Чтобы разглядеть его получше, Дикий достал бинокль. Да, это не афганец. На славянском лице засохли кровоподтеки. Ежик светлых волос, ободранные камуфляжные штаны. Шел босиком, блин! Славянин упал на одно колено, стал подниматься. Один из духов тут же оказался рядом и ударил пленного по лицу. Пленный сделал шаг вперед и получил в бок прикладом винтовки. Это американская, М-16. Пленный не выдержал удара и упал, а "душары" останавились и принялись лопотать. Похоже, ругали того, кто ударил. Им тоже беспредельщики не нравятся, поскольку пленный все-таки тащил груз, а убить его можно после того, как он груз перенесет в Таджикистан. А Дикий смотрел на сцену, которая разыгрывались прямо напротив камня, за которым он спрятался, и думал: "Вряд ли этот спектакль поставлен специально для нас. Никто не станет играть под стволами. Может, кто-то и хотел бы найти мою группу и внедрить в нее кого-нибудь -- славянина, японца, эфиопа или пигмея... Кого получится. Но умирать за это... Хотя фиг их разберешь. Придется отбить пленного".
Ждать больше нечего. Дикий почти крикнул в микрофон рации:
-- Гранаты отставить! Среди "духов" наш. Дальник, "отстегнуть" прикрытие! Пошли, парни!
-- Готово, Дик! -- успел Дикий услышать сообщение от снайперов. Они, похоже, держали пулеметчиков под прицелом и мочканули их сразу, как только услышали голос командира.
-- Отлично! -- прокричал Дикий, выскакивая из-за камня.
Поливая пространство чужой земли из АКМа, он понесся в сторону остановившегося вражеского отряда. Через мгновение все завертелось, превратилось в поле боя, на котором гамлетовский вопрос "быть или не быть" решается в доли секунды, нет возможности даже задуматься о нем -- надо стрелять и постараться убить; убивать до тех пор, пока никого не останется, никто уже не сможет убить тебя... Вокруг кричали выстрелы и пели пули. Песня их похоже на художественный свист. Вот и первые мертвые "духи". Хорошо, что не последние. Вот еще и еще. Рация работала, и в наушниках матерились бойцы. Наша русская, победная речь...
На Дикого выскочил откуда-то сбоку "душара" и полил длинной очередью, но Дикий успел упасть и сделать гаду подсечку, а после перебить "душаре" горло стволом автомата. Еще секунда, другая -- и очереди стихли. Еще несколько пистолетных выстрелов -- и тишина. Это не Вторая мировая война и даже не Первая. Тут времени нет рыть окопы и воевать годами. Пиф-паф, одним словом, ой-ой-ой! Вот и сдох "душара" мой!...
Только эхо носилось между гор. Какое-то время память о бое сохранится в колебаниях воздуха.
И тут постепенно начала воникать боль. В бою ее не чувствуешь. А если почувствовал -- значит бой закончился. Падая, Дикий ударился ребрами о камни. Шевелиться теперь было больно, но не очень. А если не очень больно, то выходит, что ребра не сломаны. Просто ушиб. А рот пылью набит. Пылью и мелкими камешками, которые отщепливают пули от больших валунов. Камешки в рот и попадают. Хорошо, что не пули. Дикий отплевывался, но во рту пересохло. Сейчас бы глоток воды. И лицо помыть. Глаза щиплет пот. Дикий попытался считать своих бойцов -- не получается. Нет, сперва вода, после математика.
Рядом появился Валера -- такой же потный, покрытый пылью, грязный. В его руках фляга. Дикий взял ее и сделал несколько жадных глотком. Теплая жидкость прокатилась по пищеводу и стало чуть легче.
-- Как, Дик? Все в порядке?
-- Солнце бы это взорвать к матерям.
-- Что? Кого? -- не понял Валера.
-- Жарко.
-- Ах, да. Жарко. Херово.
-- Как народ?
-- Максима ранило.
Дикий поднялся и побрел к тому месту, где собрались его бойцы. А собрались они возле "духов", то есть возле их трупов. Максим, юркий и энергичный парень, сидел на корточках чуть в сторонке. Ему уже успели перебинтовать плечо и сделать противошоковый укол. По-крайней мере, глядел он вполне осмысленно, и ранение у него легкое. Дикий пересчитал парней. Все здесь. Подтягивались и снайперы. Они отлично поработали с афганскими пулеметчиками. Помогли подняться пленному. Бой длился несколько минут всего, а кажется -- всю жизнь. Воняло гарью и пахло свежей кровью. Легкие набиты пылью доверху.
Дикий разглядел пленного -- ничего нового. Нет, заметил махонький крестик на шее. Как это мусульмане не оторвали? В глазах у славянина только усталость, усталость, усталость. Сейчас с ним говорить бесполезно. Да и незачем. Нужно когти рвать...
-- Пять минут отдыхаем -- и ломим отсюда.
Всем жарко, все уставшие, все понимав, что здесь задерживаться нельзя.
-- Парни, -- говорит Дикий снайперам, -- вы там прохлаждались, поэтому рюкзаки потащите. После вас сменим. О`кей?
-- О`кей, Дик, -- согласились снайперы без энтузиазма.
-- Нам часов двенадцать идти чистого времени. Все. Отдыхаем.
Все завалились в тени. Если это можно назвать тенью. В полдень она короткая -- все равно лучше, чем умирать от зноя на солнцепеке. Переговорное устройство слетело с головы во время боя, кто-то из парней нашел и протянул Дикому.
-- Спасибо.
Дикий сидел под огромным валуном, в нескольких метрах от него лежали трупы. Кто такие? Кем были? На кого пахали? Не имело теперь значения. Аллах с ними. Аллах с ними разберется. Может, где-нибудь на том свете встретимся. В аду, наверное. Или жизнь на земле и есть ад... Нет, это пекло всегонавсего. Так и с ума можно сойти. Идти надо.
-- Подъем! -- крикнул Дикий, и народ начал подниматься.
Команда у Дикого отличная, потому что здесь нет новичков или трусов, все прошли смертельную школу в "горячих" точках, остались живыми. "Школу" проходили даром, теперь работают за деньги...
Ночью в горах холодно. У каждого ватный таджикский халат. Нашли халат и бывшему пленному. Развели костры и сидели возле костров, грелись. Дикий слушал, что ему говорит Анатолий Сергеевич, так звали пленного, зная -- все, девяносто процентов, как минимум, ложь. Что-то он мелет про горные месторождения и контракт с пакистанской фирмой, про какую-то командировку в Афганистан, про налет контрабандистов...
У Дикого были основания предполагать -- Анатолий Сергеевич, если это его настоящее имя, работает на Главное разведовательное управление, ГРУ, когда-то всесильную контору. Работающий в ГРУ себе не принадлежит, а поскольку дела ГРУ не имеют покуда ничего общего с делами отряда, то и не станет Дикий человека тормошить. Спасли ему жизнь -- пусть спасибо скажет.
Дикий поднял руку и Анатолий Сергеевич замолчал.
-- Я все понял, -- сказан он устало улыбаясь. -- Ты все равно не скажешь правды. Не трать тогда и сил. Ты после плена плохо выглядишь. Тебе нужно выйти отсюда -- мы выведем. Лица, которые здесь видел, лучше забудь. Думаю, что имею право просить о такой услуге. Договорились?
Анатолий Сергеевич только кивнул в ответ.
Они еще посидели, глядя в огонь. Анатолий Сергеевич поднял голову и посмотрел внимательно на Дикого.
-- Я это оценил, -- сказал бывший пленный.
-- Что?
-- Ты отдал приказ не стрелять из подствольников.
-- Да.
-- Только потому что увидели европейца.
-- Это нормально.
-- Я это буду помнить.
-- Пожалуйста...
На следующий день они сделали крюк и провели Анатолия Сергеевича к пограничникам той заставы, которая им "крышей" не помогала. О себе тоже стоило подумать. Нескольких человек Дикий все-таки отправил с раненым Максимом по старому каналу. С ГРУшником попрощались по-приятельски и забыли друг о друге...
11
Они довольно долго стояли и молча разглядывали друг друга. После както вместе сделали по шагу навстречу и коротко, по-мужски обнялись. Дикий оценил мощь объятия.
-- Лучше оставь в живых, -- сказал он, вырываясь из объятия и смеясь. -- Как тебя теперь называть, Анатолий Сергеевич? -- Так и называй. Это мое настоящее имя!
Да, Анатолий Сергеевич сейчас вовсе не походил на того изможденного, ободранного Анатолия Сергеевича в горах. Теперь это был мощный, высоченный мужчина средних лет с тонким профилем и крупной нижней челестью, одетый в отличный костюм и с золотым браслетом часов на запястье.
-- Вот, Дикий, и встретились! Вижу, что ты удивлен встрече, да и я не меньше!
-- Что здесь вообще-то происходит? -- подала голос Ольга. -- Вы что же знакомы?
-- Знакомы. -- Анатолий Сергеевич обернулся к дочери и пояснил: -- Он мне как-то жизнь спас. И тебя выручил. Что за парень!
Ольга несколько смутилась, щеки ее порозовели. Краснеющая девушка! Такое теперь редко где увидишь.
Они уселись за стол, и Ольга стала спрашивать отца о том, как Дикий ему жизнь спас, и тот отвечал, врал, как получалось, а сам Дикий помалкивал, слушал вранье, согласно кивал. Наконец зазвонил в прихожей телефон и девушка убежала.
-- Сергеич, это не мое дело, но -- кто ты? где трудишься, так сказать? Вопрос, в общем-то, не праздный.
Хозяин квартиры сразу посерьезнел лицом, быстро посмотрел на Дикого и проговорил довольно жестко:
-- Я не очень верю в случайные встречи. Не уверен, что ты познакомился с Ольгой случайно. Говорю по-дружески.
-- Когда я тебя увидел, то тоже подумал, будто встреча подстроена. Впрочем, ты мне не веришь. Тогда я пойду. Не хочу, чтобы меня за вербовщика принимали.
Дикий уже стал подниматься из-за стола, но хозяин жестом остановил его.
-- Так и быть. Смотри. -- Он достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и протянул Дикому. -- Только потому, что мне симпатичен.
Дикий заглянул в корочки.
-- Понятно. Я так и думал, -- подвел итог знакомства с документом Дикий. -- Только психи из ГРУ могут шататься в горах после того, как война официально закончилась. Но тебя ж поймали, Анатолий Сергеевич. Как же так?
-- Бывает. -- Хозяин только пожал плечами и не стал более комментировать свой провал в Афганистане. -- А ты какого хрена там делал?
-- Как вам сказать... Мы несколько по своему разбиралось с наркодельцами. Я не говорю, будто мы какие-то новые и добрые Робин Гуды, но кое-что человеческое и нам не чуждо. Работаем за деньги, одним словом.
-- Грамотно работаете. Кто научил?
-- Жизнь научила.
-- Да... Сейчас жизнь научит. Всему научит. Ладно, не будем пока выяснять отношений. Мне скоро уходить надо. Если дождешься меня, поговорим. Ты же не ко мне приехал?
Поулыбались, помолчали. Венулась Ольга, посмотрела на отца, спросила:
-- Ты что -- опять куда-то собрался? Меня, между прочим, подруга на концерт пригласила, а я отказалась.
-- Мне надо, Оля. Правда. Не обижайся. Да и вернусь я скоро.
-- А я твоего отца провожу и вернусь, -- уверил Дикий. -Покажешь мне столицу?
-- Покажу.
Мужчины поднялись из-за стола и направились к дверям. Они не стали вызывать лифт, закурили на лестничной площадке и стали спускаться неторопливо.
-- Я слушаю, -- сказал ГРУшник, и в голосе его почувствовался металл.
-- Сперва вопрос, -- начал Дикий. -- Слушай, полковник... Как бы это сформулировать вопрос... Ваша же контора не может по закону проводить какие-либо акции на территории России? Только за границей, так?
-- Обстоятельства складываются по-разному, но в принципе так.
Ступеньки были чисто выметены -- ни окурков, ни рекламных бумажек, ни свежей (или несвежей) мочи. Они вышли из парадной, причем охранник внизу отдал полковнику честь, прошли в сквер и сели на скамейку. Одинокая муха покружила и улетела прочь, пока Дикий рисовал схему, по которой предположительно собирались действовать боевики из Киева. Протянул листок полковнику и как смог прокомментировал рисунок.
Полковник смотрел на листок и молчал. По его лицу ничего невозможно было прочесть, только левое веко подрагивало. Он молчал довольно долго, после сказал неожиданно охрипшим голосом:
-- Это очень серьезно. Более чем серьезно. Откуда ты это все взял? Кто-то из твоих людей участвует в терракте?
-- Нет. Не та постановка вопроса. Наоборот -- мы пытаемся предотвратить акцию. Источник информации надежный. Хотелось бы верить, что надежный. Но и в моей голове как-то не укладывается... Хотя в Киеве уже стреляли. Выходит, что и в России начнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47