— Не бойся ничего, мы уедем отсюда завтра утром, если не сегодня вечером, и все будет замечательно. А потом ты выйдешь за меня замуж, потому что я люблю тебя.
— Джордж, ты просто прелесть, — нежно ответила девушка. — Я до смешного люблю тебя, дорогой мой.
Он снова поцеловал Мегги, а она положила голову ему на грудь, счастливая, но все ещё немного встревоженная. Джордж ощутил, как на него накатила волна тепла, и почувствовал себя могучим гигантом, которому не сможет противостоять никакая сила.
Вечером того же дня, когда был подан чай, в столовой ощущалась тревожная тишина. Майкл Прендерби с чашкой в руках пересёк комнату и тихо заговорил с Аббершоу. Казалось, он чувствовал себя явно неловко.
— Послушайте, доктор, — начал он доверительно, — бедняжка Джин ужасно напугана. Как вы думаете, есть ли у нас хотя бы малейший шанс выбраться отсюда? Может, придумаем какой-нибудь план? Между нами говоря, я в отчаянии.
Аббершоу нахмурился.
— Боюсь, мы мало что можем предпринять, — медленно проговорил он, но, увидев, как вытянулось лицо молодого человека, добавил: — Знаете, пойдёмте ко мне, выкурим по сигарете и все обговорим.
Покинув общество, они направились наверх. Насколько было известно, штаб Доулиша и его людей размещался в трех комнатах: бывшей спальне полковника Кумба, а также комнатах, располагавшихся над ней. Даже Вайетт не был в состоянии дать их точное описание. Сначала в Блэк Дадли находился монастырь, затем его стали использовать как фермерскую хозяйственную постройку и, наконец, как жилой дом. При этом каждый раз здание перестраивалось. Вайетт появился здесь впервые незадолго до смерти тётушки, да и после этого его визиты в замок были эпизодическими, поэтому у него так и не нашлось времени, чтобы детально ознакомиться с расположением комнат, бесчисленными переходами, галереями и лестницами.
Прендерби нервничал; на него сильно подействовали переживания невесты, и к тому же он гораздо лучше остальных знал и оценивал реальную ситуацию. За исключением Аббершоу, конечно.
— Все, что было утром, кажется всего лишь шуткой, — раздражённо произнёс по пути Майкл. — Этот немец устроил целое представление, но не могу не признать, что я испугался. Мы здесь так же далеки от цивилизованного мира, как если бы жили в семнадцатом веке.
— Возможно, — сдержанно произнёс Аббершоу. — Но, по-моему, ещё рано делать окончательные выводы. В течение ближайших двенадцати часов обстоятельства могут резко измениться, и, я думаю, мы увидим наших двух беспокойных друзей за решёткой, прежде чем они с нами расправятся.
Прендерби быстро бросил взгляд на Джорджа.
— Вы большой оптимист, не правда ли? — спросил он. — Вы рассуждаете так, словно появилась какая-то отдалённая надежда. Ведь так?
Аббершоу кашлянул.
— В некотором смысле — да.
Они уже подошли к комнате Джорджа, когда услышали за дверью необычные звуки: приглушённое ворчанье вперемежку со стонами, проклятиями и шорохами.
Джордж ухватился за ручку двери и хотел было её повернуть, но Прендерби резко остановил его.
— Осторожно, — быстро произнёс Майкл. — Нам не следует входить, пока мы не разберёмся, в чем дело. Помните, наши противники вооружены.
Аббершоу молча кивнул в ответ и медленно приоткрыл дверь. Прендерби следовал за ним; оба были насторожены. Шум и шорохи продолжались; теперь, в комнате, они слышались более отчётливо.
— Что за чертовщина, — произнёс Джордж, оглядываясь на Майкла, — в комнате никого нет, она пуста.
Постепенно выяснилось, что странные звуки доносятся из огромного дубового шкафа, который Джордж сам закрыл около двух часов назад, и ключ все это время находился в его кармане.
— Закройте дверь, — сказал он Майклу, — заприте и вытащите ключ.
После этого Аббершоу подошёл к шкафу, вставил в замок большой ключ, повернул его и, отскочив назад, распахнул дверцу. Шум мгновенно прекратился. Оба мужчины заглянули внутрь шкафа и отступили в изумлении — на массивной полке, согнувшись в три погибели, полулежал Альберт Кэмпион. Одежда его была растерзана, спутанные волосы падали на глаза; его с трудом можно было узнать.
Несколько секунд он не двигался, подслеповато щурясь из-под мешавших глазам прядей жёлтых волос. И тут Аббершоу внезапно вспомнил, где он видел раньше это бессмысленное на первый взгляд выражение лица. Тем не менее он ничего не произнёс, поскольку в этот момент Кэмпион пошевелился и кое-как выкарабкался из шкафа.
— Никакого жульничества, леди и джентльмены, — начал Альберт, пытаясь все свести к шутке. — Все это моя работа.
— Как, черт побери, вы забрались туда? — спросил Прендерби, выходя вперёд и с детским изумлением рассматривая Кэмпиона.
— О, в основном с помощью дьявола, — ответил Альберт и рухнул в кресло.
Было видно, что силы почти оставили его. Очевидно, с ним плохо обошлись: на запястьях остались красные отметины, рубашка под пиджаком была вся изорвана.
— Это дело рук Доулиша, конечно? — спросил Аббершоу необычно жёстким тоном.
Кэмпион кивнул утвердительно.
— Они вас обыскали? — продолжал Джордж.
— Обыскали? — саркастически переспросил Альберт. Выцветшие глаза за очками с большими стёклами несколько прищурились. — Дорогой сэр, они просто содрали с меня кожу. Этот немец выражается и действует как палач. Он чуть не убил меня. Альберт снял пиджак и, задрав рубашку, показал многочисленные кровоподтёки на спине.
— Боже мой! — воскликнул Аббершоу. — Вас били! Моментально исчез его прокурорский тон и он превратился в профессионала-врача. — Майкл, — обратился Джордж к молодому человеку, — среди моих вещей в шкафу найдите белую рубашку, а на умывальнике стакан с водой и борную кислоту. Надо перевязать беднягу. Альберт, что же все-таки произошло?
— Насколько я помню, — начал слабым голосом Кэмпион, — я стоял у камина и разговаривал с Энн. Вдруг панель, на которую я облокотился, откинулась и я очутился в кромешной темноте с куском противной мешковины во рту. Это было начало. Затем я предстал перед этим крикливым немцем. Я не смог убедить его в том, что не брал его любовных писем, или что ещё там он ищет, из-за чего вся эта шумиха. Я никогда не встречал типа, более изощрённого в том, что касается допросов.
— И я так думаю, — вставил Прендерби, который закончил перевязку Альберта.
— Когда они убедились, что я невиновен как младенец, — продолжал Кэмпион, но уже почти с прежней жизнерадостностью, — они перестали задавать мне вопросы и заперли в какой-то комнате.
Подыскивая себе наиболее подходящее место для ночлега, я наткнулся на сундук и решил, что там можно найти какую-нибудь старую одежду и соорудить постель. Однако все, что я там нашёл, — это часть допотопного велосипеда. Я был так раздосадован, что со злостью взобрался на него и надавил на педаль. Тотчас же нижняя створка сундука отодвинулась, и я провалился под пол. Придя в себя, я обнаружил, что стою на верхней ступеньке лестницы, причём голова ещё наполовину оставалась в сундуке. Я полагаю, что это часть старинной системы потайных ходов. Итак, я закрыл крышку сундука и, освещая себе путь спичкой, заковылял вниз по лестнице.
Кэмпион замолчал; молодые люди внимательно его слушали.
— И тем не менее я не понимаю, как вы залезли в шкаф, — заметил Прендерби.
— Честно говоря, я тоже, — сказал Кэмпион. — Вскоре лестница привела меня в туннель, наполненный крысами, и далее по нему я наконец добрался до двери, открыв которую, я и оказался в этом шкафу. Вот и все.
Аббершоу, пристально наблюдавший за Альбертом все это время, медленно прошёлся по комнате и остановился прямо перед Кэмпионом, глядя ему в глаза.
— Ужасно неприятно все, что с вами произошло, — произнёс он и затем добавил с нарочито отчётливой интонацией: — Однако нет больше смысла продолжать в этом ключе нашу занимательную беседу, мистер Морнингтон Додд.
Некоторое время Кэмпион растерянно сверлил Джорджа своими выцветшими глазами, затем слегка вздрогнул, как бы приходя в себя, и лицо его расплылось в улыбке.
— Итак, вы узнали меня, — сказал он. — Однако, Джордж, вы глубоко ошибаетесь, думая, что моё оригинальное или может быть, дурацкое поведение все эти дни — простая маска. Должен вам заметить, что и в обычной жизни я почти такой же. Мои друзья могут подтвердить это. Такую манеру поведения я вырабатывал многие годы, и она помогает мне не только успешно действовать в профессиональном плане, поскольку моя работа требует частой трансформации внешности, но и в обыденной жизни, ибо нечестные и преступные элементы не сразу попадают в поле интересов полиции и детективов. До поры до времени они остаются в обычной толпе, и вы можете встретиться с представителями такого мира, не имея ни малейшего представления о том, что у него за душой на самом деле.
Это заявление выбило почву из-под ног Аббершоу, он явно не ожидал такого поворота событий. Кэмпиона трудно было принимать всерьёз, трудно было определить, когда он говорит правду, а когда лжёт.
Прендерби, который терялся в догадках и никак не мог понять смысл происходящего, но которого донимало любопытство, наконец-то смог вмешаться в разговор.
— Послушайте, я никак не пойму, — сказал он. — Кто это — мистер Морнингтон Додд?
Аббершоу указал на Альберта Кэмпиона:
— Вот этот джентльмен и есть Морнингтон Додд.
Кэмпион скромно улыбнулся. Несмотря на продолжающуюся боль, он все более и более приближался к своему обычному состоянию — шутника и заводилы.
— И да, и нет, — проговорил он, не отрывая глаз от Аббершоу. — Морнингтон Додд — это одно из моих имён.
— Кэмпион, это не шутки, — сурово прервал его Аббершоу. — Как бы ни были многочисленны ваши прозвища, сейчас не время хвалиться этим. Мы столкнулись с очень серьёзным делом, и надо прежде всего решать его.
— Дорогой мой, — отозвался Кэмпион, — разве я не знаю… Даже лучше вас, как мне кажется.
— Что вы знаете, мистер Кэмпион, если… если это ваша настоящая фамилия? — несколько раздражённо спросил Аббершоу. Его стала возмущать такая манера разговора.
— Ну… нет, — ответил неугомонный молодой человек, — моё собственное имя звучит довольно аристократично, и я его никогда не использую на службе. По-моему, «мистер Кэмпион» звучит очень недурно.
Аббершоу невольно улыбнулся:
— Ну, мистер Кэмпион, очень хорошо. Вы обмолвились, будто что-то знаете об этом деле. Не так ли? Имейте в виду, что мы все в одной лодке, поэтому вы все нам расскажете здесь и сейчас. Я также полагаю, что, как и все остальные, вы хотите выбраться отсюда, а также заинтересованы в том, чтобы Доулиш и его сообщники предстали перед судом. Я сейчас не занимаюсь другими преступлениями, я не полицейский.
Альберт Кэмпион просиял.
— Это действительно так? — спросил он.
— Да, — ответил Аббершоу. — Я консультант лишь настолько, насколько в этом заинтересован Скотленд-Ярд.
Было похоже, что Кэмпион испытал определённое облегчение, услышав эти слова.
— Вы можете мне не поверить, но даже сейчас я не понимаю, куда они клонят. Одно могу сказать, что затевается что-то серьёзное.
Хотя Альберт говорил, видимо, чистую правду, Джорджа это заявление совсем не удовлетворило.
— Во всяком случае, уж одно-то вы знаете точно, — резко, с нетерпением сказал он. — Почему вы здесь? Вы только что признались, что находитесь тут по долгу службы.
— Да, так оно и было, — согласился загадочно Альберт, — но это не моя работа. Сейчас объясню.
— Ради бога, объясните, — взмолился Прендерби, окончательно сбитый с толку.
— Наверное, нужно немного рассказать о моей профессии, — начал Кэмпион; лицо его стало более серьёзным, и весь он подался вперёд. — Я живу, как все разумные люди, своим умом, и, хотя некоторыми необдуманными поступками часто огорчал мою мать, я запомнил её прощальные слова и никогда не был пошлым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Джордж, ты просто прелесть, — нежно ответила девушка. — Я до смешного люблю тебя, дорогой мой.
Он снова поцеловал Мегги, а она положила голову ему на грудь, счастливая, но все ещё немного встревоженная. Джордж ощутил, как на него накатила волна тепла, и почувствовал себя могучим гигантом, которому не сможет противостоять никакая сила.
Вечером того же дня, когда был подан чай, в столовой ощущалась тревожная тишина. Майкл Прендерби с чашкой в руках пересёк комнату и тихо заговорил с Аббершоу. Казалось, он чувствовал себя явно неловко.
— Послушайте, доктор, — начал он доверительно, — бедняжка Джин ужасно напугана. Как вы думаете, есть ли у нас хотя бы малейший шанс выбраться отсюда? Может, придумаем какой-нибудь план? Между нами говоря, я в отчаянии.
Аббершоу нахмурился.
— Боюсь, мы мало что можем предпринять, — медленно проговорил он, но, увидев, как вытянулось лицо молодого человека, добавил: — Знаете, пойдёмте ко мне, выкурим по сигарете и все обговорим.
Покинув общество, они направились наверх. Насколько было известно, штаб Доулиша и его людей размещался в трех комнатах: бывшей спальне полковника Кумба, а также комнатах, располагавшихся над ней. Даже Вайетт не был в состоянии дать их точное описание. Сначала в Блэк Дадли находился монастырь, затем его стали использовать как фермерскую хозяйственную постройку и, наконец, как жилой дом. При этом каждый раз здание перестраивалось. Вайетт появился здесь впервые незадолго до смерти тётушки, да и после этого его визиты в замок были эпизодическими, поэтому у него так и не нашлось времени, чтобы детально ознакомиться с расположением комнат, бесчисленными переходами, галереями и лестницами.
Прендерби нервничал; на него сильно подействовали переживания невесты, и к тому же он гораздо лучше остальных знал и оценивал реальную ситуацию. За исключением Аббершоу, конечно.
— Все, что было утром, кажется всего лишь шуткой, — раздражённо произнёс по пути Майкл. — Этот немец устроил целое представление, но не могу не признать, что я испугался. Мы здесь так же далеки от цивилизованного мира, как если бы жили в семнадцатом веке.
— Возможно, — сдержанно произнёс Аббершоу. — Но, по-моему, ещё рано делать окончательные выводы. В течение ближайших двенадцати часов обстоятельства могут резко измениться, и, я думаю, мы увидим наших двух беспокойных друзей за решёткой, прежде чем они с нами расправятся.
Прендерби быстро бросил взгляд на Джорджа.
— Вы большой оптимист, не правда ли? — спросил он. — Вы рассуждаете так, словно появилась какая-то отдалённая надежда. Ведь так?
Аббершоу кашлянул.
— В некотором смысле — да.
Они уже подошли к комнате Джорджа, когда услышали за дверью необычные звуки: приглушённое ворчанье вперемежку со стонами, проклятиями и шорохами.
Джордж ухватился за ручку двери и хотел было её повернуть, но Прендерби резко остановил его.
— Осторожно, — быстро произнёс Майкл. — Нам не следует входить, пока мы не разберёмся, в чем дело. Помните, наши противники вооружены.
Аббершоу молча кивнул в ответ и медленно приоткрыл дверь. Прендерби следовал за ним; оба были насторожены. Шум и шорохи продолжались; теперь, в комнате, они слышались более отчётливо.
— Что за чертовщина, — произнёс Джордж, оглядываясь на Майкла, — в комнате никого нет, она пуста.
Постепенно выяснилось, что странные звуки доносятся из огромного дубового шкафа, который Джордж сам закрыл около двух часов назад, и ключ все это время находился в его кармане.
— Закройте дверь, — сказал он Майклу, — заприте и вытащите ключ.
После этого Аббершоу подошёл к шкафу, вставил в замок большой ключ, повернул его и, отскочив назад, распахнул дверцу. Шум мгновенно прекратился. Оба мужчины заглянули внутрь шкафа и отступили в изумлении — на массивной полке, согнувшись в три погибели, полулежал Альберт Кэмпион. Одежда его была растерзана, спутанные волосы падали на глаза; его с трудом можно было узнать.
Несколько секунд он не двигался, подслеповато щурясь из-под мешавших глазам прядей жёлтых волос. И тут Аббершоу внезапно вспомнил, где он видел раньше это бессмысленное на первый взгляд выражение лица. Тем не менее он ничего не произнёс, поскольку в этот момент Кэмпион пошевелился и кое-как выкарабкался из шкафа.
— Никакого жульничества, леди и джентльмены, — начал Альберт, пытаясь все свести к шутке. — Все это моя работа.
— Как, черт побери, вы забрались туда? — спросил Прендерби, выходя вперёд и с детским изумлением рассматривая Кэмпиона.
— О, в основном с помощью дьявола, — ответил Альберт и рухнул в кресло.
Было видно, что силы почти оставили его. Очевидно, с ним плохо обошлись: на запястьях остались красные отметины, рубашка под пиджаком была вся изорвана.
— Это дело рук Доулиша, конечно? — спросил Аббершоу необычно жёстким тоном.
Кэмпион кивнул утвердительно.
— Они вас обыскали? — продолжал Джордж.
— Обыскали? — саркастически переспросил Альберт. Выцветшие глаза за очками с большими стёклами несколько прищурились. — Дорогой сэр, они просто содрали с меня кожу. Этот немец выражается и действует как палач. Он чуть не убил меня. Альберт снял пиджак и, задрав рубашку, показал многочисленные кровоподтёки на спине.
— Боже мой! — воскликнул Аббершоу. — Вас били! Моментально исчез его прокурорский тон и он превратился в профессионала-врача. — Майкл, — обратился Джордж к молодому человеку, — среди моих вещей в шкафу найдите белую рубашку, а на умывальнике стакан с водой и борную кислоту. Надо перевязать беднягу. Альберт, что же все-таки произошло?
— Насколько я помню, — начал слабым голосом Кэмпион, — я стоял у камина и разговаривал с Энн. Вдруг панель, на которую я облокотился, откинулась и я очутился в кромешной темноте с куском противной мешковины во рту. Это было начало. Затем я предстал перед этим крикливым немцем. Я не смог убедить его в том, что не брал его любовных писем, или что ещё там он ищет, из-за чего вся эта шумиха. Я никогда не встречал типа, более изощрённого в том, что касается допросов.
— И я так думаю, — вставил Прендерби, который закончил перевязку Альберта.
— Когда они убедились, что я невиновен как младенец, — продолжал Кэмпион, но уже почти с прежней жизнерадостностью, — они перестали задавать мне вопросы и заперли в какой-то комнате.
Подыскивая себе наиболее подходящее место для ночлега, я наткнулся на сундук и решил, что там можно найти какую-нибудь старую одежду и соорудить постель. Однако все, что я там нашёл, — это часть допотопного велосипеда. Я был так раздосадован, что со злостью взобрался на него и надавил на педаль. Тотчас же нижняя створка сундука отодвинулась, и я провалился под пол. Придя в себя, я обнаружил, что стою на верхней ступеньке лестницы, причём голова ещё наполовину оставалась в сундуке. Я полагаю, что это часть старинной системы потайных ходов. Итак, я закрыл крышку сундука и, освещая себе путь спичкой, заковылял вниз по лестнице.
Кэмпион замолчал; молодые люди внимательно его слушали.
— И тем не менее я не понимаю, как вы залезли в шкаф, — заметил Прендерби.
— Честно говоря, я тоже, — сказал Кэмпион. — Вскоре лестница привела меня в туннель, наполненный крысами, и далее по нему я наконец добрался до двери, открыв которую, я и оказался в этом шкафу. Вот и все.
Аббершоу, пристально наблюдавший за Альбертом все это время, медленно прошёлся по комнате и остановился прямо перед Кэмпионом, глядя ему в глаза.
— Ужасно неприятно все, что с вами произошло, — произнёс он и затем добавил с нарочито отчётливой интонацией: — Однако нет больше смысла продолжать в этом ключе нашу занимательную беседу, мистер Морнингтон Додд.
Некоторое время Кэмпион растерянно сверлил Джорджа своими выцветшими глазами, затем слегка вздрогнул, как бы приходя в себя, и лицо его расплылось в улыбке.
— Итак, вы узнали меня, — сказал он. — Однако, Джордж, вы глубоко ошибаетесь, думая, что моё оригинальное или может быть, дурацкое поведение все эти дни — простая маска. Должен вам заметить, что и в обычной жизни я почти такой же. Мои друзья могут подтвердить это. Такую манеру поведения я вырабатывал многие годы, и она помогает мне не только успешно действовать в профессиональном плане, поскольку моя работа требует частой трансформации внешности, но и в обыденной жизни, ибо нечестные и преступные элементы не сразу попадают в поле интересов полиции и детективов. До поры до времени они остаются в обычной толпе, и вы можете встретиться с представителями такого мира, не имея ни малейшего представления о том, что у него за душой на самом деле.
Это заявление выбило почву из-под ног Аббершоу, он явно не ожидал такого поворота событий. Кэмпиона трудно было принимать всерьёз, трудно было определить, когда он говорит правду, а когда лжёт.
Прендерби, который терялся в догадках и никак не мог понять смысл происходящего, но которого донимало любопытство, наконец-то смог вмешаться в разговор.
— Послушайте, я никак не пойму, — сказал он. — Кто это — мистер Морнингтон Додд?
Аббершоу указал на Альберта Кэмпиона:
— Вот этот джентльмен и есть Морнингтон Додд.
Кэмпион скромно улыбнулся. Несмотря на продолжающуюся боль, он все более и более приближался к своему обычному состоянию — шутника и заводилы.
— И да, и нет, — проговорил он, не отрывая глаз от Аббершоу. — Морнингтон Додд — это одно из моих имён.
— Кэмпион, это не шутки, — сурово прервал его Аббершоу. — Как бы ни были многочисленны ваши прозвища, сейчас не время хвалиться этим. Мы столкнулись с очень серьёзным делом, и надо прежде всего решать его.
— Дорогой мой, — отозвался Кэмпион, — разве я не знаю… Даже лучше вас, как мне кажется.
— Что вы знаете, мистер Кэмпион, если… если это ваша настоящая фамилия? — несколько раздражённо спросил Аббершоу. Его стала возмущать такая манера разговора.
— Ну… нет, — ответил неугомонный молодой человек, — моё собственное имя звучит довольно аристократично, и я его никогда не использую на службе. По-моему, «мистер Кэмпион» звучит очень недурно.
Аббершоу невольно улыбнулся:
— Ну, мистер Кэмпион, очень хорошо. Вы обмолвились, будто что-то знаете об этом деле. Не так ли? Имейте в виду, что мы все в одной лодке, поэтому вы все нам расскажете здесь и сейчас. Я также полагаю, что, как и все остальные, вы хотите выбраться отсюда, а также заинтересованы в том, чтобы Доулиш и его сообщники предстали перед судом. Я сейчас не занимаюсь другими преступлениями, я не полицейский.
Альберт Кэмпион просиял.
— Это действительно так? — спросил он.
— Да, — ответил Аббершоу. — Я консультант лишь настолько, насколько в этом заинтересован Скотленд-Ярд.
Было похоже, что Кэмпион испытал определённое облегчение, услышав эти слова.
— Вы можете мне не поверить, но даже сейчас я не понимаю, куда они клонят. Одно могу сказать, что затевается что-то серьёзное.
Хотя Альберт говорил, видимо, чистую правду, Джорджа это заявление совсем не удовлетворило.
— Во всяком случае, уж одно-то вы знаете точно, — резко, с нетерпением сказал он. — Почему вы здесь? Вы только что признались, что находитесь тут по долгу службы.
— Да, так оно и было, — согласился загадочно Альберт, — но это не моя работа. Сейчас объясню.
— Ради бога, объясните, — взмолился Прендерби, окончательно сбитый с толку.
— Наверное, нужно немного рассказать о моей профессии, — начал Кэмпион; лицо его стало более серьёзным, и весь он подался вперёд. — Я живу, как все разумные люди, своим умом, и, хотя некоторыми необдуманными поступками часто огорчал мою мать, я запомнил её прощальные слова и никогда не был пошлым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18