— С этим женским бизнесом пора кончать. Слишком опасно, да и доход маленький.
Я осведомился, не сказал ли он об этом Жиро.
— Пока нет, — сказал он. — Надо будет подождать, пока он выплатит вам деньги.
Я поблагодарил его, но он только нетерпеливо дёрнул головой.
— Жиро дурак, — сказал он. — Я бы давно с ним порвал, если бы не вы. Я предлагаю вам работать вместе, и не жалейте о том, что потеряли выгодное предприятие.
Потом он спросил, что я знаю о торговле героином. Узнав, что я не новичок в этом деле, он предложил мне заняться продажей героина в Париже и сказал, что может купить двадцать килограммов в месяц и оплатить расходы по его продаже.
Вряд ли вам известно, мистер Латимер, что двадцать килограммов героина — вещь совершенно неслыханная, стоящая кучу денег. Я спросил его, как он собирается организовать продажу, но он сказал, что это уже его дело, и пусть оно меня не волнует. Он предложил мне заняться оптовой закупкой за границей и организацией доставки наркотиков во Францию. Если я согласен, то мне надо будет поехать в Болгарию, где у него уже налажен контакт с поставщиками наркотиков, и позаботиться о том, чтобы товар прибыл в Париж. В случае моего согласия я буду получать десять процентов от стоимости.
Я сказал, что мне надо подумать, но про себя уже решил, что принимаю предложение, ведь это значило, что я могу заработать что-то около двадцати тысяч франков в месяц. Я также посчитал, что за вычетом накладных расходов на розничную торговлю и т.д., покупая героин по цене пятнадцать тысяч франков за килограмм, при продаже наркотиков в Париже по цене сто франков за один грамм можно было выручить триста тысяч франков в месяц. Капитал — чудесная вещь, если знаешь, куда его вложить и не боишься некоторого риска.
В сентябре 1928 года я поехал в Болгарию, где должен был получить двадцать килограммов героина и доставить его в Париж в начале ноября. Димитриос тем временем занялся вербовкой агентов, которым поручался подбор розничных торговцев наркотиками. В Софии мне надо было встретиться с человеком, открывшим для нас кредит. Он же должен был указать мне тех, кто изготовлял наркотики… Он…
Латимер не мог не спросить:
— Вы не помните его фамилию?
Мистер Питерс бросил на него недовольный взгляд и нахмурился:
— Мне кажется, вы задаёте неуместный вопрос, мистер Латимер.
— Может быть, Вазов?
— Да, — ответил мистер Питерс, и глаза его опять начали слезиться.
— Ну а кредитом вы пользовались в Евразийском кредитном тресте?
— Вы, очевидно, знаете много такого, чего мне и в голову не приходило. — Мистер Питерс был очень недоволен. — Позвольте вас спросить…
— Я просто догадался. Скомпрометировать Вазова вы уже все равно не сможете, потому что он умер три года назад.
— Я знаю. Неужели вы и об этом догадались? Много у вас ещё таких догадок, мистер Латимер?
— Больше нет. Прошу вас, продолжайте, пожалуйста.
— Искренность… — начал было мистер Питерс, но передумал и стал пить кофе. — Ну, что ж, продолжим, — сказал он, ставя чашку на стол. — Вы правы, мистер Латимер, именно Вазов помог мне связаться с поставщиками наркотиков, а руководимый им банк выдал деньги на их покупку и транспортировку. Я решил отправить их по железной дороге в Салоники, а уже оттуда пароходом в Марсель.
— Просто написав на мешке: «Героин»?
— Вы шутите, мистер Латимер. Признаюсь, я никак не мог придумать, как замаскировать наркотики. Единственные товары болгарского экспорта, которые не подвергались таможенному досмотру во Франции, были зерно, табак и розовое масло. Димитриос торопил меня с доставкой, а у меня пока ничего не получалось. И потому, естественно, голова шла кругом.
— Как же вам это удалось?
— Я подумал о том, что во Франции с большим пиететом относятся к смерти. Вам не приходилось бывать на похоронах? Потрясающее впечатление — то, что у них называется «pomp funebre». Вот я и подумал, что таможенные чиновники наверняка не будут тревожить покой мертвеца. Я купил в Софии гроб, настоящее произведение искусства, мистер Латимер, купил себе соответствующее платье и, поверьте, мистер Латимер, сам проникся какой-то печальной торжественностью. Нечего говорить о том, что грузчики несли гроб, как реликвию. На таможне в Марселе даже мой личный багаж не подвергся досмотру.
Димитриос позаботился о катафалке и обо всем остальном. Я радовался своему успеху, но Димитриос остался недоволен: нельзя же, в самом деле, каждую партию героина доставлять в гробу. Он разработал другую схему доставки. Из Варны в Геную раз в месяц ходил грузовой пароход итальянской транспортной компании. Героин расфасовывался по пакетам, в которых якобы был специальный сорт табака, экспортируемого во Францию. Это давало возможность обойти итальянских таможенников. Затем героин попадал в руки человека, проживавшего в Ницце. Он, подкупив служащих таможенного склада, отправлял героин машиной в Париж. В этой схеме мне уже не было места, и я поинтересовался у Димитриоса, как же наш договор, на что он сказал: «Договор остаётся в силе, но у меня будет теперь другая работа».
Удивительно, как все мы беспрекословно признали его первенство над нами. Конечно, у него были деньги, но он доказал своё право на руководство умелой организацией всего нашего дела: он знал, что предпринять и как преодолеть возникающие трудности с минимумом усилий и затрат. Он же занимался подбором людей, давал им задания. Под его непосредственным руководством работало семь человек — людей с ярко выраженной индивидуальностью. Взять хотя бы, к примеру, голландца Виссера. Это был тяжёлый человек, ранее продававший китайцам немецкие пулемёты, который занимался при этом шпионажем в пользу Японии и отсидел срок в тюрьме за убийство кули в Батавии. Ему была поручена связь с барами и клубами, которые посещали наркоманы.
Двое других, Ленотр и Галиндо, в течение нескольких лет занимались розничной продажей наркотиков, в основном морфия и кокаина. Наркотики поставлял один из крупных владельцев французской фармацевтической фирмы. Не удивляйтесь, до законов, принятых в 1931 году, такое было вполне возможно. Когда Димитриос предложил практически неограниченное количество героина, они бросили своего фармацевта и стали работать на Димитриоса, сохранив, конечно, свою клиентуру.
Вы, может, знаете, что наркоманы стремятся распространить свою страсть на друзей и знакомых. Важно, чтобы новичок не оказался сотрудником Бюро по борьбе с наркотиками или сотрудником полиции. Отсеиванием нежелательных лиц занимались Виссер и Великая Герцогиня. Вот как это происходило. Допустим, к Ленотру обращался — замечу, что рекомендация известного Ленотру клиента была обязательна, — новичок с просьбой достать наркотик. Ленотр делал удивлённое лицо и говорил ему: «Наркотики! В первый раз слышу. Говорят, что их можно достать в таком-то баре». А бар этот входил в цепочку баров и клубов, контролируемых Виссером. Если новичок являлся в указанный бар, то он получал примерно такой же ответ, с той лишь разницей, что ему говорили: «Зайдите послезавтра. Тогда, вероятно, появится человек, который знает, где достать наркотик». И послезавтра новичок представал перед Великой Герцогиней.
Это была удивительная женщина. Она была единственной среди нас, кто не был привлечён к делу лично Димитриосом, потому что её привлёк Виссер. У неё было потрясающее чутьё: достаточно ей было только взглянуть на новичка, как она могла фазу сказать, начинающий ли это наркоман, или сотрудник полиции. По решению Димитриоса только она одна имела право включить новичка в число клиентов. Конечно, такой человек, как она, для нас был просто клад.
Ещё одним членом нашей организации был бельгиец Вернер, руководивший неорганизованными торговцами наркотиками. Он был фармацевтом и одно время занимался вопросами проверки чистоты и концентрации наркотиков. Он добавлял в наркотик постороннее вещество, чтобы уменьшить концентрацию. Димитриос смотрел на это сквозь пальцы.
И вот однажды разразилась катастрофа. В конце июня 1929 года полиции удалось захватить пятнадцать килограммов героина в спальном вагоне Восточного экспресса и арестовать шестерых моих сотрудников, включая и проводника. Говорят, беда не ходит одна. Ламар, почувствовав за собой слежку, вынужден был бросить сорок килограммов морфия и героина. Теперь у нас оставалось только восемь килограммов, тогда как спрос превышал уже пятьдесят. Единственный выход — ждать прибытия яхты из Стамбула, но до её прихода оставалось ещё несколько дней. Наступило ужасное время, особенно для Ленотра, Галиндо и Вернера. Двое клиентов Галиндо покончили с собой, а Вернеру в одном из баров разбили голову.
Я старался поправить положение: поехал в Софию и в своём чемодане привёз десять килограммов героина, но, конечно, этого было недостаточно. Надо отдать должное Димитриосу, он не стал искать козла отпущения, но он был очень зол и решил, что для непрерывной работы организации необходим резервный запас.
Создать запасы наркотиков он поручил мне. Дело это было трудное, потому что требовало увеличения поставок в несколько раз. Увеличение поставок влекло за собой возрастающую вероятность провала. Следовательно, надо было найти какие-то новые способы доставки. К несчастью, болгарская полиция как раз в это самое время накрыла лабораторию в Радомире, один из наших главных источников. Единственной нашей надеждой и опорой стала лаборатория в Стамбуле.
В общем, это было трудное время. В течение двух месяцев мы потеряли девяносто килограммов героина, двадцать килограммов морфия и пять — кокаина. Но несмотря на это, план Димитриоса по созданию запасов неуклонно выполнялся. К концу 1930 года в соседнем с этим доме под половицами находилось 250 килограммов героина, двести с лишним морфия, около девяноста кокаина и небольшое количество изготовленного в Турции опиума.
Мистер Питерс замолчал, потом, разлив остатки кофе по чашкам, выключил спиртовку. Помусолив кончик сигареты, он закурил.
— Среди ваших знакомых никто не принимал наркотики? — совершенно неожиданно для Латимера спросил он.
— Кажется, нет.
— Раз вам кажется, значит, вы не совсем уверены. Действительно, тот, кто начал принимать наркотики, какое-то время может скрывать от других своё лёгкое недомогание. Но ни он, ни в особенности она не могут это делать спустя достаточно долгий промежуток времени. Происходит примерно по такой схеме: сначала вам хочется попробовать, что это такое, и вы вдыхаете понюшку, скажем, в полграмма. У вас кружится голова, немного тошнит. Вы хотите попробовать ещё раз, чтобы покончить с этими ощущениями, и вдруг вы чувствуете, что все чудесным образом изменилось. Время, казалось, остановилось, тогда как ваш мозг работает с чудовищной быстротой и эффективностью. Вы уже больше не глупец, теперь вы интеллектуал; вы чувствовали себя несчастным, теперь вам море по колено; вы напрочь забыли все, что вам не нравилось, что вас мучило; то же, что вам нравилось, теперь ощущается с удесятерённой силой и доставляет вам неслыханное наслаждение. Короче, вас на три часа впустили в Эдем. Но и потом не все уж так безнадёжно плохо. Конечно, немножко побаливает голова, но ведь это бывает и тогда, когда выпьешь слишком много шампанского. Вам немного нездоровится и хочется побыть одному, в тишине. Вскоре все проходит, и вы опять такой же, как прежде. В общем-то, ничего особенного не случилось, кроме того, что вы пережили несколько необыкновенных минут. Вы говорите себе, что вы не какой-нибудь наркоман, что никогда больше не прикоснётесь к наркотику, что вы, как всякий разумный человек, прекрасно владеете собой, и вдруг спустя какое-то время вы спрашиваете себя, почему бы вам опять не побывать в Эдеме. Сказано — сделано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Я осведомился, не сказал ли он об этом Жиро.
— Пока нет, — сказал он. — Надо будет подождать, пока он выплатит вам деньги.
Я поблагодарил его, но он только нетерпеливо дёрнул головой.
— Жиро дурак, — сказал он. — Я бы давно с ним порвал, если бы не вы. Я предлагаю вам работать вместе, и не жалейте о том, что потеряли выгодное предприятие.
Потом он спросил, что я знаю о торговле героином. Узнав, что я не новичок в этом деле, он предложил мне заняться продажей героина в Париже и сказал, что может купить двадцать килограммов в месяц и оплатить расходы по его продаже.
Вряд ли вам известно, мистер Латимер, что двадцать килограммов героина — вещь совершенно неслыханная, стоящая кучу денег. Я спросил его, как он собирается организовать продажу, но он сказал, что это уже его дело, и пусть оно меня не волнует. Он предложил мне заняться оптовой закупкой за границей и организацией доставки наркотиков во Францию. Если я согласен, то мне надо будет поехать в Болгарию, где у него уже налажен контакт с поставщиками наркотиков, и позаботиться о том, чтобы товар прибыл в Париж. В случае моего согласия я буду получать десять процентов от стоимости.
Я сказал, что мне надо подумать, но про себя уже решил, что принимаю предложение, ведь это значило, что я могу заработать что-то около двадцати тысяч франков в месяц. Я также посчитал, что за вычетом накладных расходов на розничную торговлю и т.д., покупая героин по цене пятнадцать тысяч франков за килограмм, при продаже наркотиков в Париже по цене сто франков за один грамм можно было выручить триста тысяч франков в месяц. Капитал — чудесная вещь, если знаешь, куда его вложить и не боишься некоторого риска.
В сентябре 1928 года я поехал в Болгарию, где должен был получить двадцать килограммов героина и доставить его в Париж в начале ноября. Димитриос тем временем занялся вербовкой агентов, которым поручался подбор розничных торговцев наркотиками. В Софии мне надо было встретиться с человеком, открывшим для нас кредит. Он же должен был указать мне тех, кто изготовлял наркотики… Он…
Латимер не мог не спросить:
— Вы не помните его фамилию?
Мистер Питерс бросил на него недовольный взгляд и нахмурился:
— Мне кажется, вы задаёте неуместный вопрос, мистер Латимер.
— Может быть, Вазов?
— Да, — ответил мистер Питерс, и глаза его опять начали слезиться.
— Ну а кредитом вы пользовались в Евразийском кредитном тресте?
— Вы, очевидно, знаете много такого, чего мне и в голову не приходило. — Мистер Питерс был очень недоволен. — Позвольте вас спросить…
— Я просто догадался. Скомпрометировать Вазова вы уже все равно не сможете, потому что он умер три года назад.
— Я знаю. Неужели вы и об этом догадались? Много у вас ещё таких догадок, мистер Латимер?
— Больше нет. Прошу вас, продолжайте, пожалуйста.
— Искренность… — начал было мистер Питерс, но передумал и стал пить кофе. — Ну, что ж, продолжим, — сказал он, ставя чашку на стол. — Вы правы, мистер Латимер, именно Вазов помог мне связаться с поставщиками наркотиков, а руководимый им банк выдал деньги на их покупку и транспортировку. Я решил отправить их по железной дороге в Салоники, а уже оттуда пароходом в Марсель.
— Просто написав на мешке: «Героин»?
— Вы шутите, мистер Латимер. Признаюсь, я никак не мог придумать, как замаскировать наркотики. Единственные товары болгарского экспорта, которые не подвергались таможенному досмотру во Франции, были зерно, табак и розовое масло. Димитриос торопил меня с доставкой, а у меня пока ничего не получалось. И потому, естественно, голова шла кругом.
— Как же вам это удалось?
— Я подумал о том, что во Франции с большим пиететом относятся к смерти. Вам не приходилось бывать на похоронах? Потрясающее впечатление — то, что у них называется «pomp funebre». Вот я и подумал, что таможенные чиновники наверняка не будут тревожить покой мертвеца. Я купил в Софии гроб, настоящее произведение искусства, мистер Латимер, купил себе соответствующее платье и, поверьте, мистер Латимер, сам проникся какой-то печальной торжественностью. Нечего говорить о том, что грузчики несли гроб, как реликвию. На таможне в Марселе даже мой личный багаж не подвергся досмотру.
Димитриос позаботился о катафалке и обо всем остальном. Я радовался своему успеху, но Димитриос остался недоволен: нельзя же, в самом деле, каждую партию героина доставлять в гробу. Он разработал другую схему доставки. Из Варны в Геную раз в месяц ходил грузовой пароход итальянской транспортной компании. Героин расфасовывался по пакетам, в которых якобы был специальный сорт табака, экспортируемого во Францию. Это давало возможность обойти итальянских таможенников. Затем героин попадал в руки человека, проживавшего в Ницце. Он, подкупив служащих таможенного склада, отправлял героин машиной в Париж. В этой схеме мне уже не было места, и я поинтересовался у Димитриоса, как же наш договор, на что он сказал: «Договор остаётся в силе, но у меня будет теперь другая работа».
Удивительно, как все мы беспрекословно признали его первенство над нами. Конечно, у него были деньги, но он доказал своё право на руководство умелой организацией всего нашего дела: он знал, что предпринять и как преодолеть возникающие трудности с минимумом усилий и затрат. Он же занимался подбором людей, давал им задания. Под его непосредственным руководством работало семь человек — людей с ярко выраженной индивидуальностью. Взять хотя бы, к примеру, голландца Виссера. Это был тяжёлый человек, ранее продававший китайцам немецкие пулемёты, который занимался при этом шпионажем в пользу Японии и отсидел срок в тюрьме за убийство кули в Батавии. Ему была поручена связь с барами и клубами, которые посещали наркоманы.
Двое других, Ленотр и Галиндо, в течение нескольких лет занимались розничной продажей наркотиков, в основном морфия и кокаина. Наркотики поставлял один из крупных владельцев французской фармацевтической фирмы. Не удивляйтесь, до законов, принятых в 1931 году, такое было вполне возможно. Когда Димитриос предложил практически неограниченное количество героина, они бросили своего фармацевта и стали работать на Димитриоса, сохранив, конечно, свою клиентуру.
Вы, может, знаете, что наркоманы стремятся распространить свою страсть на друзей и знакомых. Важно, чтобы новичок не оказался сотрудником Бюро по борьбе с наркотиками или сотрудником полиции. Отсеиванием нежелательных лиц занимались Виссер и Великая Герцогиня. Вот как это происходило. Допустим, к Ленотру обращался — замечу, что рекомендация известного Ленотру клиента была обязательна, — новичок с просьбой достать наркотик. Ленотр делал удивлённое лицо и говорил ему: «Наркотики! В первый раз слышу. Говорят, что их можно достать в таком-то баре». А бар этот входил в цепочку баров и клубов, контролируемых Виссером. Если новичок являлся в указанный бар, то он получал примерно такой же ответ, с той лишь разницей, что ему говорили: «Зайдите послезавтра. Тогда, вероятно, появится человек, который знает, где достать наркотик». И послезавтра новичок представал перед Великой Герцогиней.
Это была удивительная женщина. Она была единственной среди нас, кто не был привлечён к делу лично Димитриосом, потому что её привлёк Виссер. У неё было потрясающее чутьё: достаточно ей было только взглянуть на новичка, как она могла фазу сказать, начинающий ли это наркоман, или сотрудник полиции. По решению Димитриоса только она одна имела право включить новичка в число клиентов. Конечно, такой человек, как она, для нас был просто клад.
Ещё одним членом нашей организации был бельгиец Вернер, руководивший неорганизованными торговцами наркотиками. Он был фармацевтом и одно время занимался вопросами проверки чистоты и концентрации наркотиков. Он добавлял в наркотик постороннее вещество, чтобы уменьшить концентрацию. Димитриос смотрел на это сквозь пальцы.
И вот однажды разразилась катастрофа. В конце июня 1929 года полиции удалось захватить пятнадцать килограммов героина в спальном вагоне Восточного экспресса и арестовать шестерых моих сотрудников, включая и проводника. Говорят, беда не ходит одна. Ламар, почувствовав за собой слежку, вынужден был бросить сорок килограммов морфия и героина. Теперь у нас оставалось только восемь килограммов, тогда как спрос превышал уже пятьдесят. Единственный выход — ждать прибытия яхты из Стамбула, но до её прихода оставалось ещё несколько дней. Наступило ужасное время, особенно для Ленотра, Галиндо и Вернера. Двое клиентов Галиндо покончили с собой, а Вернеру в одном из баров разбили голову.
Я старался поправить положение: поехал в Софию и в своём чемодане привёз десять килограммов героина, но, конечно, этого было недостаточно. Надо отдать должное Димитриосу, он не стал искать козла отпущения, но он был очень зол и решил, что для непрерывной работы организации необходим резервный запас.
Создать запасы наркотиков он поручил мне. Дело это было трудное, потому что требовало увеличения поставок в несколько раз. Увеличение поставок влекло за собой возрастающую вероятность провала. Следовательно, надо было найти какие-то новые способы доставки. К несчастью, болгарская полиция как раз в это самое время накрыла лабораторию в Радомире, один из наших главных источников. Единственной нашей надеждой и опорой стала лаборатория в Стамбуле.
В общем, это было трудное время. В течение двух месяцев мы потеряли девяносто килограммов героина, двадцать килограммов морфия и пять — кокаина. Но несмотря на это, план Димитриоса по созданию запасов неуклонно выполнялся. К концу 1930 года в соседнем с этим доме под половицами находилось 250 килограммов героина, двести с лишним морфия, около девяноста кокаина и небольшое количество изготовленного в Турции опиума.
Мистер Питерс замолчал, потом, разлив остатки кофе по чашкам, выключил спиртовку. Помусолив кончик сигареты, он закурил.
— Среди ваших знакомых никто не принимал наркотики? — совершенно неожиданно для Латимера спросил он.
— Кажется, нет.
— Раз вам кажется, значит, вы не совсем уверены. Действительно, тот, кто начал принимать наркотики, какое-то время может скрывать от других своё лёгкое недомогание. Но ни он, ни в особенности она не могут это делать спустя достаточно долгий промежуток времени. Происходит примерно по такой схеме: сначала вам хочется попробовать, что это такое, и вы вдыхаете понюшку, скажем, в полграмма. У вас кружится голова, немного тошнит. Вы хотите попробовать ещё раз, чтобы покончить с этими ощущениями, и вдруг вы чувствуете, что все чудесным образом изменилось. Время, казалось, остановилось, тогда как ваш мозг работает с чудовищной быстротой и эффективностью. Вы уже больше не глупец, теперь вы интеллектуал; вы чувствовали себя несчастным, теперь вам море по колено; вы напрочь забыли все, что вам не нравилось, что вас мучило; то же, что вам нравилось, теперь ощущается с удесятерённой силой и доставляет вам неслыханное наслаждение. Короче, вас на три часа впустили в Эдем. Но и потом не все уж так безнадёжно плохо. Конечно, немножко побаливает голова, но ведь это бывает и тогда, когда выпьешь слишком много шампанского. Вам немного нездоровится и хочется побыть одному, в тишине. Вскоре все проходит, и вы опять такой же, как прежде. В общем-то, ничего особенного не случилось, кроме того, что вы пережили несколько необыкновенных минут. Вы говорите себе, что вы не какой-нибудь наркоман, что никогда больше не прикоснётесь к наркотику, что вы, как всякий разумный человек, прекрасно владеете собой, и вдруг спустя какое-то время вы спрашиваете себя, почему бы вам опять не побывать в Эдеме. Сказано — сделано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25