– Будь на месте вашего друга девица, просекла бы маманьку в пять секунд.
– Ну вот как ты, – деловито, понимая, что именно он говорит, сказал вдруг Кирюша.
– Будешь влезать – уйдешь, – родительским тоном сказала Яна.
Вдруг зазвонил телефон, я побежала в холл, где стоял определитель. Звонила Аля! Сняв трубку, я заорала:
– Да что с тобой. Почему ты так рано вернулась?
– Это что с тобой? Тебя в Союзе чуть ли не через милицию ищут…
– Я оставила дома автоответчик.
– Откуда, на какие шиши у тебя взялся автоответчик? Никто и слушать его не стал, думали, там уже другие люди живут.
– Пригласите ее к нам, – сказала Яна, – и как можно раньше, пока Виктора нет.
Именно это я и сделала.
И вот мы уже час сидим, как три сивиллы, и решаем загадку вещдока в виде книги на борту и кражи денег. Не говоря уж о том, что пропал Сакен. Яна оказалась права. Очень мало надежды, что он вообще жив.
– Леха рвет и мечет. Сегодня на вокзале будет проводница, с которой Сакен ехал. Он всегда ездит у этой Наины и ночует в ее купе. Не подумайте чего такого, просто он так привык. Может, сегодня Леха что-то узнает. Я дала ему ваш телефон, уж простите…
– Итак, еще раз, – тоном следователя сказала Яна. – При вас он ушел на вокзал, так? А вы сразу же пошли на яхту?
– Нет, он вернулся.
– Почему? Он что, заранее купил билет, а потом вернулся, потому что не хотел долго ждать поезда на вокзале, раз уж дом Тусеньки рядом?
– Нет. Поезд опаздывал на три часа. Несколько дней назад кувырнулись две цистерны с подсолнечным маслом и поезда ходили еле-еле, – припомнила Аля. Кстати, раньше она нам об этом не говорила и в письме не писала.
– Значит, и поезд Ирины тоже опаздывал? – продолжила допрос Яна.
– Ну да, конечно.
– И она не знала, где живет Тусенька, а потому терпела на вокзале?
– Она вообще-то запросто могла узнать, где живет Тусенька, но почему-то не сделала этого. Там на вокзале есть адресное бюро.
– Но она не пришла в дом Тусеньки. Как, по-вашему, она провела эти три, а может, и четыре, и пять часов на вокзале?
– Зная ее, я бы сказала, что она потихоньку пила. Она из тех, кто может пить в одиночку, – сказала, подумав, Аля.
– А у нее были деньги на выпивку?
– Ну Сакен отвалил ей много, чтоб заплатила за квартиру.
– А теперь представьте себе: я со всех ног бегу на вокзал, в надежде как можно скорее уехать, а меня там маринуют несколько часов. Во-первых, почему она так рвалась уехать, почему не зашла к Тусеньке хоть кофе выпить?
– Почему-то наш поход оказался для нее наказанием. Она просто как-то по-юношески возненавидела Асеньку, все время с ней пикировалась и вообще…
– Но вы-то поняли, что они знакомы?
– Нет. Я поняла, что это я знакома с Асей.
– А почему вы так решили?
– Случайно, когда мы перебирали ягоды, я рассказала ей о той паршивке, которая, как кукушонок, влезла в чужое гнездо, а вылетая, опрокинула его.
Назвала Лару и Колю.
– А она?
– Она швырнула наземь корзинку, посмотрела на меня, как солдат на вошь, и ушла в лес. Я сразу поняла, в чем дело, и чуть не откусила себе язык.
Оказывается, нас слышал Сакен. Точно так же он слышал фамилию опекунов, которые когда-то прекрасно процветали в Питере. Лара – в роли актрисы, Коля – режиссера. Но потом в театре…
– Что, опять какая-нибудь фигня, вроде тех, что случилась с вами?
– Даже... хуже. Анонимки стали разбирать на собрании труппы. Лару с Колей поставили, как у позорного столба, и у Лары… В общем, у нее началось кровотечение. Представьте – на белом полу лужа крови. Ничего ужаснее для женщины не бывает. А если учесть, что кто-то орал: «Она притворяется!», то дело и совсем плохо.
– Вы думаете, что Асенька писала письма?
– Нет. Якобы соседи. Но соседи клялись, что этого не делали и показали свою подпись, свой почерк. И потом, они были людьми интеллигентными, а потому уважали и любили Лару с Колей.
Зато о девочке они были плохого мнения. Это знали Лара с Колей. А коллектив, поставив их к позорному столбу, даже не пришел по адресу соседей.
– Кстати, Аля… – наконец вспомнила я. – За тебя, против этой дурацкой свадьбы голосовали не двое, а пятеро. Лара с Колей, еще два режиссера и Никита. Ирина была за свадьбу.
– Жень, а как теперь жить? – спросила Аля.
– Враг может убить, друг – предать. Это все должны чувствовать, – сказала Яна расхожую истину.
– А еще не надо, Аленька, предавать саму себя, что ты часто делаешь. Мезальянс с Шевченко, мезальянс с Егором.
– Но Егор… Он не сделал мне ничего плохого.
С ним мне уютнее. Не буду про большую любовь, но жалею я его больше, чем всех остальных вместе взятых. Он беспомощен в жизни, он пропадет. Он и сам вечно повторяет, что пропадет без меня.
– Значит, он прекрасно докумекал, на какой клапан давить. На жалость. И он будет при вас, пока не найдет дуры побогаче и помоложе. А пока втянет в болото вас, – жестоко сказала Яна.
– Откуда вы, такая молодая, знаете всю эту пакость? Почему именно так?
– Сказала бы я вам… – но Яна не сказала, а продолжала более сдержанно:
– Да, может, ваш муж не так плох, но он настолько непривлекателен для женщин, что никто не захочет его подобрать…
– Мне он кажется вполне привлекательным.
Хотя вначале я тоже подумала: бывают же такие пельмени, а не мужики. А потом привыкла. Если б вы увидели его на яхте, в лесу, на природе… А это так важно для меня, может, важнее всего в жизни.
– Надеюсь, Ирку ты не будешь оправдывать?
– Нет. Уже тысячу раз интуиция говорила мне: запомни то, запомни это, как бы тебе не пришлось пожалеть об этом. А потом я думала, что люди просто не могут быть такими плохими. А уж когда она обращалась за помощью, я все забывала.
– А что именно вам больше всего хотелось забыть? – уточнила Яна.
– Я пыталась забыть, что она постоянно твердила мне: он меня любит, он меня так любит, знала бы ты, как он меня любит! Это о Никите.
– И от такой любви он бросил ее?
– Это она его бросила.
– Нет, милая Алечка, – не выдержала я. – Он бежал от нее как черт от ладана. Явно, что он много о ней знает такого, чего не знаем мы. И украла она потому, что много лет была безнаказанна, живя среди нас как шпионка, у которой нет никаких принципов, потому что она сильна своей тайной, а мы так... аборигены, которых можно купить за стеклянный шарик.
– Но где тогда деньги? – воскликнула Аля. – Деньги-то где? Если вы все знаете, то скажите, где деньги?
– Давайте думать вместе. Вот она несколько часов шляется по платформе. В любую минуту на вокзале могут появиться Леха и Сакен, которые хватились денег. А вдруг они узнали, что поезда запаздывают? Что тогда сделать?
– Н-не знаю, – сказала Аля.
– А я знаю! – вдруг осенило меня. – Она послала их в Питер посылкой.
– Рискованно, – подумала Яна, – но если знать эту женщину… Вряд ли она прекратила пить из-за денег, боясь их потерять по пьяни, а потому, по пьянке же, могла решиться послать их посылкой И если бы кто-то из нас, зная про опоздания поездов, прибежал на вокзал и осмотрел ее вещи, он бы ни за что не нашел этих денег. Они же были как бомба у нее в руках!
– Надо сказать Лехе, пусть устанавливает дежурство у ее дома или почты…
– Проще выкрасть из ящика извещение о посылке, – сказала Яна. – И положить его снова в ящик только тогда, когда Леха будет здесь.
– Да, это лучше, – согласилась Яна.
Опять зазвонил телефон. Звонили мне. Что они, с ума, что ли, все сошли сегодня? Высветился телефон Лехи.
– Пр-рывет, падр-руга Леха! – сказала я.
– А ты что тут делаешь? Мне Варька сказала, по какому номеру Аля находится. Звоню ей, а тут ты!
– Приду домой, там ты сидишь! – пропела я.
– Давай Альку-то!
– Если информация очень секретна – лучше скажи мне. Половину мы вычислили, почти не сходя с места.
– Кто да кто?
– Да подруга моя, в основном. Она, слава богу, ни с кем из вас не знакома, а потому ее теория имеет место быть.
– Говори, что знаешь, – приказал Леха.
– Ирина и Ася знакомы. Ася привезла на борт ту самую книгу, когда-то заиграв ее в доме Ирины. Ирина, услышав Алины разговоры о книге, все вспомнила и выбросила ее. Но Гаврила случайно выловил, когда доставал упавшие в воду очки.
– Жень, ты это серьезно?
– Это только присказка, сказка – впереди.
– Но Ирка-то, ты что, разве ее не знаешь?
– Я – знаю. И не люблю.
– А как вас свела судьба?
– Она была литсотрудником в театре, где ставили мою пьесу. Влезла в доверие, а там…
– Да, твоя виктиненость заключается в «обмане доверия», к бабке не ходи. Ну а деньги кто взял?
– Кто пришиб бабку, тот забрал и шляпку.
– Ты с ума сошла!
– Нет, Леха, нет.
– Но мы проверили ее, послали Никиту и мою жену Светку.
– Тогда денег в доме не было, да и сейчас пока нет. Посылки идут медленно, да еще эта авария с подсолнечным маслом.
– Зараза ты циничная, но… Я вот представляю то, что ты говоришь, и все укладывается. Поезд опаздывал, она попивала и боялась, что явится кто-то из нас… Похоже.
– Ну а теперь твои секреты!
– Я собрался ехать на станцию Лимжу, где проводница Наина видела, как какой-то человек в пижаме и домашних тапках вроде пырнул ножом Сакена. Но с другой стороны выскочили двое и помчались за тем, с ножом. Последнее, что видела Наина, это как мужики понесли раненого или убитого, она точно не знает.
– Что ты мне подробности гонишь, говори суть!
– Сакен жив, спас его капитан Серега с другим рыбаком. Сакен в Петрозаводске, снял за бешеные деньги квартиру напротив громовской парадной и окон. Уже несколько раз видел своего потенциального убийцу. Вместе с Громовым и без него.
– Значит, Сакен оказался умнее нас. Он откинул всех, кто не может наехать на его жену, и в итоге остался Громов.
– Он убит этим?
– Разве его поймешь?
– Вот что, Леха, сходи на почту и тормозни в отделе посылок пару посылочек. Мне почему-то кажется, что их будет две.
– Мне только что позвонил Сакен, я еду хватать Громова. Ну да где наша не пропадала. Есть у меня дружок, Вася Болтанкин. Он представительней меня и может навести там шороху. Но ты уверена, что посылки будут?
– Более чем. За сим пока и скатертью дорога.
– Семь футов под килем.
Ледяная рука, сжимавшая мое сердце с тех пор, как Яна испугалась за Сакена, отпустила.
– Пляшите, девочки. Бодигард поехал к боди, которое живо-здорово и собирает улики с помощью капитана Сереги и его дружков.
Никогда я не слыхала такого вздоха, причем тройного.
Аля засобиралась домой, и Яна дала понять, что разрешает ее проводить. Мы с Алей вышли вместе.
– Кто эта девушка, и почему ты у нее живешь?
– Я нанялась в гувернантки к Кирюше.
– В жизни бы не сказала! – воскликнула Аля. – Она вела себя как подчиненная. Такая скромность при такой красоте? Я даже слова долго не могла вымолвить, увидев ее.
Я тут же вспомнила, что когда я хотела представить Алю при знакомстве с Яной, своей хозяйкой, то Яна просто встряла в разговор и сама представилась моей подругой. Еще почему-то я вспомнила, что про Яну не должна знать Ася. Они знакомы, и может всплыть какое-нибудь дерьмо.
Ну до чего ж я дура. У меня в руках были все факты и все аргументы, чтобы понять, а я…
– Она чья-то жена? – продолжала вопросы Аля.
– Богатого издателя.
– Старика?
– Ну для нас с тобой он самое то. Не опозорит.
С ним можно показаться подругам, если не боишься, что отобьют.
– Даже так? И как она живет, как проводит время? Я не видела ни одной жены богача.
– Она водит ребенка в школу, потом мы с ней готовим обед, учитывая, кому из семьи что нравится и чего, по причине нездоровья, нельзя. Ну иногда ездим на оптушку.
– А о чем вы говорите?
– О любви!
– Чего-о? Горчакова, а кто клялся забросить тему «любовь» при рождении первого же внука?
– Но ее это интересует, как будто… Как будто она пытается въехать: а что такое любовь? Ее интересует все: как полюбила, почему потеряла, как легче завладеть сердцем не какого-нибудь козла, а настоящего мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Ну вот как ты, – деловито, понимая, что именно он говорит, сказал вдруг Кирюша.
– Будешь влезать – уйдешь, – родительским тоном сказала Яна.
Вдруг зазвонил телефон, я побежала в холл, где стоял определитель. Звонила Аля! Сняв трубку, я заорала:
– Да что с тобой. Почему ты так рано вернулась?
– Это что с тобой? Тебя в Союзе чуть ли не через милицию ищут…
– Я оставила дома автоответчик.
– Откуда, на какие шиши у тебя взялся автоответчик? Никто и слушать его не стал, думали, там уже другие люди живут.
– Пригласите ее к нам, – сказала Яна, – и как можно раньше, пока Виктора нет.
Именно это я и сделала.
И вот мы уже час сидим, как три сивиллы, и решаем загадку вещдока в виде книги на борту и кражи денег. Не говоря уж о том, что пропал Сакен. Яна оказалась права. Очень мало надежды, что он вообще жив.
– Леха рвет и мечет. Сегодня на вокзале будет проводница, с которой Сакен ехал. Он всегда ездит у этой Наины и ночует в ее купе. Не подумайте чего такого, просто он так привык. Может, сегодня Леха что-то узнает. Я дала ему ваш телефон, уж простите…
– Итак, еще раз, – тоном следователя сказала Яна. – При вас он ушел на вокзал, так? А вы сразу же пошли на яхту?
– Нет, он вернулся.
– Почему? Он что, заранее купил билет, а потом вернулся, потому что не хотел долго ждать поезда на вокзале, раз уж дом Тусеньки рядом?
– Нет. Поезд опаздывал на три часа. Несколько дней назад кувырнулись две цистерны с подсолнечным маслом и поезда ходили еле-еле, – припомнила Аля. Кстати, раньше она нам об этом не говорила и в письме не писала.
– Значит, и поезд Ирины тоже опаздывал? – продолжила допрос Яна.
– Ну да, конечно.
– И она не знала, где живет Тусенька, а потому терпела на вокзале?
– Она вообще-то запросто могла узнать, где живет Тусенька, но почему-то не сделала этого. Там на вокзале есть адресное бюро.
– Но она не пришла в дом Тусеньки. Как, по-вашему, она провела эти три, а может, и четыре, и пять часов на вокзале?
– Зная ее, я бы сказала, что она потихоньку пила. Она из тех, кто может пить в одиночку, – сказала, подумав, Аля.
– А у нее были деньги на выпивку?
– Ну Сакен отвалил ей много, чтоб заплатила за квартиру.
– А теперь представьте себе: я со всех ног бегу на вокзал, в надежде как можно скорее уехать, а меня там маринуют несколько часов. Во-первых, почему она так рвалась уехать, почему не зашла к Тусеньке хоть кофе выпить?
– Почему-то наш поход оказался для нее наказанием. Она просто как-то по-юношески возненавидела Асеньку, все время с ней пикировалась и вообще…
– Но вы-то поняли, что они знакомы?
– Нет. Я поняла, что это я знакома с Асей.
– А почему вы так решили?
– Случайно, когда мы перебирали ягоды, я рассказала ей о той паршивке, которая, как кукушонок, влезла в чужое гнездо, а вылетая, опрокинула его.
Назвала Лару и Колю.
– А она?
– Она швырнула наземь корзинку, посмотрела на меня, как солдат на вошь, и ушла в лес. Я сразу поняла, в чем дело, и чуть не откусила себе язык.
Оказывается, нас слышал Сакен. Точно так же он слышал фамилию опекунов, которые когда-то прекрасно процветали в Питере. Лара – в роли актрисы, Коля – режиссера. Но потом в театре…
– Что, опять какая-нибудь фигня, вроде тех, что случилась с вами?
– Даже... хуже. Анонимки стали разбирать на собрании труппы. Лару с Колей поставили, как у позорного столба, и у Лары… В общем, у нее началось кровотечение. Представьте – на белом полу лужа крови. Ничего ужаснее для женщины не бывает. А если учесть, что кто-то орал: «Она притворяется!», то дело и совсем плохо.
– Вы думаете, что Асенька писала письма?
– Нет. Якобы соседи. Но соседи клялись, что этого не делали и показали свою подпись, свой почерк. И потом, они были людьми интеллигентными, а потому уважали и любили Лару с Колей.
Зато о девочке они были плохого мнения. Это знали Лара с Колей. А коллектив, поставив их к позорному столбу, даже не пришел по адресу соседей.
– Кстати, Аля… – наконец вспомнила я. – За тебя, против этой дурацкой свадьбы голосовали не двое, а пятеро. Лара с Колей, еще два режиссера и Никита. Ирина была за свадьбу.
– Жень, а как теперь жить? – спросила Аля.
– Враг может убить, друг – предать. Это все должны чувствовать, – сказала Яна расхожую истину.
– А еще не надо, Аленька, предавать саму себя, что ты часто делаешь. Мезальянс с Шевченко, мезальянс с Егором.
– Но Егор… Он не сделал мне ничего плохого.
С ним мне уютнее. Не буду про большую любовь, но жалею я его больше, чем всех остальных вместе взятых. Он беспомощен в жизни, он пропадет. Он и сам вечно повторяет, что пропадет без меня.
– Значит, он прекрасно докумекал, на какой клапан давить. На жалость. И он будет при вас, пока не найдет дуры побогаче и помоложе. А пока втянет в болото вас, – жестоко сказала Яна.
– Откуда вы, такая молодая, знаете всю эту пакость? Почему именно так?
– Сказала бы я вам… – но Яна не сказала, а продолжала более сдержанно:
– Да, может, ваш муж не так плох, но он настолько непривлекателен для женщин, что никто не захочет его подобрать…
– Мне он кажется вполне привлекательным.
Хотя вначале я тоже подумала: бывают же такие пельмени, а не мужики. А потом привыкла. Если б вы увидели его на яхте, в лесу, на природе… А это так важно для меня, может, важнее всего в жизни.
– Надеюсь, Ирку ты не будешь оправдывать?
– Нет. Уже тысячу раз интуиция говорила мне: запомни то, запомни это, как бы тебе не пришлось пожалеть об этом. А потом я думала, что люди просто не могут быть такими плохими. А уж когда она обращалась за помощью, я все забывала.
– А что именно вам больше всего хотелось забыть? – уточнила Яна.
– Я пыталась забыть, что она постоянно твердила мне: он меня любит, он меня так любит, знала бы ты, как он меня любит! Это о Никите.
– И от такой любви он бросил ее?
– Это она его бросила.
– Нет, милая Алечка, – не выдержала я. – Он бежал от нее как черт от ладана. Явно, что он много о ней знает такого, чего не знаем мы. И украла она потому, что много лет была безнаказанна, живя среди нас как шпионка, у которой нет никаких принципов, потому что она сильна своей тайной, а мы так... аборигены, которых можно купить за стеклянный шарик.
– Но где тогда деньги? – воскликнула Аля. – Деньги-то где? Если вы все знаете, то скажите, где деньги?
– Давайте думать вместе. Вот она несколько часов шляется по платформе. В любую минуту на вокзале могут появиться Леха и Сакен, которые хватились денег. А вдруг они узнали, что поезда запаздывают? Что тогда сделать?
– Н-не знаю, – сказала Аля.
– А я знаю! – вдруг осенило меня. – Она послала их в Питер посылкой.
– Рискованно, – подумала Яна, – но если знать эту женщину… Вряд ли она прекратила пить из-за денег, боясь их потерять по пьяни, а потому, по пьянке же, могла решиться послать их посылкой И если бы кто-то из нас, зная про опоздания поездов, прибежал на вокзал и осмотрел ее вещи, он бы ни за что не нашел этих денег. Они же были как бомба у нее в руках!
– Надо сказать Лехе, пусть устанавливает дежурство у ее дома или почты…
– Проще выкрасть из ящика извещение о посылке, – сказала Яна. – И положить его снова в ящик только тогда, когда Леха будет здесь.
– Да, это лучше, – согласилась Яна.
Опять зазвонил телефон. Звонили мне. Что они, с ума, что ли, все сошли сегодня? Высветился телефон Лехи.
– Пр-рывет, падр-руга Леха! – сказала я.
– А ты что тут делаешь? Мне Варька сказала, по какому номеру Аля находится. Звоню ей, а тут ты!
– Приду домой, там ты сидишь! – пропела я.
– Давай Альку-то!
– Если информация очень секретна – лучше скажи мне. Половину мы вычислили, почти не сходя с места.
– Кто да кто?
– Да подруга моя, в основном. Она, слава богу, ни с кем из вас не знакома, а потому ее теория имеет место быть.
– Говори, что знаешь, – приказал Леха.
– Ирина и Ася знакомы. Ася привезла на борт ту самую книгу, когда-то заиграв ее в доме Ирины. Ирина, услышав Алины разговоры о книге, все вспомнила и выбросила ее. Но Гаврила случайно выловил, когда доставал упавшие в воду очки.
– Жень, ты это серьезно?
– Это только присказка, сказка – впереди.
– Но Ирка-то, ты что, разве ее не знаешь?
– Я – знаю. И не люблю.
– А как вас свела судьба?
– Она была литсотрудником в театре, где ставили мою пьесу. Влезла в доверие, а там…
– Да, твоя виктиненость заключается в «обмане доверия», к бабке не ходи. Ну а деньги кто взял?
– Кто пришиб бабку, тот забрал и шляпку.
– Ты с ума сошла!
– Нет, Леха, нет.
– Но мы проверили ее, послали Никиту и мою жену Светку.
– Тогда денег в доме не было, да и сейчас пока нет. Посылки идут медленно, да еще эта авария с подсолнечным маслом.
– Зараза ты циничная, но… Я вот представляю то, что ты говоришь, и все укладывается. Поезд опаздывал, она попивала и боялась, что явится кто-то из нас… Похоже.
– Ну а теперь твои секреты!
– Я собрался ехать на станцию Лимжу, где проводница Наина видела, как какой-то человек в пижаме и домашних тапках вроде пырнул ножом Сакена. Но с другой стороны выскочили двое и помчались за тем, с ножом. Последнее, что видела Наина, это как мужики понесли раненого или убитого, она точно не знает.
– Что ты мне подробности гонишь, говори суть!
– Сакен жив, спас его капитан Серега с другим рыбаком. Сакен в Петрозаводске, снял за бешеные деньги квартиру напротив громовской парадной и окон. Уже несколько раз видел своего потенциального убийцу. Вместе с Громовым и без него.
– Значит, Сакен оказался умнее нас. Он откинул всех, кто не может наехать на его жену, и в итоге остался Громов.
– Он убит этим?
– Разве его поймешь?
– Вот что, Леха, сходи на почту и тормозни в отделе посылок пару посылочек. Мне почему-то кажется, что их будет две.
– Мне только что позвонил Сакен, я еду хватать Громова. Ну да где наша не пропадала. Есть у меня дружок, Вася Болтанкин. Он представительней меня и может навести там шороху. Но ты уверена, что посылки будут?
– Более чем. За сим пока и скатертью дорога.
– Семь футов под килем.
Ледяная рука, сжимавшая мое сердце с тех пор, как Яна испугалась за Сакена, отпустила.
– Пляшите, девочки. Бодигард поехал к боди, которое живо-здорово и собирает улики с помощью капитана Сереги и его дружков.
Никогда я не слыхала такого вздоха, причем тройного.
Аля засобиралась домой, и Яна дала понять, что разрешает ее проводить. Мы с Алей вышли вместе.
– Кто эта девушка, и почему ты у нее живешь?
– Я нанялась в гувернантки к Кирюше.
– В жизни бы не сказала! – воскликнула Аля. – Она вела себя как подчиненная. Такая скромность при такой красоте? Я даже слова долго не могла вымолвить, увидев ее.
Я тут же вспомнила, что когда я хотела представить Алю при знакомстве с Яной, своей хозяйкой, то Яна просто встряла в разговор и сама представилась моей подругой. Еще почему-то я вспомнила, что про Яну не должна знать Ася. Они знакомы, и может всплыть какое-нибудь дерьмо.
Ну до чего ж я дура. У меня в руках были все факты и все аргументы, чтобы понять, а я…
– Она чья-то жена? – продолжала вопросы Аля.
– Богатого издателя.
– Старика?
– Ну для нас с тобой он самое то. Не опозорит.
С ним можно показаться подругам, если не боишься, что отобьют.
– Даже так? И как она живет, как проводит время? Я не видела ни одной жены богача.
– Она водит ребенка в школу, потом мы с ней готовим обед, учитывая, кому из семьи что нравится и чего, по причине нездоровья, нельзя. Ну иногда ездим на оптушку.
– А о чем вы говорите?
– О любви!
– Чего-о? Горчакова, а кто клялся забросить тему «любовь» при рождении первого же внука?
– Но ее это интересует, как будто… Как будто она пытается въехать: а что такое любовь? Ее интересует все: как полюбила, почему потеряла, как легче завладеть сердцем не какого-нибудь козла, а настоящего мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36