Ему захотелось посмотреть на Настю. Превозмогая боль, он повернул голову. Какое чистое лицо! Небольшой, чуток курносый носик. И ямочка на щеке. Шея тонкая, и руки тонкие, почти не загорелые. В такой руке сложно представить пистолет.
-- А какой он? Мой отец.
Что Дикий мог ответить? Не рассказывать же как майор устроил им ловушку в доме и сколько в итоге людей перебили снайперы Зверя!.. Какой он "зверь" Дикий знал теперь хорошо. И еще он знал его в лицо. Лицо и стал описывать. Моложавое, мол. И т. д. и т. п.
-- Характер серьезный и решительннй, -- закончил Дикий описание Зверя.
Девушка гордо выпрямилась, и глаза ее весело блеснули.
-- Таким он и должен быть! -- решительно и радостно заявила она. -- Я его таким себе и представляла. Всегда!
Настя поддала газу, и БМВ, и так летевший со скоростью выше разрешенной, понесся еще быстрее.
-- Эй! -- Дикий попытался сопротивляться. -- Меня и так уже биликолотили. Не хочу очнуться в канаве.
-- Боишься! -- засмеялась девушка, но скорость сбросила.
-- Попробую вздремнуть, -- сказал Дикий, убедившись, что, его спасительница успокоилась и не намерена более лихачить. -Мне очень фигово. Не хочется снова глотать стимуляторы. Надо перетерпеть.
-- Конечно! Попробуй уснуть. Я управлюсь. Когда тебя разбудить?
-- Когда будем подъезжать к Харькову. В город въезжать не станем. Я должен буду пересесть за руль.
-- Хорошо. Спи!
Дикий закрыл глаза и провалился в черную яму забытья.
x x x
...Очнулся он резко, будто и не спал. Настя, БМВ, обочина шоссе, солнце жарит прямо в темечко. Все на месте. Колющая, ноющая, плавающая боль тоже на месте.
Настя сидела вполоборота и смотрела молча.
-- Красивый, да? -- Дикий провел по лицу ладонью, почувствовал какое оно опухшее, покрытое кровавой коркой.
-- До свадьбы заживет, -- ответила девушка.
-- Заживет... А почему остановились?
-- Мы проехали указатель. До Харькова семьдесят километров.
Дикий оглядел окрестности -- все те же поля и рощи, какие-то деревянные строения за полем, иероглифы электропередач.
-- Молодец. Остановилась вовремя, -- Дикии открыл дверь и попыталея выбраться. Получилось не сразу. Хрустнула коленка, загорелась ссадина на бедре.
-- Помочь?
-- Я сам, Настя. Дикий сел за руль, а девушка перебралась на его место, не выходя из машины.
-- Не помнишь -- был указатель "Валки"?
-- Помню такой. Километров двадцать до них.
-- Ага! Это хорошо. Как Полтаву проехали?
-- Без проблем. Гаишников -- ноль!
-- Везет нам, милая.
Дикий крякнул, врубил двигатель и нажал на газ. БМВуха полетела -- хорошая тачка!
Вот и Валки -- нехитрый такой поселок. Дикий свернул с трассы влево и по плохонькой шоссейке погнал в сторону Богодухова, но проехав деревню под названием Ковяги, свернул на пыльный проселок, который как бы пародировал известный термин "русская дорога". Но БМВ, северная тачка, этот варяжский драккар, знающий путь из варяг в греки, знающий все волоки -тачка, одним словом, не подвела.
Через полчаса волока по колдобинам БМВуха достигла вершины холма, с которого ловко скатилась, затормозив у ворот. Сбитые из жердей, их так можно было назвать условно. Направо и налево тянулся изготовленный из такого же материала забор. Изгородь, скорее.
Перед глазами возникали и гасли разноцветные круги, но Дикий пересилил себя, выбрался наружу и открыл ворота. Проехал еще с километр и уперся в стандартный деревянный дом. Еще несколько строений находилось рядом.
-- Это, Настя, лесничество, -- сказал Дикий. -- Здесь, милая, все свои.
На крыльце дома появился пожилой и сухопарый мужчина. Посмотрел на подъехавшую тачку, приложив ладонь ко лбу козырьком. Узнал гостя и поспешил навстречу. Сразу скажем -старик сей прошел огонь и воду, командовал разведротой во время Отечественной войны, после попал в ГУЛаг и строил Волгодонский канал.
Дикий и Настя тоже выбрались из БМВ, пошли к дому. Старик разглядел лицо Дикого, хмыкнул и спросил:
-- Живой хоть, сынок?
И сам себе ответил:
-- А если живой, то теперь -- не умрешь. А это кто? -спросил, кивнув на девушку. -- За нее, небось, отмолотили?
-- И за нее тоже, дед!
-- Ладно. Счас тебя моя бабка справит. Пару дней -- и будешь, как новый пятак!
-- Пятаков-то, батя, давно нет.
-- Нет, нет... А ты будешь! Как девушку-то величают?
-- Настя. -- Спасительница протянула руку и старик церемонно пожал ее.
-- У нее неприятности были. Поэтому она и со мной, -постарался както объяснить присутствие девушки Дикий.
-- Ты не оправдывайся! -- кхекнул старик. -- Привез так привез. Пойдемте в хату!
-- Сперва надо машину загнать. -- Дикий повернулся и пошел к машине. Его шатало из стороны в сторону.
-- Может, помочь тебе?! -- крикнул старик в спину.
-- Не надо. Я сам.
-- Ладно. Твоя-то другая у меня в схороне. Я ее как-то осмотрел. Ну и машину отгрохали! Чья будет-то?!
Дикий обернулся и ответил старику:
-- Американская, батя. Американский джип.
-- Американский... -- Старик попробовал незнакомое слово: -- Жип!
Дикий уже забрался в БМВ, когда дед крикнул с крыльца:
-- А другая? На которой приехал?
-- Немецкая.
-- Тьфу ты, нуты! Дали им развернуться. Ладно, загоняй ее в сарай и пойдем к столу!
-- Дед, считай, что это твой трофей!
-- Ну! -- дед смягчился. -- Трофеи я люблю.
Дикий стал разворачиваться, стараясь большой машиной ничего но повредить перед домом. С крыльца до него доносились слова старика, обращенные к Насте:
-- Проголодалась, поди, с дороги? А я пока вам баньку стоплю. Украинцы, они не умеют баньки-то делать, а мы, чай, русские! Нам без баньки нельзя...
Дикий свернул за дом и загнал машину в сарай. Кое-как приковылял обратно.
А в большой и чисто подметенной горнице бодрая старушка в цветастом летнем платье хлопотала возле стола. Увидев вошедшего, близоруко сощурилась, охнула и запричитала:
-- Что ж это такое делается на белом свете! Какие ироды-разбойники! Война, что ли, какая?
Дикий подошел к старушке и приобнял ее за плечи.
-- Все нормально. Все нормально, -- пробормотал смущенно. -- Ну, -- пошалили малость.
-- Ты присядь, присядь!
Дикий сел к столу возле Насти.
-- Дед! -- приказала хозяйка. -- Слазай в погреб. Мазь мою принеси.
Дед и бабка поругивались между собой, но выходило это у них не зло. От такой ругани хотелось смеяться. Настя и смеялась. Дикий тоже улыбался, только от улыбок болело лицо.
Старикам было скучновато жить одним, и они явно радовались гостям.
Лесничий приходился родным дедом одному из парней Дикого. Как-то парень обратился к Дикому за помощью -- замучили, мол, дедушку браконьеры, которые не тайком по ночам шуровали в лесу, а в открытую заготавливали дрова, пилили и сам лес, целыми делянками вывозили на продажу. Лесничего поносило начальство. Дед полез на браконеров, и его сильно помяли. Бабка еле его выходила... Пришлось Дикому взять несколько бойцов и пошуровать в округе, проехаться по адресам. За день они отметелили столько мужиков, что и со счета сбились, а вожаку браконьеров, который велел лесничего побить, Дикий прострелил ногу. На память...
Более никто без разрешенья лесничего в лес не лез.
Так и подружились они. Иногда Дикий брал парней, приезжал сюда отдохнуть, иногда что-нибудь чинил в доме.
Дед вернулся из погреба с небольшой темной бутылкой. Бабка тут же стала мазать Дикому лицо, сказав, что на ночь придется еще помазать.
-- Это пока для смягчения, -- добавила. -- После баньки я тебя серьезней подлечу.
Мазь жгла лицо, но Дикий не сопротивлялся. Старикам казалось приятным заботиться о нем. Ему тоже нравилось.
Тем временем поспела картошка. К картошке хозяйка подала маринованные грибы и небольшие, хрустящие на зубах, огурчики собственного посола. Выставили хозяева на стол и большой жбан холодного кваса.
Захотелось есть! Дикий забыл это естественное человеческое желание за последние несколько суток. Язык, десны -- все болело, но он уминал угощение за обе щеки.
-- Аппетит имеется, парень. Жить будешь, -- хвалила его старушка.
-- Какое все вкусное. Настоящее, -- благодарно говорила Настя.
Холодный квас пили не спеша -- глоток за глотком.
Дед, ушедший заниматься банькой, через какое-то время вернулся и заявил -- скоро банька поспеет.
-- Арсентьевна, -- обратился он к старушке, -- приготовь полотенца.
-- Сама знаю. -- Старушка встала из-за стола и вышла из горницы. Скоро она появилась с охапкой белья -- несколько вафельных полотенец армейского образца, пара простыней, две чистые домотканные длинные белые рубахи. Все это добро она отдала Насте и стала объяснять как лучше разминать Дикому побитые мышцы. Настя слушала внимательно. Дикий заметил, что она даже несколько покраснела. Ему было лень что-либо объяснять, да и после той мясорубки, в которой они побывали, совместная баня ничего не могла значить...
-- Дед Гриша, -- обратился он к лесничьему, -- а венички имеются?
-- Обижаешь! А то как же?! Как без веничков-то? Я их уже заготовил, родимых. Махнешься от души. Да и Настюшка поможет.
Девушка покраснела еще больше.
-- Краса девица! -- восхищенно воскликнул дед. -- Ишь, как стыдлива! Но обижай ее, сокол. Ясная она.
-- Да будет тебе, старый! -- прикрикнула Арсентьевна на старика. -- Наш Дик сам знает!
x x x
Оказавшись в бане. Дикий не стал скромничать и, показывая пример, разделся догола в предбаннике и юркнул в парную. Забрался на верхний полок и лег на живот. Банька была небольшая, построенная бог весть когда, но починенная лесничим при помощи Дикого. Крохотное окошко запотело. В противоположном от полков углу над топкой краснели камни. Было довольно темно и уютно. Через несколько минут вошла Настя. Дикий не стал на нее смотреть, только сказал:
-- Ложись на нижний полок. Там не так жарко.
Она молча легла.
Жар постепенно пробирался в каждую пору, которые открылись не сразу, постепенно тело стало покрываться первыми каплями пота. Оно потело все больше и больше. Ссадины на лице и на теле защипало. Большего удовольствия и представить было нельзя...
Свои длинные волосы Настя собрала в пучок. Дикий спустился с полка, зачерпнул ковшом воду из тазика и бросил ее на камни. Вода зашипела, превращаясь в жаркий пар. Дикий лег обратно и спросил:
-- Не жарко тебе?
-- Нет, нормально, -- ответила Настя. -- Кто тебе эти милые старички? Родня?
-- Нет, родственники одного из моих приятелей.
-- А у тебя самого кто-нибудь есть?
На этот вопрос Дикий не ответил.
После Настя осмелела и, не стесняясь особенно своей наготы, отхлестала Дикого веником. После он ее отхлестал. И никакой эротики тут не просматривалось. Обычная банная процедура. "И ничего во мне даже не шевельнулось, -- усмехнулся Дикий про себя. -- Может, мне, того, отбили самые ценные органы?"
x x x
Через пару часов, переодетые в длинные льняные рубахи, похожие на персонажей славянского эпоса, Дикий и Настя вернулись в дом.
-- С легким паром! -- дружно встретили их хозяева.
Сели за стол. Арсентьевна потчевала окрошкой, разными соленьями, картошкой и зеленью с огорода, квасом. После пили чай...
Недавние пытки и стрельба казались Дикому какими-то нереальными видениями, кошмаром других измерений или цивилизаций. Истерзанным, правда, оставалось тело, но и оно после целительной венично-банной экзекуции отходило, оживало, успокаивалось.
И тут Дикий понял, что еще пять минут -- и он упадет под стол, заснет, его после оглоблями колоти -- не разбудишь.
Настя тоже намаялась, держалась с трудом. Старики заметили, что гостей сморило.
-- Ну и в пользу! -- весело вскрикнул дед. -- Я вам, детушки, уже на сеновале постелил. Днем там самое милое дело отдохнуть. На ночь я вам на печку перестелю!
Ах, да! день еще продолжался. Какой бесконечный и волшебный получался день.
x x x
Запах сена лишь усилил ощущение кайфа. И хотя сон уже запеленал мозг, каким-то краешком сознания Дикий запомнил, что дед Гриша стащил с него рубаху, еще раз помазал раны.
А во сне, в самом этом легком и чистом сне не появилось ни покойников, ни стрельбы, ни кричащих ртов, ни ментов, ни наркодельцов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47