Бурые от времени бастионы Петропавловки, шпиль, дебаркадер…
Самошин вдохнул прохладный запах Невы и поинтересовался:
— Вы сами питерский? Или оттуда?
Спутник вместо ответа ещё раз внимательно огляделся. И не обнаружив ничего подозрительного, приказал:
— Идите вперед до мостика. Я сразу за вами.
— Послушайте, к чему все это?
— Конспирация, — улыбнулся мужчина в плаще.
— Да, понятно. Но мы же битый час петляли по городу! Дважды пересаживались… И вы сами говорите, что «хвоста» нет, верно?
— Верно.
— Тогда уж проще было сразу отдать деньги — и все!
Собеседник пожал плечами:
— Не знаю. Мое дело — обеспечить скрытность и безопасность встречи. А потом уж разбирайтесь…
Мужчина в плаще догнал Самошина только за полосатой будкой контролера.
— Куда теперь? — Обернулся журналист.
— Пойдемте.
Дальше они двинулись вместе.
— Серьезно работаете.
— Иначе нельзя. Мы же не цветами торгуем, верно?
— Верно, — не мог не согласиться Самошин. — Я, кстати, потому сразу и не поверил, что вы от них.
— А теперь? — Поднял бровь спутник.
— После того, как человек показал записку, ту самую… Кстати, знаете, что майор Виноградов ушел из ментовки? Он у нас адвокат! В городской коллегии.
Мужчина без интереса посмотрел на журналиста:
— Я не знаю, кто такой Виноградов. Я вообще, чем меньше знаю, тем лучше сплю. Понимаете?
— Нет проблем! — Пожал плечами Самошин и мысленно выругал себя за излишнюю разговорчивость.
Спутники прошли уже метров сто вдоль канала, и ряд серо-зеленых пушек и разной военной инженерии перед музеем оказался у них по левую руку, чуть впереди.
Самошин завертел головой:
— Странно, народу нет почти.
Действительно, на встречу мужчинам попались только влюбленная парочка, юнец в драных джинсах и семья с детской коляской.
— На этой стороне мало кто гуляет. Все туристы там, у собора или в Алексеевском равелине.
Журналист с интересом посмотрел на собеседника:
— Да, пожалуй… Нам сюда?
У Самошина не оставалось никаких сомнений, что человек в плаще ведет его к вертолету, замершему посреди вытоптанной тысячами ног и колес площадки.
— Это что, экскурсионный?
— Совершенно верно.
— Знаю. Наши снимали недавно про них. Говорят, что…
Журналиста опять начала одолевать болтливость. Так бывало обычно, когда он чувствовал неуверенность в себе — и даже не страх еще, а только приближение страха.
Мужчин заметили — бело-голубая винтокрылая машина утробно взвыла и начала проворачивать лопасти.
В этот момент они как раз поравнялись с рекламным щитом, призывающим всего за несколько долларов совершить получасовой облет города на Неве.
— Для иностранцев в самый раз, а нашим вообще-то дороговато…
Желающих прокатиться на вертолете видно не было. Тем более, что половину щита прикрывал листок с текстом по-русски и по-английски: «Извините, сегодня осуществляются только технические рейсы».
— Сюда, — спутник придержал Самошина под локоть.
Бортовой люк был уже открыт, но прежде чем поставить ногу на ступень металлической лесенки журналист ещё раз ощутил на себе хватку стальных пальцев:
— Быстро! Быстро полез!
Самошин даже не понял, как оказался внутри.
Он успел только разглядеть зеркальные блюдца солцезащитных очков, бороду, усы — и тут же согнулся от удара в пах. За спиной что-то прогрохотало, и дневной свет стал проникать внутрь салона только через зашторенные иллюминаторы.
Звук двигателя и вращающихся винтов нарастал. Но находящиеся внутри не теряли времени даром — Самошина избивали и на земле, и когда вертолет оторвался от площадки, набирая высоту, и потом, когда он уже лег на курс.
Последнее, что увидел отброшенный ударом к иллюминатору журналист, была крохотная мужская фигура в плаще, уходящая в сторону крепостного пляжа…
Шамиль лизнул окровавленные костяшки кулака и пожаловался:
— Вот гад, слушай? Всю руку об него разбил.
Стоящий рядом парень, типичный питерский «браток», молча кивнул.
Далеко внизу, под дрожащим вертолетным днищем, потянулся зеленый массив пригородного лесопарка.
— Не пора еще?
— Наверное, — Шамиль подхватил неподвижное тело Самошина и подтащил его к бортовому люку. — Живой, да… Правильно!
— Слушай, а это что?
На покрытом ковролином полу матово золотились мужские часы.
Шамиль посмотрел на запястье Самошина со следом от браслета:
— Его. Точно.
— Замок, наверное, был слабый… Ну, что? Делаем?
Они убрали задвижку и пряча лица от ворвавшегося снаружи ветра выпихнули тело журналиста вон. Прежде чем закрыть люк, Шамиль туда же отправил и подарок российского президента.
— Высота метров триста.
— Хватит.
…Горожане теперь редко смотрят на небо.
Поэтому никто не заметил в осенней дымке черную точку, отделившуюся от экскурсионного вертолета и быстро затерявшуюся среди деревьев. А если кто даже случайно обратил внимание, то подумал, что так и надо.
И, скорее всего, был прав.
Моздок — Санкт-Петербург
Сентябрь 1997 года
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Самошин вдохнул прохладный запах Невы и поинтересовался:
— Вы сами питерский? Или оттуда?
Спутник вместо ответа ещё раз внимательно огляделся. И не обнаружив ничего подозрительного, приказал:
— Идите вперед до мостика. Я сразу за вами.
— Послушайте, к чему все это?
— Конспирация, — улыбнулся мужчина в плаще.
— Да, понятно. Но мы же битый час петляли по городу! Дважды пересаживались… И вы сами говорите, что «хвоста» нет, верно?
— Верно.
— Тогда уж проще было сразу отдать деньги — и все!
Собеседник пожал плечами:
— Не знаю. Мое дело — обеспечить скрытность и безопасность встречи. А потом уж разбирайтесь…
Мужчина в плаще догнал Самошина только за полосатой будкой контролера.
— Куда теперь? — Обернулся журналист.
— Пойдемте.
Дальше они двинулись вместе.
— Серьезно работаете.
— Иначе нельзя. Мы же не цветами торгуем, верно?
— Верно, — не мог не согласиться Самошин. — Я, кстати, потому сразу и не поверил, что вы от них.
— А теперь? — Поднял бровь спутник.
— После того, как человек показал записку, ту самую… Кстати, знаете, что майор Виноградов ушел из ментовки? Он у нас адвокат! В городской коллегии.
Мужчина без интереса посмотрел на журналиста:
— Я не знаю, кто такой Виноградов. Я вообще, чем меньше знаю, тем лучше сплю. Понимаете?
— Нет проблем! — Пожал плечами Самошин и мысленно выругал себя за излишнюю разговорчивость.
Спутники прошли уже метров сто вдоль канала, и ряд серо-зеленых пушек и разной военной инженерии перед музеем оказался у них по левую руку, чуть впереди.
Самошин завертел головой:
— Странно, народу нет почти.
Действительно, на встречу мужчинам попались только влюбленная парочка, юнец в драных джинсах и семья с детской коляской.
— На этой стороне мало кто гуляет. Все туристы там, у собора или в Алексеевском равелине.
Журналист с интересом посмотрел на собеседника:
— Да, пожалуй… Нам сюда?
У Самошина не оставалось никаких сомнений, что человек в плаще ведет его к вертолету, замершему посреди вытоптанной тысячами ног и колес площадки.
— Это что, экскурсионный?
— Совершенно верно.
— Знаю. Наши снимали недавно про них. Говорят, что…
Журналиста опять начала одолевать болтливость. Так бывало обычно, когда он чувствовал неуверенность в себе — и даже не страх еще, а только приближение страха.
Мужчин заметили — бело-голубая винтокрылая машина утробно взвыла и начала проворачивать лопасти.
В этот момент они как раз поравнялись с рекламным щитом, призывающим всего за несколько долларов совершить получасовой облет города на Неве.
— Для иностранцев в самый раз, а нашим вообще-то дороговато…
Желающих прокатиться на вертолете видно не было. Тем более, что половину щита прикрывал листок с текстом по-русски и по-английски: «Извините, сегодня осуществляются только технические рейсы».
— Сюда, — спутник придержал Самошина под локоть.
Бортовой люк был уже открыт, но прежде чем поставить ногу на ступень металлической лесенки журналист ещё раз ощутил на себе хватку стальных пальцев:
— Быстро! Быстро полез!
Самошин даже не понял, как оказался внутри.
Он успел только разглядеть зеркальные блюдца солцезащитных очков, бороду, усы — и тут же согнулся от удара в пах. За спиной что-то прогрохотало, и дневной свет стал проникать внутрь салона только через зашторенные иллюминаторы.
Звук двигателя и вращающихся винтов нарастал. Но находящиеся внутри не теряли времени даром — Самошина избивали и на земле, и когда вертолет оторвался от площадки, набирая высоту, и потом, когда он уже лег на курс.
Последнее, что увидел отброшенный ударом к иллюминатору журналист, была крохотная мужская фигура в плаще, уходящая в сторону крепостного пляжа…
Шамиль лизнул окровавленные костяшки кулака и пожаловался:
— Вот гад, слушай? Всю руку об него разбил.
Стоящий рядом парень, типичный питерский «браток», молча кивнул.
Далеко внизу, под дрожащим вертолетным днищем, потянулся зеленый массив пригородного лесопарка.
— Не пора еще?
— Наверное, — Шамиль подхватил неподвижное тело Самошина и подтащил его к бортовому люку. — Живой, да… Правильно!
— Слушай, а это что?
На покрытом ковролином полу матово золотились мужские часы.
Шамиль посмотрел на запястье Самошина со следом от браслета:
— Его. Точно.
— Замок, наверное, был слабый… Ну, что? Делаем?
Они убрали задвижку и пряча лица от ворвавшегося снаружи ветра выпихнули тело журналиста вон. Прежде чем закрыть люк, Шамиль туда же отправил и подарок российского президента.
— Высота метров триста.
— Хватит.
…Горожане теперь редко смотрят на небо.
Поэтому никто не заметил в осенней дымке черную точку, отделившуюся от экскурсионного вертолета и быстро затерявшуюся среди деревьев. А если кто даже случайно обратил внимание, то подумал, что так и надо.
И, скорее всего, был прав.
Моздок — Санкт-Петербург
Сентябрь 1997 года
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17