Правда, к этому времени террористы во главе с нынешним начальником республиканской гвардии уже спокойно ушли через тройное кольцо оцепления и пресловутых ельцинских снайперов…
В одном из боев той бездарной, кровавой, позорной зимы погиб приятель и сослуживец Владимира Александровича, старший лейтанант милиции со смешной фамилией Мухоморко. Поэтому Виноградов не сразу сообразил, что ответить соседу.
— Ну, чего молчишь?
— А что ты хочешь от меня услышать?
В другом месте и при других обстоятельствах их беседа протекала бы совсем по иному. А тут приходилось демонстрировать невозмутимость и полное равнодушие:
— Может, поздравления? Так это — вряд ли…
Шамиль оскалился и опять сказал что-то гортанное, обращаясь к сидящим впереди. Все трое рассмеялись, но на этот раз невесело и злобно.
Виноградов прикрыл глаза и сделал вид, что дремлет, привалившись виском к холодному стеклу.
Машину потряхивало на камнях и выбоинах, но прежде чем по-настоящему заснуть, Владимир Александрович похвалил себя за выдумку с кодовыми замками. Конечно, рано или поздно очкастый сообразит, что его надурили и портфель-дипломат ничем не отличается от сотен тысяч других… Однако, оставалось надежда, что хоть какое-то время Виноградов выиграл — а это сейчас было важнее всего.
… Проснулся Владимир Александрович от того, что машина притормозила.
— Вставай, майор! Приехали. — Шамиль уже открыл свою дверь и потягиваясь лез наружу.
Виноградов потер не до конца ещё разлепившиеся ресницы и бросил взгляд на часы:
— Ого! Славненько… — Получалось, что проспал он почти до полудня.
Владимир Александрович выбрался из машины: тихо, на небе ни облачка, а прямо над головой вовсю припекает солнце.
Из бронетранспортера уже высыпал вооруженный народ. Так же, как и раньше, воздух сразу наполнился гортанными выкриками, шуршанием дорожной щебенки под сапогами и звяканием металла о металл.
Однако на этот раз колонна остановилась не посреди поля.
Теперь Виноградова и его спутников окружало то, что, когда-то было довольно крупным населенным пунктом.
Осыпавшиеся почти до основания стены домов, остатки глиняных заборов, груды какого-то пыльного мусора — все это источало слабый, но явственный запах пожарища.
И если на окраинах селения кое-где ещё сохранились гребни каменной кладки с оконными проемами, то ближе к центру нельзя было обнаружить ничего, позволяющего догадаться о назначении стоявших здесь некогда строений.
Никого… Только привыкшие к запустению птицы поднялись над развалинами, покружили — и сели вновь.
Зрелище было жутковатое.
Виноградов перевел взгляд на подступающие со всех сторон горы. И даже сделал несколько шагов, чтобы рассмотреть, куда дальше уходит дорога — отсюда она поразительно напоминала змею, ускользающую под камень.
— Эй, постой!
— Что такое? — Обернулся на окрик Владимир Александрович.
Шамиля поблизости не было, но вместо него к Виноградову подскочил водитель:
— Не ходи.
— А в чем дело?
Парень выглядел скорее встревоженным, чем злым. По-русски он говорил плохо, с акцентом, но следующее слово не нуждалось в переводе:
— Мины!
— Понял… Спасибо. — Владимир Александрович в сопровождении водителя вернулся к машине.
Судя по всему, стоянка планировалась долгая. Двое бородачей возились с китайским примусом, кто-то уже поджигал таблетки сухого спирта, а на расстеленной рядом скатерти одна за другой появлялись консервные банки и прочая снедь.
Мимо откуда-то пронесли солдатский котелок, до краев наполненный водой, и Виноградова буквально замутило от голода.
— Эй, майор! Кушать, наверное, хочешь?
Владимир Александрович обернулся к окликнувшему его Шамилю и попробовал сглотнуть слюну.
Получилось, но плохо.
— Если предложите — не откажусь.
— А если не предложим?
— Могу и потерпеть.
— Гордый такой, да?
Виноградов пожал плечами, но собеседник, так и не снявший очков, уже весело скалился ему в лицо:
— Я пошутил! Давай, садись…
Вокруг скатерти-самобранки разместились почти все, за исключением боевого охранения и трех бородачей, вставших при приближении Владимира Александровича. Собрав свою еду, они молча расположились поодаль.
Виноградов уселся прямо на свой чемоданчик:
— Приятного аппетита.
Впрочем, сразу же выяснилось, что дело вовсе не в тесноте.
— Думаешь, почему они ушли?
— Ну, вообще-то места хватило бы… — Виноградов старался отламывать хлеб небольшими кусочками, так, чтобы не закапать случайно соусом скатерть.
— Они никогда не станут кушать за одним столом с русским. Понял? Никогда.
Не зная, как следует отреагировать на слова Шамиля, Владимир Александрович прекратил жевать:
— Может, лучше тогда мне пересесть?
— Сиди. Ты гость сейчас… Пока.
Виноградов помедлил для приличия, но потом все же подхватил ломоть баранины и запил круто заваренным чаем. В конце концов, уничтожение сьестных припасов подрывает боеспособность противника.
Некоторое время завтракали молча.
А вскоре Владимир Александрович заметил, что расположившиеся вокруг люди посматривают на него и портфель-дипломат под его задницей скорее с интересом, чем с ненавистью.
— Вон, видишь? — Снова нарушил заполненную чавканьем тишину Шамиль. — Видишь, обломки?
— Вижу, — Виноградов вслед за собеседником посмотрел на торчащий посреди площади камень.
— Это был памятник Ленину… Там вон — мечеть стояла, одна из самых древних у нас. Дом культуры совхозный построили перед самой войной, с кинотеатром, а рядом — школа. Понял?
— Ты жил здесь раньше? — Вопрос был не самый удачный, но так уж получилось.
— Я здесь родился! — Шамиль опять посмотрел в упор на Владимира Александровича, но глаз за стеклами очков было не различить…
После еды потянуло в сон.
Виноградов оправился — там же, где все. Посмотрел на торчащую из-под капота «жигулей» задницу водителя, прошел мимо бородачей — и вновь наткнулся на недавнего собеседника.
Шамиль расположился в тени бронетранспортера, прислонившись спиной к огромному колесу:
— Садись.
— Спасибо. Надолго мы тут?
— Посмотрим… Надо подождать. — Шамиль усмехнулся:
— Торопишься, да?
— Разумеется. В гостях хорошо, говорят. А дома все равно лучше. — Виноградов сел поудобнее и попробовал сменить тему:
— Я смотрю, не курит никто из ваших?
— Не курит. И не пьет никто! Как положено… Каждый гвардеец особую клятву дает, на Коране.
— А что это значит? — Владимир Александрович показал пальцем на матерчатый круг, вышитый у собеседника чуть повыше локтя.
Тусклые золотые нити на зеленом фоне: полумесяц, сабля, какой-то зверюга с оскаленной пастью… Такие же нашивки были, как успел заметить Виноградов, на рукавах у всех его спутников.
— Это — наша новая эмблема республиканской гвардии. Спецназ, понимаешь? Полумесяц — это ислам…
Закончить фразу Шамиль не успел.
Воздух вокруг наполнился нарастающим свистом, земля содрогнулась и сразу же по ушам ударило грохотом близкого взрыва.
Первым, непроизвольным движением Владимир Александрович подхватил чемоданчик:
— Чего там?
Сидя на корточках, он снизу вверх смотрел на Шамиля, который уже поднялся во весь рост и передергивал затвор автомата.
Впрочем, сразу же все опять изменилось — следующий взрыв громыхнул прямо перед капотом «жигулей», по броне застучали осколки и камни.
Сосед Виноградова упал на колени и перекатился под брюхо БТРа:
— Билять!
Сам Владимир Александрович уже успел примоститься за одним из литых колес, втиснув голову в плечи.
Опять взрыв… Но на этот раз определенно кого-то накрыло — на несколько секунд все остальные звуки растаяли в протяжном и страшном крике тяжело раненого человека.
Еще дважды тряхнуло землю.
Владимир Александрович уже с трудом различал даже застывшего рядом Шамиля — клубы желтоватой, горькой пыли постепенно окутали все вокруг, создавая спасительную завесу.
— Миномет, его м-мать!
Слух с трудом привыкал к неожиданно наступившей тишине.
— Откуда стреляют?
— Сверху, — бородач поправил сбившиеся на бок очки.
Над мертвым селением все ещё перекатывалось, угасая, эхо.
Пауза между взрывами неестественно затянулась.
И тут у кого-то не выдержали нервы: воздух прорезала длинная автоматная очередь, за ней другая, третья… В следующее мгновение стрельба уже шла, казалось, со всех сторон.
Рассудок и опыт подсказывали Виноградову, что огонь ведется неприцельно, в никуда — просто, чтобы сбросить страх и накопившееся напряжение. Что ни о какой атаке пока не может быть и речи, слишком велик для нападающих риск оказаться под собственными случайными минами… Но известно, что логика на войне — далеко не лучший советчик. И нет ничего унизительнее состояния человека, угодившего безоружным в самую гущу боя.
Даже не застрелиться толком.
Виноградов открыл рот, чтобы выпросить у лежащего рядом бородача хотя бы гранату, пистолет, нож в конце концов… Но Шамиль уже полз из-под бронированного днища:
— Биляды!
Выбравшись наружу, он прокричал что-то пронзительно-злое — и к удивлению Владимира Александровича пальба почти сразу же стихла.
Некоторое время не происходило ничего — только оседала потревоженная разрывами пыль, да камешки хрустели под коваными ботинками Шамиля.
Потом кто-то заворочался прямо над Виноградовым, в раскаленном чреве БТРа.
— Слышишь? — Почему-то шепотом спросил Владимир Александрович. — Эй, командир!
Снизу ему видны были только ноги стоящего рядом с бронетранспортером человека — примерно до середины бедра.
— Да? Ну, говори?
— Они сейчас снова могут врезать.
Шамиль помедлил, и что-то скомандовал своим людям. Начавшееся вокруг шевеление прекратилось, только раненый ещё тихо постанывал неподалеку.
Бородач присел на корточки:
— Что скажешь, а?
Теперь ответить не успел Виноградов.
Свист летящей мины показался на этот раз не таким страшным — и даже почти привычным. Но он ещё нарастал, а Шамиль уже рухнул на бок и закатился обратно, в укрытие.
Сначала был перелет — но над головами лежащих все равно застучал град осколков:
— Вот с-суки!
Владимир Александрович покосился на соседа и крякнул от удивления. Видимо, при падении бородач уронил-таки свои зеркальные очки, и впервые Виноградову представилась возможность без помех разглядеть его лицо.
Зрелище оказалось жутковатое. На месте левого глаза Шамиля зиял уродливый, будто наспех стянутый старой кожей шрам. Ниже по щеке, почти до того места, где начиналась борода, все было покрыто грязно-сиреневой пороховой сыпью.
— Извини, — почему-то вырвалось у Виноградова.
Шамиль буркнул в ответ нечто неласковое, но слов Владимир Александрович не разобрал. Видимо, очередная мина попала прямо в бронетранспортер: тяжелая боевая машина дрогнула, покачнулась и перебирая колесами сползла с места.
— Хк-ха! Кха! Кх-гха, бля… ха!
Показалось, что вместе с ядовитой пылью на дорогу выкашливаются остатки легких. В голове перекатывался металлический звон, но из барабанных перепонок ничего не лилось — значит, даже не контузило.
Только немного придя в себя, Виноградов понял, что ему просто чудом не передавило ноги.
— Ох, мать моя…
Прямо под боком у Владимира Александровича, больно упершись острым углом ему под ребра лежал так и не выпущенный из руки дипломат.
А вот Шамиля рядом не было.
— Эй, командир?
А в ответ — тишина… Обстрел, видимо, прекратился, потому что минометчикам опять мешала пылевая завеса.
Следовало выползти и срочно раздобыть себе автомат. Сейчас это не проблема — народу у Шамиля поубивало столько, что оружия бесхозного должен образоваться переизбыток. Что им, жалко, что ли?
В общем, следовало действовать. Но не хотелось…
— Слушай, ты живой?
Грязная рука в камуфляже потянулась за портфелем, и Виноградов увидел прямо перед собой знакомый зеленый берет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17