— Спасибо!
— Не промахнись, — посоветовал Шамиль. — И не отставай!
Гвардейцы уже один за другим покидали крепость.
… Привал сделали только под утро.
Честно говоря, майор к этому моменту уже не раз проклял себя за то, что не остался на базе. Вверх, вниз, снова вверх, в сторону — горные тропы петляли во тьме кромешной, сменяя одна другую, и казалось, что никогда не будет конца этому изнурительному марш-броску.
Владимир Александрович шел налегке, в середине колонны, однако сил у него после команды Асхабова осталось только на то, чтобы рухнуть на край тропы.
Да, не те уже годы. И здоровье…
Впрочем, остальным спутникам, увешанным с головы до пят оружием и боеприпасами, приходилось, пожалуй, не легче.
Привалившись липкой от пота спиной к чему-то твердому, Владимир Александрович вытянул перед собой ноги в шнурованных ботинках:
— Фу, бля…
Дыхание восстановилось, но сразу противно задрожали колени.
— На, глотни!
Прямо перед носом Виноградова возникла рука с фляжкой.
— Спасибо, Шамиль.
Владимир Александрович пригубил ароматную жидкость, и как раз в этот момент появился возглавлявший колонну Асхабов.
Присел рядом:
— Ну, как? Как настроение?
— Уже лучше, — ответил майор, ощущая во рту приятную кофейную горечь. Потом не сдержался:
— Далеко еще?
— Прилично… Ладно, отдыхайте!
Через секунду он растаял в темноте, и вскоре по цепочке передали команду идти дальше…
На исходные позиции выдвигались медленно, зато почти бесшумно.
— Вон, видишь? Домики.
— Вижу, — Виноградов убрал от лица бинокль.
— Они в том, который слева.
— Хорошо.
Вообще, разобрать что-либо, даже с помощью оптики было сложно. Внизу, в котловине густой пеленою разлегся туман, а солнце ещё только готовилось выкатиться из-за гор.
Владимир Александрович вспомнил, как вечером чертили схему предстоящего штурма:
— Так… Вот отсюда пойдем, и вот здесь. Тут — двое останутся, на всякий случай. Понял?
— Логично.
Асхабов сверился с рисунком, который оставил разведчик:
— Шамиль сразу же выводит заложников через старое русло, к тропе. Группа прикрытия с пулеметом будет на скале. Есть возражения?
— Вроде, нет… — На бумаге все выглядело грамотно, а вот как уж получится…
Понимал это и Асхабов:
— В бою всего не предусмотришь. Понимаете?
Виноградов вздохнул:
— Обьясните только, что главное — заложники.
— Разумеется, майор. Конечно…
А сейчас Владимир Александрович лежал среди камней и настороженно прислушивался к звукам, доносящимся с той стороны, куда ушел со своими людьми Шамиль.
Впрочем, ничего особенного пока слышно не было.
Виноградов вернул бинокль:
— Все тихо там?
— Да, — Асхабов покосился на рубиновый глаз торчащего из кармана прибора. — Пока тихо…
Майор уже знал, что в случае опасности или непредвиденных осложнений брат Шамиля должен включить «радиомаяк» — но приемный датчик пока не пульсировал, оставаясь по-прежнему темным и безжизненным.
Секунды тянулись, обостряя слух — и Владимир Александровичу показалось даже, что он начал различать дыхание притаившихся вокруг автоматчиков.
— О чем задумался, майор? — Шепнул Асхабов.
— Смешно… Думаю, как теперь деньги начальству обратно сдавать.
— Какие деньги?
— Ну, доллары… Которые на выкуп.
— Доллары? Забудьте про них.
Лежащий рядом человек заговорил чуть громче, но так, чтобы его никто кроме Виноградова услышать не мог:
— Вам-то что? Сдал-принял, подпись-протокол.
— Ну, как же…
— Послушайте, майор. Деньги списаны. И какая разница, кому они достанутся — бандитам или тем, кто спасет заложников?
Владимир Александрович только крякнул.
— В конце концов, это мои проблемы, верно? — Асхабов посмотрел на циферблат советских «командирских» часов:
— Время. Пошли!
Шорох осыпающихся под ногами камней казался Виноградову неестественно громким.
Выхватив пистолет, он побежал вниз по склону вместе со всеми, с трудом различая по бокам и впереди себя силуэты атакующих — одинаково страшные от натянутых на лицо черных шапочек-масок.
Рядом кто-то споткнулся, упал и зашипел от боли.
И почти сразу лопнула предутренняя тишина. Сначала взрыв, потом очередь из автомата, потом ещё несколько длинных, злобных очередей…
— Ал-лаху акбар!
Над головами бегущих раскрылся красивый и страшный веер огня.
Виноградов тоже зачем-то выстрелил из пистолета в темноту: один раз, другой, третий… Неожиданно майор увидел прямо перед собой обмазанную серой глиной стену:
— Здесь? Или дальше?
Но уже из-за угла выскочила фигура в точно такой, как у бегущих рядом с майором, вязаной маске с прорезями для глаз. Сверху, на самую макушку, был натянут знакомый берет.
Владимир Александрович на всякий случай все же плюхнулся животом на землю:
— Шамиль?
— Ох, билять! Чуть не убил тебя…
Пока, значит, все шло по плану. Штурмовые группы встретились, как и намечено — у дома с заложниками.
— Где они? Живы?
Виноградов с Шамилем одновременно обернулись на крики и звук вышибаемой прикладом двери: х-хрясь! х-хрясь!
Бойцы вынесли преграду за доли секунды, вместе с засовом и рамой. Убедившись, что изнутри никто не выстрелил, один из автоматчиков шагнул через порог…
Глаза сначала среагировали на вспышку, и лишь потом по барабанным перепонкам ударил громовой раскат. Волна воздуха, пламени и осколков прокатилась правее того места, где замер Владимир Александрович, поэтому его даже не сбило с ног.
— Ложись! Лежи! — Тяжелая рука Шамиля потянула майора вниз.
— Растяжка, так? — Сплюнул пыль Виноградов.
— Сам знаю.
Для подобных штучек использовались обычные гранаты и какой-нибудь шнур. Сойдет и телефонный провод, даже леска…
Слава Богу, журналистов в домике не нашли. Их вообще не оказалось на базе — так же, как не было на ней к моменту штурма ни одного живого существа.
Только несколько чучел в камуфляже, да установленные повсюду мины натяжного действия… Просто чудо, что в ночной суматохе погибли всего двое — парень, который подорвался в самом начале, и тот, кто шагнул через дверной проем.
Правда, ещё двоих легко зацепило своими же шальными пулями.
… Уже совсем рассвело, а Владимир Александрович все сидел на каком-то бетонном обломке в двух шагах от злополучного домика.
— Уходим…
Голоса Асхабова прозвучал так, что майор вздрогнул.
— Да, конечно.
За секунду перед этим начальник республиканской гвардии закончил короткий, но тяжелый разговор с кем-то по радиотелефону.
— Ты был там, внутри?
— Был. Сволочи! А где Шамиль?
— Догонит. Его сейчас лучше не трогать.
— Пожалуй…
Владимир Александрович вспомнил увиденное: труп брата Шамиля, изуродованный и оскопленный, следы долгих и жутких пыток, кровь… На перерезанную от уха до уха шею разведчика кто-то издевательски прицепил «радиомаяк».
— Пошли? Осторожнее только, смотрите под ноги.
— Пойдем.
В общем-то, у Виноградова были все основания больше мин опасаться выстрела в спину.
Запросто прикончат, почему нет? Кому теперь нужен свидетель такого позора?
Однако, до крепости добрались без приключений. Даже быстрее, чем ночью: во-первых, стало совсем светло, а во-вторых, примерно на середине пути гвардейцев поджидала вызванная Асхабовым бронеколонна.
Скрываться больше не имело смысла…
Первое, что сделал Асхабов, когда они вернулись — это предложил Владимиру Александровичу вместе пообедать.
— Вдвоем?
— Да. Надо потолковать.
Шамиль занимался покойником, и ему было явно пока не до еды и не до разговоров.
— Пожалуй, действительно. Самое время… — Слова Виноградова прозвучали несколько двусмысленно, но хозяин сделал вид, что не понимает намека.
На крик его появилась заплаканная женщина. Она принесла посуду, поднос с овощами, что-то горячее — и тихо исчезла.
Мужчины сели за стол.
— Может быть, водки? Немного есть.
— Простите… Простите, я что — так похож на человека, которому срочно требуется выпить?
— Нет. Все в порядке.
Владимир Александрович вслед за Асхабовым положил себе на тарелку копченого мяса.
— Что теперь будет? — Кивнул он в сторону двора, где несколько бородачей слушали Шамиля.
— Он убьет их всех. Или наоборот…
— А заложники?
— Теперь это не имеет значения. Для Шамиля.
— А для нас?
— Для нас… — Хозяин помолчал. — Для нас — имеет!
Виноградов приготовился слушать.
— Майор, ты жить хочешь?
— Хочу. Но иногда не очень.
— Это правильно, — одобрил Асхабов. — Тогда считаем, что ночью ничего не было.
Виноградов промолчал, но уже с интересом.
— Ну, побегали, постреляли… При чем тут журналисты!
— Совсем не при чем?
— Совсем. Проводилась обычная операция… Допустим, по борьбе с транспортировкой наркотиков через перевалы.
Владимир Александрович хмыкнул:
— А результаты?
— С этим-то как раз проблем нет, — в свою очередь ухмыльнулся начальник республиканской гвардии. — Что же мы, пару мешков травы не предьявим?
— Думаю, запросто.
Местный героин и маковая соломка славились далеко за пределами гор и в прессе время от времени возникали версии о причастности нынешнего режима к их перепродаже в Россию.
— Значит, договорились?
— О чем?
— Послушайте, майор! Не надо. Не надо меня уверять, что это первый компромисс в вашей карьере.
И опять что-то в тоне собеседника заставило Виноградова поверить в осведомленность местных спецслужб.
— Что будет дальше делаться по заложникам?
— Обменяем. Теперь уже без всяких… Как говорится, утром деньги — вечером стулья.
* * *
Остаток дня майор отсыпался.
Потом захотел пройтись, но хозяин под каким-то предлогом пригласил его к себе, там и ужинать пришло время…
А в темноте много не нагуляешься. К тому же у Владимира Александровича создалось впечатление, что Асхабов намеренно оберегает его от каких-либо контактов с обитателями крепости.
Даже Шамиль куда-то исчез и не появлялся…
— Может быть, телевизор включить?
— С удовольствием!
Майора тут же оставили в кампании идиотов и идиоток из какого-то заунывного сериала. Потом была реклама, а после неё начался вечерний выпуск новостей.
Про похищенных журналистов упомянули только вскользь, для порядка — без сюжета и даже без картинки. Ночной инцидент в горах тоже в сводки информационных агенств не попал, зато Владимир Александрович с интересом посмотрел репортаж из Африки.
Там, в одной бедной маленькой стране уже которую неделю северо-восточные негры вовсю вырезали за что-то негров юго-западных. А разнимать их поручено было миротворцам из Иностранного легиона.
Формально это подразделение входило в состав французских вооруженных сил. Фактически же оно с некоторых пор на четверть комплектовалось выходцами из России и прочими братьями-славянами. Поэтому, кое-кого из нынешних «легионеров» Владимир Александрович вполне мог встречать в своем недалеком, но бурном прошлом. Майору даже показалось, что на экране мелькнула пара знакомых лиц…
Делать больше было нечего. Виноградов плюнул на все и опять полез в койку — до завтрака.
… На этот раз очень долго не удавалось заснуть. Или из-за перепутанного и сбившегося с ног на голову времени суток, или из-за диковатых впечатлений проваленной операции.
Во всяком случае, Виноградов час за часом то шумно ворочался под одеялом, то лежал с открытыми глазами, глядя в пятна на потолке и прислушиваясь к доносящимся со двора звукам.
Асхабов что-то опять готовил.
Постоянно скрипела дверь штаба начальника республиканской гвардии — это приходили и уходили люди. Одни уезжали, другие возвращались… Владимиру Александровичу показалось даже, что один раз он услышал конский топот.
— Господи, прости меня грешного!
Наверное, с самого начала это была авантюра.
Брат Шамиля погиб мучительно и страшно.
У каждого есть свой порог, свой предел. А потому только сопливые теоретики могут осудить парня за то, что тот не выдержал пыток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Не промахнись, — посоветовал Шамиль. — И не отставай!
Гвардейцы уже один за другим покидали крепость.
… Привал сделали только под утро.
Честно говоря, майор к этому моменту уже не раз проклял себя за то, что не остался на базе. Вверх, вниз, снова вверх, в сторону — горные тропы петляли во тьме кромешной, сменяя одна другую, и казалось, что никогда не будет конца этому изнурительному марш-броску.
Владимир Александрович шел налегке, в середине колонны, однако сил у него после команды Асхабова осталось только на то, чтобы рухнуть на край тропы.
Да, не те уже годы. И здоровье…
Впрочем, остальным спутникам, увешанным с головы до пят оружием и боеприпасами, приходилось, пожалуй, не легче.
Привалившись липкой от пота спиной к чему-то твердому, Владимир Александрович вытянул перед собой ноги в шнурованных ботинках:
— Фу, бля…
Дыхание восстановилось, но сразу противно задрожали колени.
— На, глотни!
Прямо перед носом Виноградова возникла рука с фляжкой.
— Спасибо, Шамиль.
Владимир Александрович пригубил ароматную жидкость, и как раз в этот момент появился возглавлявший колонну Асхабов.
Присел рядом:
— Ну, как? Как настроение?
— Уже лучше, — ответил майор, ощущая во рту приятную кофейную горечь. Потом не сдержался:
— Далеко еще?
— Прилично… Ладно, отдыхайте!
Через секунду он растаял в темноте, и вскоре по цепочке передали команду идти дальше…
На исходные позиции выдвигались медленно, зато почти бесшумно.
— Вон, видишь? Домики.
— Вижу, — Виноградов убрал от лица бинокль.
— Они в том, который слева.
— Хорошо.
Вообще, разобрать что-либо, даже с помощью оптики было сложно. Внизу, в котловине густой пеленою разлегся туман, а солнце ещё только готовилось выкатиться из-за гор.
Владимир Александрович вспомнил, как вечером чертили схему предстоящего штурма:
— Так… Вот отсюда пойдем, и вот здесь. Тут — двое останутся, на всякий случай. Понял?
— Логично.
Асхабов сверился с рисунком, который оставил разведчик:
— Шамиль сразу же выводит заложников через старое русло, к тропе. Группа прикрытия с пулеметом будет на скале. Есть возражения?
— Вроде, нет… — На бумаге все выглядело грамотно, а вот как уж получится…
Понимал это и Асхабов:
— В бою всего не предусмотришь. Понимаете?
Виноградов вздохнул:
— Обьясните только, что главное — заложники.
— Разумеется, майор. Конечно…
А сейчас Владимир Александрович лежал среди камней и настороженно прислушивался к звукам, доносящимся с той стороны, куда ушел со своими людьми Шамиль.
Впрочем, ничего особенного пока слышно не было.
Виноградов вернул бинокль:
— Все тихо там?
— Да, — Асхабов покосился на рубиновый глаз торчащего из кармана прибора. — Пока тихо…
Майор уже знал, что в случае опасности или непредвиденных осложнений брат Шамиля должен включить «радиомаяк» — но приемный датчик пока не пульсировал, оставаясь по-прежнему темным и безжизненным.
Секунды тянулись, обостряя слух — и Владимир Александровичу показалось даже, что он начал различать дыхание притаившихся вокруг автоматчиков.
— О чем задумался, майор? — Шепнул Асхабов.
— Смешно… Думаю, как теперь деньги начальству обратно сдавать.
— Какие деньги?
— Ну, доллары… Которые на выкуп.
— Доллары? Забудьте про них.
Лежащий рядом человек заговорил чуть громче, но так, чтобы его никто кроме Виноградова услышать не мог:
— Вам-то что? Сдал-принял, подпись-протокол.
— Ну, как же…
— Послушайте, майор. Деньги списаны. И какая разница, кому они достанутся — бандитам или тем, кто спасет заложников?
Владимир Александрович только крякнул.
— В конце концов, это мои проблемы, верно? — Асхабов посмотрел на циферблат советских «командирских» часов:
— Время. Пошли!
Шорох осыпающихся под ногами камней казался Виноградову неестественно громким.
Выхватив пистолет, он побежал вниз по склону вместе со всеми, с трудом различая по бокам и впереди себя силуэты атакующих — одинаково страшные от натянутых на лицо черных шапочек-масок.
Рядом кто-то споткнулся, упал и зашипел от боли.
И почти сразу лопнула предутренняя тишина. Сначала взрыв, потом очередь из автомата, потом ещё несколько длинных, злобных очередей…
— Ал-лаху акбар!
Над головами бегущих раскрылся красивый и страшный веер огня.
Виноградов тоже зачем-то выстрелил из пистолета в темноту: один раз, другой, третий… Неожиданно майор увидел прямо перед собой обмазанную серой глиной стену:
— Здесь? Или дальше?
Но уже из-за угла выскочила фигура в точно такой, как у бегущих рядом с майором, вязаной маске с прорезями для глаз. Сверху, на самую макушку, был натянут знакомый берет.
Владимир Александрович на всякий случай все же плюхнулся животом на землю:
— Шамиль?
— Ох, билять! Чуть не убил тебя…
Пока, значит, все шло по плану. Штурмовые группы встретились, как и намечено — у дома с заложниками.
— Где они? Живы?
Виноградов с Шамилем одновременно обернулись на крики и звук вышибаемой прикладом двери: х-хрясь! х-хрясь!
Бойцы вынесли преграду за доли секунды, вместе с засовом и рамой. Убедившись, что изнутри никто не выстрелил, один из автоматчиков шагнул через порог…
Глаза сначала среагировали на вспышку, и лишь потом по барабанным перепонкам ударил громовой раскат. Волна воздуха, пламени и осколков прокатилась правее того места, где замер Владимир Александрович, поэтому его даже не сбило с ног.
— Ложись! Лежи! — Тяжелая рука Шамиля потянула майора вниз.
— Растяжка, так? — Сплюнул пыль Виноградов.
— Сам знаю.
Для подобных штучек использовались обычные гранаты и какой-нибудь шнур. Сойдет и телефонный провод, даже леска…
Слава Богу, журналистов в домике не нашли. Их вообще не оказалось на базе — так же, как не было на ней к моменту штурма ни одного живого существа.
Только несколько чучел в камуфляже, да установленные повсюду мины натяжного действия… Просто чудо, что в ночной суматохе погибли всего двое — парень, который подорвался в самом начале, и тот, кто шагнул через дверной проем.
Правда, ещё двоих легко зацепило своими же шальными пулями.
… Уже совсем рассвело, а Владимир Александрович все сидел на каком-то бетонном обломке в двух шагах от злополучного домика.
— Уходим…
Голоса Асхабова прозвучал так, что майор вздрогнул.
— Да, конечно.
За секунду перед этим начальник республиканской гвардии закончил короткий, но тяжелый разговор с кем-то по радиотелефону.
— Ты был там, внутри?
— Был. Сволочи! А где Шамиль?
— Догонит. Его сейчас лучше не трогать.
— Пожалуй…
Владимир Александрович вспомнил увиденное: труп брата Шамиля, изуродованный и оскопленный, следы долгих и жутких пыток, кровь… На перерезанную от уха до уха шею разведчика кто-то издевательски прицепил «радиомаяк».
— Пошли? Осторожнее только, смотрите под ноги.
— Пойдем.
В общем-то, у Виноградова были все основания больше мин опасаться выстрела в спину.
Запросто прикончат, почему нет? Кому теперь нужен свидетель такого позора?
Однако, до крепости добрались без приключений. Даже быстрее, чем ночью: во-первых, стало совсем светло, а во-вторых, примерно на середине пути гвардейцев поджидала вызванная Асхабовым бронеколонна.
Скрываться больше не имело смысла…
Первое, что сделал Асхабов, когда они вернулись — это предложил Владимиру Александровичу вместе пообедать.
— Вдвоем?
— Да. Надо потолковать.
Шамиль занимался покойником, и ему было явно пока не до еды и не до разговоров.
— Пожалуй, действительно. Самое время… — Слова Виноградова прозвучали несколько двусмысленно, но хозяин сделал вид, что не понимает намека.
На крик его появилась заплаканная женщина. Она принесла посуду, поднос с овощами, что-то горячее — и тихо исчезла.
Мужчины сели за стол.
— Может быть, водки? Немного есть.
— Простите… Простите, я что — так похож на человека, которому срочно требуется выпить?
— Нет. Все в порядке.
Владимир Александрович вслед за Асхабовым положил себе на тарелку копченого мяса.
— Что теперь будет? — Кивнул он в сторону двора, где несколько бородачей слушали Шамиля.
— Он убьет их всех. Или наоборот…
— А заложники?
— Теперь это не имеет значения. Для Шамиля.
— А для нас?
— Для нас… — Хозяин помолчал. — Для нас — имеет!
Виноградов приготовился слушать.
— Майор, ты жить хочешь?
— Хочу. Но иногда не очень.
— Это правильно, — одобрил Асхабов. — Тогда считаем, что ночью ничего не было.
Виноградов промолчал, но уже с интересом.
— Ну, побегали, постреляли… При чем тут журналисты!
— Совсем не при чем?
— Совсем. Проводилась обычная операция… Допустим, по борьбе с транспортировкой наркотиков через перевалы.
Владимир Александрович хмыкнул:
— А результаты?
— С этим-то как раз проблем нет, — в свою очередь ухмыльнулся начальник республиканской гвардии. — Что же мы, пару мешков травы не предьявим?
— Думаю, запросто.
Местный героин и маковая соломка славились далеко за пределами гор и в прессе время от времени возникали версии о причастности нынешнего режима к их перепродаже в Россию.
— Значит, договорились?
— О чем?
— Послушайте, майор! Не надо. Не надо меня уверять, что это первый компромисс в вашей карьере.
И опять что-то в тоне собеседника заставило Виноградова поверить в осведомленность местных спецслужб.
— Что будет дальше делаться по заложникам?
— Обменяем. Теперь уже без всяких… Как говорится, утром деньги — вечером стулья.
* * *
Остаток дня майор отсыпался.
Потом захотел пройтись, но хозяин под каким-то предлогом пригласил его к себе, там и ужинать пришло время…
А в темноте много не нагуляешься. К тому же у Владимира Александровича создалось впечатление, что Асхабов намеренно оберегает его от каких-либо контактов с обитателями крепости.
Даже Шамиль куда-то исчез и не появлялся…
— Может быть, телевизор включить?
— С удовольствием!
Майора тут же оставили в кампании идиотов и идиоток из какого-то заунывного сериала. Потом была реклама, а после неё начался вечерний выпуск новостей.
Про похищенных журналистов упомянули только вскользь, для порядка — без сюжета и даже без картинки. Ночной инцидент в горах тоже в сводки информационных агенств не попал, зато Владимир Александрович с интересом посмотрел репортаж из Африки.
Там, в одной бедной маленькой стране уже которую неделю северо-восточные негры вовсю вырезали за что-то негров юго-западных. А разнимать их поручено было миротворцам из Иностранного легиона.
Формально это подразделение входило в состав французских вооруженных сил. Фактически же оно с некоторых пор на четверть комплектовалось выходцами из России и прочими братьями-славянами. Поэтому, кое-кого из нынешних «легионеров» Владимир Александрович вполне мог встречать в своем недалеком, но бурном прошлом. Майору даже показалось, что на экране мелькнула пара знакомых лиц…
Делать больше было нечего. Виноградов плюнул на все и опять полез в койку — до завтрака.
… На этот раз очень долго не удавалось заснуть. Или из-за перепутанного и сбившегося с ног на голову времени суток, или из-за диковатых впечатлений проваленной операции.
Во всяком случае, Виноградов час за часом то шумно ворочался под одеялом, то лежал с открытыми глазами, глядя в пятна на потолке и прислушиваясь к доносящимся со двора звукам.
Асхабов что-то опять готовил.
Постоянно скрипела дверь штаба начальника республиканской гвардии — это приходили и уходили люди. Одни уезжали, другие возвращались… Владимиру Александровичу показалось даже, что один раз он услышал конский топот.
— Господи, прости меня грешного!
Наверное, с самого начала это была авантюра.
Брат Шамиля погиб мучительно и страшно.
У каждого есть свой порог, свой предел. А потому только сопливые теоретики могут осудить парня за то, что тот не выдержал пыток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17