Грейс тут же кинулась к Польсону. Как же она рада была его увидеть на пороге — большого, сильного, спокойного… Обхватив его руками за шею, она повисла на нем, как ребенок.
— Польсон! Милый! Канарейка!
Губы шведа медленно растянулись в улыбке, глаза засияли. Бережно придержав Грейс за талию, он опустил её на пол.
— Вы догадались?
— Ну кто бы ещё до такого додумался!
Польсон посторонился, пропуская её в комнату.
— Мы думали, вы вернетесь только утром. Тогда она бы встретила вас пением.
— Мы?
— Мы c Магнусом. Птицу выбирал Магнус. Заявил, что он крупнейший специалист.
— Это так трогательно?! Я ненавижу пустые клетки! Но как я повезу канарейку в Лондон? Я ведь могу её забрать?
— Когда решите мен бросить…
— Польсон! … А что с дневником Виллы?
— Когда сажали канарейку, он выпал… Я собирался его ещё раз пролистать.
— Вы что-то обнаружили? Что-то случилось?
— Я нашел короля с двумя королевами.
— Где?
— В соборе Упсала. Бородатый король Густав меж двух прекрасных королев.
— И что дальше? — разочарованно спросила Грейс.
— Вилла написала, что её Густав женат, она — вторая жена.
— Это нам и так известно.
— Но когда мы читали дневник, мы не знали.
— Но обе жены умерли!
— Я думаю, это уж слишком. Лучше расскажите про поездку. Как вас развлекали?
— Мне не до развлечений. А что вы делали в Упсале?
— Много чего. Пил кофе, расспрашивал про комнаты, которые сдаются, и даже о летних дачах, закрывающихся на зиму. Приезжают ли туда зимой иностранцы…
— И были интересные ответы?
— Ни одного. Нашел вот только короля с королевами. И впору начинать поиски бородача. Лучше расскажите, что было у вас.
Грейс устало опустилась на ковер у печкой и не стала возражать, когда расположившийся в кресле Польсон положил её голову на свои колени. Грейс не видела его глаз, но знала, что он слушает очень внимательно. Закончив, она взглянула, наконец, ему в лицо.
— Они все что-то знают, все до одного. Но почему молчат? Хотят, чтобы я поверила, что ничего не случилось? А этот жуткий мех? Тут что-то кроется…
Не дождавшись ответа от Польсона, она продолжала:
— Можете себе представить, что перед свадьбой Вилла идет в магазин купить новое боа?
— Нет, мне кажется, для такого случая она купила бы норку.
В печи гудел огонь. Грейс пыталась расслабиться, насладиться теплом и уютом.
— Канарейка уже пела? — спросила она.
— Как примадонна.
— А мне споет? — Грейс улыбнулась, но тут же опять нахмурилась. — Что делать, Польсон?
— В следующую субботу поедем в Упсалу вместе. Или даже в среду, если я договорюсь изменить расписание. Если они что-то знают, это не так уж плохо. Понимаете?
— Понимаю. Тайна, про которую знает только один человек, может оказаться смертельно опасной.
— Вот именно.
Ночью началась буря. Огромные тучи закрыли луну, сквозь незаклеенные окна сквозило. Небо залила жемчужно-розова заря. Грей вылезла из постели и подошла к окну. Ветер гнал по улице тучи крутящихся золотых листьев. Лодки бились на якорях. Темная вода в заливе бурлила, как никогда.
Но вот взошло солнце, осветив комнату, Грейс сняла с клетки покрывало и канарейка запела.
Грейс даже прослезилась. Думал ли Польсон, что птичка так напомнит ей Виллу? Вилла упорхнула, словно канарейка. Но сейчас в пустой клетке повилась живая, энергичная маленькая хозяйка, значит, надо верить, что Вилла сейчас так же энергична и жива. Пусть хотя бы жива.
Делать Грейс было совершенно нечего, а ждать — невыносимо, и она решила заглянуть к тетушкам Моргенсон.
Мисс Анна была рада её визиту.
— Входите, дорогая!, мы с сестрой одни, Аксель ушел.
— Он сегодня уходит в море?
— Да. У него были проблемы с грузом, и он решил было ждать, но сегодня утром сказал, что, если груза не будет до полудня, уйдет без него. Он — любитель строгого порядка, и очень раздражен.
Значит, Аксель исчез со сцены. Отпали любезный Якоб, мрачный Свей. А Густав?
— Вы слышали мою канарейку? — спросила Грейс.
— У вас канарейка? Как мило!
— Подарил герр Польсон…
Мисс Анна погрозила пальцем.
— Герр Польсон — мужчина одинокий, фрекен Эшертон. Надеюсь, вы нас не покинете так внезапно, как ваша кузина?
— Она вернулась? — приложила руку к уху Катрин.
— Я не говорила, что она вернулась. Я только надеюсь, что фрекен Эшертон не покинет нас так внезапно.
В окно швырнуло ветром листья. Аксель уходит в штормовое море. А без него в этой светлой комнате так уютно…Грейс не хотелось уходить. Несмотря на канарейку комната Виллы оставалась пустой. Но как только Грейс открыла дверь, зазвонил телефон.
Этого звонка она все это время и ждала.
— Питер велел мне позвонить вам. Потом с вами свяжется полиция. Все так ужасно…
Грейс отчетливо ощутила, как пробежал по спине и охватил все тело.
— Вилла? — убито шепнула она.
— Да, её нашли.
— Нашли? Где? Почему она сама мне не позвонила? Ей не сказали, что я здесь?
— Она не может позвонить. Она мертва! — Кэт сорвалась в истерике. — Ее нашли в озере, в камышах, там, где мы купались.
Еще вчера — нет, в субботу, — она была там, восхищалась отражением в воде, не зная, что в ней лежит Вилла с разметавшимися желтыми волосами.
— Грейс? С вами все в порядке?
Грейс закрыла глаза, пытаясь избавиться от видения. Но так стало ещё хуже — картина привиделась ярче: сильный ветер, гонящий волну, опавшие березовые листья, втоптанные в грязь.
— Полагают, что тело прибило вчерашним штормом.
Кэт всхлипнула и прошептала:
— Я кладу трубку, Грейс. Мне нехорошо.
— Нет, расскажите мне все!
— Это все. Вилла мертва.
— Откуда вы знаете?
— В посольство позвонили из полиции. Посол в отъезде, говорили с Питером. После Билла Джордана теперь ещё это. Питера допрашивали несколько часов, — ведь она была его секретарем. Больше я ничего не знаю.
— Что думает полициям?
— Самоубийство. Она была беременна, мужчина, её бросил. Грейс, пришли дети, больше я разговаривать не могу.
Грейс медленно осела на стул, ноги держать её отказывались. Вилла мертва. Не может быть! Неглупая, порывистая, доверчивая и темпераментная, не могла она расстаться с жизнью из-за какого-то Густава, пусть даже он её и обманул.
Вилла с её жизнелюбием никогда б так не поступила, Грейс это знала. Но очень сомневалась, что сумеет убедить в этом полицию.
Она так и сидела, оглушенная новостью, когда телефон зазвонил снова. Она едва узнала усталый голос Питера.
— Грейс, Кэт тебе сказала?
— Да, но я не верю.
— Придется поверить. Я не хотел тебя беспокоить, но полиция просит поехать в Упсалу на опознание.
Упсала, где Польсон в субботу нашел мертвых королев…
Теперь все обретало зловещий смысл.
— Тело привезли туда. Ты поедешь?
— Если нужно.
— Ах, дорогая Грейс… Хочешь, я поеду с тобой?
— Нет, спасибо. Если я и поеду, то с Польсоном.
— Опять этот Польсон!
Ей показалось, Питер оскорбился. Но ведь никто, кроме Польсона, всерьез не относился к её предчувствиям. С чего бы вдруг теперь Питеру так беспокоиться? Только чтобы скрыть ещё один скандал в посольстве?
— Ты уверена, Грейс?
— Что он поедет? Конечно.
— Ну и слава Богу, что я буду избавлен от этого зрелища. Если случайно встретишься с детьми, учти — мы с Кэт им ничего не говорили. А что ты собираешься сказать полиции?
— Абсолютно все.
— Надеюсь, ты не собираешься нести всякую чушь про то, что Вилла оставляла невесть где свои вещи, звонила детям, или что кто-то без тебя входил в квартиру?
Питер явно нервничал.
— Поосторожней, Грейс, послу это не понравится…
Грейс была поражена. Неужели для дипломата главное — репутация, и наплевать на невинную жертву? Ведь Вилла ни в чем не виновна. И мертва. На чьей же совести эта смерть?
— Если на то пошло, Питер, я ни капли не верю в её самоубийство. И расскажу полиции все, что знаю, особенно про дневник Виллы.
Он тяжело дышал.
— Ты не говорила, что нашла дневник.
— Я стала сдержанней и осмотрительней.
— И в нем есть что-то важное?
— Я думаю, да.
Повесив трубку, она вдруг ощутила, как устала. Перед ней стояло лицо Питера, его холодные глаза, сурово сжатый рот. Так он смотрел на жену. Под светским обаянием скрывался совсем другой человек. Его работа требовала умения прит воряться. Но Грейс не могла ему простить равнодушия к судьбе Виллы. Теперь предстояло ехать опознавать тело. Потом написать её отцу, заняться похоронами, распродать вещи из битком набитых шкафов. Никто из её бывших коллег и не подумает этим заниматься.
Два полицейских сели на переднее сиденье машины, Польсон и Грейс — на заднее. Они охотно согласились взять с собой Польсона, рассчитывая использовать его как переводчика. У них набралось множество вопросов, но причиной смерти считалось самоубийство. В такую холодную погоду стоит только упасть в воду, и смерть наступит от переохлаждения.
Польсон поинтересовался, долго ли тело пробыло в воде. День-два, не больше, но где она утонула, неизвестно. Тело прибило в шторм. Она могло выпасть из лодки. Но на мысль об убийстве наводило то, что жертва была на четвертом-пятом месяце беременности. Таким убийцам нет пощады.
Полицейские приветливо улыбались, успокаивая Грейс. Утопленница не так страшно выглядит. После автокатастроф бывает куда хуже.
Польсон неуверенно улыбался. Он был глубоко потрясен, но совсем не удивлен. Не ожидал так скоро снова оказаться в Уписала, подумала Грейс. Или ожидал?
При свидетелях разговора не получалось. Грейс сказала, что фру Линдстрем присмотрит за канарейкой. Птицы в клетках любят компанию, и даже фру Линдстрем лучше, чем никого. Сестры Моргенсон расстроены: их племянник Аксель днем ушел в море. Реакция прочих знакомых ещё неизвестна.
Тонкий церковный шпиль в небе — вот и Упсала. Вокруг шпиля летали вороны, вдоль берегов канала важно прогуливались тепло одетые шведы. Сильный ветер дул в узких улочках. Напротив собора и университета под высокими деревьями располагалось кладбище с замерзшими могильными камнями.
И там, в кошмарной комнате лежала Вилла, тоже замерзшая и навсегда умолкшая. Грейс и сама обмерла, так что один из полицейских предложил Польсону повести её в кафе и напоить кофе. Такая процедура — нелегкое испытание, особенно впервые. И если жертва так молода.
Хлебнув теплого кофе, Грейс решила, что её стошнит, но все же проглотила. Она не могла позволить себе такого на глазах у Польсона, в чистеньком кафе с видом на канал. Летом оттуда открывался прелестный вид: сверкает под солнцем медленно текущая вода, над ней склоняются кроны деревьев. Дома на берегу старые, с длинными лестницами и необычными дверями. Как в Париже, будь больше цвета и солнца. Но сейчас в черных водах отражалось серое небо. Плыли желтые листья, лениво опадающие с плакучих берез.
При виде воды Грейс вспомнила мертвое лицо и волосы, с которых смылась краска.
— Не волнуй, Польсон, я вас не опозорить.
— Это невозможно. — Он коснулся её руки, взял в свою и уже не отпускал.
— Вода, должно быть, ледяная, Польсон, она не могла покончить с собой. И тем более убить ребенка. Ведь она его решила оставить. Иначе проще было сделать аборт, верно?
— Вы спрашиваете меня? Я не знаю.
— Все вы прекрасно знаете. Густав — убийца, и мы его найдем. Я передам в полицию дневник Виллы…
Молчание Польсона её насторожило.
— Вы тоже этого не одобряете?
— А кто еще?
— Да Питер Синклер из посольства. Твердил, что в случае с Биллом Джорданом можно было говорить о дипломатической неприкосновенности, но Вилла тут не при чем, раз уволилась с работы. И им не нужна шумиха…
— Какая тут шумиха, даже на скандал не тянет, — отмахнулся Польсон. — Девушка покончила с собой из-за несчастной любви и беременности…Самое обычное дело!
— Тут не тот случай. Когда поймают Густава, он нам все расскажет.
— Но сделать девушке ребенка — не преступление.
— А утопить ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18