Подстилались! Чем глубже он нагружался в грязь, тем старательнее вы подрисовывали ему ангельские крылья. Если честно, я видел Шарафова всего раз в жизни, рядом с Брежневым. На трибуне, в ста метрах от себя. А вы ездили с ним в одной машине… А правда ли рассказывают, что однажды, когда он подпортил воздух и все очумели от вони, вы ловко вышли из положения, спросив: «Каким одеколоном вы душитесь, наш повелитель?»
— Вы… — побагровел профессор. — Что вы себе позволяете?
— Заткнись! — оборвал его Таштемир. — И слушай, что я говорю.
Саидходжаев сумел подавить негодование и ярость.
Вздохнул, взглянул на часы. Сказал, улыбнувшись:
— Скоро Москва. Мы почти прилетели, капитан…
Он оперся крепкими ладонями о подлокотники и хотел встать. Таштемир вскинул руку, схватил профессора за локоть, дернул вниз, посадив на место.
— Что вы себе…
— Сидеть! — приказал Таштемир и показал из-под полы ствол пистолета, направленный на соседа. — Тебя такой аргумент устроит?
— Как вы проникли на борт с оружием? — возмущенно спросил Саидходжаев.
— Уберите сейчас же!
— Ха, — сказал Таштемир.
— На ваши плечи и так повешены одиннадцать трупов. Не лучше ли подумать, как спасти жизнь и сохранить честь?
— Ценю вашу заботу о моей скромной персоне, Саидходжаев. Только не понимаю, как в такой ситуации можно сохранить честь?
— Какая вам до того забота, капитан? Вас объявят невиновным. Какое-то время посидите в Крыму или на Кавказе. Отдохнете на курорте, потом вернетесь к нормальной жизни на новом месте, в новой должности. Я дам вам прекрасное место. На верхних этажах этого несправедливого мира. Такое устроит?
— Какие гарантии?
— Мое слово, Иргашев. Слово Саидходжаева.
— Почему я вам должен верить? Сколько раз в жизни вы врали ради своей выгоды?
Таштемир чувствовал, что разговаривать с этим типом стоит в той же жесткой и предельно откровенной манере, в какой старается вести с ним беседу сам Саидходжаев. Такого рода люди только то воспринимают всерьез, в чем видят свое отражение с обратным математическим знаком и ощущают жесткое сопротивление.
— Я требую…
— Тихо, де-пу-тат! Ведите себя скромнее. Ваше всемогущество окончилось, едва вы сели со мной рядом. Да, кстати, вы можете спасти свой балаган, пожертвовав жизнью. Рискните, попробуйте меня обезоружить. Но предупреждаю: вот здесь, — Таштемир погладил ласковым движением крышку кейса, — немного нукающего снадобья. Взрыв будет негромким, и мы испытаем состояние невесомости. Вы никогда не летали вне самолета? А я был десантником. Летал. Это приятно-пугающее ощущение…
Даже природная смуглость не могла скрыть бледности, внезапно разлившейся по лицу Саидходжаева.
Заметив это, Таштемир улыбнулся.
— Не пугайтесь! Вы же не настолько глупы, верно? Да и не получится у вас ничего — кишка тонка!
У самого Таштемира, жившего последнее время в постоянном напряжении, ощущение страха притупилось и сохранялось только в подсознании. Его собственное поведение определяли теперь лишь разум и воля. Может быть, поэтому, увидев испуг Саидходжаева, он подумал совершенно о другом, о том, что люди станут полностью свободными лишь тогда, когда избавятся от страха и прекратят создавать себе кумиров из посредственностей со звучными титулами и именами, когда перестанут верить словам и будут судить о людях по их делам.
— А теперь, Саидходжаев, сидеть! И тихо! Одно слово, и… — Таштемир шевельнул пистолетом.
— Это невежливо, Иргашев! В конце концов, я верил, что вы интеллигентный человек.
— Сударыня! — подняв руку, позвал Таштемир стюардессу. — Подойдите к нам!
Вызывающе покачивая точеными бедрами, высокая смуглая красавица «Аэрофлота» подошла к ним.
— Слушаю вас.
— У меня здесь, — Таштемир пистолетом ткнул в чемоданчик, — взрывчатка. Одно движение… Думаю, вам объяснять не нужно. Вас учат, как вести себя в таких случаях, верно? Вот и действуйте. Пройдите в кабину пилотов и скажите: в салоне угонщик. Требует изменить курс на Иран. Рядом со мной сидит народный депутат. Обратите на него внимание. Он такой же подонок, как и сам Горбачев, поэтому со временем может стать нашим президентом. Так вот, он подтвердит, что я человек серьезный и не шучу.
Саидходжаев закивал головой.
— Девушка, он не шутит!
— Вперед, сударыня! Ставки сделаны! — бросил Таштемир и махнул пистолетом в сторону кабины. — Идите!
20
«Особо срочно. Серия „Угон“. Борт 25360. Рейс Кумкала — Москва. Вооруженный террорист на борту требует изменения маршрута на Тегеран. Пассажир, народный депутат Саидходжаев, подтверждает серьезность намерений угонщика. В его ручной клади — чемоданчик типа атташе-кейс, — по словам депутата, находится взрывчатка. Пистолет Макарова обнаруживается визуально. После переговоров угонщик дал согласие на дозаправку в Москве. Требует личной встречи с руководителем группы по борьбе с терроризмом. Прибытие по расписанию. Антонов».
«Депутатская. Особо срочно. Начальнику аэропорта. Позвоните Москва 152-14-48 Холматову. Борт 25360 захвачен террористом. Необходимо поставить в известность министра Хамдамова. Просит депутат Саидходжаев. Передал Антонов».
21
Тень незримой тревоги нависла над аэропортом.
Взгляд опытного пассажира легко замечал суету милиции в зале касс и ожидания. Строгой чередой по летному полю промчалось несколько автобусов, из которых дружно высыпали ладные парни в касках и бронежилетах. Только что приземлившийся лайнер не стал рулить к зданию аэровокзала, а ушел на отдаленную от него полосу и одиноко застыл на ней.
Никто не произносил слов «захват», «угон», но они уже властно определяли скрытую от посторонних глаз жизнь аэропорта.
Внутри лайнера все дышало гнетущей напряженностью и страхом. Ни разговоров, ни радостной толчеи, возникающей после благополучного прибытия к месту назначения. Пассажиры оставались на своих местах, цепенея под грузом суровой угрозы.
— Командир! — позвал Таштемир.
Первый пилот в рубахе с расстегнутым воротом и мрачным выражением лица подошел по пустому проходу к угонщику.
— Стойте спокойно, — предложил Таштемир, не повышая голоса. — Я не собираюсь палить без разбора. И взрыва просто так не устрою. Главное, чтобы группа захвата пока воздержалась от сюрпризов.
— Мы же об этом договорились.
— Попросите подняться на борт начальника спецкоманды. Для разговора. И предупредите, чтобы без лишних движений, без оружия, без бронежилета. Безопасность я гарантирую. Предупредите также, что я профессионал.
Офицер с погонами майора на летней форменной рубашке, держа руки на уровне груди ладонями вперед, вошел в салон лайнера.
— Садитесь, — предложил Таштемир и указал стволом пистолета на кресло рядом с собой.
Офицер опустился на сиденье, где до того располагался Саидходжаев, и оно жалобно скрипнуло под тяжелым, ладно сбитым телом.
— Теперь расслабьтесь, майор. Я не псих и не террорист. Ни взрыва, ни стрельбы не будет. А вот разговор предстоит. Взаимоинтересный…
— Слушаю вас, — сказал майор спокойно и положил руки на колени. Лицо его оставалось суровым, замкнутым.
— Давайте взаимно представимся, — предложил Таштемир. — С кем имею честь?
— Майор Лысов, — ответил офицер. — Степан Гаврилович.
— Лысов? — спросил Таштемир. — Я вас знаю. Вы из первого выпуска спецкурса. Я из третьего, капитан Иргашев. Сейчас покажу удостоверение.
Левой рукой извлек из кармана документ и положил на кейс. Майор взял его, раскрыл корочки. Вгляделся в фото. Прочитал записи. С треском закрыл и положил на кейс.
— Так какого же ты… — Лысов сдержался и в более мягкой форме стал уточнять, что имел в виду: — К чему весь этот балаган?! Ты знаешь, во что обходится выезд спецгруппы? А нервы?!
— Знаю. И для таких расходов, товарищ майор, есть серьезная причина. Вы сейчас сделаете вид, что мы договорились, и я отпускаю пассажиров. Пусть экипаж их выводит. А я вам пока покажу один документ.
Он приоткрыл кейс и вынул лежавшую сверху бумагу.
— Всего, что здесь имеется, вам читать не придется, — сказал Таштемир.
— Потребуется не один час. А на это взгляните.
Он протянул майору лист, держа его за краешек. Майор положил его на колено и стал быстро читать текст. Брови его полезли наверх. Спросил с подозрением:
— Не фальшивка?
— Вы верите, что в Бешарыке в уголовном розыске такое могут состряпать?
— Потрясающе!
— Как считаете, что с этим делать?
— Вы уже сделали, капитан. Привезли сюда.
Таштемир тряхнул шевелюрой.
— Поразительно, товарищ майор, сколько в вас столичной самоуверенности.
— Что имеешь в виду? — спросил майор обиженно.
— Очень многое, но главное — мы еще не довезли этого до надежного сейфа.
— Довезем, — заверил майор. — Что еще?
— Затем неизвестно, в чьи руки попадут эти бумаги. Если в грязные — их замотают, изорвут и спустят в унитаз.
— Ты же доверяешь мне, капитан?
— Майору Лысову я доверяю.
— Тогда скажи, для чего ты инсценировал уголовщину?
— Мне нужна была для охраны бумаг спецгруппа.
— Дорого тебе обойдется такая шутка. Дорого, капитан.
— Я знаю. Но меня из аэропорта живым не выпустят. Больше того, даже в вашем присутствии попытаются ликвидировать.
— Я тебе, капитан, признаться, не верю. У тебя в глазах азиатские миражи. Подумай. Здесь Москва. Мы не группа кооператоров из деревни Пырловки, которых можно остановить на дороге и потребовать деньги из мешка. Ты видел моих ребят?
— Представляю. Но и у Дарчиева мужики не пальцем сделаны. Им обещано четыреста тысяч. Сейчас могли накинуть еще столько же. Наличными. Отмытыми.
Лысов присвистнул.
— Что ж ты мне сразу о Дарчиеве не сказал? Фамилия нам известная. Это действительно тип серьезный.
— Лучше поздно, чем никогда. Так у вас говорят?
— Добро, Иргашев. Я сейчас дам отбой, и мы поедем в город с комфортом. Что там с тобой начальство станет делать — не знаю. Но довезти я тебя обязан.
— Спасибо, майор. Я в последнее время столько бегал, что ехать с комфортом побаиваюсь. Не верю удобствам.
— Ты даешь, капитан!
— Когда вернулся с Афгана, все время ходил и поглядывал под ноги. Мин опасался. Теперь опасаюсь всего, что выглядит заманчивым и удобным. Решаю — не подставка ли? Должно быть, я трус.
— Об этом потом. Что сам предлагаешь?
Таштемир сунул руку в карман, вынул сторублевку.
— Сейчас все сядем в ваши машины. Вы, майор, снимите амуницию, потом дадите команду трогаться. У стоянки аэродромных автобусов мы вдвоем выйдем. Машины ваши пойдут дальше. А мы — на стоянку к частникам. За «стольник» нас до Москвы домчат без помех.
— Нет, Иргашев, тебя и в самом деле перепугали. Хорошо, я приму меры, хотя уверен — против нас никто не попрет.
Майор вышел к трапу, громко крикнул:
— Грибов! Алексей Иванович! Зайди.
Через минуту в лайнер поднялся рослый круглолицый парень в каске и бронежилете.
— Знакомься, Алексей, — предложил Лысов. — Угонщик. Капитан Иргашев.
Таштемир молча кивнул.
— Вот что, Алексей, — сказал Лысов. — Есть предположение, что на дороге может быть засада. Проскочи по трассе, приглядись.
— Есть! — коротко ответил Грибов.
Три минуты спустя черная «Волга» покатила по шоссе в сторону города. В спецавтобусе Лысов и Таштемир сидели у рации. Доклады шли регулярно.
— «Астра», «Астра». Подошел к выемке вдоль дорожного полотна. Что-то мне здесь не нравится. Перед въездом в узость на обочине серая «Волга». Пустая. Багажник открыт. Водитель качает запаску ручным насосом. Пассажиров нет. На выезде из узости еще две машины. Слева по ходу — «мерседес» стального цвета. Справа, почти напротив, — синий «вольво».
— «Гвоздика», — отозвался Лысов. — Пройди вперед километров пять, развернись — и назад. Кстати, смени номера. Если это те, кто нас пасет, они номера проглядывают.
— «Астра», понял. Выполняю.
Прошло десять минут, пятнадцать… Рация молчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Вы… — побагровел профессор. — Что вы себе позволяете?
— Заткнись! — оборвал его Таштемир. — И слушай, что я говорю.
Саидходжаев сумел подавить негодование и ярость.
Вздохнул, взглянул на часы. Сказал, улыбнувшись:
— Скоро Москва. Мы почти прилетели, капитан…
Он оперся крепкими ладонями о подлокотники и хотел встать. Таштемир вскинул руку, схватил профессора за локоть, дернул вниз, посадив на место.
— Что вы себе…
— Сидеть! — приказал Таштемир и показал из-под полы ствол пистолета, направленный на соседа. — Тебя такой аргумент устроит?
— Как вы проникли на борт с оружием? — возмущенно спросил Саидходжаев.
— Уберите сейчас же!
— Ха, — сказал Таштемир.
— На ваши плечи и так повешены одиннадцать трупов. Не лучше ли подумать, как спасти жизнь и сохранить честь?
— Ценю вашу заботу о моей скромной персоне, Саидходжаев. Только не понимаю, как в такой ситуации можно сохранить честь?
— Какая вам до того забота, капитан? Вас объявят невиновным. Какое-то время посидите в Крыму или на Кавказе. Отдохнете на курорте, потом вернетесь к нормальной жизни на новом месте, в новой должности. Я дам вам прекрасное место. На верхних этажах этого несправедливого мира. Такое устроит?
— Какие гарантии?
— Мое слово, Иргашев. Слово Саидходжаева.
— Почему я вам должен верить? Сколько раз в жизни вы врали ради своей выгоды?
Таштемир чувствовал, что разговаривать с этим типом стоит в той же жесткой и предельно откровенной манере, в какой старается вести с ним беседу сам Саидходжаев. Такого рода люди только то воспринимают всерьез, в чем видят свое отражение с обратным математическим знаком и ощущают жесткое сопротивление.
— Я требую…
— Тихо, де-пу-тат! Ведите себя скромнее. Ваше всемогущество окончилось, едва вы сели со мной рядом. Да, кстати, вы можете спасти свой балаган, пожертвовав жизнью. Рискните, попробуйте меня обезоружить. Но предупреждаю: вот здесь, — Таштемир погладил ласковым движением крышку кейса, — немного нукающего снадобья. Взрыв будет негромким, и мы испытаем состояние невесомости. Вы никогда не летали вне самолета? А я был десантником. Летал. Это приятно-пугающее ощущение…
Даже природная смуглость не могла скрыть бледности, внезапно разлившейся по лицу Саидходжаева.
Заметив это, Таштемир улыбнулся.
— Не пугайтесь! Вы же не настолько глупы, верно? Да и не получится у вас ничего — кишка тонка!
У самого Таштемира, жившего последнее время в постоянном напряжении, ощущение страха притупилось и сохранялось только в подсознании. Его собственное поведение определяли теперь лишь разум и воля. Может быть, поэтому, увидев испуг Саидходжаева, он подумал совершенно о другом, о том, что люди станут полностью свободными лишь тогда, когда избавятся от страха и прекратят создавать себе кумиров из посредственностей со звучными титулами и именами, когда перестанут верить словам и будут судить о людях по их делам.
— А теперь, Саидходжаев, сидеть! И тихо! Одно слово, и… — Таштемир шевельнул пистолетом.
— Это невежливо, Иргашев! В конце концов, я верил, что вы интеллигентный человек.
— Сударыня! — подняв руку, позвал Таштемир стюардессу. — Подойдите к нам!
Вызывающе покачивая точеными бедрами, высокая смуглая красавица «Аэрофлота» подошла к ним.
— Слушаю вас.
— У меня здесь, — Таштемир пистолетом ткнул в чемоданчик, — взрывчатка. Одно движение… Думаю, вам объяснять не нужно. Вас учат, как вести себя в таких случаях, верно? Вот и действуйте. Пройдите в кабину пилотов и скажите: в салоне угонщик. Требует изменить курс на Иран. Рядом со мной сидит народный депутат. Обратите на него внимание. Он такой же подонок, как и сам Горбачев, поэтому со временем может стать нашим президентом. Так вот, он подтвердит, что я человек серьезный и не шучу.
Саидходжаев закивал головой.
— Девушка, он не шутит!
— Вперед, сударыня! Ставки сделаны! — бросил Таштемир и махнул пистолетом в сторону кабины. — Идите!
20
«Особо срочно. Серия „Угон“. Борт 25360. Рейс Кумкала — Москва. Вооруженный террорист на борту требует изменения маршрута на Тегеран. Пассажир, народный депутат Саидходжаев, подтверждает серьезность намерений угонщика. В его ручной клади — чемоданчик типа атташе-кейс, — по словам депутата, находится взрывчатка. Пистолет Макарова обнаруживается визуально. После переговоров угонщик дал согласие на дозаправку в Москве. Требует личной встречи с руководителем группы по борьбе с терроризмом. Прибытие по расписанию. Антонов».
«Депутатская. Особо срочно. Начальнику аэропорта. Позвоните Москва 152-14-48 Холматову. Борт 25360 захвачен террористом. Необходимо поставить в известность министра Хамдамова. Просит депутат Саидходжаев. Передал Антонов».
21
Тень незримой тревоги нависла над аэропортом.
Взгляд опытного пассажира легко замечал суету милиции в зале касс и ожидания. Строгой чередой по летному полю промчалось несколько автобусов, из которых дружно высыпали ладные парни в касках и бронежилетах. Только что приземлившийся лайнер не стал рулить к зданию аэровокзала, а ушел на отдаленную от него полосу и одиноко застыл на ней.
Никто не произносил слов «захват», «угон», но они уже властно определяли скрытую от посторонних глаз жизнь аэропорта.
Внутри лайнера все дышало гнетущей напряженностью и страхом. Ни разговоров, ни радостной толчеи, возникающей после благополучного прибытия к месту назначения. Пассажиры оставались на своих местах, цепенея под грузом суровой угрозы.
— Командир! — позвал Таштемир.
Первый пилот в рубахе с расстегнутым воротом и мрачным выражением лица подошел по пустому проходу к угонщику.
— Стойте спокойно, — предложил Таштемир, не повышая голоса. — Я не собираюсь палить без разбора. И взрыва просто так не устрою. Главное, чтобы группа захвата пока воздержалась от сюрпризов.
— Мы же об этом договорились.
— Попросите подняться на борт начальника спецкоманды. Для разговора. И предупредите, чтобы без лишних движений, без оружия, без бронежилета. Безопасность я гарантирую. Предупредите также, что я профессионал.
Офицер с погонами майора на летней форменной рубашке, держа руки на уровне груди ладонями вперед, вошел в салон лайнера.
— Садитесь, — предложил Таштемир и указал стволом пистолета на кресло рядом с собой.
Офицер опустился на сиденье, где до того располагался Саидходжаев, и оно жалобно скрипнуло под тяжелым, ладно сбитым телом.
— Теперь расслабьтесь, майор. Я не псих и не террорист. Ни взрыва, ни стрельбы не будет. А вот разговор предстоит. Взаимоинтересный…
— Слушаю вас, — сказал майор спокойно и положил руки на колени. Лицо его оставалось суровым, замкнутым.
— Давайте взаимно представимся, — предложил Таштемир. — С кем имею честь?
— Майор Лысов, — ответил офицер. — Степан Гаврилович.
— Лысов? — спросил Таштемир. — Я вас знаю. Вы из первого выпуска спецкурса. Я из третьего, капитан Иргашев. Сейчас покажу удостоверение.
Левой рукой извлек из кармана документ и положил на кейс. Майор взял его, раскрыл корочки. Вгляделся в фото. Прочитал записи. С треском закрыл и положил на кейс.
— Так какого же ты… — Лысов сдержался и в более мягкой форме стал уточнять, что имел в виду: — К чему весь этот балаган?! Ты знаешь, во что обходится выезд спецгруппы? А нервы?!
— Знаю. И для таких расходов, товарищ майор, есть серьезная причина. Вы сейчас сделаете вид, что мы договорились, и я отпускаю пассажиров. Пусть экипаж их выводит. А я вам пока покажу один документ.
Он приоткрыл кейс и вынул лежавшую сверху бумагу.
— Всего, что здесь имеется, вам читать не придется, — сказал Таштемир.
— Потребуется не один час. А на это взгляните.
Он протянул майору лист, держа его за краешек. Майор положил его на колено и стал быстро читать текст. Брови его полезли наверх. Спросил с подозрением:
— Не фальшивка?
— Вы верите, что в Бешарыке в уголовном розыске такое могут состряпать?
— Потрясающе!
— Как считаете, что с этим делать?
— Вы уже сделали, капитан. Привезли сюда.
Таштемир тряхнул шевелюрой.
— Поразительно, товарищ майор, сколько в вас столичной самоуверенности.
— Что имеешь в виду? — спросил майор обиженно.
— Очень многое, но главное — мы еще не довезли этого до надежного сейфа.
— Довезем, — заверил майор. — Что еще?
— Затем неизвестно, в чьи руки попадут эти бумаги. Если в грязные — их замотают, изорвут и спустят в унитаз.
— Ты же доверяешь мне, капитан?
— Майору Лысову я доверяю.
— Тогда скажи, для чего ты инсценировал уголовщину?
— Мне нужна была для охраны бумаг спецгруппа.
— Дорого тебе обойдется такая шутка. Дорого, капитан.
— Я знаю. Но меня из аэропорта живым не выпустят. Больше того, даже в вашем присутствии попытаются ликвидировать.
— Я тебе, капитан, признаться, не верю. У тебя в глазах азиатские миражи. Подумай. Здесь Москва. Мы не группа кооператоров из деревни Пырловки, которых можно остановить на дороге и потребовать деньги из мешка. Ты видел моих ребят?
— Представляю. Но и у Дарчиева мужики не пальцем сделаны. Им обещано четыреста тысяч. Сейчас могли накинуть еще столько же. Наличными. Отмытыми.
Лысов присвистнул.
— Что ж ты мне сразу о Дарчиеве не сказал? Фамилия нам известная. Это действительно тип серьезный.
— Лучше поздно, чем никогда. Так у вас говорят?
— Добро, Иргашев. Я сейчас дам отбой, и мы поедем в город с комфортом. Что там с тобой начальство станет делать — не знаю. Но довезти я тебя обязан.
— Спасибо, майор. Я в последнее время столько бегал, что ехать с комфортом побаиваюсь. Не верю удобствам.
— Ты даешь, капитан!
— Когда вернулся с Афгана, все время ходил и поглядывал под ноги. Мин опасался. Теперь опасаюсь всего, что выглядит заманчивым и удобным. Решаю — не подставка ли? Должно быть, я трус.
— Об этом потом. Что сам предлагаешь?
Таштемир сунул руку в карман, вынул сторублевку.
— Сейчас все сядем в ваши машины. Вы, майор, снимите амуницию, потом дадите команду трогаться. У стоянки аэродромных автобусов мы вдвоем выйдем. Машины ваши пойдут дальше. А мы — на стоянку к частникам. За «стольник» нас до Москвы домчат без помех.
— Нет, Иргашев, тебя и в самом деле перепугали. Хорошо, я приму меры, хотя уверен — против нас никто не попрет.
Майор вышел к трапу, громко крикнул:
— Грибов! Алексей Иванович! Зайди.
Через минуту в лайнер поднялся рослый круглолицый парень в каске и бронежилете.
— Знакомься, Алексей, — предложил Лысов. — Угонщик. Капитан Иргашев.
Таштемир молча кивнул.
— Вот что, Алексей, — сказал Лысов. — Есть предположение, что на дороге может быть засада. Проскочи по трассе, приглядись.
— Есть! — коротко ответил Грибов.
Три минуты спустя черная «Волга» покатила по шоссе в сторону города. В спецавтобусе Лысов и Таштемир сидели у рации. Доклады шли регулярно.
— «Астра», «Астра». Подошел к выемке вдоль дорожного полотна. Что-то мне здесь не нравится. Перед въездом в узость на обочине серая «Волга». Пустая. Багажник открыт. Водитель качает запаску ручным насосом. Пассажиров нет. На выезде из узости еще две машины. Слева по ходу — «мерседес» стального цвета. Справа, почти напротив, — синий «вольво».
— «Гвоздика», — отозвался Лысов. — Пройди вперед километров пять, развернись — и назад. Кстати, смени номера. Если это те, кто нас пасет, они номера проглядывают.
— «Астра», понял. Выполняю.
Прошло десять минут, пятнадцать… Рация молчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20