— Слишком много народу охотилось за этим изобретением. Может, оно и к лучшему. Просто забудем, что этот автомат существовал, и будем жить так, как раньше. В конце концов никому из нас не приходится нищенствовать.
— Я мог бы уйти в отставку и жить на ренту, — тоскливо сказал гайанский дипломат. — Я бы уехал из этой безумной холодной России в спокойную стабильную страну с теплым тропическим климатом.
— Я тоже об этом мечтаю, — посочувствовала ему я. — Все равно автомат бы вам не достался. Скорее всего в драке бумаги порвали бы на мелкие кусочки. Да бог с ним, с автоматом. Давайте лучше подумаем о том, кто спрятал документы в статую Каридад дель Кобре. Это и есть убийца.
— Это не я! — воскликнул Гандасеги. — Будь у меня эти документы, разве я стал бы обещать за них Уго Вареле полмиллиона долларов!
— Может, Уго их там спрятал? — спросил Муньос.
— Чего ради? — фыркнул Варела. — Будь у меня эти бумаги, я бы немедленно принес их тебе.
— Пой, ласточка, пой, — угрожающе покачал головой Муньос. — Ты собирался продать их Басилио Гандасеги. Ну ничего, мы с тобой еще поговорим!
— Тогда кто это сделал? — спросил Иррибаррен.
— А вы не догадываетесь? — усмехнулась я.
— А ты знаешь, кто это? — взглянул на меня Клаудио.
— Теперь знаю, — сказала я. — Кто?
Я выразительно посмотрела в сторону тихо сидевшего в уголке Эусебио.
— Эусебио? — недоверчиво спросил дипломат. — Эусебио, Эусебио…— забормотал он. — Черт возьми, а ведь он действительно мог это сделать!
— Нет, вы что! — возразил побледневший любитель пауков. — Как я мог? Я вообще ничего не знал ни про документы, ни про автомат, ни про Захара!
— Неправда! — воскликнула я. — В кармане одежды, которую ты снял с Росарио, был листок из документов Захара с характеристиками оружия.
— Ну и что! — вскинулся Чепо. — Я не шарил у него по карманам. Да и мало ли что там написано. Я вообще ничего не понимаю в оружии. И откуда я мог узнать, где Чайо спрятал документы?
— Очень просто, — сказала я. — С помощью магии вуду.
— Я не верю в магию, — заявил Муньос.
— Я тоже в нее не верю, — сказала я. — Но есть такая штука, как наркогипноз. Я читала о том, как жрецы вуду оживляют покойников и превращают их в зомби. Чтобы создать иллюзию смерти, человеку дают порошок, который вводит его в состояние каталепсии. Но есть еще и другое вещество, которое отчасти возвращает мышцам способность двигаться, но эта способность ограниченна. Человек входит в трансовое состояние, и жрец вуду может разговаривать с ним, давать ему гипнотические установки и сделать так, чтобы человек ничего не помнил об этом.
Эусебио засунул Росарио в багажник «Мерседеса» Аделы около четырех часов утра. До того он только обездвижил Чайо и спрятал его в шкаф. Потом, когда гости разошлись по своим комнатам и все успокоилось, Чепо достал Росарио из шкафа, раздел его догола и, пошарив в карманах, обнаружил листок с описанием автомата.
Тут ему пришла в голову идея потренироваться в зомбировании. Эусебио дал Росарио состав, после которого тот частично вышел из каталептического состояния и смог говорить, а пока Чавес был в полубессознательном состоянии, Эусебио выяснил у него, как он достал документы Захара, сколько они стоят и где тот их спрятал.
Затем Эусебио дал Росарио установку забыть все, о чем они говорили, вновь дал ему обездвиживающего состава, а затем шутки ради нарисовал у него на груди рану с тоненькой струйкой крови. Скорее всего, рисуя ее, Чепо думал о своей собственной навахе. То, что раны на телах Захара и Чайо были идентичны нарисованной ране, лишний раз доказывает вину Эусебио.
— Но Росарио не знал, кто такой Захар, и он не знал, где тот живет, так что он не мог рассказать об этом Эусебио, — возразил Иррибаррен. — Так как же Эусебио мог убить Захара, если он не имел представления, где его найти?
— Сейчас мы это выясним, — сказала я. — Басилио, когда именно вы попросили Уго достать для вас документацию на автомат? — обратилась я к дипломату.
— Вечером того же дня, когда вы с Аделой приехали в «Каса де брухос» — ответил он. — Вернее, это было поздно ночью, после того, как закончилась церемония поклонения кубинской святой деве Каридад дель Кобре. Должен признаться, что у стен моего дома «есть уши». По роду моей деятельности мне было необходимо знать, что происходит вокруг. Не буду объяснять, каким образом, но я подслушал разговор Варелы и Муньоса и узнал об изобретении Захара и о том, что несколько часов назад у них украли чертежи автомата. Муньос велел Уго на следующее утро снова встретиться с Захаром и попросить его сделать копию чертежей.
Я улучил момент, когда Варела был один, и предложил ему полмиллиона долларов за чертежи автомата. Уго согласился. А потом он сказал, что Захара убили.
— Вы встречались с Захаром на следующий день? — спросила я у Варелы.
— Да. Я встретился с ним утром, — кивнул тот. — Захар пообещал сделать копии, если я заплачу ему еще пятьдесят тысяч долларов. Я согласился. Захар сказал, что чертежи будут готовы к вечеру, мы договорились о встрече, и я ушел.
— Я же велел тебе следить за ним! — в сердцах рявкнул Муньос. — Глаз с него не спускать!
— У меня были кое-какие дела, — покаялся Уго. — Кроме того, Захар сказал, что до самого вечера просидит дома, работая над чертежами. Он бы не стал никуда исчезать, раз я пообещал ему пятьдесят тысяч долларов!
— Вот все и разъяснилось, — сказала я. — Эусебио сообразил, что Муньос и Варела попросят Захара сделать новые чертежи. Поэтому он проследил за Уго, возможно, даже подслушал его разговор с Захаром. Потом, когда Варела ушел, Эусебио вошел вслед за Захаром в подъезд и нанес ему удар навахой в печень. Затем забрал документы из тайника, в который их положил Чайо, и перепрятал в статую святой девы Каридад дель Кобре.
— Но почему в таком случае Эусебио сразу не убил Росарио, а только нарисовал у него на груди рану и подложил его в багажник к Аде-ле? — спросил Гандасеги.
— Чтобы отвести от себя подозрения, — ответила я. — Многие люди знали, что в тот вечер Росарио был с Эусебио, и после этого его никто не видел. Если бы Эусебио сразу убил Росарио, подозрения неминуемо пали бы на него. Более того, Муньос мог заподозрить, что Эусебио убил Росарио, чтобы забрать у него документы Захара. Муньоса Эусебио боялся больше, чем милиции.
Специалист по афро-антильской магии сидел, кусая губы. Его руки дрожали.
— Не зря ты меня боялся, — ласково сказал Муньос. — Что мне нужно в данный момент — так это подходящий козел отпущения. Для душевного спокойствия мне просто необходимо кого-нибудь убить!
— Я хотел вернуть документы вам, — сломался Эусебио. — Клянусь вам. Может быть, я попросил бы за них пару тысяч долларов в качестве вознаграждения — для вас ведь это не деньги, а может быть, даже отдал бы их бесплатно. И Росарио Чавеса я не хотел убивать. Он позвонил мне после того, как побывал у себя в квартире и обнаружил, что там все перевернуто вверх дном. Росарио съездил туда, где он спрятал документы, но в тайнике их не оказалось. Тогда он заподозрил меня. Не знаю, может быть, гипноз не подействовал до конца, и он неожиданно вспомнил, что я расспрашивал его о документах. Росарио угрожал расправиться со мной, он сказал, что, если я не верну документы, он анонимно настучит на меня Муньосу. Кроме того, сказал, что для страховки собирается рассказать все Аделе.
Тут я запаниковал и, прихватив наваху, помчался к дому Аделы. У меня не было определенного плана. Я просто хотел помешать Росарио все рассказать ей, потому что то, что знает Адела, знает весь мир.
Я позвонил в квартиру Аделы, но там никого не было. Затем я услышал, как останавливается лифт. Я спрятался за дверь, ведущую на лестничную клетку.
Из лифта вышел Чайо. Он долго звонил в дверь, но ему тоже никто не открыл. Тогда он наклонился, осмотрел замок, достал из кармана перочинный ножик, сунул лезвие в щель между дверью и косяком, надавил, и дверь открылась. Росарио вошел и захлопнул ее за собой. Я очень удивился, потому что был уверен, что у такого богача, как Аделин ухажер, квартира должна запираться, как сейф.
Я немного подождал, прислушиваясь. Росарио включил магнитофон. Он слушал меренги. Я с помощью навахи открыл дверь точно так же, как до меня это сделал Чайо, на цыпочках прошел в квартиру. Росарио я обнаружил в спальне Аделы. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, подергиваясь в такт грохочущей музыке. Я неслышно приблизился к нему с ножом в руке. В момент, когда я занес руку для удара, Чайо открыл глаза, но не успел ничего сделать. Я запомнил только выражение ужаса на его лице. Я ударил его ножом в грудь. Чавес умер мгновенно.
Тут мне пришла в голову неожиданная идея. Я решил заставить милицию поломать голову, оставив Чавеса в таком же виде, каким он был в багажнике «Мерседеса» Аделы. Я раздел его, забрал одежду и обувь, стер отпечатки пальцев с дверного косяка и ушел. Никто меня не видел.
— Зря ты это сделал, — сказала я. — Автомат не стоил таких жертв.
— Много ты в этом понимаешь! — фыркнул Уго.
— Очень хорошо, — сказал Гандасеги. — Мы докопались до истины. И что мы будем с этой истиной делать?
— Для начала я прикончу мерзавца, — кровожадно сказал Муньос.
— Только не в моем доме! — возразил Басилио. — И вообще, если ты его прикончишь, у нас у всех начнутся неприятности. Милиция будет непрерывно допрашивать и меня, и тебя, и его пациентов-импотентов. Это никому не доставит удовольствия.
— А мне плевать, — сказал представитель Медельинского картеля. — Преступник должен быть наказан.
— В твоих устах подобное высказывание звучит довольно забавно, — усмехнулся Иррибаррен.
— У меня есть идея, — вмешалась я. — Я знаю, как наказать преступника и в то же время избежать неприятностей.
— Боже упаси нас от твоих идей, — проворчал Уго.
— Нет, вы все-таки послушайте, — настаивала я. — Пусть Эусебио отправится в милицию и добровольно признается в убийствах Захара и Росарио. Чтобы не упоминать об автомате, он может сказать, что убил Захара с целью грабежа, а Росарио — из ревности к Аделе, и всем будет хорошо.
— Я не согласен, — быстро сказал Эусебио.
— В таком случае Муньос убьет тебя, — пожала плечами я.
— А я еще тебя помучаю перед смертью, — мрачно добавил Уго.
— А что, великолепное, просто Соломоново решение, — потер руки от удовольствия Гандасеги. — У меня в милиции есть один знакомый майор, я могу с ним созвониться, и Эусебио даст ему показания. Этот майор вполне удовлетворится версией об убийстве с целью ограбления и из ревности и не станет копать дальше.
— Ладно, я могу и подождать, — согласился Муньос. — Прикончить его я всегда успею. Говорят, российские лагеря хуже смерти. Может, ему даже разрешат пауков в камеру взять в качестве домашних животных. Будет там зеков от импотенции лечить.
Все выжидающе посмотрели на Эусебио.
— Ладно. Я согласен, — печально склонил голову он. — Дон Басилио! — Эусебио обратил умоляющий взор к гайанскому дипломату. — Пожалуйста, пообещайте мне заботиться о Луизе и Орфее!
Гандасеги тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой.
— Ладно, позабочусь о твоих пауках, — сказал он.
В углу засопел и заворочался Луис. Я подбежала к нему.
— Как? Ты в порядке? Проснулся? — спросила я.
— А что, уже утро? — поинтересовался колумбиец.
Он приподнял голову и обшарил взглядом комнату. Его глаза были пустыми, как балтийские пляжи зимой.
— Где это я? Что здесь происходит? — поинтересовался он.
— Все в порядке. Все уже закончилось, — объяснила я. — Преступник обнаружен и в ближайшее время сделает в милиции добровольное признание. Мы едем домой.
— Какой преступник? — тупо спросил Луис. Он еще плохо соображал.
— Потом объясню, — махнула рукой я.
— Вас подбросить в Москву? — спросил Иррибаррен. — Уже поздно, и электрички не ходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33