Готфридсон попытался его отговорить.
— Не стоит. Мы в плохих отношениях. К тому же они днем не бывают дома.
Он пошел в кухню и сел на табурет.
— Черт бы ее побрал, где же она? — воскликнул он.
В этот момент входная дверь открылась. В прихожую вошла маленькая толстая женщина. На ней были юбка с передником и джемпер, вокруг головы был повязан клетчатый шарф. В руке она держала хозяйственную сумку.
Скакке не знал, что сказать. Женщина тоже молчала. Она быстро прошла мимо него в кухню.
— А, мерзавец, ты уже вернулся?
Готфридсон уставился на нее и открыл рот, чтобы что-то ответить. Его жена с размаху швырнула сумку на кухонный стол.
— А это что за тип? Ты ведь знаешь, мне не нравится, когда ты приводишь сюда своих приятелей-алкоголиков. Твои дружки-пьяницы могут найти себе какое-нибудь другое место.
— Прошу прощения, — неуверенно начал Скакке. — Ваш муж подумал, что с вами произошел несчастный случай и…
— Несчастный случай. — Она фыркнула. — Несчастный случай, еще чего.
Она обернулась и враждебно посмотрела на Скакке.
— Я просто решила его немножко напугать. Пьянствует где-то несколько дней, потом заявляется домой в непотребном виде и начинает распускать руки. Нет уж, теперь с меня довольно.
Женщина размотала шарф. Никаких следов драки на ее лице не было, за исключением небольшой ссадины на скуле.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Скакке. — Вы не ранены?
— Фи! — скривилась она. — Когда он сбил меня с ног, я сделала вид, будто потеряла сознание.
Она повернулась к мужчине.
— Ну что, испугался?
Готфридсон в замешательстве посмотрел на Скакке и что-то пробормотал.
— Кстати, а вы кто такой? — спросила женщина.
Скакке перехватил взгляд Готфридсона и лаконично сказал: «Полиция».
— Полиция! — воскликнула фру Готфридсон.
Она уперлась руками в бедра и с угрожающим выражением лица наклонилась к мужу, который съежился на своей табуретке.
— Ты что, сдурел? — заорала она. — Привел сюда легавого? Зачем, я тебя спрашиваю?
Она выпрямилась и сердито поглядела на Скакке.
— А вы тоже хороши. Надо еще разобраться, что вы за полицейский. Врываетесь в квартиру к ни в чем не повинным людям. Разве вас не учили, что надо предъявлять полицейский значок, когда вы приходите к честным людям?
Скакке торопливо вынул из кармана свое удостоверение.
— А… помощник?
— Помощник инспектора, — сухо сообщил Скакке.
— А что, собственно, вы здесь ищете? Я не сделала ничего дурного и мой муж тоже.
Она встала рядышком с Готфридсоном и покровительственно положила руку ему на плечо.
— У него есть ордер или какой-нибудь другой документ, который дает ему право врываться в наш дом? — спросила она. — Он предъявил тебе что-нибудь?
Готфридсон покачал головой и ничего не ответил.
Скакке сделал шаг вперед и открыл рот, но его опередила фру Готфридсон.
— Ага, так значит, вы здесь незаконно. Меня так и подмывает пожаловаться на вас за вторжение в мою квартиру. А теперь убирайтесь, пока я добрая.
Скакке посмотрел на мужчину, который упорно глядел в пол. Потом пожал плечами, повернулся к этой парочке спиной и с чуточку испорченным настроением возвратился в Южное управление.
Мартин Бек и Колльберг все еще не вернулись с Кунгсхольмсгатан. Они сидели в кабинете Меландера и снова прослушивали пленку с записью допроса Мальма, на этот раз в присутствии Хаммара, который заглянул к ним, чтобы поинтересоваться, удалось ли им еще что-нибудь выяснить.
В кабинете висел плотный дым от сигарет Мартина Бека и сигары Хаммара, а Колльберг поджег в пепельнице обгоревшие спички и пустые коробки из-под сигарет, внеся тем самым свой посильный вклад в загрязнение воздуха. Рённ еще ухудшил ситуацию, открыв окно и впустив в комнату самый грязный городской воздух во всей Северной Европе. Мартин Бек откашлялся и сказал:
— Разработка версии поджога осложняется тем, что все свидетели находятся в больнице и их нельзя допросить.
— Да, — согласился Рённ.
— Я не думаю, что это был поджог, — сказал Хаммар. — Однако нам не следует делать поспешных выводов до тех пор, пока Меландер не закончит свою работу на месте пожара и эксперты не скажут свое слово.
Зазвонил телефон. Колльберг снял трубку и одновременно бросил пустой спичечный коробок в костер, который он разжег в пепельнице. С полминуты он слушал.
— Что? — спросил он с непритворным изумлением, и все находящиеся в кабинете тут же уставились на него.
Колльберг с отсутствующим видом посмотрел на Мартина Бека и сказал:
— Джентльмены, у меня для вас большой сюрприз, черт бы его побрал. Гёран Мальм не погиб во время пожара.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Хаммар. — Его что, не было в доме?
— Да нет, он практически полностью сгорел вместе с матрацем. Это звонил прозектор. Он говорит, что Мальм умер еще до того, как начался пожар.
VIII
У медсестры палаты, где лежал Гюнвальд Ларссон, тон был решительный и непреклонный.
— Не могу вам ничем помочь, — сказала она. — Я не хочу понимать, насколько это важно. Для меня самое важное то, что больной Ларссон чувствует себя лучше и ему не пойдет на пользу, если вы будете звонить и волновать его. Доктор приказал, чтобы его никто не беспокоил. Я уже сказала об этом вашему сотруднику Коллербергу, который только что звонил и вел себя очень грубо. Перезвоните завтра. До свидания.
Мартин Бек подержал трубку в руке, потом пожал плечами и положил ее на место.
Он сидел у себя в кабинете в Южном управлении. Был вторник, половина девятого утра, и ни Колльберг, ни Скакке еще не пришли. Колльберг, очевидно, был уже на подходе и мог появиться в любой момент.
Мартин Бек снова поднял трубку, набрал номер полицейского участка округа Мария и попросил к телефону Цакриссона. Цакриссон отсутствовал, он должен был заступить на дежурство в час дня.
Мартин Бек распечатал новую пачку сигарет «Флорида», закурил и посмотрел в окно. Пейзаж, открывающийся за ним, был вовсе не таким красивым, как тот, к которому он привык. Мрачный промышленный район и шоссе, ведущее в центр города, все полосы которого забиты автомобилями, ползущими черепашьим шагом. Мартин Бек испытывал отвращение к автомобилям и сам садился за руль лишь в случае крайней необходимости. Ему не нравилось временное управление в Вестберге, и он с нетерпением ждал того дня, когда капитальный ремонт в управлении полиции на Кунгсхольме закончится и все разбросанные по городу отделы снова соберутся под одной крышей.
Мартин Бек повернулся спиной к мрачному пейзажу, закинул руки за голову, и, уставившись в потолок, принялся размышлять.
Когда, как и почему умер Гёран Мальм и какова связь между его смертью и пожаром? Простейшая версия заключалась в том, что кто-то вначале убил Мальма, а потом поджег дом, чтобы уничтожить все следы. Однако как мог в этом случае предполагаемый убийца пробраться в дом и остаться не замеченным Ларссоном или Цакриссоном?
Мартин Бек услышал за дверью в коридоре быстрые, энергичные шаги Скакке, а через минуту объявился и Колльберг. Он грохнул кулаком в дверь Мартина Бека, заглянул внутрь, сказал: «Привет» и исчез. Снова он появился уже без пальто и пиджака и с расслабленным узлом галстука. Он уселся в кресло для посетителей и сообщил:
— Я попытался поговорить с Гюнвальдом Ларссоном по телефону, но мне это не удалось.
— Я знаю, — сказал Мартин Бек. — Я тоже пытался.
— Однако мне удались поговорить с Цакриссоном, — продолжил Колльберг. — Я позвонил ему домой сегодня утром. Гюнвальд Ларссон приехал на Шёльдгатан около половины одиннадцатого, и Цакриссон вскоре после этого ушел. Он говорит, что свет в квартире Мальма погас без четверти восемь. Он также утверждает, что, кроме трех гостей Рота, не видел никого, кто бы входил в дом или выходил оттуда через входную дверь в течение всего вечера. Однако неизвестно, внимательно ли он наблюдал все это время. Стоя там, он вполне мог задремать.
— Да, я тоже об этом думал, — сказал Мартин Бек. — Однако мне кажется совершенно невероятным, что кому-то повезло настолько, что он смог и войти в дом, и выйти незамеченным.
Колльберг вздохнул и потер подбородок.
— Да, в это невозможно поверить, — согласился он. — Какая программа у нас на сегодня?
Мартин Бек три раза чихнул, и Колльберг каждый раз говорил ему: «Будь здоров». Мартин Бек вежливо поблагодарил его.
— Что касается меня, то я собираюсь побеседовать с патологоанатомом, — сказал он.
Раздался стук в дверь. Вошел Скакке и остановился посреди кабинета.
— Ну, чего надо? — буркнул Колльберг.
— Ничего, — ответил Скакке. — Просто я хотел узнать, может быть, что-то прояснилось в деле с пожаром.
Поскольку ни Мартин Бек, ни Колльберг ему не ответили, он нерешительно продолжил:
Я имею в виду, что мог бы что-нибудь сделать…
— Ты уже поел? — спросил Колльберг.
— Нет, — ответил Скакке.
— В таком случае для начала ты можешь сделать нам кофе, — сказал Колльберг. — Ты чего-нибудь еще хочешь, Мартин?
Мартин Бек встал и застегнул пиджак.
— Нет, — сказал он. — Я сейчас поеду в Институт судебной экспертизы.
Он положил в карман пачку «Флориды» и спички и вызвал по телефону такси.

Патологоанатом, который проводил вскрытие, был седым профессором лет семидесяти. Он работал полицейским врачом в те далекие годы, когда Мартин Бек служил простым патрульным, и, кроме того, Мартин Бек слушал его лекции в полицейской школе. С тех пор им часто приходилось работать вместе и Мартин Бек высоко ценил его опыт и знания.
Он постучал в дверь кабинета врача в Институте судебной экспертизы в Сольне, услышал внутри стрекот пишущей машинки и открыл дверь, не ожидая ответа. Профессор печатал на машинке, сидя у окна, спиной к двери. Он закончил печатать, вытащил из машинки лист бумаги и повернулся к Мартину Беку.
— Привет, — поздоровался он. — А я как раз печатаю предварительный протокол для тебя. Как дела?
Мартин Бек расстегнул пальто и сел.
— Так себе, — сказал он. — Этот пожар совершенно загадочен. Кроме того, у меня простуда. Однако для вскрытия я еще не совсем готов.
Профессор внимательно посмотрел на него.
— Тебе нужно обратиться к врачу. Это ненормально, что ты все время ходишь простуженным.
— Да ну их, этих врачей, — сказал Мартин Бек. — Я, конечно, уважаю твоих ученых коллег, но они так и не научились лечить обычную простуду.
Он вытащил платок и с трубным звуком высморкался.
— Ну ладно, давай займемся делом, — сказал он. — В первую очередь меня интересует Мальм.
Профессор снял очки и положил их перед собой на письменный стол.
— Хочешь на него взглянуть? — спросил он.
— Нет, — ответил Мартин Бек. — С меня вполне достаточно того, что ты можешь мне рассказать.
— Должен признать, выглядит он не лучшим образом, — сказал эксперт. — Так же, как и двое других. Что ты хочешь узнать?
— Как он умер?
Профессор вынул носовой платок и начал протирать очки.
— Боюсь, я не смогу тебе этого сказать, — ответил он. — Главное я ведь уже вам сообщил. Мне удалось установить, что он был мертв, когда начался пожар. Когда все вокруг загорелось, он лежал в своей постели, очевидно, полностью одетый.
— Могла ли смерть быть насильственной? — спросил Мартин Бек.
Патологоанатом покачал головой.
— Маловероятно.
— У него были какие-нибудь раны или повреждения на теле?
— Да, естественно. Множество. Жар был очень сильный, и он лежал в характерной позе фехтовальщика. На голове у него было множество трещин, но образовались они после смерти. Кроме того, на теле были ссадины и сдавленности, вероятнее всего, от падающих балок и других предметов, а череп раскололся от жары.
Мартин Бек кивнул. Он уже достаточно насмотрелся на обгоревшие трупы и знал, как легко дилетанту предположить, что повреждения образовались перед смертью.
— А как ты пришел к заключению, что он умер до того, как начался пожар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35