась почти вплотную. Стекла в машине были тонированными, и разобрать, кто сидит внутри, не удавалось.
Борис прибавил газ, пытаясь оторваться от преследования, но «девятка» легко, без напряжения продолжала двигаться следом на том же расстоянии. Он понимал, что силы неравны, что двигатель у его старенького «Москвича» на подвиги не способен.
Но что, собственно говоря, хочет тот, кто сидит за рулём «девятки»? Такое ощущение, что он чего-то выжидает, следует на одном и том же расстоянии, но не больше…
Надо было позвонить Стрельцову и предупредить его. Ведь их встреча вполне может не состояться. А ведь Борис обязательно должен передать ему дискету, он считает это делом чести… Только как позвонить? Он и так выжимает из машины все, что возможно, скорость достигла уже ста десяти километров в час, больше «Москвич» просто не потянет, его и так всего трясёт, такое ощущение, что он вот-вот развалится.
Борис резко ушёл вправо, подрезав грузовик. И тут же ушёл ещё правее. «Девятка» дёрнулась за ним, но слегка отстала. Борис вытащил из кармана телефон и нажал кнопку памяти телефонной книги. На связи был Андрей Стрельцов.
— Вы где? — спросил Борис.
— Я только что свернул на Новорижское шоссе. На Ленинградском проспекте была пробка.
— Мне осталось пятнадцать километров. За мной «хвост»…
— Этого вполне можно было ожидать. Что за машина?
— Зелёная «девятка», стекла тонированы, номер не разобрать…
— Я прибавлю скорости. Держись, брат. Я скоро… Давай. Оторвись от него. Поверь мне, это очень, очень важно… Сделай все, что возможно…
— Постараюсь, — усмехнулся Борис и поглядел в зеркало заднего вида. «Девятка» снова была уже совсем рядом.
А вокруг машин нет, грузовики давно безнадёжно отстали.
— Ну, дружище, ну, — шептал Борис, до предела выжимая педаль акселератора. — Ну давай, давай, всего восемь километров до поста ГАИ…
«Москвич» весь дрожал и вибрировал от непомерной для него скорости, но большего сделать не мог.
Из окна «девятки» показалась рука… В ней пистолет… Борис мгновенно правой рукой вытащил из кармана свой «ПМ» и положил рядом на сиденье.
Из окна «девятки» раздались два хлопка, два почти бесшумных выстрела по колёсам.
«Москвич» дёрнулся и неумолимо понёсся вправо… Полетел в кювет…
«Не успел, не успел», — шептал в жуткой досаде Борис, пытаясь сгруппироваться. Теперь он понял, почему у него с утра было это чувство тревоги. Это была не та веселящая тревога, когда он шёл на дело, это было предчувствие беды.
«Москвич» перевернулся два раза и снова встал на колёса.
В салоне жутко запахло бензином.
Борис получил несколько ударов и синяков, но в общем-то был невредим. Он попытался открыть дверь, но её заклинило.
А из «девятки» уже бежал к нему высокий мужчина в чёрной кожаной куртке.
И пистолета рядом, естественно, уже не было. Он свалился куда-то под сиденье. Борис нырнул вниз, стал шарить рукой по полу. Где же пистолет? Где же он? Где?!
Отчаявшись найти пистолет, он попытался вылезти через левую дверцу.
Но киллер был уже рядом.
Вот его лицо. Обыкновенное, незапоминающееся. Злые бесцветные глаза, прямой нос, тонкие губы… Вот она — его смерть. Разве в таком обличье он представлял свою смерть? Её никто никак не представляет, пока она не придёт к человеку. И только тогда перед ним приоткрывается на какое-то мгновение зловещая тайна бытия. И это озарение он уносит с собой в могилу.
Пистолетное дуло, направленное Борису в лоб.
Перед глазами его на какое-то мгновение встали лица родителей. Они ждут сына, они любят его. Что будет с ними?
Раздался негромкий хлопок.
Он не успел ничего почувствовать.
Пуля попала ему в лоб…
Киллер достал кейс через выбитое стекло и быстро побежал к своей машине.
И тут же раздался взрыв. «Москвич» загорелся ярким пламенем.
А зелёная «девятка» мигом исчезла с места происшествия. Резко развернулась и на огромной скорости помчалась в сторону Москвы.
И никто ничего не видел…
Живой, мыслящий, чувствующий человек в считаные минуты превратился в кусок обгорелого мяса. Он до последней секунды продолжал бороться. Теперь все было для него кончено…
Такова злая гримаса судьбы. Судьба оказалась против него.
Моросил дождь, по мокрому шоссе спешили по своим делам люди в автомобилях, и в общем-то никому не было никакого дела до того, что рядом, в кювете, в груде металла, которая недавно была автомобилем «Москвич», горит человек, Борис Ветров, взявший, как выяснилось, на себя непосильную ношу…
Жизнь со всеми её проблемами, радостями и тревогами продолжалась. Теперь уже без него.
Минут через двадцать у обочины притормозила белая «семёрка». Из неё вышел высокий худощавый мужчина в серой ветровке. Сделал несколько шагов. Но к горящему «Москвичу» близко подходить не стал. Он и так все видел отсюда. Все было ясно. Он уже ничем не мог помочь…
— Да, мы, кажется, и впрямь ввязались в серьёзное дело, — прошептал он и снова сел за руль своей машины. Огляделся по сторонам. Усиливающийся дождь, мокрое шоссе, машин кругом нет. Только «Москвич», горящий в кювете. И мёртвый человек на переднем сиденье.
Он ещё раз взглянул на горящий автомобиль, выжал сцепление и тронул машину с места.
Ему не удалось увидеть Бориса Ветрова живым. Он не был с ним знаком. Не мог даже представить себе, каким он был…
А перед глазами встало другое лицо — толстое, добродушное, глядящее на него наивными голубыми глазами. Он выплывало откуда-то издалека, из детства, из безмятежного далёкого детства.
Он словно бы слышал голос оттуда:
— Андрей! Андрей! Я тону!!! Помоги!!! Помоги!!!
— Помогу, — прошептал Андрей и прибавил скорости. — Обязательно помогу, дорогой Олег, дорогой мой друг…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1

Много лет назад. Город Волжанск.
— Андрей! Андрей! Помоги! Я тону! — разрезал речную тишину отчаянный голос Олега.
Андрей Стрельцов остановился, развернулся на плаву и, разрезая воду уверенными движениями, быстро поплыл назад в сторону берега. Через несколько мгновений он уже был около барахтающегося в воде друга.
— Ну что?! — крикнул на ходу Андрей. — Что случилось?!
— Я устал! — фыркая и задыхаясь, бормотал Олег. Он делал судорожные движения руками, предпринимая отчаянные попытки не уйти под воду. — Не могу больше! Помоги!
— Ляг на спину, отдохни.
— Не могу, меня тянет вниз…
— Не потонешь, оно в воде не тонет, — буркнул Андрей, хотя вовсе не был уверен в своих словах. А вдруг бы и впрямь потонул, как прошлым летом один парень из их школы? Дело-то нехитрое, и все происходит очень быстро, буквально в считанные мгновения… — Держись за моё плечо, — сказал он.
Он помог другу добраться до берега, и вскоре они сидели рядом и глядели на особенно широкую в этом месте Волгу. Но Андрей мог переплыть её даже в этом месте.
— Дожить до тринадцати лет на Волге и толком не научиться плавать — это надо уметь, — проворчал Андрей, смачно сплёвывая на песок.
— Почему это я не умею? Я умею, просто у меня судорогой ногу свело, — оправдывался, все ещё тяжело дыша, смущённый Олег. — С каждым такое может произойти.
— Умеет он… Ни хрена ты не умеешь! Сидел бы дома, толстый… А если бы на самом деле потонул — что бы я тогда сказал твоим родителям? — продолжал ворчать Андрей. — И вообще, что попусту языком молоть, я тебе жизнь спас — с тебя кружка пива.
— Пива я тебе куплю, не называй меня только толстым, — пробубнил Олег.
— Ладно, не буду…
Они быстро оделись и побежали к стоявшему неподалёку на высоком косогоре пивному ларьку. Там собралась чудовищная очередь. В городе Волжанске было чудесное «Жигулёвское» тёмное пиво, но отличительной особенностью этого славного города являлось то, что в ларьках вообще не было кружек, и любители пива приносили тару с собой. В основном, это были пол-литровые банки, за неимением таковых не брезговали и консервными. Друзья об этом прекрасно знали, и в загашнике у них была видавшая виды пыльная, захватанная пальцами банка с отбитым куском стекла.
Проблема состояла в другом. Очередь была минимум на час. Это никуда не годилось, потому что уже через полчаса Олег должен быть дома, родители у него люди очень строгие и опозданий не терпели…
— Андрюха, я не могу так долго стоять в очереди, — жалобным голосом произнёс Олег.
— Если бы не я, ты бы сейчас рыб в Волге кормил, — разозлился Андрей. — И вообще бы никогда домой не пришёл. А теперь он, видите ли, домой спешит… Ладно, давай деньги, выручу тебя ещё раз.
Он взял у друга смятый рубль, подошёл к началу очереди и стал вглядываться, нет ли там знакомых лиц. Обязательно должен кто-то быть, ларёк ведь находился совсем недалеко от их дома. Быть такого не может, чтобы никого не было… Ага, точно, есть знакомые! Андрей увидел опухшее небритое лицо дворника из их дома, дяди Равиля, высовывающееся из-за чьей-то могучей спины. Дядя Равиль был близок к победному концу и, уже совершенно изнемогая от нетерпения, вертел в руках свою банку, в которой через несколько минут должно было пениться холодное «Жигулёвское» пиво.
— Дядя Равиль, пропусти, — подошёл к нему Андрей. — Холоденького хочется.
— Не рано ли тебе пиво пить? — метнул на него тот быстрый взгляд своих раскосых глаз.
— А тебе не поздно на водку у меня занимать? — вдруг обозлился Андрей. Ему вообще было свойственно взрываться с полуоборота при явной несправедливости с чьей-то стороны. Тогда он пер напролом, невзирая ни на какую опасность.
— Когда это я у тебя занимал? — злобно прищурился дядя Равиль.
— Как это когда?! — обалдел от его наглого вранья Андрей. — А в прошлом месяце? Я пятнадцать бутылок сдал в приёмный пункт и как раз тебя встретил. Тогда-то ты был добрый, вежливый, не то что сейчас, — криво улыбнулся он. — Рубль двадцать я тебе дал. А ты до сих пор не отдал, между прочим…
— А ну, пошёл отсюда, шпана! — замахнулся на него дядя Равиль.
— Отдавай рубль двадцать немедленно! — сжал кулаки Андрей, вставая в боевую позицию.
— Ты чего тянешь, парень? — вмешался здоровенный бугай с живописными наколками на мощных руках, стоящий впереди Равиля. — Сейчас быстро тебе хавало начистим… Пошёл отсюда!
— Ладно, ладно, — решил разрядить обстановку Равиль, прекрасно помня, что он действительно должен пацану рубль двадцать. — Это мой знакомый. Давай свою банку.
— Другое дело…
У Олега был целый рубль. На него можно было купить пять пол-литровых банок пива. Что они, разумеется, и сделали…
И домой явились часа через четыре в весьма плачевном состоянии, поскольку захмелевший дядя Равиль раздобрился и подлил им в банки немного водки. А ни о какой закуске, естественно, не могло быть и речи.
… — Ну как? — спросил Андрей на следующий день в школе Олега.
Тот промолчал, только поглядел на друга весьма печальным взглядом своих голубых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37