А почему?" И сам же ответил: "Потому что дядя по-старинке все ещё совестливый, а племянник - человек современный, от совести освобожденный".
- А кто его освободил? Немцев, например, в свое время освобождал Гитлер. А наших - не рынок ли?
- На рынок, Фидель Михайлович, не сетуйте, он был, есть и будет. Вся заковыка в том, кто и как его понимает. Вы же анализируете капиталы близких нам по профилю предпринимателей. Видите.
- Вижу, что каждый от государства прячет свои доходы.
- И вы будете прятать.
- Но если по закону...
- Закон блюдут предприниматели мелкие, грошовые. И то далеко не все. А те, кто побогаче... Да вы же сами вывели закономерность. Помните?
- Да. Чем состоятельней предприниматель, тем он меньше платит налогов.
- А почему?
- У него - власть.
- И вам пора выходить на орбиту.
Подобное он говорил и раньше. А сегодня товарищ полковник учил аналитика этикету, считая, что коварство политики он уже усвоил.
- Шеф может меня спросить, что угодно.
- Да. Например, он поинтересуется вашим отношением к президенту.
- И как мне ответить?
- Если он спросит: "Вы любите президента?" говорите: "Люблю. Но лучше, если президентом будете вы".
- Но это же абсурд! Кто его изберет?
- Изберут. Избирают не люди, а деньги.
И это Фидель Михайлович уже знал.
Встреча с шефом в назначенное время не состоялась. Аналитик был в приемной, ждал вызова. Антонина Леонидовна, как всегда, в изящном костюме, взглядом подбадривала своего любовника, по документам уже законного мужа: дескать, все будет о'кэй.
Последнее слово за шефом. От него зависит, быть или не быть аналитику фирмы "Лозанд" в элитном клубе братьев Денисовичей.
Фактически клуб дает разрешение своим членам, какую недвижимость и где они могут приобретать. Если недостает нужной суммы, клуб финансирует в виде беспроцентного кредита, а то и дарения. Но если член клуба хотя бы однажды ослушается одного или обоих братьев, недвижимость переходит к другому лицу, например, от мужа к жене, или от брата брату. Конечно, при условии, что те тоже члены клуба.
После ночных бессонниц и нравственных терзаний Фидель Михайлович морально был уже готов заполучить миллионы Антонины Леонидовны / все равно, в случае чего, они к ней вернутся / и стать владельцем недвижимости.
А недвижимость намечалась немалая. Он был далек от мысли, что с её приобретением заполучал страшного по своей жестокости врага в лице Александра Гордеевича Тюлева.
Фидель Михайлович будет выглядеть кроликом перед пастью удава. О том, что ему уготована судьба кролика, уже должны были знать помимо шефа ещё трое: товарищ полковник, Антонина Леонидовна и профессор-психиатр Герчик.
Если первые двое - товарищ полковник и Антонина Леонидовна рассчитывали противопоставить его Банкиру, может быть, даже пожертвовать кем-либо из своих агентов, но дать ему дорогу в большой бизнес, то Аркадий Семенович, направляя своего друга на смертельную стезю, верил в гибкость и остроту его ума и готов был подставить свое плечо разве что дельным советом.
За годы общения с промышленно-финансовой российской элитой Аркадий Семенович как психиатр изучил нутро этой элиты, знал, как она генерирует подлости - сама себя поедает.
Обычно добычей волков элиты, того же Януария Денисовича Пузырева-Суркиса, оказываются молодые предприниматели. Как правило, они окунаются в бизнес с деньгами в буквальном смысле ворованными, а дальше без опыта и связей с государственными чиновниками быстро прогорают. Недвижимость несостоявшихся Рокфеллеров волки бизнеса скупают за бесценок. К волкам бизнеса принадлежал и Ананий Денисович Лозинский. Нет, он не греб все под себя, как не греб и его братец. Ему нужны были миллионеры рангом пониже, но лояльные и послушные, как вассалы. На их упругих плечах ему стоять, венчая собой свою промышленно-финансовую пирамиду.
Как в египетской пирамиде, где каждая глыба камня выполняет свою роль - выдерживает тяжесть верхних и давит на нижние, тем самым создает монолит всей конструкции, - так и в пирамиде промышленно-финансовой люди что глыбы, с той лишь разницей, что они одушевлены, и отшлифованы у них не ребра, а мозги.
Фидель Михайлович не считал себя камнем, пусть даже одушевленным, но согласился быть таковым ради одной цели.
Он доверился ученику своего отца. Отец за сорок лет педагогической работы ни разу в своих учениках не ошибся. Значит, не ошибся и в Аркадии Семеновиче.
Конечно, человеку свойственно ошибаться. По этому поводу отец когда-то говорил: обычные люди совершают обычные ошибки, одаренные - ломают себе судьбу на мелочах, и то лишь потому, что пренебрегают мелочами.
В положении Фиделя Михайловича просматривалось четко: берешься делать большие деньги - мелочей уже нет...
Обо всем этом он думал, размышлял, а время уже приближалось к полудню. Засиделся он в приемной. Шеф что-то не торопился приглашать его на беседу.
Наконец в кабинете шефа послышался шум. Антонина Леонидовна вся переменилась в лице, распахнула дверь и тут же закрыла, бросилась к столу, нажала кнопку звонка.
Уже через полминуты через приемную быстрым шагом проследовал Аркадий Семенович. В руке у него был объемистый кейс. В этом кейсе, о чем знал Фидель Михайлович, профессор носил препараты для экстренной помощи душевнобольным.
Из распахнутой двери донесся плаксивый голос шефа: - Люблю президента...
Антонина Леонидовна торопливо закрыла за доктором дверь, на цыпочках отошла от двери, приложив палец, к губам:
- Началось...
Фидель Михайлович вспомнил, как товарищ полковник его инструктировал, сказал, что не исключено, шеф спросит, любит ли аналитик нашего президента, надо говорить, что любит и вообще не мыслит, как России жить без такого человека.
Этих слов будет достаточно, чтобы расположить к себе могучего шефа: шеф, оказывается, без ума от всенародно избранного.
Но зачем тогда секретарь срочно вызвала психиатра?
Нет, подумал Фидель Михайлович, тут что-то не то... У него, у далеко не новичка аналитика-прогнозиста, не умещалось в голове простое и очевидное: если человек во всеуслышанье говорит о любви к президенту, то почему обязательно к нему надо вызывать психиатра?
Когда-то с трибун, высоких и не очень, говорили о любви к товарищу Сталину и ни у кого не было ни малейшего подозрения, что оратор нуждается в помощи психиатра. Даже на фронте, поднимаясь в атаку, кричали: "За Родину! За Сталина!" - психиатры не бежали за ними вдогонку.
Почему же теперь, когда человек изливает свою душу, клянется в любви к главе государства, окружающие не хлопают в ладоши, а бегут за врачом?
С рядовыми гражданами обращаются проще: открыл рот: "люблю президента'" - его сразу в милицейскую машину и в отрезвитель. А там утром разберутся - или выпишут штраф или отвезут и психушку.
Сложней с элитными - они при деньгах, а часто и при государственной службе, милиция - не подходи, у него депутатская неприкосновенность. Для наблюдения за такими вызывают светил медицины, вызывают порой аж из Америки.
Для Анания Денисовича Лозинского толковый врач, слава богу, нашелся в своем Отечестве. Он всегда при нем. Обычно его помощь требуется во второй половине дня, когда мозг утомляется.
А тут - случилось в первой. До полдня случалось и раньше, но редко.
Фидель Михайлович стал невольным свидетелем приступа своего шефа. Многое, что от него скрывалось, он увидел своими глазами. Увидел и понял: шеф, незаметно для непосвященных, деградировал, превращался в живую мумию, в своеобразного идола, от имени которого отдавались распоряжения. Часто этот идол сам их озвучивал, не улавливая смысла.
Но кто-то за него думал, и уж во всяком случае не товарищ полковник, не Аркадий Семенович, не Антонина Леонидовна.
Да, они готовили проекты идей. Но только проекты!
Этим "кто-то", к великому изумлению аналитика Рубана, оказалась... супруга Анания Денисовича - Дарьяна Манукяновна.
Она велела Антонине Леонидовне доставить ей на квартиру "бородатого гения", как уже окрестили его в семье Лозинских.
Фидель Михайлович впервые видел супругу шефа. Эта тучная с крупным лицом восточного типа женщина при первом взгляде не произвела на гостя благоприятного впечатления. Если где-то таких и обожают, то разве что в Судане - там красота женщины определяется её габаритами: состоятельные мужчины откармливают своих жен как хрюшек, и президент Нимейри вынужден был издать указ, согласно которому мужьям запрещалось увеличивать вес своих жен - чтоб не озлоблять голодных.
Дарьяна Манукяновна на улицах Москвы не появлялась - из ателье мастера приходили на дом, магазины и выставки - для избранных - посещала вместе с женами и любовницами некоторых олигархов, для поездок на дачу и в аэропорт - она обычно отдыхала на Красном море - имела восьмиместный "Джип".
Бородатого гостя встретила по-домашнему в голубом махровом халате, в синих тапочках, на короткой полной шее - янтарные бусы. Что гостю бросилось в глаза: её черные с проседью волосы были уложены, несомненно, лучшим мастером города.
На вид ей было лет сорок, может, чуточку больше. Так, на глаз, определил Фидель Михайлович, хотя на самом деле ей было около пятидесяти. Обычно женщины в этом возрасте, если без комплексов, умны и мудры.
Но истинно умные и мудрые свой ум сразу не обнажают. Разговор начала с простого:
- Тоня вами довольна. В постели вы партнер превосходный. Так что когда-нибудь вы и меня обласкаете, - и посмотрела в сторону подруги, стоящей около окна: - Тоня не ревнива. Коли мы с вами её хорошо попросим, вас она мне уступит.
- Не смущай парня, - отозвалась Антонина Леонидовна.
- Ладно, ладно, - засмеялась Дарьяна Манукяновна и одарила гостя улыбкой королевы. - Я к тому, что сейчас мы его обласкаем. Ты ему призналась, какое место под солнцем он займет уже в ближайшее время?
- Не успела.
Антонина Леонидовна стояла, облокотясь на подоконник. На подоконнике цвели кактусы, а за окном кружились мелкие снежинки, как бы напоминая, что зима все ещё продолжается.
Хозяйка усадила гостя в низкое плетеное кресло. Под торшером хорошо было видно его лицо. На столике лежала пачка "Kеmbell". Дарьяна Манукяновна села напротив.
- Курите, - глазами показала на сигареты.
- Спасибо. Стараюсь воздерживаться. Тем более в присутствии таких интересных женщин.
Это была лесть. Он помнил инструктаж товарища полковника. Но тот инструктировал относительно Анания Денисовича.
Сейчас Ананий Денисович, как догадывался Фидель Михалович, напичканный препаратами домашнего врача, отсыпался на даче. Его увезли ещё в полдень после очередного приступа. Антонина Леонидовна сразу же позвонила Дарьяне Манукяновне, напомнила, что в приемной на беседу к шефу ждет аналитик, что ему сказать? - Привози ко мне. Я буду решать, - ответила она.
Но она, прежде чем принять решение, расспросила Фиделя Михайловича о его родителях, о его учебе в МГУ, как давно знаком с Аркадием Семеновичем.
- В Швеции познакомились случайно. Оказалось, что мы из Приосколья.
- Да, мне Аркадий Семенович говорил. И отец ваш по отношению к нему совершил благородный поступок. Ваш отец знал, что инженер Герчик, родитель Аркадия Семеновича, продавал кобальт?
- По всей вероятности, нет. На заводе случилась авария... - ответил Фидель Михайлович. - Судебное заседание, насколько мне известно, было закрытым. Дело вела военная прокуратура.
- А если бы знал?
- На эту тему отец со мной никогда не говорил, - признался Фидель Михайлович. - А вот в сентябре прошлого года, когда я посетил родителя, он мне сказал, что его ученик Аркаша Герчик уже в школе увлекался медициной. Поэтому грех было не помочь талантливому юноше.
- А ведь ваш отец рисковал своей репутацией.
- Может быть. Тогда он, как я понимаю, об этом не думал. Он - педагог. Для него судьба ученика - это все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- А кто его освободил? Немцев, например, в свое время освобождал Гитлер. А наших - не рынок ли?
- На рынок, Фидель Михайлович, не сетуйте, он был, есть и будет. Вся заковыка в том, кто и как его понимает. Вы же анализируете капиталы близких нам по профилю предпринимателей. Видите.
- Вижу, что каждый от государства прячет свои доходы.
- И вы будете прятать.
- Но если по закону...
- Закон блюдут предприниматели мелкие, грошовые. И то далеко не все. А те, кто побогаче... Да вы же сами вывели закономерность. Помните?
- Да. Чем состоятельней предприниматель, тем он меньше платит налогов.
- А почему?
- У него - власть.
- И вам пора выходить на орбиту.
Подобное он говорил и раньше. А сегодня товарищ полковник учил аналитика этикету, считая, что коварство политики он уже усвоил.
- Шеф может меня спросить, что угодно.
- Да. Например, он поинтересуется вашим отношением к президенту.
- И как мне ответить?
- Если он спросит: "Вы любите президента?" говорите: "Люблю. Но лучше, если президентом будете вы".
- Но это же абсурд! Кто его изберет?
- Изберут. Избирают не люди, а деньги.
И это Фидель Михайлович уже знал.
Встреча с шефом в назначенное время не состоялась. Аналитик был в приемной, ждал вызова. Антонина Леонидовна, как всегда, в изящном костюме, взглядом подбадривала своего любовника, по документам уже законного мужа: дескать, все будет о'кэй.
Последнее слово за шефом. От него зависит, быть или не быть аналитику фирмы "Лозанд" в элитном клубе братьев Денисовичей.
Фактически клуб дает разрешение своим членам, какую недвижимость и где они могут приобретать. Если недостает нужной суммы, клуб финансирует в виде беспроцентного кредита, а то и дарения. Но если член клуба хотя бы однажды ослушается одного или обоих братьев, недвижимость переходит к другому лицу, например, от мужа к жене, или от брата брату. Конечно, при условии, что те тоже члены клуба.
После ночных бессонниц и нравственных терзаний Фидель Михайлович морально был уже готов заполучить миллионы Антонины Леонидовны / все равно, в случае чего, они к ней вернутся / и стать владельцем недвижимости.
А недвижимость намечалась немалая. Он был далек от мысли, что с её приобретением заполучал страшного по своей жестокости врага в лице Александра Гордеевича Тюлева.
Фидель Михайлович будет выглядеть кроликом перед пастью удава. О том, что ему уготована судьба кролика, уже должны были знать помимо шефа ещё трое: товарищ полковник, Антонина Леонидовна и профессор-психиатр Герчик.
Если первые двое - товарищ полковник и Антонина Леонидовна рассчитывали противопоставить его Банкиру, может быть, даже пожертвовать кем-либо из своих агентов, но дать ему дорогу в большой бизнес, то Аркадий Семенович, направляя своего друга на смертельную стезю, верил в гибкость и остроту его ума и готов был подставить свое плечо разве что дельным советом.
За годы общения с промышленно-финансовой российской элитой Аркадий Семенович как психиатр изучил нутро этой элиты, знал, как она генерирует подлости - сама себя поедает.
Обычно добычей волков элиты, того же Януария Денисовича Пузырева-Суркиса, оказываются молодые предприниматели. Как правило, они окунаются в бизнес с деньгами в буквальном смысле ворованными, а дальше без опыта и связей с государственными чиновниками быстро прогорают. Недвижимость несостоявшихся Рокфеллеров волки бизнеса скупают за бесценок. К волкам бизнеса принадлежал и Ананий Денисович Лозинский. Нет, он не греб все под себя, как не греб и его братец. Ему нужны были миллионеры рангом пониже, но лояльные и послушные, как вассалы. На их упругих плечах ему стоять, венчая собой свою промышленно-финансовую пирамиду.
Как в египетской пирамиде, где каждая глыба камня выполняет свою роль - выдерживает тяжесть верхних и давит на нижние, тем самым создает монолит всей конструкции, - так и в пирамиде промышленно-финансовой люди что глыбы, с той лишь разницей, что они одушевлены, и отшлифованы у них не ребра, а мозги.
Фидель Михайлович не считал себя камнем, пусть даже одушевленным, но согласился быть таковым ради одной цели.
Он доверился ученику своего отца. Отец за сорок лет педагогической работы ни разу в своих учениках не ошибся. Значит, не ошибся и в Аркадии Семеновиче.
Конечно, человеку свойственно ошибаться. По этому поводу отец когда-то говорил: обычные люди совершают обычные ошибки, одаренные - ломают себе судьбу на мелочах, и то лишь потому, что пренебрегают мелочами.
В положении Фиделя Михайловича просматривалось четко: берешься делать большие деньги - мелочей уже нет...
Обо всем этом он думал, размышлял, а время уже приближалось к полудню. Засиделся он в приемной. Шеф что-то не торопился приглашать его на беседу.
Наконец в кабинете шефа послышался шум. Антонина Леонидовна вся переменилась в лице, распахнула дверь и тут же закрыла, бросилась к столу, нажала кнопку звонка.
Уже через полминуты через приемную быстрым шагом проследовал Аркадий Семенович. В руке у него был объемистый кейс. В этом кейсе, о чем знал Фидель Михайлович, профессор носил препараты для экстренной помощи душевнобольным.
Из распахнутой двери донесся плаксивый голос шефа: - Люблю президента...
Антонина Леонидовна торопливо закрыла за доктором дверь, на цыпочках отошла от двери, приложив палец, к губам:
- Началось...
Фидель Михайлович вспомнил, как товарищ полковник его инструктировал, сказал, что не исключено, шеф спросит, любит ли аналитик нашего президента, надо говорить, что любит и вообще не мыслит, как России жить без такого человека.
Этих слов будет достаточно, чтобы расположить к себе могучего шефа: шеф, оказывается, без ума от всенародно избранного.
Но зачем тогда секретарь срочно вызвала психиатра?
Нет, подумал Фидель Михайлович, тут что-то не то... У него, у далеко не новичка аналитика-прогнозиста, не умещалось в голове простое и очевидное: если человек во всеуслышанье говорит о любви к президенту, то почему обязательно к нему надо вызывать психиатра?
Когда-то с трибун, высоких и не очень, говорили о любви к товарищу Сталину и ни у кого не было ни малейшего подозрения, что оратор нуждается в помощи психиатра. Даже на фронте, поднимаясь в атаку, кричали: "За Родину! За Сталина!" - психиатры не бежали за ними вдогонку.
Почему же теперь, когда человек изливает свою душу, клянется в любви к главе государства, окружающие не хлопают в ладоши, а бегут за врачом?
С рядовыми гражданами обращаются проще: открыл рот: "люблю президента'" - его сразу в милицейскую машину и в отрезвитель. А там утром разберутся - или выпишут штраф или отвезут и психушку.
Сложней с элитными - они при деньгах, а часто и при государственной службе, милиция - не подходи, у него депутатская неприкосновенность. Для наблюдения за такими вызывают светил медицины, вызывают порой аж из Америки.
Для Анания Денисовича Лозинского толковый врач, слава богу, нашелся в своем Отечестве. Он всегда при нем. Обычно его помощь требуется во второй половине дня, когда мозг утомляется.
А тут - случилось в первой. До полдня случалось и раньше, но редко.
Фидель Михайлович стал невольным свидетелем приступа своего шефа. Многое, что от него скрывалось, он увидел своими глазами. Увидел и понял: шеф, незаметно для непосвященных, деградировал, превращался в живую мумию, в своеобразного идола, от имени которого отдавались распоряжения. Часто этот идол сам их озвучивал, не улавливая смысла.
Но кто-то за него думал, и уж во всяком случае не товарищ полковник, не Аркадий Семенович, не Антонина Леонидовна.
Да, они готовили проекты идей. Но только проекты!
Этим "кто-то", к великому изумлению аналитика Рубана, оказалась... супруга Анания Денисовича - Дарьяна Манукяновна.
Она велела Антонине Леонидовне доставить ей на квартиру "бородатого гения", как уже окрестили его в семье Лозинских.
Фидель Михайлович впервые видел супругу шефа. Эта тучная с крупным лицом восточного типа женщина при первом взгляде не произвела на гостя благоприятного впечатления. Если где-то таких и обожают, то разве что в Судане - там красота женщины определяется её габаритами: состоятельные мужчины откармливают своих жен как хрюшек, и президент Нимейри вынужден был издать указ, согласно которому мужьям запрещалось увеличивать вес своих жен - чтоб не озлоблять голодных.
Дарьяна Манукяновна на улицах Москвы не появлялась - из ателье мастера приходили на дом, магазины и выставки - для избранных - посещала вместе с женами и любовницами некоторых олигархов, для поездок на дачу и в аэропорт - она обычно отдыхала на Красном море - имела восьмиместный "Джип".
Бородатого гостя встретила по-домашнему в голубом махровом халате, в синих тапочках, на короткой полной шее - янтарные бусы. Что гостю бросилось в глаза: её черные с проседью волосы были уложены, несомненно, лучшим мастером города.
На вид ей было лет сорок, может, чуточку больше. Так, на глаз, определил Фидель Михайлович, хотя на самом деле ей было около пятидесяти. Обычно женщины в этом возрасте, если без комплексов, умны и мудры.
Но истинно умные и мудрые свой ум сразу не обнажают. Разговор начала с простого:
- Тоня вами довольна. В постели вы партнер превосходный. Так что когда-нибудь вы и меня обласкаете, - и посмотрела в сторону подруги, стоящей около окна: - Тоня не ревнива. Коли мы с вами её хорошо попросим, вас она мне уступит.
- Не смущай парня, - отозвалась Антонина Леонидовна.
- Ладно, ладно, - засмеялась Дарьяна Манукяновна и одарила гостя улыбкой королевы. - Я к тому, что сейчас мы его обласкаем. Ты ему призналась, какое место под солнцем он займет уже в ближайшее время?
- Не успела.
Антонина Леонидовна стояла, облокотясь на подоконник. На подоконнике цвели кактусы, а за окном кружились мелкие снежинки, как бы напоминая, что зима все ещё продолжается.
Хозяйка усадила гостя в низкое плетеное кресло. Под торшером хорошо было видно его лицо. На столике лежала пачка "Kеmbell". Дарьяна Манукяновна села напротив.
- Курите, - глазами показала на сигареты.
- Спасибо. Стараюсь воздерживаться. Тем более в присутствии таких интересных женщин.
Это была лесть. Он помнил инструктаж товарища полковника. Но тот инструктировал относительно Анания Денисовича.
Сейчас Ананий Денисович, как догадывался Фидель Михалович, напичканный препаратами домашнего врача, отсыпался на даче. Его увезли ещё в полдень после очередного приступа. Антонина Леонидовна сразу же позвонила Дарьяне Манукяновне, напомнила, что в приемной на беседу к шефу ждет аналитик, что ему сказать? - Привози ко мне. Я буду решать, - ответила она.
Но она, прежде чем принять решение, расспросила Фиделя Михайловича о его родителях, о его учебе в МГУ, как давно знаком с Аркадием Семеновичем.
- В Швеции познакомились случайно. Оказалось, что мы из Приосколья.
- Да, мне Аркадий Семенович говорил. И отец ваш по отношению к нему совершил благородный поступок. Ваш отец знал, что инженер Герчик, родитель Аркадия Семеновича, продавал кобальт?
- По всей вероятности, нет. На заводе случилась авария... - ответил Фидель Михайлович. - Судебное заседание, насколько мне известно, было закрытым. Дело вела военная прокуратура.
- А если бы знал?
- На эту тему отец со мной никогда не говорил, - признался Фидель Михайлович. - А вот в сентябре прошлого года, когда я посетил родителя, он мне сказал, что его ученик Аркаша Герчик уже в школе увлекался медициной. Поэтому грех было не помочь талантливому юноше.
- А ведь ваш отец рисковал своей репутацией.
- Может быть. Тогда он, как я понимаю, об этом не думал. Он - педагог. Для него судьба ученика - это все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45