— Нет, имеет! — повысил голос Лыонг. — Но хватит об этом. Убитых мы не вернем, а отомстить за них обязаны. Я приехал, чтобы найти предателя, Танг, и ты обязан помочь мне.
— Этот француз…
— Он невиновен, — уверенно сказал Лыонг.
— Откуда тебе знать об этом? — В голосе Танга проскользнуло раздражение. — Мы потеряли стольких людей. Видишь ли… — Он хотел еще что-то добавить, но только махнул рукой.
— Фюмроль согласился помогать нам.
— Кыонг ничего об этом не написал.
— Зато он все рассказал в Тхайнгуэне.
— Тем более странно, почему он не оставил записку.
— А если не хотел засветить тайник? Если почувствовал за собой хвост? Вы же все равно должны были встретиться в Каобанге!
— Допустим. Но кто-то ведь выдал Кыонга?
— Только не Фюмроль. Я видел документы, которые он передал. Среди них была карта складов оружия и боеприпасов. Один из них находился как раз в Тхайнгуэне. Понимаешь теперь, почему Кыонг не стал ждать?
Танг кивнул.
— Он передал карту командиру отряда. На следующую ночь ребята Тана напали на склад. Они взяли ящик винтовок, сотню гранат, горные минометы и крупнокалиберный пулемет. Своей смертью Кыонг дважды спас всех нас.
— Я понимаю, — тихо сказал Танг.
— Как видишь, Кыонг принял единственно правильное решение. Для тебя он, на всякий случай, оставил записку.
— Где она?
— Бумага размокла, но я все помню. Он сообщал о Фюмроле, о карте, о том, что будет тебя ждать в условленном месте. Не надо себя терзать, Танг, твое опоздание ничего не изменило. За Кыонгом по пятам следовал враг.
— Кто?
— Пока не известно. Удалось установить, что в Каобанг Кыонг прибыл не один. С ним был еще какой-то человек. Кто он, как выглядит и каким путем вкрался к Кыонгу в доверие, мы не знаем. Не исключено, что именно он навел жандармов. В истории с засадой у Нари тоже много неясного.
— Почему ты думаешь, что предателя нужно искать здесь?
— Не здесь, в Ханое.
— Я это и имею в виду.
— Простая логика подсказывает, что Кыонга прежде всего могли взять на заметку именно тут. Прежде чем навестить тебя, я попробовал понаблюдать за Фюмролем. К нему не подступить. Накрыт частой сеткой. Его передают от одного к другому.
— Полагаешь, что такой человек, как Кыонг, мог этого не заметить?
— Я тоже задал себе такой вопрос. И нашел на него единственный ответ.
— Допустим, — кивнул Танг. — Слежка могла резко усилиться, когда тайная полиция поняла, что Фюмроль работает на нас. Тогда чего они ждут?
— Очевидно, собирают доказательства измены и заодно поджидают новую добычу. Теперь к французу не подступиться. Верная гибель.
— Хорошо, что мы не разучились понимать друг друга с полуслова, — одобрил Танг.
— Так я и рассудил. Конечно же, им нужны доказательства. Вот если бы они взяли на явке его, да еще с картой, — он присвистнул, — тогда бы ему сразу пришел конец.
— Да, тут гильотиной пахнет. Надо бы ему помочь, Лыонг. Теперь я вижу, что он порядочный малый. И многое для нас сделал.
— Кыонг тоже просил об этом.
— Стоп! — Танг ударил кулаком по циновке. — Значит, Кыонг видел слежку?
— Нет, — устало покачал головой Лыонг. — Ничего он не видел. Фюмроль сам сказал ему, что хочет бежать из Индокитая.
— Странная просьба. — Танга все еще мучили подозрения. — Такой человек мог найти сотни способов. Тебе не кажется, что тут готовилась западня?
— Не торопись, дружище. Ты не даешь мне слова сказать… Фюмроль не один. С ним несколько летчиков. Они хотят бежать в Малайю или Сингапур.
— К де Голлю, значит, навострились. — Танг задумчиво устремил взгляд на огонек, покачивающийся в скорлупке с древесным маслом. — Трудно, конечно, загадывать далеко вперед, но хотел бы я знать, куда направят самолеты эти бравые парни после войны. Опять к нам?
— Вполне возможно. Но Фюмролю нужно помочь. Пользы от него теперь никакой.
— Вот и я думаю, брат Лыонг, как к нему подступиться…
— Раз так говоришь, значит, уже что-то надумал, — засмеялся Лыонг. — Я тебя знаю.
— Есть один план. Только придется идти на поклон к старику.
— К папаше Вему? — помрачнел Лыонг. — Что ж, старик не подведет.
— Он замолк, собираясь с мыслями. — О Белом нефрите никаких известий?
— Если бы я хоть что-то знал о твоей дочери, то не стал бы тебя томить.
— Понимаю.
— А без Вема нам не обойтись. Мы достали ему баркас с мотором. На таком не то что змей ловить, а до Филиппин добраться можно!
— Когда я смогу с ним увидеться? — Лыонг прикурил от фитилька.
— Завтра с утра и отправимся, — ответил Танг.
Фюмроль не слишком удивился, когда застал у себя в саду Жаламбе. После сайгонского инцидента они, правда, старались пореже попадаться друг другу на глаза, но в последние дни наметилось определенное потепление.
— Входи, — посторонился Фюмроль, толкнув дверь ногой.
Они прошли в беседку, увитую вьющимися розами. Старая китаянка, которую Фюмроль взял почти что с улицы, включила свет и замерла в ожидании.
— Есть будешь? — спросил Фюмроль, рухнув в плетеное кресло.
Встав на колени, китаянка сняла с него ботинки и убежала в дом за горячими салфетками.
— Где ты отыскал это чучело? — поинтересовался Жаламбе. — Неужели не нашлось помоложе? Сказал бы мне…
— Есть будешь? — Фюмроль повторил вопрос. — Си, си, — поблагодарил он китаянку, с наслаждением вытирая лицо.
— Ты и по-китайски изъясняться умеешь? — Жаламбе уважительно причмокнул. — Скажи своей крокодилице, чтобы принесла папайи. Я на ночь не ем.
— Так, чем обязан? — поинтересовался Фюмроль, поливая соком круглого лимончика роскошную ярко-оранжевую плоть папайи.
— Есть предложение, — не обращая внимания на сухой тон хозяина, Жаламбе разлил анисовую. — Тебе с водой?
— Какое? — все так же отчужденно спросил Фюмроль, внимательно следя за тем, как белеет в стакане пахучая жидкость.
— На той неделе лечу в Сайгон. Могу и тебя захватить.
— Встречать японцев? — криво улыбнулся Фюмроль и отрезал: — Нечего мне там делать.
— Ну и глупо! В Кохинхине сейчас настоящий рай. Елисейские поля, бар «Голубой бриллиант»… — Развалившись в кресле, Жаламбе принялся живописать прелести сайгонской жизни.
— Погоди, — властно пресек его излияния Фюмроль. — Ты за этим пришел?
— Не хочешь, не надо, — сплюнул Жаламбе. — Думал, тебя заинтересует. — Он сделал обиженное лицо. — А зашел я без всякой задней мысли. Выпить по старой дружбе, поболтать. Мне противно, маркиз, когда всякая шваль болтает о наших с тобой отношениях. Пусть заткнутся, в конце концов. Мы работаем рука об руку, и у нас нет проблем.
— Положим, проблем у нас хватает. Да и работаем мы не вместе, а, скорее, друг против друга.
— Выходит, я продался японцам?
— Скажем лучше — капитулировал. И не ты один.
— Не надоело паясничать? Пора наконец взглянуть правде в лицо, милый майор. Вместо того, чтобы благодарить маршала…
— Позволь! — Фюмроль сделал отстраняющий жест. — Я ни слова не сказал про господина Петэна. Про новую Францию — тоже. Так что не надо меня провоцировать.
— Мне что, делать больше нечего?! — Жаламбе залпом допил свой стакан. — Зато я, если позволишь, скажу. Да, мы должны благодарить маршала за то, что он вытащил нас из пекла. Пусть многое безвозвратно потеряно, но хоть что-то все-таки удалось сохранить. И даже не это главное. Франция больше не жалкая жертва, она теперь в лагере сильных
— вот что важно!
— Ты, случайно, не Адольфа Шикльгрубера имеешь в виду?
— Почему бы и нет, маркиз? Ты только посмотри, где сейчас Гитлер! Он уже оттяпал большую часть России и рвется к Москве.
— И русские, я слышал, — Фюмроль прикрыл глаза и мертвенно улыбнулся, — объявили свою столицу открытым городом, а правительство перевезли на Черноморское побережье.
— Кто сказал тебе подобную чушь? — попался на крючок Жаламбе.
— Чушь? — Подавив мгновенный порыв, Фюмроль сделался необыкновенно спокоен. — Просто я подумал, что они возьмут пример с нас. Однако нет. Эти варвары почему-то предпочитают стоять насмерть.
— А в итоге? Боши берут город за городом.
— Подождем пока подводить итог. — Фюмроль демонстративно поднялся. — Ты извини, но я хочу пораньше лечь.
— О, разумеется! — поспешно вскочил Жаламбе. — Если красным улыбнется фортуна, я не буду в претензии… Значит, не хочешь в Сайгон?
— Нет, — коротко бросил Фюмроль. — Увидимся. — У него создалось впечатление, что Жаламбе приходил пустить пробный шар. Неужели он в самом деле полагал, что Фюмроль захочет прокатиться с ним по злачным местам Сайгона? Едва ли не настолько он наивен. Но зачем-то он все-таки приходил?
После встречи у дэна Медного барабана никто Фюмроля не беспокоил, и он уже начал нервничать. То, что Жаламбе вновь набивался в приятели, следовало расценивать как настораживающий признак.
Фюмролю сделалось душно, и он распахнул кимоно. Мысль о том, что, передав карту, он, возможно, подписал свой смертный приговор, вновь обдала его тревожным жаром. Он только потянулся налить себе немного анисовой, как что-то резко ударило за спиной в дубовую панель рядом с его, Фюмроля, чудовищной тенью впилась тонкая стрела. Он бросился на пол. Затаив дыхание подполз к выключателю и погасил свет. Сомнений быть не могло: его хотели убить. Успокоившись, он подошел к стене и нащупал стрелу. Вырвать ее оказалось далеко не просто. Пробив стальную противомоскитную сетку окна, она крепко застряла в дереве.
В спальне Фюмроль тщательно осмотрел бамбуковый прутик с заостренным и слегка обожженным в огне концом. Обычная стрела от вьетнамского арбалета. Когда хотят убить наверняка, острие обмакивают в отвар ядовитой лианы. Фюмроль, знавший уже тлетворно-смолистый горьковатый запашок яда, приблизил стрелу к носу. Она не была отравлена.
Запахнув кимоно, Фюмроль твердым шагом прошел в кабинет. Зажег свет, включил настольную лампу и, повернув кресло к столу, выдвинул передний ящик. Среди бумаг и мелкой конторской дребедени нашел лупу.
«Хайфон. Левый берег реки Сонг-Ка. Таверна „Золотая черепаха“. День Медного барабана. Каждую неделю с 7 до 9. Проявляйте осторожность. Вас подозревают, за вами следят».
Фюмроль вынул зажигалку и сжег записку — тончайший завиток, тщательно вклеенный в расщеп оперения стрелы. «С семи до девяти, — повторил он про себя. — Час Тигра. Счастливый час».
* * *
Пятнистый бронетранспортер с трудом одолевал подъем. Шофер с нашивками солдата второго года службы включал перед поворотами первую передачу, и шестерни издавали надсадный рев. Сидевшие сзади Тахэй и Уэда невольно хватались за стальные скобы. Временами казалось, что окутанный душным облаком пыли прокаленный на солнце гроб не удержится на такой крутизне. Но виток за витком машина упорно ползла в гору.
Тахэй свыкся с тяготами пути и легко переносил духоту, дребезжащую тряску и постоянную близость головокружительного обрыва. Пересаживаясь с военных самолетов в автомобили, он мотался по заводам, каучуковым плантациям и рудникам.
Уэда счел своим долгом сопровождать высокого представителя в столь ответственной инспекционной поездке. Помимо того, что шеф кэмпэйтай лично отвечал за безопасность профессора, ему показалось полезным самому познакомиться с основными экономическими центрами страны.
— Все решает сырье, — не уставал убеждать его Морита Тахэй. — Аэродромы, военно-морские базы — это великолепно, но, к сожалению, слишком бренно. Самолеты сбивают, подводные лодки топят. Если мы не обеспечим себе расширенного воспроизводства вооружений, то нечего надеяться выстоять в затяжной войне. Миллион йен, вложенный в местную экономику, радует меня куда больше, чем еще одна дивизия, высаженная в Сайгоне или Дананге. Вы превосходно справляетесь со своими обязанностями, Уэда-сан. В перспективе они станут куда многограннее. Саботаж в промышленности должен заботить вас не менее, если не более, чем диверсии на военных объектах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23