Ну так вот, мой брат хотел получить Виктора. Эта была любовь с первого взгляда. И, как это ни странно звучит, взаимная. Но Виктор принадлежал мне, и будь я проклят, если намеревался отдавать его. Знаете, что сделал мой брат?
— Милорд, пришел викарий. Но Берк продолжал, не обращая внимания на экономку:
— Нет, мой брат не обратился к викарию, не в тот раз.
Он быстро поднялся, чтобы приветствовать изможденного пожилого человека. Викарий был очень худым, с взлохмаченными волосами и мягкой усталой улыбкой. Пожав руку Берка, он вопросительно взглянул на него.
— Пожалуйста, садитесь. Мне нужно поговорить с вами об очень важном.
Он коротко изложил свою просьбу. Викарий, не видя ничего необычного в ситуации, кивнул:
— Я должен, конечно, посоветоваться с епископом, милорд, но…
— Вы, надеюсь, понимаете, что нельзя терять время. Она может умереть в любую минуту.
— О Господи, конечно, вы правы. Что мне делать?
— Просто совершить церемонию венчания. Я сам поговорю с епископом, позже, после того, как она выздоровеет или…
Он не смог выговорить это слово. Наконец ему удалось продолжать:
— Епископ, конечно, согласится. В конце концов, дело не терпит отлагательств.
— Это крайне необычно, милорд, но… Думаю, вы правы, милорд, совершенно правы. Мы всегда можем получить разрешение на брак задним числом.
— Пойду приведу свидетелей.
— Но ее ответы, милорд… Она ведь без сознания… Сможет ли дать согласие или отказаться?
— Конечно, сможет. — заверил Берк. — Пожалуйста, подготовьтесь, сэр. Я отправляюсь за женщинами.
Полчаса спустя Берк сидел на кровати возле Ариель, держа ее за руку. Ариель металась в бреду, но возможно, по мнению Берка, это было к лучшему.
По другую сторону кровати стоял доктор Амбрюстер. Миссис Ринглстоун и Руби выглядывали из-за плеча викария.
— Дорогие возлюбленные, — начал викарий, — мы собрались здесь ради доброго деяния, деяния милосердного и справедливого. Мы венчаем этого…
— Ничего подобного! — внезапно завопила Ариель.
— Нет, я это знаю, — успокоил Берк еле слышно.
— Тише, любимая. Мы женимся.
— Ему это не сойдет с рук!
— Нет, конечно, нет. Я не позволю. Доверься мне. Викарий откашлялся:
— Разрешите подумать… этого мужчину и эту женщину, решивших соединить свои жизни. Воля Господня…
— Отец, пожалуйста, не оставляй меня!
— Прости, любимая. Нет, Ариель, я не оставлю тебя. Никогда.
— …То, что соединил Господь, смертному не дано разъединить.
— Аминь, — сказал Берк.
— Теперь, леди Рендел, вы должны повторять за мной: «Я, Ариель Лесли Кохрейн, беру в мужья тебя, Берка Карлайла, э…Берсфорда Драммонда, и обещаю…»
— Она не сможет говорить, — запротестовал Берк. — Когда нужно будет сказать «я согласна». подайте знак.
— Я не пойду с тобой! Никогда!
— Нет, милая, я этого и не ожидал.
— …Пока смерть не разлучит нас. Она должна сказать «я согласна», милорд.
— Ариель, слушай меня. Нет, черт тебя возьми, слушай!
Он сжал двумя пальцами ее подбородок, не давая повернуть голову, и как можно строже приказал:
— Говори: «я согласна», Ариель. Сейчас же или пожалеешь об этим.
— Я согласна.
— Превосходно. Прекрасно, дорогая.
— Как странно, — удивился доктор Амбрюстер, — она почему-то безропотно отзывается на резкий тон.
Викарий про себя изумлялся, не в силах понять, что за отношения между этими двумя.
— А теперь, милорд, ваша очередь. О Господи. все это так необычно!
В этот момент миссис Ринглстоун шмыгнула носом. Руби вытерла глаза и всхлипнула. Но Берк спокойно повторил обеты и, улыбаясь Ариель, объявил:
— Я согласен.
— Объявляю вас мужем и женой, милорд. О небо, она еще дышит?
— Едва, — ответил доктор. — Прекрасный поступок, милорд, весьма благородный.
Миссис Ринглстоун и Руби вышли из спальни, чтобы принести маленький свадебный торт и вино.
— Хотя это не настоящий свадебный завтрак, милорд, мы должны сделать все возможное.
— Да, милорд, — кивнул викарий. — Если молодая леди не…э-э — э, не оправится, она уйдет на небо к нашему Спасителю добродетельной женщиной. Вы сама доброта, милорд.
Он неожиданно встревожился:
— Вы должны подписать свидетельство о браке. Как…
— Принесите бумаги, — перебил Берк, — и я прослежу, чтобы она их подписала.
Доктор Амбрюстер ни на секунду не сомневался, что молодой граф добьется любой подписи. Он молча наблюдал, как Берк поднимает свою графиню, вкладывает ей в пальцы перо и очень строго приказывает подписать документы. Викарий затаил дыхание, потрясенный тем, как беспрекословно подчиняется женщина. Взяв бумагу, он увидел, что имя написано вполне разборчиво, и покачал головой.
— Крайне необычно, — повторил он в третий раз. берк хотел рассмеяться, но сдержался — он был слишком испуган. Слишком спокойно, зловеще-спокойно лежала Ариель у него на груди. Он осторожно опустил ее на кровать.
— Она спит, — удивленно, с явным облегчением, объявил доктор. — Это просто сон. Возможно, вы были правы, и ее нежелание бороться за жизнь объясняется тем, что она не была вашей женой и чувствовала, что проклята. Ее терзали угрызения совести, поскольку положение любовницы знатного человека осуждается обществом. И когда она забеременела вне брака, сознание вины и безнадежности только усилилось. Женившись на ней, милорд, вы вернули ей достоинство, подарили безопасность и уважение окружающих, и теперь миледи вернула себе волю к жизни. Весьма интересная теория, и я хотел бы обсудить ее с моими коллегами в Лондоне.
По мнению Берка, предполагаемая беременность Ариель была последним и крайне необходимым штрихом в трогательной истории. Именно это заставило викария так быстро сдаться.
— Вы открыли себе дорогу на небеса, — продолжал викарий, — подняв эту падшую молодую женщину из бездны греха. Милосердный Господь благосклонно взирает на вас с небес.
— Но это именно я соблазнил ее, — сказал Берк, который больше не мог вынести этой бессмыслицы. — Разве не меня нужно судить?
— Вы мужчина, милорд, — ответил викарий не моргнув глазом. — Если вы припомните священное писание, женщина — искусительница, носительница силы зла. Мужчина может быть слаб, милорд, но немногие мужчины могут поступить так благородно, как вы сегодня. Я буду ревностно молиться, чтобы молодая женщина стала достойной той чести, которую ей оказали.
«Никакой надежды», — подумал Берк. Когда Руби и миссис Ринглстоун вернулись в спальню с пирожными и вином, он облегченно улыбался. Она стала его женой. Правда, она еще не знала этого, но все будет хорошо. Только бы Ариель осталась жива.
— Пожалуйста, помолитесь за нее, сэр, — попросил он викария, провожая старика до двери, — понимаете, я люблю ее и не хочу потерять. Этого мне не перенести.
— Поскольку теперь на ее стороне Господь и наш добрый Амбрюстер, позволю себе надеяться, что она поправится, милорд. Я навещу больную завтра.
Берк, ликующий, измученный и такой напуганный, что был не в силах мыслить здраво, возобновил бдение у постели жены.
Ариель открыла глаза, чувствуя странную истому и явное нежелание пошевелиться, однако довольно скоро поняла, что не имеет ни малейшего представления о том, где находится. Она медленно огляделась, замечая длинные узкие окна с подвязанными гардинами, пропускающие яркий солнечный свет, незнакомую мебель; к кровати было придвинуто тяжелое кресло. Как тепло! В камине весело полыхает огонь. Ариель ощутила, что покрыта липким потом, и слабо поморщилась, не понимая, какого черта горничная устроила такой ад. Ведь сейчас лето. не так ли?
— Доркас, — позвала она, но с губ сорвался лишь тихий хриплый стон. — О Боже, — прошептала Ариель и попыталась сесть, но мешали наваленные на нее горой тяжелые одеяла..
Почему у нее совсем нет сил?
Ариель подняла руку, откинула со лба прядь волос и поняла, что кто-то заплел ей косу, толстую, тяжелую, почему-то маслянистую на ощупь.
Ариель опустила руку, пытаясь сообразить, что происходит.
— Пейсли, — пробормотала она, решив, что именно муж привез ее сюда, и тут же накатила волна страха — этого ужасного страха, так хорошо знакомого. Нет, Пейсли мертв, давно, уже несколько месяцев. Целую вечность.
— О, это действительно ты, Ариель? Ариель повернула голову на звук голоса. Мужского. Низкого и спокойного. Голоса Берна. Что он здесь делает?
Ариель мгновенно застыла.
— Нет-нет, дорогая, не стоит пугаться. С тобой все в порядке, по крайней мере я так думаю. Глаза у тебя, во всяком случае, ясные. Добро пожаловать в шумный мир.
Все эти бодрые фразы даже приблизительно не выражали того, что он ощущал в этот момент, но к чему пугать ее радостными воплями и дикарскими танцами вокруг кровати?! Она выздоровела, наконец по-настоящему выздоровела.
Ариель открыла рот и на этот раз с огромным усилием ухитрилась выговорить:
— Что вы здесь делаете? И где это «здесь»?
— Я все объясню. Сначала не хочешь ли поесть? Или напиться?
Ариель немедленно ощутила зверский голод. Берк улыбнулся и подошел к двери. Она услыхала, как он зовет какую-то миссис Ринглстоун, потом в его руке, словно по волшебству, оказался стакан воды.
— Вот, позволь мне помочь. Ни о чем не волнуйся. Берк поднес стакан к губам Ариель и осторожно поддерживал ее голову, пока она жадно пила.
— Вот и хорошо, — сказал он, осторожно опуская ее обратно на постель. — Миссис Ринглстоун — это наша кухарка — сейчас принесет что-нибудь поесть. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — рассеянно ответила Ариель, — только почему-то очень слабой.
— Неудивительно. Ты была очень больна. Так меня перепугала, что я обещал денно и нощно молиться в церкви, раскаяться и вести примерную жизнь, если ты вернешься в этот мир целой и невредимой.
— Как долго я болела?
— Восемь дней. Слегла с воспалением легких после сумасбродных прогулок под дождем. Не помнишь?
Ариель нахмурилась, пытаясь освежить память, но добилась лишь того, что в висках застучало.
Берк заметил мгновенно промелькнувшую гримасу боли и поспешно сказал;
— Прости. Не ломай голову. Лучше отдохни, поскорее поправишься.
— Вы похудели, Берк.
Берк улыбнулся, почему-то довольный, что она это заметила.
— Жаль. Вам это не идет. Теперь вы слишком тощий.
Берк про себя поклялся не давать ей зеркала. Ариель не только стала тонкой, как его бамбуковая трость: лицо было мучнисто-белым, а роскошные волосы потускнели и обвисли безжизненными прядями.
— Зато ты, — солгал он, — выглядишь великолепно.
Ариель немедленно напряглась, и Берк выругал себя за то, что слишком торопит события.
— А вот и миссис Ринглстоун с обедом для нашей больной. Ариель, дорогая, это наша кухарка, миссис Ринглстоун.
— Миледи!
— Здравствуйте, — пробормотала Ариель. Берк усадил ее, подложив под спину подушки. Миссис Ринглстоун приготовила ячменный суп, подала свежеиспеченный хлеб, густо намазанный маслом, и маленький горшочек меда.
— Спасибо, миссис Ринглстоун. Я присмотрю, чтобы она не расплескала суп.
Ариель и не подумала протестовать — она была слишком занята едой. Берк наблюдал за ней с легкой улыбкой на губах и быстро уселся рядом, когда заметил, что она слишком слаба, чтобы есть самостоятельно.
— Еще? — спросил он, отбирая у Ариель ложку.
— Пожалуйста.
Поев, Ариель, казалось, сразу заснула. Берк взял поднос, но тут же едва не уронил, когда она очень отчетливо сказала:
— Кто этот коротышка с лохматыми седыми волосами?
Значит, она все-таки что-то помнила. Когда Ариель проснулась в следующий раз, было уже почти темно. Берк отпустил миссис Ринглстоун и Руби почти час назад и теперь сидел в кресле около постели жены, читая книгу стихов Джона Донна. Ему не особенно нравился этот поэт, но здешняя библиотека не отличалась большим разнообразием. Берк рассеянно пробегал глазами философское рифмованное рассуждение на тему, что люди — не острова, когда ощутил, что Ариель не спит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53