Одним свидетелем мы взяли лесничего, но нужно двух.
– Возьмите кого-нибудь другого.
– Здесь нет никого другого. А мы должны обыскать дом. Вы подпишете протокол, что мы ничего не забрали, ничего не подложили.
– И так подложите, если захотите…
Тайняк махнул перед его носом удостоверением.
– Вы пойдете с нами, и конец дискуссии, – разозлился он.
– А лошадь? – Марын показал на кобылу, щиплющую траву на обочине.
– Это ведь всего несколько шагов отсюда. Поезжайте на своей лошади. А мы подождем у входа в дом. Если вы не появитесь через десять минут, я найду вас и велю посадить за усложнение работы следственного аппарата.
– У вас есть сигарета? – спросил Марын.
– Как раз нет. Мне тоже ужасно хочется курить. А ни одна из этих особ не курит. Но там мы, наверное, найдем что-нибудь покурить. Я так думаю, – подмигнул он Марыну и сразу стал более симпатичным.
Ворота в высокой ограде были открыты, автомашины стояли на бетонной площадке возле второго дома. На дверях и на ставнях виднелись приклеенные к косякам длинные полоски бумаги с печатями и пломбами. Оба дома, небольшие впрочем, крытые красной черепицей, были оштукатурены и побелены.
– Выпустите лошадь куда-нибудь. Даже на эти старые клумбы, – беззаботно приказал Тайняк, заметив, что Марын раздумывает, что делать с кобылой. – Клумбы и так скоро зарастут сорняками. Ведите себя так, будто вы входите в хлев, где жили свиньи.
Две женщины понимающе засмеялись, старый Кондрадт тоже согласно кивнул головой и сказал:
– Это были когда-то дома лесных рабочих. Десять лет назад двое чиновников пришли ко мне, потому что это мое лесничество, и сказали, что забирают эти дома, потому что они хорошо укрыты в лесу. Я принял их за сумасшедших, ведь что я сделаю с людьми, которые живут в этих домах. «Слишком мало вы съели соли за свою жизнь», – рассмеялись они. А потом старший лесничий по поручению высших властей переселил рабочих в городские дома.
Одна из женщин сказала:
– Вокруг густой лес. Я бы боялась тут жить. Зачем они так спрятались в лесу?
– Лес – как большая выгребная яма, – отозвался Марын. – Сюда стекают всякие нечистоты, но запаха не чувствуется.
– Только ни слова никому о том, что вы увидите, – грозным тоном предупредил тайняк.
– Я знаю. Это дело чести нашей государственной фирмы, – согласился старый Кондрадт.
– Конечно. Хорошо вы все поняли, – засмеялся тот и сорвал полоски на дверях. – Но я могу вам сказать, что тот из первого дома застрелился, а тот, к которому мы сейчас входим, удрал за границу, и ему заочно вынесен смертный приговор. Значит, мы входим, как я говорил, в хлев.
Женщин – еще молодых, с короткими ногами и широкими бедрами, старательно причесанных, – Марын окрестил бухгалтершами. Отгадывание чьей-либо профессии только по внешнему виду и по поведению было его любимым развлечением с ранней молодости. Может, за этим крылось то седьмое чувство, какая-то таинственная черта, о которой ему никогда не говорили психологи из его фирмы? Но всегда было так, что он почти моментально знал, что перед ним находится врач или юрист, учительница или бухгалтерша, так же, как он сразу распознал тайняка в молодом человеке, который вышел из машины. Женщины причесались, надели чистые блузочки и старательно накрасились, когда им сказали, что они поедут в какую-то таинственную резиденцию и их поездка будет окружена секретностью. Чего они ждали от этой поездки? На что надеялись? Они были явно разочарованы, что таинственные резиденции – это только маленькие домики в лесу.
Все вошли в большой холл с баром на американский манер, полным разноцветных бутылок с алкоголем. На полу лежали меховые коврики, тут и там стояли кресла и диваны, застеленные телячьими шкурами, стены украшены лиственничными панелями. Тайняк провел их по всему дому – с двумя спальнями, обставленными заграничной мебелью, комнатой для игры в бильярд, довольно большим салоном с низкими столиками, лавками, кушетками, обтянутыми красной кожей. В двух ванных была голубая мозаика и округлые голубые ванны со сверкающими латунными кранами. На чердаке размещался второй бар, третий – в подвале. В барах стульчики оказались слишком высокими, и бухгалтершам было на них неудобно, их короткие ноги болтались в воздухе. Старый лесничий Кондрадт притворялся, что то, на что он смотрит, его вообще не касается, впрочем, много домов в Гаудах были обставлены примерно так же. Он только раз прикоснулся к пыльному телевизору (а их было в этом доме несколько, и все – с видеомагнитофонами). Экраны поблескивали, как большие, подернутые бельмами глаза, но одновременно казалось, что они смотрят, видят, что кто-то подсматривает за теми, кто вошел.
– Я читала, что у него были кассеты, чтобы показывать по телевизору фильмы с разными такими сценами… – одна из женщин гортанно рассмеялась.
– Вздор, – обрезал ее тайняк. – Мы изъяли двадцать восемь видеокассет. Одни детективы. А потом он показал им шкафы в спальнях, ловко спрятанные в деревянных панелях, и велел переписать количество и виды постельного белья.
– Мы забыли это сделать. А все должно быть точно. Потому что все это переходит государству. Пан лесничий присмотрит за этим. Он взял Марына под руку и увел в холл.
– Может, выпьем по одной или по две? – тайняк показал на бутылки с разноцветными напитками.
– Я бы предпочел закурить, – ответил Марын.
Молодой человек зашел за стойку бара, но сигарет не нашел.
– Нет, черт возьми, – выругался он с неподдельной злостью. – Чего вы выпьете?
– Мартини.
– Какая это бутылка? – тайняк хозяйничал, вытирая носовым платочком запыленные бокалы.
– Та, слева, на третьей полке.
– Вы разбираетесь в напитках?
– Да.
В эту минуту электрический свет от люстры под потолком заблестел на больших, покрытых лаком картинах, развешенных на стенах. Это были в большинстве своем лесные пейзажи. Между ними висела застекленная фотография, наверное, увеличенная с какого-нибудь маленького снимка, потому что даже издали было видно зерно. Марын подошел ближе, чтобы присмотреться к людям на фотографии.
Тайняк тут же заметил это и сказал:
– Этот, в середине группы, в белом плаще и с автоматом, – наш «хозяин». Остальных я не знаю. Посмотрите, ни на одном из них нет хорошей обуви, а у нашего хозяина почти все пальцы из правого ботинка вылезли. Люди меняются, и быстро. За что он, собственно, боролся? Чтобы другим было хорошо или чтобы ему было хорошо?
У Марына стиснуло горло. В группке людей на увеличенной фотографии он увидел человека, за которым четыре года назад фирма поручила ему очень внимательно следить. Понятно, этот человек уже приближался к шестидесяти, но сохранил черты юноши с увеличенной фотографии. Задание не было легким, потому что этот человек всегда был в обществе как минимум двух чиновников. А кроме того, все происходило зимой. Марын мерз возле отеля, много денег потратил на подкуп горничных и портье в дешевых отелях, где останавливался этот тип. Но это окупилось. Тип на минуту в одиночку вышел из отеля, и тут же к нему подъехал большой автомобиль. Они уехали неизвестно куда, у Марына возле отеля не было машины, и он не мог продолжить слежку. Впрочем, тип вернулся спустя полчаса. По номерам машины Марын установил, что она принадлежала человеку, который очень далеко отсюда производил транзисторы, украшая их фирменным знаком известной промышленной корпорации. Позже Иво Бундер связался с частным детективным агентством Каратту, которое занималось преследованием промышленников, подделывающихся под известные фирмы. Агентство уже давно наблюдало за этим делом, что не помешало очередной закупке партии более дешевых, хуже сделанных транзисторов, будто бы у известной корпорации, но на самом деле фальшивых. Разница в цене была значительной, и этот тип, может быть, всю разницу положил в карман, хоть Марыну не удалось этого доказать. Понятно, он передал информацию в центр. А полгода спустя этот человек вернулся с еще большим штатом чиновников и остановился в лучшем отеле, потому что, похоже, занял более высокую должность. Его повысили, потому что он совершил «выгодную сделку» – так было написано в польских газетах. Впрочем, честно говоря, те транзисторы снаружи ничем не отличались от произведенных крупной корпорацией. Только качество их было значительно хуже, но это уже было проблемой фабрик. Всегда можно свалить все на работников, которые не способны пользоваться современными технологиями. Марын снова присосался к этому типу, то же самое сделал Иво Бундер. Кончилось все точно так же: в одиночестве он вышел из отеля, автомобиль, короткое путешествие и возвращение. А потом выгодный договор на свитера с поддельными лейблами всемирно известной фирмы. Что происходило с информацией, которую посылал Марын, – неизвестно. Информатор не всегда должен был об этом знать. Марын был профессионалом, он делал то, что ему поручали. Информации или шли в корзину, или кто-то старательно прятал их в ящик. Откуда Марын мог знать, что этот человек оборудует себе в лесу скромно выглядящий домик – с тремя барами. «Мир тесен», – подумал Марын. И тут же поправился: «Мир слишком тесен для крупных проходимцев».
– Вы узнали кого-то на этой фотографии? – спросил его тайняк.
– Нет, поспешно ответил он.
Этот молодой человек был очень наблюдателен, что-то в выражении лица Марына привлекло его внимание. Видимо, он тоже обладал тем странным чувством, которое направляло людей в секретные службы. Только он не прошел такой выучки, как Марын. Худой, высокий, тренированный, с серыми глазами и светлыми волосами, он напоминал Марыну маленький винтик в большой машине. Ему не хватало только той светскости, которую должен иметь хороший наблюдатель. Он, например, не знал, как выглядит бутылка мартини.
– Выпьем, – предложил тайняк.
Марын заметил, что его собственная рука, в которой он поднял бокал, слегка дрожит. «Нервы. Чертовы нервы, – подумал он. – Такая ерунда, немного воспоминаний, и я уже разнервничался».
– Я бы закурил, – сказал Марын;
– Я тоже, – согласно кивнул тайняк, вытирая рот пыльным носовым платком. Марын показал на лежащую между бутылками лакированную шкатулку. Такие шкатулки для сигарет массово производили в Гонконге.
– В этой коробочке, наверное, есть сигареты…
– Она закрыта на ключ. А ключа мы нигде не нашли. Замок ломать нельзя, ее заберут вместе со всеми вещами из этого дома. Марын вытащил из брюк ремень из крокодильей кожи, достал искривленную проволочку:
– Я умею открывать такие замочки.
Хватило двух легких движений проволочки в замке шкатулки, и крышка отскочила. В двух отделениях лежали сигареты белого и черного цвета. Оба взяли по белой.
– Не беспокойтесь. Я закрою коробочку так же, как открыл, – заверил Марын, принимая огонь от тайняка, который сказал с оттенком грусти:
– Я должен буду доложить, что у вас есть такие инструменты в брючном ремне и что вы умеете ими пользоваться.
Марын покивал головой, сильно затянулся, поставил локоть на стойку бара и посмотрел на свою руку. Она не дрожала. Хватило одной затяжки, а может, той минуты, когда он возился с замком, и нервы успокоились.
– Не советую, коллега, – сказал он. – Лучше не докладывать, что вы меня встретили и пригласили в свидетели инвентаризации постельного белья в этом доме.
– Отчего?
– Вас переведут в какой-нибудь лесок на должность участкового. В вашей работе иногда лучше чего-нибудь не знать, не заметить, а только запомнить. Вы уже забыли о том, что я сказал? Лес – это большая выгребная яма. Сюда стекаются все нечистоты мира.
Это был интеллигентный парень.
– Все в порядке. Я понял. Сделаем еще по одной. Что вы посоветуете?
– Бутылка на самом верху. Первая справа.
Тайняк умело обслужил себя и Марына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Возьмите кого-нибудь другого.
– Здесь нет никого другого. А мы должны обыскать дом. Вы подпишете протокол, что мы ничего не забрали, ничего не подложили.
– И так подложите, если захотите…
Тайняк махнул перед его носом удостоверением.
– Вы пойдете с нами, и конец дискуссии, – разозлился он.
– А лошадь? – Марын показал на кобылу, щиплющую траву на обочине.
– Это ведь всего несколько шагов отсюда. Поезжайте на своей лошади. А мы подождем у входа в дом. Если вы не появитесь через десять минут, я найду вас и велю посадить за усложнение работы следственного аппарата.
– У вас есть сигарета? – спросил Марын.
– Как раз нет. Мне тоже ужасно хочется курить. А ни одна из этих особ не курит. Но там мы, наверное, найдем что-нибудь покурить. Я так думаю, – подмигнул он Марыну и сразу стал более симпатичным.
Ворота в высокой ограде были открыты, автомашины стояли на бетонной площадке возле второго дома. На дверях и на ставнях виднелись приклеенные к косякам длинные полоски бумаги с печатями и пломбами. Оба дома, небольшие впрочем, крытые красной черепицей, были оштукатурены и побелены.
– Выпустите лошадь куда-нибудь. Даже на эти старые клумбы, – беззаботно приказал Тайняк, заметив, что Марын раздумывает, что делать с кобылой. – Клумбы и так скоро зарастут сорняками. Ведите себя так, будто вы входите в хлев, где жили свиньи.
Две женщины понимающе засмеялись, старый Кондрадт тоже согласно кивнул головой и сказал:
– Это были когда-то дома лесных рабочих. Десять лет назад двое чиновников пришли ко мне, потому что это мое лесничество, и сказали, что забирают эти дома, потому что они хорошо укрыты в лесу. Я принял их за сумасшедших, ведь что я сделаю с людьми, которые живут в этих домах. «Слишком мало вы съели соли за свою жизнь», – рассмеялись они. А потом старший лесничий по поручению высших властей переселил рабочих в городские дома.
Одна из женщин сказала:
– Вокруг густой лес. Я бы боялась тут жить. Зачем они так спрятались в лесу?
– Лес – как большая выгребная яма, – отозвался Марын. – Сюда стекают всякие нечистоты, но запаха не чувствуется.
– Только ни слова никому о том, что вы увидите, – грозным тоном предупредил тайняк.
– Я знаю. Это дело чести нашей государственной фирмы, – согласился старый Кондрадт.
– Конечно. Хорошо вы все поняли, – засмеялся тот и сорвал полоски на дверях. – Но я могу вам сказать, что тот из первого дома застрелился, а тот, к которому мы сейчас входим, удрал за границу, и ему заочно вынесен смертный приговор. Значит, мы входим, как я говорил, в хлев.
Женщин – еще молодых, с короткими ногами и широкими бедрами, старательно причесанных, – Марын окрестил бухгалтершами. Отгадывание чьей-либо профессии только по внешнему виду и по поведению было его любимым развлечением с ранней молодости. Может, за этим крылось то седьмое чувство, какая-то таинственная черта, о которой ему никогда не говорили психологи из его фирмы? Но всегда было так, что он почти моментально знал, что перед ним находится врач или юрист, учительница или бухгалтерша, так же, как он сразу распознал тайняка в молодом человеке, который вышел из машины. Женщины причесались, надели чистые блузочки и старательно накрасились, когда им сказали, что они поедут в какую-то таинственную резиденцию и их поездка будет окружена секретностью. Чего они ждали от этой поездки? На что надеялись? Они были явно разочарованы, что таинственные резиденции – это только маленькие домики в лесу.
Все вошли в большой холл с баром на американский манер, полным разноцветных бутылок с алкоголем. На полу лежали меховые коврики, тут и там стояли кресла и диваны, застеленные телячьими шкурами, стены украшены лиственничными панелями. Тайняк провел их по всему дому – с двумя спальнями, обставленными заграничной мебелью, комнатой для игры в бильярд, довольно большим салоном с низкими столиками, лавками, кушетками, обтянутыми красной кожей. В двух ванных была голубая мозаика и округлые голубые ванны со сверкающими латунными кранами. На чердаке размещался второй бар, третий – в подвале. В барах стульчики оказались слишком высокими, и бухгалтершам было на них неудобно, их короткие ноги болтались в воздухе. Старый лесничий Кондрадт притворялся, что то, на что он смотрит, его вообще не касается, впрочем, много домов в Гаудах были обставлены примерно так же. Он только раз прикоснулся к пыльному телевизору (а их было в этом доме несколько, и все – с видеомагнитофонами). Экраны поблескивали, как большие, подернутые бельмами глаза, но одновременно казалось, что они смотрят, видят, что кто-то подсматривает за теми, кто вошел.
– Я читала, что у него были кассеты, чтобы показывать по телевизору фильмы с разными такими сценами… – одна из женщин гортанно рассмеялась.
– Вздор, – обрезал ее тайняк. – Мы изъяли двадцать восемь видеокассет. Одни детективы. А потом он показал им шкафы в спальнях, ловко спрятанные в деревянных панелях, и велел переписать количество и виды постельного белья.
– Мы забыли это сделать. А все должно быть точно. Потому что все это переходит государству. Пан лесничий присмотрит за этим. Он взял Марына под руку и увел в холл.
– Может, выпьем по одной или по две? – тайняк показал на бутылки с разноцветными напитками.
– Я бы предпочел закурить, – ответил Марын.
Молодой человек зашел за стойку бара, но сигарет не нашел.
– Нет, черт возьми, – выругался он с неподдельной злостью. – Чего вы выпьете?
– Мартини.
– Какая это бутылка? – тайняк хозяйничал, вытирая носовым платочком запыленные бокалы.
– Та, слева, на третьей полке.
– Вы разбираетесь в напитках?
– Да.
В эту минуту электрический свет от люстры под потолком заблестел на больших, покрытых лаком картинах, развешенных на стенах. Это были в большинстве своем лесные пейзажи. Между ними висела застекленная фотография, наверное, увеличенная с какого-нибудь маленького снимка, потому что даже издали было видно зерно. Марын подошел ближе, чтобы присмотреться к людям на фотографии.
Тайняк тут же заметил это и сказал:
– Этот, в середине группы, в белом плаще и с автоматом, – наш «хозяин». Остальных я не знаю. Посмотрите, ни на одном из них нет хорошей обуви, а у нашего хозяина почти все пальцы из правого ботинка вылезли. Люди меняются, и быстро. За что он, собственно, боролся? Чтобы другим было хорошо или чтобы ему было хорошо?
У Марына стиснуло горло. В группке людей на увеличенной фотографии он увидел человека, за которым четыре года назад фирма поручила ему очень внимательно следить. Понятно, этот человек уже приближался к шестидесяти, но сохранил черты юноши с увеличенной фотографии. Задание не было легким, потому что этот человек всегда был в обществе как минимум двух чиновников. А кроме того, все происходило зимой. Марын мерз возле отеля, много денег потратил на подкуп горничных и портье в дешевых отелях, где останавливался этот тип. Но это окупилось. Тип на минуту в одиночку вышел из отеля, и тут же к нему подъехал большой автомобиль. Они уехали неизвестно куда, у Марына возле отеля не было машины, и он не мог продолжить слежку. Впрочем, тип вернулся спустя полчаса. По номерам машины Марын установил, что она принадлежала человеку, который очень далеко отсюда производил транзисторы, украшая их фирменным знаком известной промышленной корпорации. Позже Иво Бундер связался с частным детективным агентством Каратту, которое занималось преследованием промышленников, подделывающихся под известные фирмы. Агентство уже давно наблюдало за этим делом, что не помешало очередной закупке партии более дешевых, хуже сделанных транзисторов, будто бы у известной корпорации, но на самом деле фальшивых. Разница в цене была значительной, и этот тип, может быть, всю разницу положил в карман, хоть Марыну не удалось этого доказать. Понятно, он передал информацию в центр. А полгода спустя этот человек вернулся с еще большим штатом чиновников и остановился в лучшем отеле, потому что, похоже, занял более высокую должность. Его повысили, потому что он совершил «выгодную сделку» – так было написано в польских газетах. Впрочем, честно говоря, те транзисторы снаружи ничем не отличались от произведенных крупной корпорацией. Только качество их было значительно хуже, но это уже было проблемой фабрик. Всегда можно свалить все на работников, которые не способны пользоваться современными технологиями. Марын снова присосался к этому типу, то же самое сделал Иво Бундер. Кончилось все точно так же: в одиночестве он вышел из отеля, автомобиль, короткое путешествие и возвращение. А потом выгодный договор на свитера с поддельными лейблами всемирно известной фирмы. Что происходило с информацией, которую посылал Марын, – неизвестно. Информатор не всегда должен был об этом знать. Марын был профессионалом, он делал то, что ему поручали. Информации или шли в корзину, или кто-то старательно прятал их в ящик. Откуда Марын мог знать, что этот человек оборудует себе в лесу скромно выглядящий домик – с тремя барами. «Мир тесен», – подумал Марын. И тут же поправился: «Мир слишком тесен для крупных проходимцев».
– Вы узнали кого-то на этой фотографии? – спросил его тайняк.
– Нет, поспешно ответил он.
Этот молодой человек был очень наблюдателен, что-то в выражении лица Марына привлекло его внимание. Видимо, он тоже обладал тем странным чувством, которое направляло людей в секретные службы. Только он не прошел такой выучки, как Марын. Худой, высокий, тренированный, с серыми глазами и светлыми волосами, он напоминал Марыну маленький винтик в большой машине. Ему не хватало только той светскости, которую должен иметь хороший наблюдатель. Он, например, не знал, как выглядит бутылка мартини.
– Выпьем, – предложил тайняк.
Марын заметил, что его собственная рука, в которой он поднял бокал, слегка дрожит. «Нервы. Чертовы нервы, – подумал он. – Такая ерунда, немного воспоминаний, и я уже разнервничался».
– Я бы закурил, – сказал Марын;
– Я тоже, – согласно кивнул тайняк, вытирая рот пыльным носовым платком. Марын показал на лежащую между бутылками лакированную шкатулку. Такие шкатулки для сигарет массово производили в Гонконге.
– В этой коробочке, наверное, есть сигареты…
– Она закрыта на ключ. А ключа мы нигде не нашли. Замок ломать нельзя, ее заберут вместе со всеми вещами из этого дома. Марын вытащил из брюк ремень из крокодильей кожи, достал искривленную проволочку:
– Я умею открывать такие замочки.
Хватило двух легких движений проволочки в замке шкатулки, и крышка отскочила. В двух отделениях лежали сигареты белого и черного цвета. Оба взяли по белой.
– Не беспокойтесь. Я закрою коробочку так же, как открыл, – заверил Марын, принимая огонь от тайняка, который сказал с оттенком грусти:
– Я должен буду доложить, что у вас есть такие инструменты в брючном ремне и что вы умеете ими пользоваться.
Марын покивал головой, сильно затянулся, поставил локоть на стойку бара и посмотрел на свою руку. Она не дрожала. Хватило одной затяжки, а может, той минуты, когда он возился с замком, и нервы успокоились.
– Не советую, коллега, – сказал он. – Лучше не докладывать, что вы меня встретили и пригласили в свидетели инвентаризации постельного белья в этом доме.
– Отчего?
– Вас переведут в какой-нибудь лесок на должность участкового. В вашей работе иногда лучше чего-нибудь не знать, не заметить, а только запомнить. Вы уже забыли о том, что я сказал? Лес – это большая выгребная яма. Сюда стекаются все нечистоты мира.
Это был интеллигентный парень.
– Все в порядке. Я понял. Сделаем еще по одной. Что вы посоветуете?
– Бутылка на самом верху. Первая справа.
Тайняк умело обслужил себя и Марына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47