Да, пожалуй, только через неё он сможет найти Иляса.
— Костя, — всунулась в кухню голова Наташи. — Что ты все куришь? И спать не ложишься? Ты поглядел бы на часы…
— Я за день отоспался, Наташа, — улыбнулся Костя сквозь облако табачного дыма. — А теперь у меня появились дела…
— Понимаю, — нахмурилась Наташа. — Особенно хорошо понимаю, чем все это чревато, вижу это по твоим задорно блестящим глазам… Эх, останутся наши дети сиротами…
— Не останутся, — встал с места Костя, сунув недокуренную сигарету в пепельницу. — Побеждает сильнейший. А теперь пошли спать… — Он обнял Наташу и они вышли с прокуренной кухни…
2.
Наташа была права. Вынужденное безделье мужа закончилось. Поспав всего несколько часов, он уже чуть свет был на ногах, пил на кухне кофе, потом долго брился и мылся в ванной, пожелал сыновьям успехов в учебе и мгновенно сгинул. Когда Наташа выглянула в окно, увидела лишь несущийся на приличной скорости в сторону Ленинского проспекта темно-зеленый «Гранд-Чероки».
«Тогда обращался к Ларисе Рыщинской, вот и снова судьба к ней заносит», — думал Костя. Дело все больше и больше начинало занимать его. А пока он знал одно — ему нужен Иляс. А как его найти, могла подсказать только Лариса.
Было довольно рано, и пробки на московских улицах ещё не успели образоваться, а поэтому Костя довольно быстро доехал до знакомого ему дома в Кузьминках, где ему довелось познакомиться с Крабом, а затем принять в его судьбе столь деятельное участие.
… И вот он стоит перед дверью и звонит в звонок.
— Господи, кто же это так рано? — послышался за дверью голос Ларисы. — Кто там? — спросила она, и лишь затем поглядела в дверной глазок. — Вы? Какими судьбами? — Она стала открывать дверь. — Здравствуйте, — протирала она заспанные глаза.
— Здравствуйте, Лариса, — широко улыбался Костя.
— Проходите, вы меня с постели подняли. Я сегодня выходная, думала отоспаться, не судьба, видно…
— Извините, пожалуйста.
— Что, у вас опять кто-то пропал? Проходите, я хоть пойду умоюсь. Сюда, на кухню, в комнатах у меня не прибрано, и там ещё спят.
Костя прошел на кухню и стал ждать. Наконец, вошла Лариса, умытая и причесанная.
— Так кто пропал? Рассказывайте.
— Да никто, вроде бы, не пропал, Лариса. Просто пришел к вам по одному делу.
— Кофе хотите?
— С удовольствием. От кофе я никогда не отказываюсь. Как Павлик?
— Павлик в командировке в Америке, через неделю должен приехать. У него, слава Богу, все нормально. Пошел на повышение.
— Хороший у вас парень, Лариса, — похвалил Костя.
— Не жалуюсь. Так что же вас ко мне привело, раскройте секрет?
— Скрывать не буду, пришел не для того, чтобы попить кофе. И скажу по-солдатски прямо — мне нужен Иляс. Срочно.
— Эге, — хитро улыбнулась Лариса. — Зачем это он вам снова понадобился? Обычно он сам хочет с кем-то поговорить, а люди от него прячутся. А вы то и дело ищете его. Странный вы человек… Вы пейте, пейте кофе…
— Поверьте, что если бы он не был мне срочно нужен, я бы не пришел. А с Илясом и вашим Павликом мы побывали в интересных передрягах, и мне кажется, что все мы в них вели себя достойно.
— Да, да, он рассказывал, — загадочно произнесла Лариса.
— Так как же, поможете вы мне? Где его можно найти?
— Вообще-то, в принципе, это сделать… довольно затруднительно…, — замялась Лариса, глядя куда-то в сторону.
— Но почему? Вы же говорили, у него квартира в Ново-Косино. Бывает же он там когда-нибудь. Я готов подождать…
— Не бывает он там теперь. Он вообще не живет в Москве. То есть, у него есть квартира, но он большей частью в разъездах… У него очень много дел…
— Жаль, — покачал головой Костя. — Как бы мне надо было с ним поговорить…
— Это было бы сделать… довольно затруднительно, — произнесла Лариса, глядя куда-то через Костино плечо в сторону двери и делая какой-то странный жест головой, — если бы не одно обстоятельство…
— Какое? — насторожился Костя.
— А вот какое, — послышался басок из-за его спины. — Тому не надо черта звать, коли черт у него за спиной…
Костя резко обернулся и увидел перед собой загорелое лицо Иляса с бороздками морщин. Волосы сильно поседели за этот год, а взгляд стал ещё более жестким, властным. Иляс был в белой футболке и синих тренировочных брюках.
— Вот это да…, — раскрыл от удивления рот Костя. — Как в сказке…
— Здорово, детектив! — широко улыбнулся желтыми зубами Иляс, подошел к нему, и они крепко, по-мужски обнялись. — Ну? Помнишь прошлое лето? Классно мы махались тогда во Владыкино, приятно вспомнить… Ты здорово прыгаешь, мне нравится твой прыжок ногой вперед. Я тоже так умею, но у тебя лучше получается… Дальше летишь и точнее попадаешь в цель…
— Достигается тренировкой, — улыбался и Костя, не веря удаче.
— Ладно, тешиться воспоминаниями будем позже. А пока к делу. Зачем я тебе понадобился? — помрачнел сразу Иляс, садясь на табуретку. — Чтобы сказку сделать суровой былью?
— Интимный разговор.
— При ней не хочешь говорить? — напрямую спросил Иляс.
— Да… Понимаешь…, — замялся Костя.
— Да выйду я, выйду, — улыбнулась Лариса. — Разговаривайте. Я и сама не хочу ничего слушать, у меня такое хорошее настроение…
— Есть причины?
— Есть! — засмеялась Лариса. — Но не скажу, боюсь сглазить! — И вышла с кухни.
— Выкладывай, и быстро, — скомандовал Иляс. — У меня дел невпроворот. А рада женщина тому, что появились большие шансы на то, что её муж Дима Рыщинский, он же Хряк скоро покинет солнечную гостеприимную Мордовию и вернется домой. Но… пока лишь шансы, хоть и довольно большие. Ты не из болтунов, я знаю… Да и пришел ты сюда за помощью. И, полагаю, серьезной помощью. Просто так меня не ищут, малое удовольствие глядеть в глаза желтому дьяволу. Быстрее…
Костя, однако, не знал, как начать. Помог сам Иляс, закуривая сигарету.
— Начни с начала. Только факты, факты и факты. Без эмоций. Остальное я сам додумаю. Фантазия работает.
Костя тоже закурил и пересказал Илясу историю, рассказанную ему Николаевым. Иляс то глядел в сторону, то буравил глазами-щелками Костин лоб, то безмятежно затягивался табачным дымом.
Лишь один раз какие-то эмоции пронеслись по желтому лицу Иляса. Это было в момент рассказа о трупе, который опознавала Вера Георгиевна в Ялте.
— Круто замесили, — промолвил Иляс.
Костя продолжал. И снова Иляс вздрогнул при рассказе о похоронах, а затем при упоминании о сироте Гале в конце повествования, когда стала известна развязка.
— Да, — призадумался Иляс, почесывая жесткие с сильной проседью коротко стриженые волосы. — Сироту раздавить легко, я сам был сирота и путался у всех под ногами. И каждый норовил лягнуть побольнее, чтобы зубы выбить, чтобы почки отбить. Как же меня все ненавидели, знал бы ты детектив… Теперь, правда, ненавидят ещё больше, но мне это доставляет большое удовольствие! — неожиданно расхохотался он. — А некоторые стали даже любить, как это ни странно. Да, сироту обидеть легко, — протянул он, глядя в сторону. А затем пристально поглядел в глаза Косте и спросил:
— Чего хочешь?
— Справедливости, — честно ответил Костя.
Иляс снова расхохотался, и глазки его настолько сузились, что было не понятно, видит ли он через эти щелки вообще, а лицо все пошло мелкими-мелкими морщинками. Смеялся он долго, но прекратил так же внезапно, как и начал.
— Где ты её видел, детектив, справедливость-то? Тебе за сорок, ты видел смерть в лицо. Зачем гоняешься за призраками?
— Не знаю, — отвел глаза Костя. — Если не хочешь помочь, я пойду.
— И что собираешься делать? Копать под Верещагина? Пустое дело, — махнул жилистой загорелой рукой Иляс. — И не пытайся даже, пуп надорвешь…
— Да не буду я ни под кого копать, сам понимаю, что слаб и ничтожен, поеду просто домой и посмотрю «Старый телевизор». Там какой-то хороший фильм передают многосерийный…
— Ты уже видел этот фильм, — вдруг обозлился Иляс. — Ты видел его раз десять, не меньше. А я тебе могу показать свой фильм, вернее, ты сам будешь в нем участвовать в одной из главных ролей. Это будет такой фильм, что кому-то мало не покажется…
— Поможешь?! — оживился поникший было Костя.
— Кому? Тебе? А ты-то здесь при чем? Ты информатор, ты дал информацию, а больше ты ничего не можешь, пока режиссер не даст команду. Вот тут твое время снова наступит. И слушай внимательно — я за этого убитого мента мстить никому не буду, мне его не жалко, я могу его уважать, но мне его не жалко. Он мне враг, я убиваю его, он — меня. Кто стрельнет первым, тот и прав, вот и вся мораль. А вот то, что он затеял все это из-за убитой сироты, мне нравится. И то, что затеял он, можем продолжить мы. Но главное совсем не в этом, детектив, — странным взглядом поглядел ему в глаза Иляс. — А главное в том… — Он встал и приоткрыл форточку. — Главное в том, что тебе снова крупно повезло, то есть, не тебе, а справедливости этой самой, о которой ты тут базар ведешь. Главное в другом… — Он замялся. — Слушай сюда, детектив. Парень ты крутой, матерый, но гляди — свой язык где-нибудь развяжешь, нет ни тебя, ни твоей семьи. Не грожу — предупреждаю… — Он зверским взглядом поглядел в глаза Косте. Костя хотел было что-то ответить, но какой-то комок застрял у него в горле, и он не мог произнести ни слова. — Ну? Понял?!!! Ни слова никому…
— Да понял я, понял, — вполне дружелюбно произнес Костя. — Говори дело…
— Дело-то? — вдруг улыбнулся Иляс. — А вот не скажу! Так оно надежнее будет… Но обещаю одно — я все, рассказанное тобой к сведению принял, и результаты будут. Достаточно тебе? Узнаешь в свое время.
— Хорошие дела, — обиделся Костя. — То есть, ты меня, профессионала, и в дело не хочешь брать, о котором я же тебе и рассказал. Не ожидал после того, как мы квартирку во Владыкино вместе штурмом брали…
— Ты профессионал в одном, а в другом ты вполне можешь быть лохом, — махнул рукой Иляс. — Как исполнитель ты недурен, однако, есть у меня мнение, что ты простоват. Говорю откровенно, и потом — меньше будешь знать, дольше проживешь. А я вот так много знаю о сильных мира сего, что просто боялся бы жить, если бы не пережил отпущенный мне дьяволом срок уже многократно. У меня вообще есть опасение, что я бессмертен, никакие пули не берут.
— Сплюнь, — посоветовал Костя.
— Тьфу, тьфу, — расхохотался Иляс. — Ладно, так и быть, кое-что скажу. Я знаю много, я теперь политический деятель, советник губернатора. Догадываешься, кого? — хитро улыбнулся он, хлопая Костю по плечу, да так, что он чуть не завыл от боли. Рука у Иляса была словно стальная.
— Видел по телевизору, видел Семена Петровича, очень рад за него, — деликатно высказал догадку Костя, потирая плечо.
— Наш Лузга теперь член Совета Федерации, ворочает государственными делами, — подняв палец вверх, гордо произнес Иляс. — А помнишь, как он грабанулся в обморок при виде кровавых тел?! — вдруг дико расхохотался Иляс. Он умел внезапно развеселиться и так же внезапно это веселье прекратить. — Но об этом никто не знает, и знать не должен. И потом, ты не подумай худого — Лузга ничуть не хуже других, он там вовсе не белая ворона, он свое дело туго кумекает, смышленый, университеты тоже прошел, какие надо…
— А журналист помер, — покачал головой Костя. — Не дожил…
— Да, не успели, не успели, — согласился Иляс. — Но мы отблагодарили его семью, хоть не сберегли его самого. Если бы не его репортажи, не быть Лузге ни депутатом, ни губернатором… Поздно он к нам обратился, вернее — мы к нему… Ладно, будем думать о насущном. Тебе я, разумеется, сообщу, что положено. Такими, как ты, тоже не бросаются, и в той истории ты тоже свое дело сделал не хуже других. И здесь ещё повоюешь. Но лишнего я тебе говорить не буду. А пока вот что — езжай домой и жди моего звонка. Дай мне номер своего мобильного и держи его постоянно при себе. И готовься к командировке в солнечную Сибирь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Костя, — всунулась в кухню голова Наташи. — Что ты все куришь? И спать не ложишься? Ты поглядел бы на часы…
— Я за день отоспался, Наташа, — улыбнулся Костя сквозь облако табачного дыма. — А теперь у меня появились дела…
— Понимаю, — нахмурилась Наташа. — Особенно хорошо понимаю, чем все это чревато, вижу это по твоим задорно блестящим глазам… Эх, останутся наши дети сиротами…
— Не останутся, — встал с места Костя, сунув недокуренную сигарету в пепельницу. — Побеждает сильнейший. А теперь пошли спать… — Он обнял Наташу и они вышли с прокуренной кухни…
2.
Наташа была права. Вынужденное безделье мужа закончилось. Поспав всего несколько часов, он уже чуть свет был на ногах, пил на кухне кофе, потом долго брился и мылся в ванной, пожелал сыновьям успехов в учебе и мгновенно сгинул. Когда Наташа выглянула в окно, увидела лишь несущийся на приличной скорости в сторону Ленинского проспекта темно-зеленый «Гранд-Чероки».
«Тогда обращался к Ларисе Рыщинской, вот и снова судьба к ней заносит», — думал Костя. Дело все больше и больше начинало занимать его. А пока он знал одно — ему нужен Иляс. А как его найти, могла подсказать только Лариса.
Было довольно рано, и пробки на московских улицах ещё не успели образоваться, а поэтому Костя довольно быстро доехал до знакомого ему дома в Кузьминках, где ему довелось познакомиться с Крабом, а затем принять в его судьбе столь деятельное участие.
… И вот он стоит перед дверью и звонит в звонок.
— Господи, кто же это так рано? — послышался за дверью голос Ларисы. — Кто там? — спросила она, и лишь затем поглядела в дверной глазок. — Вы? Какими судьбами? — Она стала открывать дверь. — Здравствуйте, — протирала она заспанные глаза.
— Здравствуйте, Лариса, — широко улыбался Костя.
— Проходите, вы меня с постели подняли. Я сегодня выходная, думала отоспаться, не судьба, видно…
— Извините, пожалуйста.
— Что, у вас опять кто-то пропал? Проходите, я хоть пойду умоюсь. Сюда, на кухню, в комнатах у меня не прибрано, и там ещё спят.
Костя прошел на кухню и стал ждать. Наконец, вошла Лариса, умытая и причесанная.
— Так кто пропал? Рассказывайте.
— Да никто, вроде бы, не пропал, Лариса. Просто пришел к вам по одному делу.
— Кофе хотите?
— С удовольствием. От кофе я никогда не отказываюсь. Как Павлик?
— Павлик в командировке в Америке, через неделю должен приехать. У него, слава Богу, все нормально. Пошел на повышение.
— Хороший у вас парень, Лариса, — похвалил Костя.
— Не жалуюсь. Так что же вас ко мне привело, раскройте секрет?
— Скрывать не буду, пришел не для того, чтобы попить кофе. И скажу по-солдатски прямо — мне нужен Иляс. Срочно.
— Эге, — хитро улыбнулась Лариса. — Зачем это он вам снова понадобился? Обычно он сам хочет с кем-то поговорить, а люди от него прячутся. А вы то и дело ищете его. Странный вы человек… Вы пейте, пейте кофе…
— Поверьте, что если бы он не был мне срочно нужен, я бы не пришел. А с Илясом и вашим Павликом мы побывали в интересных передрягах, и мне кажется, что все мы в них вели себя достойно.
— Да, да, он рассказывал, — загадочно произнесла Лариса.
— Так как же, поможете вы мне? Где его можно найти?
— Вообще-то, в принципе, это сделать… довольно затруднительно…, — замялась Лариса, глядя куда-то в сторону.
— Но почему? Вы же говорили, у него квартира в Ново-Косино. Бывает же он там когда-нибудь. Я готов подождать…
— Не бывает он там теперь. Он вообще не живет в Москве. То есть, у него есть квартира, но он большей частью в разъездах… У него очень много дел…
— Жаль, — покачал головой Костя. — Как бы мне надо было с ним поговорить…
— Это было бы сделать… довольно затруднительно, — произнесла Лариса, глядя куда-то через Костино плечо в сторону двери и делая какой-то странный жест головой, — если бы не одно обстоятельство…
— Какое? — насторожился Костя.
— А вот какое, — послышался басок из-за его спины. — Тому не надо черта звать, коли черт у него за спиной…
Костя резко обернулся и увидел перед собой загорелое лицо Иляса с бороздками морщин. Волосы сильно поседели за этот год, а взгляд стал ещё более жестким, властным. Иляс был в белой футболке и синих тренировочных брюках.
— Вот это да…, — раскрыл от удивления рот Костя. — Как в сказке…
— Здорово, детектив! — широко улыбнулся желтыми зубами Иляс, подошел к нему, и они крепко, по-мужски обнялись. — Ну? Помнишь прошлое лето? Классно мы махались тогда во Владыкино, приятно вспомнить… Ты здорово прыгаешь, мне нравится твой прыжок ногой вперед. Я тоже так умею, но у тебя лучше получается… Дальше летишь и точнее попадаешь в цель…
— Достигается тренировкой, — улыбался и Костя, не веря удаче.
— Ладно, тешиться воспоминаниями будем позже. А пока к делу. Зачем я тебе понадобился? — помрачнел сразу Иляс, садясь на табуретку. — Чтобы сказку сделать суровой былью?
— Интимный разговор.
— При ней не хочешь говорить? — напрямую спросил Иляс.
— Да… Понимаешь…, — замялся Костя.
— Да выйду я, выйду, — улыбнулась Лариса. — Разговаривайте. Я и сама не хочу ничего слушать, у меня такое хорошее настроение…
— Есть причины?
— Есть! — засмеялась Лариса. — Но не скажу, боюсь сглазить! — И вышла с кухни.
— Выкладывай, и быстро, — скомандовал Иляс. — У меня дел невпроворот. А рада женщина тому, что появились большие шансы на то, что её муж Дима Рыщинский, он же Хряк скоро покинет солнечную гостеприимную Мордовию и вернется домой. Но… пока лишь шансы, хоть и довольно большие. Ты не из болтунов, я знаю… Да и пришел ты сюда за помощью. И, полагаю, серьезной помощью. Просто так меня не ищут, малое удовольствие глядеть в глаза желтому дьяволу. Быстрее…
Костя, однако, не знал, как начать. Помог сам Иляс, закуривая сигарету.
— Начни с начала. Только факты, факты и факты. Без эмоций. Остальное я сам додумаю. Фантазия работает.
Костя тоже закурил и пересказал Илясу историю, рассказанную ему Николаевым. Иляс то глядел в сторону, то буравил глазами-щелками Костин лоб, то безмятежно затягивался табачным дымом.
Лишь один раз какие-то эмоции пронеслись по желтому лицу Иляса. Это было в момент рассказа о трупе, который опознавала Вера Георгиевна в Ялте.
— Круто замесили, — промолвил Иляс.
Костя продолжал. И снова Иляс вздрогнул при рассказе о похоронах, а затем при упоминании о сироте Гале в конце повествования, когда стала известна развязка.
— Да, — призадумался Иляс, почесывая жесткие с сильной проседью коротко стриженые волосы. — Сироту раздавить легко, я сам был сирота и путался у всех под ногами. И каждый норовил лягнуть побольнее, чтобы зубы выбить, чтобы почки отбить. Как же меня все ненавидели, знал бы ты детектив… Теперь, правда, ненавидят ещё больше, но мне это доставляет большое удовольствие! — неожиданно расхохотался он. — А некоторые стали даже любить, как это ни странно. Да, сироту обидеть легко, — протянул он, глядя в сторону. А затем пристально поглядел в глаза Косте и спросил:
— Чего хочешь?
— Справедливости, — честно ответил Костя.
Иляс снова расхохотался, и глазки его настолько сузились, что было не понятно, видит ли он через эти щелки вообще, а лицо все пошло мелкими-мелкими морщинками. Смеялся он долго, но прекратил так же внезапно, как и начал.
— Где ты её видел, детектив, справедливость-то? Тебе за сорок, ты видел смерть в лицо. Зачем гоняешься за призраками?
— Не знаю, — отвел глаза Костя. — Если не хочешь помочь, я пойду.
— И что собираешься делать? Копать под Верещагина? Пустое дело, — махнул жилистой загорелой рукой Иляс. — И не пытайся даже, пуп надорвешь…
— Да не буду я ни под кого копать, сам понимаю, что слаб и ничтожен, поеду просто домой и посмотрю «Старый телевизор». Там какой-то хороший фильм передают многосерийный…
— Ты уже видел этот фильм, — вдруг обозлился Иляс. — Ты видел его раз десять, не меньше. А я тебе могу показать свой фильм, вернее, ты сам будешь в нем участвовать в одной из главных ролей. Это будет такой фильм, что кому-то мало не покажется…
— Поможешь?! — оживился поникший было Костя.
— Кому? Тебе? А ты-то здесь при чем? Ты информатор, ты дал информацию, а больше ты ничего не можешь, пока режиссер не даст команду. Вот тут твое время снова наступит. И слушай внимательно — я за этого убитого мента мстить никому не буду, мне его не жалко, я могу его уважать, но мне его не жалко. Он мне враг, я убиваю его, он — меня. Кто стрельнет первым, тот и прав, вот и вся мораль. А вот то, что он затеял все это из-за убитой сироты, мне нравится. И то, что затеял он, можем продолжить мы. Но главное совсем не в этом, детектив, — странным взглядом поглядел ему в глаза Иляс. — А главное в том… — Он встал и приоткрыл форточку. — Главное в том, что тебе снова крупно повезло, то есть, не тебе, а справедливости этой самой, о которой ты тут базар ведешь. Главное в другом… — Он замялся. — Слушай сюда, детектив. Парень ты крутой, матерый, но гляди — свой язык где-нибудь развяжешь, нет ни тебя, ни твоей семьи. Не грожу — предупреждаю… — Он зверским взглядом поглядел в глаза Косте. Костя хотел было что-то ответить, но какой-то комок застрял у него в горле, и он не мог произнести ни слова. — Ну? Понял?!!! Ни слова никому…
— Да понял я, понял, — вполне дружелюбно произнес Костя. — Говори дело…
— Дело-то? — вдруг улыбнулся Иляс. — А вот не скажу! Так оно надежнее будет… Но обещаю одно — я все, рассказанное тобой к сведению принял, и результаты будут. Достаточно тебе? Узнаешь в свое время.
— Хорошие дела, — обиделся Костя. — То есть, ты меня, профессионала, и в дело не хочешь брать, о котором я же тебе и рассказал. Не ожидал после того, как мы квартирку во Владыкино вместе штурмом брали…
— Ты профессионал в одном, а в другом ты вполне можешь быть лохом, — махнул рукой Иляс. — Как исполнитель ты недурен, однако, есть у меня мнение, что ты простоват. Говорю откровенно, и потом — меньше будешь знать, дольше проживешь. А я вот так много знаю о сильных мира сего, что просто боялся бы жить, если бы не пережил отпущенный мне дьяволом срок уже многократно. У меня вообще есть опасение, что я бессмертен, никакие пули не берут.
— Сплюнь, — посоветовал Костя.
— Тьфу, тьфу, — расхохотался Иляс. — Ладно, так и быть, кое-что скажу. Я знаю много, я теперь политический деятель, советник губернатора. Догадываешься, кого? — хитро улыбнулся он, хлопая Костю по плечу, да так, что он чуть не завыл от боли. Рука у Иляса была словно стальная.
— Видел по телевизору, видел Семена Петровича, очень рад за него, — деликатно высказал догадку Костя, потирая плечо.
— Наш Лузга теперь член Совета Федерации, ворочает государственными делами, — подняв палец вверх, гордо произнес Иляс. — А помнишь, как он грабанулся в обморок при виде кровавых тел?! — вдруг дико расхохотался Иляс. Он умел внезапно развеселиться и так же внезапно это веселье прекратить. — Но об этом никто не знает, и знать не должен. И потом, ты не подумай худого — Лузга ничуть не хуже других, он там вовсе не белая ворона, он свое дело туго кумекает, смышленый, университеты тоже прошел, какие надо…
— А журналист помер, — покачал головой Костя. — Не дожил…
— Да, не успели, не успели, — согласился Иляс. — Но мы отблагодарили его семью, хоть не сберегли его самого. Если бы не его репортажи, не быть Лузге ни депутатом, ни губернатором… Поздно он к нам обратился, вернее — мы к нему… Ладно, будем думать о насущном. Тебе я, разумеется, сообщу, что положено. Такими, как ты, тоже не бросаются, и в той истории ты тоже свое дело сделал не хуже других. И здесь ещё повоюешь. Но лишнего я тебе говорить не буду. А пока вот что — езжай домой и жди моего звонка. Дай мне номер своего мобильного и держи его постоянно при себе. И готовься к командировке в солнечную Сибирь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37