— «Остановись в номере компании в „Уолдорфе“, — сказал он, — и жди моего звонка», — она перестала ходить и досмотрела на меня. — Только выходя из самолета в Нью-Йорке, я задумалась о том, что могут означать его слова. Я ничего не ждала от поездки на Гавайи. Между нами ничего не было.
Я по-прежнему молчал.
— Ты что, мне не веришь?
— Разумеется, верю.
— По твоему тону этого не скажешь.
Она пересекла комнату и остановилась передо мной.
Я наклонился, поцеловал ее в пупок, затем поднял голову.
— Теперь ты веришь, что я тебе верю?
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Это очень сложный вопрос. Ты сумасшедший.
— Вот-вот. А теперь успокойся и расскажи мне в точности, что произошло. То, что для тебя кажется пустяком, для меня может иметь совсем иное значение. Помни, мы говорим об очень добропорядочном человеке.
— Это точно. Он так наивен. Поначалу мне казалось, что это напускное. Потом я поняла, что таков он на самом деле.
— Вы жили в одном номере?
— Нет. Наши номера примыкали друг к другу.
— И их соединяла дверь?
— Да. Но он никогда не входил ко мне, предварительно не постучав, хотя я ни разу не запирала дверь на ключ.
Он не целовал меня, желая спокойной ночи, не испросив на то моего разрешения. И не упомянул, что влюблен в меня, пока не переговорил с Алисией.
— Но в чем-то его интерес к тебе проявлялся?
— Конечно. Проявлений хватало. Свежесрезанные цветы каждый день. Он постоянно смотрел на меня большими круглыми глазами, то и дело касался моей руки, ты знаешь, о чем я говорю. Меня это забавляло, но я не воспринимала его всерьез. Просто мне казалось, что я перенеслась в эпоху королевы Виктории.
— Если сохранялись все рамки приличия, как Алисия засекла тебя?
— Именно из-за этих чертовых приличий. Так глупо все получилось. Алисия позвонила, когда мы сидели у меня. Будь у нас номер на двоих, я бы никогда не взяла трубку. Но тут-то я была у себя. Она сразу же узнала мой голос.
— Это случилось до или после того, как он переговорил с конторой?
— До. Собственно, поэтому она и звонила. Интересовалась, хочет ли он, чтобы она сообщила на работу, как его найти.
— О боже, — простонал я. — Какая уж тут добропорядочность. Это же откровенная глупость. Говорить жене, куда едешь, если берешь с собой другую женщину. Похоже, он хотел, чтобы его поймали.
— Ты действительно так думаешь?
— А как же еще можно думать? — я посмотрел на Бобби. — Я понял, что ты ему небезразлична при первой же нашей встрече у них дома. Алисия тоже не слепая. Я уверен, она многое подметила.
Бобби на мгновение задумалась.
— Конечно. Другого и быть не могло. Ну почему я так сглупила?
Я улыбнулся.
— Просто ты принимаешь как должное, что мужчины падают у твоих ног.
— Но почему он не мог мне сказать?
— Может, боялся, что ты отвергнешь его. Кто знает?
— Что же мне делать? Не нужно мне все это merde.
В голове у меня звякнул тревожный колокольчик. С чего это она перешла на французский? Ранее ей вполне хватало английского.
— Какое дерьмо?
— Ты знаешь, — впервые она ушла от прямого ответа. — Все это. Его развод в следующем году.
— В следующем году?
— Да. Он не хочет разводиться до выхода Элизабет в свет в сентябре, через год. Не хочет омрачать ее дебют.
— Похоже, он все тщательно продумал. А ты должна его ждать?
Она кивнула.
Тут прояснилась вся картина.
— Ладно, Бобби, хватит крутить. Подходим к сути проблемы. Сколько ты за ним охотилась?
Она коротко глянула на меня.
— С чего ты взял?
— Догадался. Так что признавайся. Сколько?
Она помялась.
— Два года.
— Почему так долго? Не могла сразу ухватить его за хобот?
— Он бы испугался. Пришлось изображать благородную даму.
— Пожалуй, ты нашла правильный подход.
— Ты не сердишься на меня?
— С какой стати? Мы знакомы с тобой лишь несколько недель, — я вытащил сигарету. — Не понимаю, что тебя мучает. Ты получила то, к чему стремилась.
Она заглянула мне в глаза.
— Я не собиралась влюбляться в тебя.
— Что это изменило?
— Не хочу тебя терять.
— И не надо, — я улыбнулся. — Я готов спать и с чужой женой. Это даже пикантно.
— Ты мог бы предложить выйти за тебя замуж, мерзавец ты этакий. Хотя бы из вежливости.
— Никогда, — я покачал головой. — Да и зачем? Где мы тогда окажемся? Во всяком случае, не там, куда хотели бы попасть.
— Что «же мне теперь делать? Ждать его здесь?
— Ни в коем случае. Пусть он все время гоняется за тобой. Не дай ему почувствовать, что ради него ты готова на добровольное заключение. Сегодня же улетай в Лондон.
— Наверное, ты прав, — раздумчиво протянула она. — Что я ему скажу?
— Будь честной. Скажи, что покидаешь страну, чтобы не компрометировать его. Ты, мол, слишком уважаешь его, чтобы допустить такое. Тем самым ты пробудишь в нем чувство вины.
Она смотрела на меня.
— Последний шанс. Раз ты не просишь меня, попрошу я. Ты женишься на мне?
— Нет.
Из ее глаз брызнули слезы. Я протянул к ней руки, и она упала в мои объятья.
— Я предчувствовала, что так и случится. Пыталась сказать тебе это в аэропорту Сан-Франциско. Почему ты меня отпустил?
— У меня не было выхода. Мы уже выбрали свой путь.
Она прижалась к моей груди.
— Отнеси меня в постель.
Я ничего не понимал. Все изменилось, но осталось прежним. В постели. Прекрасным и удивительным.
А потом мы поехали в аэропорт. Я посадил ее на самолет, вылетающий в Лондон, а сам успел на последний рейс в Детройт.
Мы сидели в кабинете особняка Хардеманов в Грос-Пойнт вокруг небольшого старинного столика. Лорен, Дэн Уэйман, Номер Один и я.
Все молчали, пока Номер Один подробно излагал наши планы Лорену и Уэйману. Когда же он закончил, ответная реакция последовала незамедлительно.
— Извини, дед, но мы не можем на это пойти, — изрек Лорен. — Слишком велик риск. Нельзя ставить на кон будущее компании ради одного автомобиля.
Номер Один хмыкнул.
— А как, по-твоему, образовалась эта компания?
Именно под такую идею. Ради одного автомобиля.
— Времена изменились, — возразил Лорен. — Экономика сегодня совсем другая. Многообразие сфер деятельности — основа успеха нашей компании.
— Я не ставлю под сомнение важность других отделений. Но не могу согласиться с тем, что они — основа успеха. Наоборот, они практически проглотили нашу компанию. Автостроение у нас в загоне. Хвост вертит собакой.
— За тридцать лет, прошедших с момента твоего ухода с поста президента, изменились условия, в которых мы работаем, — гнул свое Лорен. — Новейшие американские модели на рынке — «генри джи» и «эдзель». И посмотри, каков результат. «Крайслер» сошел с рельс, а «эдзель» едва не разорил «Форд».
— Крайслер добился бы успеха, если б не отступил, но он не автостроитель. А «эдзель» не остановил «Форд».
Они развиваются куда динамичнее, чем прежде, и в следующем году начинают выпуск малолитражек. Неужели ты думаешь, что они пошли бы на такое, если б думали, что потеряют на этом деньги?
— Они не могут иначе, — упорствовал Лорен. — Потому что должны чем-то ответить иностранным конкурентам. Мы — нет. Мы удовлетворены той нишей, каковую занимаем в настоящее время.
— Вы — возможно, а я — нет, — отрезал Номер Один. — Я не хочу быть сбоку припеку в бизнесе, основателем которого считаю и себя, — он взглянул на меня, вновь на Лорена. — Если таково твое отношение, я не вижу основании для того, чтобы продолжать строить автомобили.
— Вполне возможно, что в следующем году так и будет, — кивнул Лорен. — Мы не можем работать себе в убыток.
— Из автостроения мы можем уйти лишь одним путем — через мой труп, — холодно процедил Номер Один.
Лорен промолчал. Выглядел он плохо. Черные мешки под глазами, осунувшееся лицо. На мгновение я даже пожалел его. Ему доставалось со всех сторон. И дома, и на работе. Но после его следующих слов жалость моя испарилась бесследно.
Заговорил он тем же ледяным тоном, что и дед. Казалось, в комнате они остались вдвоем.
— Вчера прошло срочное заседание совета директоров. Приняты три решения. Первое — уволить Анджело Перино с поста вице-президента. Второе — возбудить уголовное дело против Анджело Перино за самовольные действия, нанесшие урон компании. Третье — обратиться в суд штата Мичиган с просьбой назначить управляющего твоими акциями нашей компании до того, как медицинская комиссия подтвердит, что ты в здравом уме и можешь нести полную ответственность за свои действия.
Номер Один вздохнул.
— Вот, значит, какую ты выбрал игру?
Лорен кивнул. Поднялся.
— Пошли, Дэн. Совещание окончено.
— Не совсем, — Номер Один пододвинул к Лорену лист бумаги. — Прочти.
Лорен глянул на лист. Лицо его побледнело, вытянулось еще больше.
— Ты этого не сделаешь!
— Уже сделал. В полном соответствии с законом.
Смотри сам. Печать суда по делам корпораций штата Мичиган. Как владелец контрольного пакета акций я вправе уволить одного или всех директоров компании, имея на то причину или без оной. Так что ваше вчерашнее заседание не имеет юридической силы. Вы все уволены с понедельника.
Лорен так и застыл.
— Ты лучше сядь, — предложил Номер Один.
Лорен не шелохнулся.
— У тебя есть выбор. Можешь уйти, но можешь и остаться. Твой отец и я не всегда жили душа в душу, но умели находить общий язык.
Лорен сел.
Номер Один кивнул.
— Вот и хорошо. А засим перейдем к делу, ради которого мы и собрались. Я обещал твоей дочери построить новый автомобиль и, клянусь Богом, слово свое сдержу.
Я искоса глянул на Лорена. Наверное, было бы лучше, если б он заговорил, подумал я. Потом наши взгляды встретились, и я понял, что не ошибся.
Что бы там ни думал Номер Один, война только началась.

Книга вторая
1970 год
Глава 1
Как обычно, он проснулся за несколько минут до звонка будильника. Полежал в постели, наблюдая, как меняются цифры на электронных часах и приближается момент, когда зазвучит музыка. Кнопку отключения звонка он нажал за секунду до шести часов.
Перекинул ноги через край кровати, попал в шлепанцы, по пути в ванную подхватил халат. Закрыл за собой дверь, прежде чем зажечь свет, чтобы не разбудить жену. Потянулся к пачке сигарет, лежавшей на полочке под зеркалом. Достал одну, закурил, опустился на сиденье унитаза. Выкурил подряд три сигареты и уже подумывал о четвертой, когда из-за двери донесся голос жены.
— Дэн?
— Да.
— Как у тебя?
— Ничего, — пробурчал он, поднялся, натянул пижамные штаны. Распахнул дверь. — Этот доктор ни черта не понимает в том, о чем говорит.
— Понимает, — она нажала на телефонном аппарате кнопку внутренней связи. — Мейми, мы проснулись, — сказала она и повернулась к мужу. — Ты весь как натянутая струна. Тебе надо расслабиться.
— Ни черта мне не надо. У меня лишь запор, ничего более. Запоры у меня с детства. Но тогда не было придурков-докторов, лечащих психоанализом. Таким, как я, давали экс-лаке и указывали, где расположен ближайший туалет.
— Как ты вульгарен.
— При чем тут вульгарность? Мне просто надо просраться. Где у нас слабительное?
— Я его выбросила. Ты сам себе вредишь, изо дня в день принимая экс-лаке. Твой организм разучился функционировать естественным образом.
— Значит, купи его снова, — рявкнул он. — Я не могу функционировать естественным образом после двадцати одного года семейной жизни, так что прошу тебя признать это как факт, — и он вернулся в ванную, громко хлопнув дверью.
Мейми вошла в спальню с полным подносом. Осторожно опустила его на кровать рядом с Джейн Уэйман.
— Доброе утро, миз Уэйман, — широкая улыбка осветила чернокожее лицо. Она бросила короткий взгляд на дверь ванной. — Как сегодня миста Уэйман?
Джейн пожала плечами. Взяла гренок.
— Как всегда.
— Бедный, — сочувственно покивала Мейми. — Если б он разрешал мне готовить ему на завтрак овсянку. Лучшего средства от запоров не найти.
— Ты его знаешь, — она густо намазала гренок джемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51