Для "кавказца" этого было достаточно. Нанеся два удара, он оттащил Садовникова под обрыв. Взял пистолет. И вот тогда... Тут я рискну высказать одно предположение.
- Какое?
- Помнишь, следы показали, что "кавказец" какое-то время стоял около умирающего. Так вот, "кавказец", будучи уверен, что Садовников вот-вот умрет, снова наклеил усы при Садовникове! Его он уже не опасался. Для всех же остальных - в том числе возможных свидетелей, от которых, это "кавказец" прекрасно знал, не застрахуешься, - необходимо было сохранить прежнюю внешность. Садовников, когда подоспела помощь, пытался сообщить главное: убийца изменил внешность, налепив черные усы. Но сил уже не было.
Некоторое время Прохоров молчал, разглядывая дорогу, петлявшую в скальном перевале. Затем ответил:
- Знаешь, Боря... Все, что ты рассказал, звучит довольно серьезно. Особенно... с бывшим работником милиции.
- Я тоже так думаю.
- Значит, будем заниматься... бывшими сотрудниками. Да?
- Будем. Но "зацепить" кого-то, тем более в ближайшие дни, будет не так просто. Таких бывших милиционеров в одном Сочи - несколько тысяч. Не знаю, как ты, но я лично больше рассчитываю на свой вариант.
- На Баграта Чубиева?
- Да. На Баграта Чубиева.
Выбор
С Прохоровым Иванов для верности попрощался в самолете. Во Внуково, сойдя с трапа, посмотрел, как следователь пошел к стоянке такси, и двинулся влево, к отделению воздушной милиции. Вскоре увидел в темноте присыпанную хлопьями снега знакомую "Волгу". За рулем сидел Линяев.
Усевшись рядом, Иванов бросил:
- Привет. Как Москва?
- В порядке, Борис Эрнестович.
- Надеюсь, шеф не ушел?
- Нет. Ждет вас.
- Давай в управление. И чем скорее, тем лучше.
В управлении Иванов доложил начальству о результатах пребывания в "Жемчуге" и о том, что рассказал Кудюм.
Отложив карандаш, генерал посмотрел в упор:
- Борис, тут кое у кого возникли сомнения в твоем плане. Насчет трех засад: у Шестопалова, Кутателадзе и у тебя самого. Я, конечно, отстаивал все эти засады, но... Как бы это тебе объяснить...
"Что ж, - подумал Иванов, - всего этого я ждал".
Генерал помедлил, переложив что-то на столе, потом продолжил:
- Твои выкладки заманчивы. Но возражения тоже справедливы. Согласись, вся наша заманчивая версия основана только на одном аргументе - предчувствии Шестопалова.
Иванов понял: в его отсутствие многие в управлении требовали отмены его плана как бесперспективного. Тихо, но твердо сказал:
- Иван Калистратович, версия основана еще и на наших общих расчетах.
Сейчас, после поездки в Сочи и Гудауту, Иванов укрепился в уверенности, что или сам "кавказец", или кто-то из его сообщников наверняка связан с "Жемчугом". И еще - на Палине и Гарибове "кавказец" не остановится.
- Может, решимся на что-то другое? - сказал генерал. - Ведь сочинцы пока не могут ничего нащупать?
- Согласитесь, Иван Калистратович, если бы они что-то нащупали, мой вариант был бы уже никому не нужен. Прошу: утвердите план. Под мою ответственность.
- Ладно, действуй. Другого выхода все равно нет.
Засада
Услышав телефонный звонок, Иванов снял трубку:
- Да, слушаю вас?
- Иван Петрович? - спросил женский голос.
Иваном Петровичем звали его предшественника.
- Нет, это не Иван Петрович. Иван Петрович перешел на другую работу. Не знаю куда. Позвоните в отдел кадров.
Положил трубку. Хотя Ивана Петровича спрашивали в день по нескольку раз и, наверняка, будут еще не раз спрашивать, каждый телефонный звонок рождал в Иванове некую надежду. Каждый раз ему казалось: это "кавказец". Впрочем, "кавказец" действительно мог позвонить перед визитом, чтобы проверить, на месте ли Баграт Элизбарович.
Иванов сидел в своем новом кабинете заведующего 3-го МПТО "Стеклотара" и смотрел в окно. Это учреждение не занималось непосредственно сбором посуды, а лишь координировало работу многих точек. Размещался пункт в пристройке к продовольственному магазину. Небольшая площадка за окном, заставленная машинами и штабелями пустой тары, была настоящим лабиринтом. Эта обстановка, по тайному расчету Иванова, должна была стать дополнительным соблазном для "кавказца". Скрыться в таком захламленном дворе легко.
Засада была хорошо продумана. Всю рабочую смену Иванова в одной из комнат пристройки дежурили два оперуполномоченных. Стоило ему при появлении "кавказца" нажать скрытую в ножке стола кнопку, и они, услышав звонок, начнут действовать по разработанному до последнего движения плану.
Иванов посмотрел в окно. Увы! Несмотря на все приготовления, "кавказец" и не думал здесь появляться. В НИИ "Дорстрой" и на мясокомбинате его тоже пока не замечали. Рассматривая двор за окном, на котором разворачивалась тыловая жизнь магазина, Иванов с тоской подумал о том, сколько он видел в жизни таких "хорошо разработанных планов" - прекрасных, отлично продуманных, учитывающих, кажется, все возможные неожиданности, - кончавшихся полной неудачей. Не оправдались пока надежды и на сочинцев. Поисками следов "кавказца" и "европейца" они занимались довольно активно, но не так-то просто было выяснить, кто из бывших сочинских работников милиции мог в последние годы иметь контакт с Садовниковым.
Ожидание
Оранжевый комбинатский "Москвич" остановился около дома в половине седьмого вечера. Ираклий Кутателадзе посмотрел на водителя - смуглого худощавого парня, к которому уже успел привыкнуть. Новый водитель Андрей внешне был очень похож на комбинатского водителя, только тот любил поболтать, а этот - молчун.
Ираклий улыбнулся:
- Пойду?
- Да вы не волнуйтесь, - успокоил Андрей. - Там все в порядке.
- Тогда до свидания?
- До свидания.
Кутателадзе вышел из машины. Поднявшись на третий этаж, остановился у своей квартиры. Достал ключи. Все как обычно. Наверху раздались легкие шаги. Вчера вечером в его квартире до ночи сидел Валерий. Сегодня должен быть Феликс. К ночи он уйдет. Уйдет, потому что, как понял Ираклий, милиция считает: вряд ли "кавказец" будет взламывать его квартиру ночью. Равно, как и днем, когда в ней никого нет. Сунув ключ в скважину, посмотрел на лестницу. Точно, Феликс. Невысокий, крепкий парень спустился на площадку. Улыбнулся:
- Добрый вечер, Ираклий Ясонович. Как доехали?
- Все в порядке. Идем?
- Идем.
Пропустив Феликса в квартиру, Ираклий зажег свет. Предложил чай, но Феликс отказался. Точно так же отказывался от чая Валерий. Единственное, что оба иногда соглашались делать в его квартире - смотреть вместе с ним телевизор. И то не всегда. Впрочем, телевизор они тоже смотрели по-особому. Так, будто кроме экрана видели одновременно что-то еще.
Оглядев опустевшую квартиру, Ираклий занялся тем, чем обычно занимался последние вечера. Включил телевизор, мельком глянул на экран. Усадил в кресло Феликса, пошел на кухню. Поставил чайник, наспех попил чаю. Позвонил Манане. Разлуку с семьей он переносил с трудом, поэтому каждый вечер подолгу разговаривал с женой и сыном. В последние два дня в этих разговорах опять возникли вопросы о ремонте квартиры. Манана, сначала принявшая объяснение о ремонте спокойно, теперь уже в него не очень-то верила. Вот и сейчас, после обмена обычными новостями, разговор снова пошел о злополучном ремонте. В конце Манана сообщила: днем ей на работу звонила из Тбилиси мама Ираклия, Вера Севастьяновна. Вера Севастьяновна тоже озабочена происходящим. Успокоив Манану и поговорив с Дато, Ираклий положил трубку и тут же позвонил Иванову. С ним он тоже обязательно разговаривал по телефону каждый вечер, причем темы были самыми разными, от обычных житейских проблем до того, как он, Ираклий, должен себя вести в том или ином случае при встрече с "кавказцем".
Ночью, проводив Феликса, Ираклий забылся беспокойным сном.
Посетитель
Развернувшись, белая восьмерка остановилась у фургона с продуктами. Увидев ее, Иванов машинально посмотрел на часы - без десяти час, скоро обед. Сидящий за рулем человек вышел. Оглянувшись, запер дверь машины, спрятал ключ в карман. Подошел к фургону, спросил что-то у рабочих. "Обычный для такого места человек", - подумал Иванов. На вид лет сорока, одет по-молодежному: холщовая кепочка, черная кожаная куртка, джинсы. Приезжающие сюда на машинах люди, как правило, делают одно и то же: входят в заднюю дверь с сумкой в руке и вскоре, выйдя из задней же двери, уезжают. Долго такие машины на дворе не задерживаются.
Лишь когда один из рабочих кивнул в сторону пристройки, Иванов вдруг сообразил: этого, в кепочке, плотного, с короткой шеей и округлым лицом, он уже видел. Причем недавно. Вот только где? Где же, где? Кажется, в "Жемчуге". Да, точно. В "Жемчуге"!
Человек двинулся в его сторону. Идет вразвалочку, на окна не смотрит. Вот хлопнула дверь, человек вошел в пристройку. Сделал два шага. Звуки в коридоре стихли. Осматривается. "Кавказец"? Нет, "кавказец", по описаниям очевидцев, выше ростом. Да и открытый для всеобщего обозрения приезд на белой восьмерке не в манере того. Но Иванов не сомневался - этот человек пришел именно к нему.
Через секунду в дверь постучали.
- Да! - отозвался Иванов. - Войдите!
Дверь приоткрылась, человек спросил:
- Баграт Элизбарович?
- Баграт Элизбарович.
Мужчина вошел. Постоял перед столом. Снял кепочку, сел. Настороженно повел головой, сказал:
- Можно вас попросить запереть дверь?
- Зачем?
- Есть разговор. Не хотелось бы, чтоб мешали.
Оперативная группа видела вошедшего. Этого достаточно. Подумав об этом, Иванов подошел к двери, повернул ключ. Вернулся, сел:
- Слушаю вас.
Человек изобразил улыбку:
- Меня зовут Михаил. Фамилия Голдаев. Думаю, вы меня видели. В "Жемчуге".
- Допустим, видел.
- Баграт Элизбарович, мне очень неловко, что я пришел к вам. К незнакомому человеку.
- Ничего страшного.
- Но у меня нет другого выхода.
Голдаев достал записную книжку. Подцепил ногтем клочок бумажки, положил перед Ивановым:
- Вот.
На неровном клочке была выведена цифра "80". Насколько Иванов понимал в расчетах лобовиков, 80 означало, что выдавший бумажку остался должен Голдаеву восемьдесят тысяч рублей. Чуть ниже стояла дата: 29.01. Двадцать девятое января. Вексель лобовика. Подписи нет - чтобы не оставлять улик.
- Объяснить, что это? - спросил Голдаев.
- Капуста. Но не моя.
- Верно, не ваша. Это Шестопалова.
"Интересно, - подумал Иванов. - Шестопалов уверял, что у него нет и физически не может быть карточных долгов".
- Капуста Шестопалова, а идете почему-то ко мне.
Голдаев положил на стол визитную карточку Чубиева.
- Вот. Ваша визитная карточка. Я пришел к вам, потому что знаю только ваш адрес. Услугу я оплачу. Поймите меня правильно. Шестопалов меня избегает. Адресов и телефонов его знакомых, кроме вашего, я не знаю. А мне нужно хотя бы его предупредить. Повторяю, если вы мне поможете, услугу я оплачу.
Иванов изобразил раздумье. Посмотрел на Голдаева:
- Оплатите?
- Да. Три процента. Естественно, если долг будет отдан. Устроит?
Сейчас надо вести себя естественно. Так, как вел бы себя Чубиев.
- Я пока еще не знаю, что вам нужно.
- Шестопалов отдал мне только двадцать штук. Сегодня я ему позвонил, но он отказался даже говорить. Больше я с ним дела иметь не хочу. Поэтому прошу вас ему передать: с сегодняшнего дня я включаю счетчик. Аварийку*.
______________
* Включить счетчик (жарг.) - прибавлять в определенные отрезки времени (час, сутки, неделя) дополнительную сумму к просроченному карточному долгу. Аварийный счет - счет удвоенный или утроенный.
Иванов посмотрел на Голдаева. Взгляд у того непроницаемый, с прищуром.
- Понятно. И какой счет вашей аварийки?
- Двести в день. Срок месяц. Ну, а потом... Потом пусть не жалуется.
- Если он отдаст долг, что я получу? Три процента от шестидесяти тысяч? Или от всей суммы?
- Естественно, от всей суммы. - Оторвав клочок бумажки, Голдаев вывел на нем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19