– Ничего страшного, если дети немного возбудятся, это пойдет им на пользу. Угощайся, возьми хабарик.
– Нет, спасибо. Это негигиенично.
– Извини, целой у меня нет. Как было бы здорово, если бы сигареты у нас продавались так же дешево, как в Штатах.
– Я не знаю, кому звонить.
– Да в полицейский участок. Какое чудесное слово – "участок", верно?
– Не болтай, мешаешь мне думать.
– А что тебе думать? Пускай участок думает. Мы с тобой учительницы, нам платят деньги не за то, что мы думаем, а за то, что мы учим, а это совсем разные вещи.
– Помолчи, Бетти.
И мисс Барабу сняла трубку с телефонного аппарата.
Констебль Леман прибыл в школу в девять тридцать – маленький человек со смешным лицом, который принимал свою работу (но только работу) совершенно всерьез. Он приехал на своей собственной машине, стареньком "бьюике", и поэтому сразу переключил на себя все внимание любопытных школьников. Дело в том, что мотор этой машины без какого-либо злого умысла стрелял в карбюратор. По этой стрельбе добрая половина класса мисс Барабу и даже некоторая часть малолетних питомцев мисс Уэйли тотчас узнали, кто приехал, и пришли в такое возбуждение, что пришлось срочно дать звонок на перерыв.
Дети, за исключением Агги Шанц, толпились на школьном дворе, точно стадо диких пони, а в классе мисс Барабу состоялось совещание перед столом учительницы, на котором была выставлена клетчатая кепка. Агги вовсе не разволновалась, как того ожидала мисс Барабу, а наслаждалась всеобщим вниманием. Повторила свой рассказ во всех подробностях, и Леман, имевший немалый опыт общения с собственными детьми, не прерывал ее, даже когда она сообщала о совершенно несущественных фактах, например, что она съела на завтрак или сколько малиновок видела по дороге в школу.
– Мы считаем малиновок весной, – извиняющимся тоном пояснила мисс Барабу. – Ведем журнал регистрации птиц. Для естественной истории, разумеется.
Леман молча кивнул, он прекрасно все понял, так как в свое время сам считал малиновок.
– Я их вижу больше, чем другие, – заявила Агги в приступе скромности, – в первую очередь, оттого что живу дальше всех от школы. А Борис видел американского орла.
Леман поджал губы.
– Что ж, может, и видел. Говорят, в наши края приезжают с каждым годом все больше американцев, почему бы и орлу не прилететь, а? А можешь ты, Агги, показать мне ту заветную тропинку, по которой спускаешься на берег?
– Показать-то могу. Только вам по ней не спуститься.
– Не спуститься? А почему?
– Вы слишком старый.
– Возможно, ты отчасти права, – вздохнув, польстил девочке Леман и одновременно подмигнул мисс Барабу.
Мисс Барабу, которая не привыкла, чтобы ей подмигивали, вспыхнула и в смущении обернулась к Агги:
– Конечно, ты покажешь констеблю тропинку, Агата. Я отпускаю тебя с уроков сегодня. Поедешь с констеблем Леманом.
– Я не хочу.
– Надень пальто и галоши. Агги не шелохнулась.
– Ты слышишь меня, Агата?
– Я не хочу ехать без вас.
– Ты прекрасно знаешь, что я должна остаться здесь и быть со своим классом.
– Вы могли бы отпустить их всех по домам, – с надеждой сказала Агги. – Они не будут возражать.
– Да, я уверена, не будут. Я бы и сама не возражала, если бы не надо было давать объяснения трем десяткам крикливых родителей на другой день. Но почему ты все-таки не хочешь поехать с констеблем?
– Бывают нехорошие мужчины.
– Какие?
– Которые делают разные гадости с девочками на пустынном берегу.
– О, Господи Боже мой! – Краска разлилась по лицу учительницы до мочек ушей и спустилась по шее до воротничка вязаного платья. – Я просто пыталась... да ладно, неважно. Сдаюсь. Я поеду с вами, спорить с ней бесполезно.
Мисс Барабу, устроившись одна на заднем сиденье, держалась прямо, борясь со сладким ожиданием приключения, которое все нарастало в ней с каждым оборотом колес и при каждом взгляде на лицо констебля, наполовину отражавшееся в зеркале заднего вида. "Он очень симпатичный человек. И с чувством юмора. Бетти говорила, он вдовец, все его дети выросли, и он живет один. Пора бы ему подстричься".
Она попробовала привести в порядок свои мысли, подумав об очередном задании по истории Англии для восьмого класса, но никак не могла сосредоточиться. Алый помпон на клетчатой кепке, лежавшей на сиденье рядом с ней, казалось, насмешливо кивал: "Смелей, живи нынешним даем. Великая Хартия давно состарилась, король Иоанн давно умер. Будь спортсменкой".
Мисс Барабу хмуро и серьезно смотрела в окно, хотя в голове у нее было легко и пусто, словно там кружились маленькие озорные пузырьки, возникшие благодаря какой-то странной алхимии, в которой она ничего не понимала.
– Мы почти приехали, – сказала Агги писклявым от возбуждения голоском. – Сразу за следующим поворотом.
– Роджер, – сказал Леман.
– А что это значит?
– Это значит, все в порядке. Роджер – мастак, старый чудак, да я и сам не просто так.
– Ой, как смешно.
– Это я чтоб тебя развеселить.
Он поставил автомобиль на обочину, и все трое вышли на дорогу. Агги все еще хихикала в кулак, мисс Барабу держалась спокойно и с достоинством, будто старалась уравновесить легкомыслие обоих своих спутников. Бросив взгляд на поверхность воды, до которой было футов сто, и на тропинку, по которой предстояло спуститься на берег, она прочла про себя короткую молитву. Агги плясала вокруг взрослых, ей не терпелось спуститься по тропинке.
– Попридержи коней, девочка. Ты нашла эту кепку прямо здесь внизу?
– Нет, сэр. Я шла вдоль берега, пока не устала, тогда присела на камень и тут-то увидела кепку.
– А далеко ли ты прошла?
– Не знаю. Внизу я вам покажу.
– Сначала покажи наверху.
– Не знаю, смогу ли я.
– Попробуй. Ну, идем.
И они пошли по дороге гуськом, Агги возглавляла шествие, точно генерал перед воображаемым войском.
Это была не главная, а второстепенная дорога, хотя на картах обозначалась как "отремонтированная", но агония зимы стерла следы ремонта. Местами покрытие вспучилось, а кое-где образовались ямы, в которые Агги могла спрятать голову.
Леман очень внимательно глядел под ноги, не обращая никакого внимания на отстававшую мисс Барабу. Агги рвалась вперед, вовсе не глядя на дорогу, но обходила каждый бугорок и каждую рытвину, как если бы хранила в памяти все неровности.
– Я начинаю уставать, – сказала она. – Значит, это было где-то здесь.
Она подняла глаза, ожидая, что Леман ее похвалит, но тот слишком озабочен, чтобы обращать на нее внимание. Он смотрел на грязную обочину, щурясь от утреннего солнца.
– Так что же? – сердито спросила мисс Барабу, когда, отдуваясь, догнала своих спутников.
– Посмотрите сюда, мэм.
– Не вижу ничего необычного.
– Так-таки ничего?
– Следы шин, да, конечно. Но это же дорога – что еще тут можно увидеть?
– Но не следы, ведущие к обрыву. – Леман обернулся к Агги, которая снова плясала вокруг них: – будь добра, девочка, стань в сторонке. А в общем, как насчет того, чтобы вернуться в машину?
– Но я же вам еще ничего не показала.
– Ты показала мне гораздо больше, чем я ожидал увидеть.
– А скажите – что?
– Ну, постой спокойно. Видишь эти следы? Они были сделаны шинами автомобиля, нового и большого, скажем, "линкольна" или "кадиллака". Так скажи, куда они ведут?
– Никуда, они обрываются.
– Совершенно верно, обрываются.
Леман подошел к краю скалистого обрыва, и мисс Барабу, широко открыв глаза от волнения, последовала за ним.
– А что это означает? – спросила она.
– Это означает, что внизу, в воде, лежит машина, возможно, с людьми.
– Слюдьми! Но мы должны немедленно что-то сделать, чтобы помочь им.
– Боюсь, слишком поздно. Следы не свежие, а здесь глубоко.
– А не слишком ли это мрачное предположение? Может, они здесь остановились полюбоваться видом, а потом поехали дальше. Это более вероятно, чем...
– Нет следов шин, которые вели бы обратно. Мисс Барабу поднесла руку к горлу:
– Лучше... лучше я отведу Агги в машину.
Но она еще постояла, вглядываясь в поверхность воды, будто надеялась различить контуры машины и силуэты людей. Отражавшиеся от воды солнечные блики слепили глаза, и она отошла от края, почти ничего не видя. Леман взял ее за руку:
– Вы прикиньте: отсюда падаешь с большой высоты.
– Да.
– А машина городская. Я в этом уверен.
– Почему?
– Местный житель в это время года поставил бы на такую дорогую машину зимние шины. У нас такая зима, что без них не обойтись. Но в городе дороги расчищают ежедневно, и зимние шины ни к чему. – Он помолчал. – Одно мне непонятно.
– Что именно?
– Что может заставить человека перемахнуть на машине через край обрыва?
Леман отвез мисс Барабу и Агги обратно в школу и строго наказал никому ничего не рассказывать. Затем позвонил в Полицейское Управление провинции и вернулся к скалистому обрыву над озером. Его дожидались три полицейские машины и спасательная команда пожарных, готовая немедленно приступить к работе.
В этом не оказалось необходимости.
Из Мифорда прибыли две барки с лебедками и драгами, они обнаружили машину на глубине двадцать футов как раз под тем обрывом, где кончались следы шин. Машина почти не была повреждена, уцелели ветровое и боковые стекла, а Рон Гэлловей сидел на месте водителя, притянутый к сиденью аккуратно застегнутым ремнем безопасности.
Глава 14
Ральф Тьюри вернулся в свой кабинет с семинара, начавшегося в одиннадцать часов, совершенно выдохшимся и голодным. Утром он встал слишком рано, чтобы чувствовать себя хорошо отдохнувшим, и слишком поздно, чтобы успеть позавтракать. Ночь он провел дома, но с Гарри проговорили до трех часов. Так ни до чего и не договорились, кроме того, что было уже известно: Гэлловей исчез, а Телма дожидается его, чтобы он назвал ее своей будущей женой.
Ральф сел за письменный стол и развернул завтрак, который жена дала ему с собой, как вдруг дверь открылась, и Нэнси заявилась собственной персоной.
Тьюри удивился. Уговора о том, чтобы Нэнси не навещала его в рабочее время, не было, но практически она заходила к нему так редко, что выглядела здесь таким же инородным телом, как, скажем, новый студент последнего курса или кто-то посторонний, заблудившийся в университетских коридорах и заглянувший, чтобы осведомиться, куда ему идти. Невысокая хорошенькая женщина с жизнерадостным круглым лицом и коротковатыми крепкими ногами, которые Тьюри называл "практичными", противопоставляя их тем самым ее непрактичному складу ума. На ней был новый, купленный к Пасхе фиолетовый костюм, что подчеркивало необычность и значительность ее визита.
Тьюри встал, чмокнул жену в лоб.
– Как ты сюда добралась?
– Взяла такси.
– Такси? Господи, Нэнси! Я же сказал тебе, что с деньгами у нас туго, ты к Пасхе накупила детям столько подарков и...
– Не отчитывай меня. Это особый случай.
Он умолк, пораженный скорей ее тоном, чем словами.
– А что, какая-нибудь из девочек...
– Нет, совсем не то. Позвонила Эстер. Попросила, чтобы остаток дня я провела с ней.
– Почему?
– Нашли Рона.
– Мертвым?
– Да.
– Струна в душе Тьюри, которая до этой минуты натягивалась все туже и туже, внезапно лопнула со звоном. Наряду с десятком нахлынувших на него чувств он испытал облегчение, оттого что настал конец мучительной неизвестности. В известном смысле Рон был теперь спасен – спасен от холодного презрения Эстер, от притязаний Телмы, от упреков Гарри, от смешного положения перед лицом окружающих.
– Как это случилось?
– Он бросился на машине со скалистого обрыва в залив где-то не очень далеко от охотничьего домика. Ехал как всегда, с опущенным верхом. Полицейский, который сообщил об этом Эстер, сказал, что Рона искали бы много дней, а то и недель, если бы он не был притянут к сиденью ремнем безопасности.
Нижняя губа Нэнси по-детски оттопырилась и начала дрожать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Нет, спасибо. Это негигиенично.
– Извини, целой у меня нет. Как было бы здорово, если бы сигареты у нас продавались так же дешево, как в Штатах.
– Я не знаю, кому звонить.
– Да в полицейский участок. Какое чудесное слово – "участок", верно?
– Не болтай, мешаешь мне думать.
– А что тебе думать? Пускай участок думает. Мы с тобой учительницы, нам платят деньги не за то, что мы думаем, а за то, что мы учим, а это совсем разные вещи.
– Помолчи, Бетти.
И мисс Барабу сняла трубку с телефонного аппарата.
Констебль Леман прибыл в школу в девять тридцать – маленький человек со смешным лицом, который принимал свою работу (но только работу) совершенно всерьез. Он приехал на своей собственной машине, стареньком "бьюике", и поэтому сразу переключил на себя все внимание любопытных школьников. Дело в том, что мотор этой машины без какого-либо злого умысла стрелял в карбюратор. По этой стрельбе добрая половина класса мисс Барабу и даже некоторая часть малолетних питомцев мисс Уэйли тотчас узнали, кто приехал, и пришли в такое возбуждение, что пришлось срочно дать звонок на перерыв.
Дети, за исключением Агги Шанц, толпились на школьном дворе, точно стадо диких пони, а в классе мисс Барабу состоялось совещание перед столом учительницы, на котором была выставлена клетчатая кепка. Агги вовсе не разволновалась, как того ожидала мисс Барабу, а наслаждалась всеобщим вниманием. Повторила свой рассказ во всех подробностях, и Леман, имевший немалый опыт общения с собственными детьми, не прерывал ее, даже когда она сообщала о совершенно несущественных фактах, например, что она съела на завтрак или сколько малиновок видела по дороге в школу.
– Мы считаем малиновок весной, – извиняющимся тоном пояснила мисс Барабу. – Ведем журнал регистрации птиц. Для естественной истории, разумеется.
Леман молча кивнул, он прекрасно все понял, так как в свое время сам считал малиновок.
– Я их вижу больше, чем другие, – заявила Агги в приступе скромности, – в первую очередь, оттого что живу дальше всех от школы. А Борис видел американского орла.
Леман поджал губы.
– Что ж, может, и видел. Говорят, в наши края приезжают с каждым годом все больше американцев, почему бы и орлу не прилететь, а? А можешь ты, Агги, показать мне ту заветную тропинку, по которой спускаешься на берег?
– Показать-то могу. Только вам по ней не спуститься.
– Не спуститься? А почему?
– Вы слишком старый.
– Возможно, ты отчасти права, – вздохнув, польстил девочке Леман и одновременно подмигнул мисс Барабу.
Мисс Барабу, которая не привыкла, чтобы ей подмигивали, вспыхнула и в смущении обернулась к Агги:
– Конечно, ты покажешь констеблю тропинку, Агата. Я отпускаю тебя с уроков сегодня. Поедешь с констеблем Леманом.
– Я не хочу.
– Надень пальто и галоши. Агги не шелохнулась.
– Ты слышишь меня, Агата?
– Я не хочу ехать без вас.
– Ты прекрасно знаешь, что я должна остаться здесь и быть со своим классом.
– Вы могли бы отпустить их всех по домам, – с надеждой сказала Агги. – Они не будут возражать.
– Да, я уверена, не будут. Я бы и сама не возражала, если бы не надо было давать объяснения трем десяткам крикливых родителей на другой день. Но почему ты все-таки не хочешь поехать с констеблем?
– Бывают нехорошие мужчины.
– Какие?
– Которые делают разные гадости с девочками на пустынном берегу.
– О, Господи Боже мой! – Краска разлилась по лицу учительницы до мочек ушей и спустилась по шее до воротничка вязаного платья. – Я просто пыталась... да ладно, неважно. Сдаюсь. Я поеду с вами, спорить с ней бесполезно.
Мисс Барабу, устроившись одна на заднем сиденье, держалась прямо, борясь со сладким ожиданием приключения, которое все нарастало в ней с каждым оборотом колес и при каждом взгляде на лицо констебля, наполовину отражавшееся в зеркале заднего вида. "Он очень симпатичный человек. И с чувством юмора. Бетти говорила, он вдовец, все его дети выросли, и он живет один. Пора бы ему подстричься".
Она попробовала привести в порядок свои мысли, подумав об очередном задании по истории Англии для восьмого класса, но никак не могла сосредоточиться. Алый помпон на клетчатой кепке, лежавшей на сиденье рядом с ней, казалось, насмешливо кивал: "Смелей, живи нынешним даем. Великая Хартия давно состарилась, король Иоанн давно умер. Будь спортсменкой".
Мисс Барабу хмуро и серьезно смотрела в окно, хотя в голове у нее было легко и пусто, словно там кружились маленькие озорные пузырьки, возникшие благодаря какой-то странной алхимии, в которой она ничего не понимала.
– Мы почти приехали, – сказала Агги писклявым от возбуждения голоском. – Сразу за следующим поворотом.
– Роджер, – сказал Леман.
– А что это значит?
– Это значит, все в порядке. Роджер – мастак, старый чудак, да я и сам не просто так.
– Ой, как смешно.
– Это я чтоб тебя развеселить.
Он поставил автомобиль на обочину, и все трое вышли на дорогу. Агги все еще хихикала в кулак, мисс Барабу держалась спокойно и с достоинством, будто старалась уравновесить легкомыслие обоих своих спутников. Бросив взгляд на поверхность воды, до которой было футов сто, и на тропинку, по которой предстояло спуститься на берег, она прочла про себя короткую молитву. Агги плясала вокруг взрослых, ей не терпелось спуститься по тропинке.
– Попридержи коней, девочка. Ты нашла эту кепку прямо здесь внизу?
– Нет, сэр. Я шла вдоль берега, пока не устала, тогда присела на камень и тут-то увидела кепку.
– А далеко ли ты прошла?
– Не знаю. Внизу я вам покажу.
– Сначала покажи наверху.
– Не знаю, смогу ли я.
– Попробуй. Ну, идем.
И они пошли по дороге гуськом, Агги возглавляла шествие, точно генерал перед воображаемым войском.
Это была не главная, а второстепенная дорога, хотя на картах обозначалась как "отремонтированная", но агония зимы стерла следы ремонта. Местами покрытие вспучилось, а кое-где образовались ямы, в которые Агги могла спрятать голову.
Леман очень внимательно глядел под ноги, не обращая никакого внимания на отстававшую мисс Барабу. Агги рвалась вперед, вовсе не глядя на дорогу, но обходила каждый бугорок и каждую рытвину, как если бы хранила в памяти все неровности.
– Я начинаю уставать, – сказала она. – Значит, это было где-то здесь.
Она подняла глаза, ожидая, что Леман ее похвалит, но тот слишком озабочен, чтобы обращать на нее внимание. Он смотрел на грязную обочину, щурясь от утреннего солнца.
– Так что же? – сердито спросила мисс Барабу, когда, отдуваясь, догнала своих спутников.
– Посмотрите сюда, мэм.
– Не вижу ничего необычного.
– Так-таки ничего?
– Следы шин, да, конечно. Но это же дорога – что еще тут можно увидеть?
– Но не следы, ведущие к обрыву. – Леман обернулся к Агги, которая снова плясала вокруг них: – будь добра, девочка, стань в сторонке. А в общем, как насчет того, чтобы вернуться в машину?
– Но я же вам еще ничего не показала.
– Ты показала мне гораздо больше, чем я ожидал увидеть.
– А скажите – что?
– Ну, постой спокойно. Видишь эти следы? Они были сделаны шинами автомобиля, нового и большого, скажем, "линкольна" или "кадиллака". Так скажи, куда они ведут?
– Никуда, они обрываются.
– Совершенно верно, обрываются.
Леман подошел к краю скалистого обрыва, и мисс Барабу, широко открыв глаза от волнения, последовала за ним.
– А что это означает? – спросила она.
– Это означает, что внизу, в воде, лежит машина, возможно, с людьми.
– Слюдьми! Но мы должны немедленно что-то сделать, чтобы помочь им.
– Боюсь, слишком поздно. Следы не свежие, а здесь глубоко.
– А не слишком ли это мрачное предположение? Может, они здесь остановились полюбоваться видом, а потом поехали дальше. Это более вероятно, чем...
– Нет следов шин, которые вели бы обратно. Мисс Барабу поднесла руку к горлу:
– Лучше... лучше я отведу Агги в машину.
Но она еще постояла, вглядываясь в поверхность воды, будто надеялась различить контуры машины и силуэты людей. Отражавшиеся от воды солнечные блики слепили глаза, и она отошла от края, почти ничего не видя. Леман взял ее за руку:
– Вы прикиньте: отсюда падаешь с большой высоты.
– Да.
– А машина городская. Я в этом уверен.
– Почему?
– Местный житель в это время года поставил бы на такую дорогую машину зимние шины. У нас такая зима, что без них не обойтись. Но в городе дороги расчищают ежедневно, и зимние шины ни к чему. – Он помолчал. – Одно мне непонятно.
– Что именно?
– Что может заставить человека перемахнуть на машине через край обрыва?
Леман отвез мисс Барабу и Агги обратно в школу и строго наказал никому ничего не рассказывать. Затем позвонил в Полицейское Управление провинции и вернулся к скалистому обрыву над озером. Его дожидались три полицейские машины и спасательная команда пожарных, готовая немедленно приступить к работе.
В этом не оказалось необходимости.
Из Мифорда прибыли две барки с лебедками и драгами, они обнаружили машину на глубине двадцать футов как раз под тем обрывом, где кончались следы шин. Машина почти не была повреждена, уцелели ветровое и боковые стекла, а Рон Гэлловей сидел на месте водителя, притянутый к сиденью аккуратно застегнутым ремнем безопасности.
Глава 14
Ральф Тьюри вернулся в свой кабинет с семинара, начавшегося в одиннадцать часов, совершенно выдохшимся и голодным. Утром он встал слишком рано, чтобы чувствовать себя хорошо отдохнувшим, и слишком поздно, чтобы успеть позавтракать. Ночь он провел дома, но с Гарри проговорили до трех часов. Так ни до чего и не договорились, кроме того, что было уже известно: Гэлловей исчез, а Телма дожидается его, чтобы он назвал ее своей будущей женой.
Ральф сел за письменный стол и развернул завтрак, который жена дала ему с собой, как вдруг дверь открылась, и Нэнси заявилась собственной персоной.
Тьюри удивился. Уговора о том, чтобы Нэнси не навещала его в рабочее время, не было, но практически она заходила к нему так редко, что выглядела здесь таким же инородным телом, как, скажем, новый студент последнего курса или кто-то посторонний, заблудившийся в университетских коридорах и заглянувший, чтобы осведомиться, куда ему идти. Невысокая хорошенькая женщина с жизнерадостным круглым лицом и коротковатыми крепкими ногами, которые Тьюри называл "практичными", противопоставляя их тем самым ее непрактичному складу ума. На ней был новый, купленный к Пасхе фиолетовый костюм, что подчеркивало необычность и значительность ее визита.
Тьюри встал, чмокнул жену в лоб.
– Как ты сюда добралась?
– Взяла такси.
– Такси? Господи, Нэнси! Я же сказал тебе, что с деньгами у нас туго, ты к Пасхе накупила детям столько подарков и...
– Не отчитывай меня. Это особый случай.
Он умолк, пораженный скорей ее тоном, чем словами.
– А что, какая-нибудь из девочек...
– Нет, совсем не то. Позвонила Эстер. Попросила, чтобы остаток дня я провела с ней.
– Почему?
– Нашли Рона.
– Мертвым?
– Да.
– Струна в душе Тьюри, которая до этой минуты натягивалась все туже и туже, внезапно лопнула со звоном. Наряду с десятком нахлынувших на него чувств он испытал облегчение, оттого что настал конец мучительной неизвестности. В известном смысле Рон был теперь спасен – спасен от холодного презрения Эстер, от притязаний Телмы, от упреков Гарри, от смешного положения перед лицом окружающих.
– Как это случилось?
– Он бросился на машине со скалистого обрыва в залив где-то не очень далеко от охотничьего домика. Ехал как всегда, с опущенным верхом. Полицейский, который сообщил об этом Эстер, сказал, что Рона искали бы много дней, а то и недель, если бы он не был притянут к сиденью ремнем безопасности.
Нижняя губа Нэнси по-детски оттопырилась и начала дрожать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32