А моя миссия на этом заканчивается. Большое спасибо за то, что вырвали из лап сатрапа.
— Не за что.
Я встал.
— Засим, разрешите откланяться, Петр Эдуардович! До свидания!
Потаев встал, вышел из-за стола и крепко пожал мне руку.
— Очень приятно было с вами познакомиться, Андрей Петрович. Если у вас возникнут проблемы с работой, то милости прошу ко мне. У вас хватка делового человека. С вашими способностями вы могли бы добиться многого.
— Спасибо за приглашение!
* * *
Через час я уже рассказывал свою одиссею полковнику Слуцкому. Выслушав меня, он сказал:
— Вы сделали большое дело, Андрей Петрович. Я буду ходятайствовать перед руководством о награждении вас правительственной наградой.
— Не за славу и почести муки терпел, Павел Петрович. — скромно вздохнул я. — Что орден? — «Яркая заплата на ветхом рубище певца».
— Это конечно, — усмехнулся полковник. — Но все-таки... Архангельский в курсе, что должен вас заменить?
— Нет. Но он к этому готов.
— Еще раз благодарю за службу, Андрей Петрович.
— Да ладно, чего там, — махнул я рукой. — Свои люди, сочтемся славою. Главное — чтобы это все дало нужные результаты. Ведь недаром в народе говорят: «Конец — всему делу венец». Дожить бы нам до этого конца.
— Доживем, — уверенно проговорил Слуцкий. — А то может к нам на службу, Андрей Петрович? Вы ведь прирожденный оперативник.
— Нет уж, нет уж. Я возвращаюсь к родным пенатам. И не уговаривайте.
— Что ж, как говорится, вольному — воля.
А на следующий день я уже летел в Новосибирск. Загостился я в столице. Пора и честь знать.
Глава шестая. Беркутов. Сауна и её обитатели.
Ну что я за придурок такой?! В кого только уродился?! Кошмар! Когда-нибудь я с этими приколами подведу себя под статью. Определенно. Что за вредный характер! И хоть бы не понимал. Нет, все прекрасно понимаю. Но, как алкоголик не может остановиться после первой выпитой рюмки, так и я не могу кого-нибудь не разыграть, если подворачивается удобный случай. До сих пор не могу без содрогания вспоминать эту безобразную сцену в гостинице. Жуть! Какой черт тянул меня за язык, когда я сказал Пригоде, что его вызывает сам министр МВД, прибывший к нам с ниспекционной поездкой? Да ещё про эти цветы, дурак, ляпнул. Вы бы видели его лицо, как все трое носились в графинами — поливали цветы? Это ж умереть со стыда можно, а я лыбился, как последний кретин. Хорошо, что он молодой и сердце, как у гепарда. А если бы больное? Пришлось бы платить его вдове всю жизнь пенсию за причиненный вред. Дома рассказал об этой безобразной сцене Светлане — она чуть со смеху не померла. Думаете — ей смешно было? Как бы не так. А то я её не знаю. Это она смеялась из жалости ко мне, из сочувствия — видела, как я страдаю, и решила таким образом поддержать. Все правильно. Такие типы, как я, ничего другого, кроме сочувствия, и не могут вызывать. Определенно.
Шеф назначил оперативное совещание на пять часов. Но я решил прийти пораньше, чтобы иметь возможность покаяться и загладить свою вину перед друзьями. Сережа Колесов был уже на месте. Увидев меня, он сделал загадочное лицо, обнял за плечи, отвел к окну и приблизив губы к самому моему уху, будто нас окружали толпы завстников и стукачей, заговорщицки проговорил:
— Ты ничего не знаешь?
— О чем? — в том ему прошептал таинственно.
— Ну, об этом... О тебе?
— Неужели снова выпрут из милиции? — сделал я страшные глаза.
— Да нет, совсем наоборот. О том, что шеф послал на тебя представление на подполковника?! — глаза у Колесова горели, как две сигнальные ракеты.
— Врешь! — очень сильно «удивился» я. — А кто тебе это сказал?
— Кадровик Хропатый под страшным секретом.
— А не просил он тебя за эту новость поставить бутылку? — спросил я.
— Просил. — Лицо Колесова выразило растерянность. — А ты откуда знаешь?
— И ты ему поставил?
— Н-нет, — неуверенно проговорил Сергей.
— Не ври.
— Откуда тебе это известно? — сразу «раскололся» старший оперуполномоченный по особо важным делам.
— Во первых, от тебя грустно пахнет чесноком. А, во-вторых, этот козел Хропатый вчера вечером мне уже продал эту новость за бутылку.
— Я ему морду набью, — очень обиделся Колесов и даже направился с решительным видом к двери. Но я его остановил.
— Брось, Серега, за эту новость и двух бутылок не жалко, верно? Если считаешь, что здорово потратился, то обещаю все вернуть с большими дивидендами.
— Да ладно тебе, — разулыбался Сергей. — Поздравляю!
— Это звание ещё надо получить, Сережа, — решил умерить пыл друга.
— Получишь! — без тени сомнения проговорил Колесов. — Этот змей Хропатый сказал, что там такую петицию сочинили, что впору присваивать полковника.
— Поживем — увидим.
— И вообще, наш шеф золотой мужик, а ты...
— А что — я?
— Ведешь себя по хамски — вот что.
— Вот здесь ты, Сережа, совершенно прав. Но я больше не буду. Честное слово!
— "Свежо предание. Да верится с трудом", — выдал Сергей что-то из школьной программы.
* * *
Шеф опоздал на совещание на десять минут, что раньше с ним никогда не было. Пришел весь такой деловой, мобилизованный и целеустремленный. Обвел нас умным взглядом и решительно сказал:
— Будем брать все эту сауну вместе с содержимым. А там разбиремся что к чему.
— А это не может отразиться на операции с Кудрявцевым? — спросил настороженно Дронов. Он готов был выпустить на свободу всех преступников, лишь бы упрятать в тюрягу своего злейшего врага.
— Нет. С Москвой связан лишь Леонтьев, а он теперь сам больше всех заинтересован в благополучном прибытии к нам Кудрявцева. Так что у нас теперь развязаны руки. А теперь детально разработаем план захвата.
* * *
Ровно в девять вечера рота омоновцев незаметно окружила сауну. Я, Дронов и наш «малыш» Рома Шилов подошли к входной двери, но она оказалась запертой. Я постучал. Ни ответа, ни привета. Постучал громче.
— Чего надо? — послышался глухой голос. Видно, у них здесь был свой условный стук.
— Слышь, открой, дело есть.
— Какое ещё дело? А ну вали отсюда!
— Ты что такой, блин, казенный! — возмутился я. — Меня Оксана Паршина приглашала, а ещё Павел, рыжий такой.
Видно, охранник был предупрежден о моем приходе, так как сказал уже добродушно:
— Так бы сразу и сказал.
— А я и говорю.
Щелкнул замок и дверь открылась. Перед нами стоял долговязый юноша с суровым, аскетическим лицом схимника и печально взирал на нас, будто по нашими лицам хотел прочитать ответ на мучавшие его вопросы — для чего ор радился на Божий свет и есть ли в этом какой-то смысл? Я приставил дуло пистолета к его животу, негромко, но внушительно сказал:
— Тихо, пацан! Иначе буду вынужден сделать несимпатичную дырку в твоем симпатичном теле.
— Ийок, — громко икнул боевик и, казалось, замолк навсегда.
Малыш с Дроновым поникли во внутрь здания. Там раздался короткий вскрик и все смолкло. Я дулом пистолета вдавил своего «подопечного» в небольшую прихожую, где на полу уже валялся его приятель.
— Как звать? — спросил.
— Гриша, — таинственно прошептал он, будто поведал государственную тайну.
— Оружие есть, Гриша?
— Ага, — кивнул он и сильно закосил глазами, пытаясь ими показать, где у него оружие. — Там за ремнем пистолет, в натуре.
— А почему по фене? Уже успел оттянуть срок?
— Неа. У меня ещё все впереди, — улыбнулся Гриша.
Я достал у него пистолет, сунул в карман. Указал на деревянную скамейку, стоявшую вдоль стены.
— А теперь садись и помалкивай. Сделай вид, что происходящее тебя не касается. Как понял?
— Понял, — закивал головой боевик.
— Вот и хорошо.
И в это время в дверях нарисовалась моя «гренадерша». На ней был облегающий спортивный костюм, подчеркивающий её внушительную фигуру. Она быстро разобралась в ситуации, глаза её запылали, как два инквизиторских костра, и со страшным воплем разъяренной гетеры:
— Козел! — она бросилась ко мне и мощно «пробила» правой ногой по моей голове, словно по футбольному мячу, да так удачно, что я тут же вырубился.
Когда пришел в себя, то услышал в соседней комнате вскрики и глухие удары — там работали Юра Дронов и Малыш. Мимо меня бежали омоновцы. Напротив на полу сидела, прикованная к батарее наручниками Оксана, смотрела на меня нехорошими глазами, от бессилия кусала губы и материлась. Увидев, что я открыл глаза, зашипела, будто гадюка:
— Сука! Мент поганый! Ты еще, мент, пожалеешь! Я тебя ещё достану!
— Очень сожалею, мадам, что нас с вами не пришлось сыграть на рояле в четыре руки, — сказал я, поднимаясь. — У нас мог бы получиться неплохой дуэт.
Она принялась молотить затылком по батарее, словно передавала своим подельникам зашифрованную информацию, и разразилась такой матерщиной, какую я и от мужиков никогда не слышал. Есть ещё женщины в русских селениях. Есть! Определенно.
Омоновцы стали выводить боевиков. Все они были «окольцованы» и готовы к отправке. На лицах большинства читалась растерянность от случившегося, а на некоторых — откровенное расскаяние. Последние уже готовы были «встать на путь исправления» и активно помогать родной милиции чистосердечным признанием. Кроме рыжего Павла, среди них были и двое его корешей, участвовавших в инсценировке нападения на Башутина, а, говоря протокольным языком, — соучастников убийства Сергея Безбородова по кличке Буряк.
Боевиков вывели во двор и поставили около здания сауны. Всего их оказалось семнадцать человек — двенадцать парней и пять девиц, включая мою «гренадершу». Здесь же были руководитель банды Кандобин и его заместитель Сердюков. Затем их посадили в машины и развезли по ИВС города таким образом, чтобы они не имели возможности друг с другом общаться.
— Сергей Петрович, — обратился Рокотов к Колесову, — пригласите, пожалуйста, понятых.
Через пару минут Сергей привел двух железнодорожных рабочих в ярких оранжевых куртках и мы приступили к основательному шмону сауны, называемом обыском. Через полчаса в подвале нашли несколько деревянных яжиков с целым арсеналом оружия. Здесь были: автоматы «Калашникова» и «Узи», пистолеты «Макарова» и «ТТ», кольты, ручные гранаты и даже два гранотомета. Для чего банде нужна была такая прорва оружия, предстоит выяснить на следствии. Скорее всего — для продажи. Определенно.
* * *
Вернулся домой далеко за полночь. Но Светлана не спала — ждала меня. Обняла, поцеловала, сочувственно проговорила:
— Замотала тебя, Дима, вконец эта работа.
И усталось больше не давила на плечи, и сознание уже не мучил вопрос: «А на хрена это все нужно?», во всем теле и вообще ощущалась легкость необыкновенная. Все же хорошо, когда у человека прочные тыла. Да с такими тылами, как у меня, можно горы свернуть и даже этого не заметить. Определенно.
— Все нормально, Света, все путем! — проговорил беспечно, как самый отчаянный оптимист на свете. — У нас пожрать что-нибудь есть?
— Конечно. Я уже замучилась все подогревать. Иди, мой руки.
А потом мы лежали в постели и мечтали о моем отпуске, как о чем-то совершенно несбыточном и нереальном. Боже, каких только планов мы не строили, где только не побывали. Но я-то знал точно, что придет он, пролетит и оставит после себя тревожное ощущение чего-то недоделанного, недосвершившегося, как недосказанная история или недописанный роман.
А утром меня разбудил звонок подполковника отдела по борьбе с наркотиками Вадима Вахрушева.
— Ты знаешь, что сегодня ночью прибыл контейнер? — спросил он меня.
Ё-маё! Со всеми этими заморочками я совершенно забыл про этот контейнер. Не до него было. Да и сейчас, если честно, он был мне совершенно неинтересен. Пусть им занимаются те, кому это положено. А у меня своих дел выше крыши.
— Допустим. И что ты этим хочешь сказать?
— Как это?! — озадачился Вадим. — Ты ведь сам хотел участвовать в задержании.
— Я?!
— А то кто же. — Мое удивление окончательно сбило его с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Не за что.
Я встал.
— Засим, разрешите откланяться, Петр Эдуардович! До свидания!
Потаев встал, вышел из-за стола и крепко пожал мне руку.
— Очень приятно было с вами познакомиться, Андрей Петрович. Если у вас возникнут проблемы с работой, то милости прошу ко мне. У вас хватка делового человека. С вашими способностями вы могли бы добиться многого.
— Спасибо за приглашение!
* * *
Через час я уже рассказывал свою одиссею полковнику Слуцкому. Выслушав меня, он сказал:
— Вы сделали большое дело, Андрей Петрович. Я буду ходятайствовать перед руководством о награждении вас правительственной наградой.
— Не за славу и почести муки терпел, Павел Петрович. — скромно вздохнул я. — Что орден? — «Яркая заплата на ветхом рубище певца».
— Это конечно, — усмехнулся полковник. — Но все-таки... Архангельский в курсе, что должен вас заменить?
— Нет. Но он к этому готов.
— Еще раз благодарю за службу, Андрей Петрович.
— Да ладно, чего там, — махнул я рукой. — Свои люди, сочтемся славою. Главное — чтобы это все дало нужные результаты. Ведь недаром в народе говорят: «Конец — всему делу венец». Дожить бы нам до этого конца.
— Доживем, — уверенно проговорил Слуцкий. — А то может к нам на службу, Андрей Петрович? Вы ведь прирожденный оперативник.
— Нет уж, нет уж. Я возвращаюсь к родным пенатам. И не уговаривайте.
— Что ж, как говорится, вольному — воля.
А на следующий день я уже летел в Новосибирск. Загостился я в столице. Пора и честь знать.
Глава шестая. Беркутов. Сауна и её обитатели.
Ну что я за придурок такой?! В кого только уродился?! Кошмар! Когда-нибудь я с этими приколами подведу себя под статью. Определенно. Что за вредный характер! И хоть бы не понимал. Нет, все прекрасно понимаю. Но, как алкоголик не может остановиться после первой выпитой рюмки, так и я не могу кого-нибудь не разыграть, если подворачивается удобный случай. До сих пор не могу без содрогания вспоминать эту безобразную сцену в гостинице. Жуть! Какой черт тянул меня за язык, когда я сказал Пригоде, что его вызывает сам министр МВД, прибывший к нам с ниспекционной поездкой? Да ещё про эти цветы, дурак, ляпнул. Вы бы видели его лицо, как все трое носились в графинами — поливали цветы? Это ж умереть со стыда можно, а я лыбился, как последний кретин. Хорошо, что он молодой и сердце, как у гепарда. А если бы больное? Пришлось бы платить его вдове всю жизнь пенсию за причиненный вред. Дома рассказал об этой безобразной сцене Светлане — она чуть со смеху не померла. Думаете — ей смешно было? Как бы не так. А то я её не знаю. Это она смеялась из жалости ко мне, из сочувствия — видела, как я страдаю, и решила таким образом поддержать. Все правильно. Такие типы, как я, ничего другого, кроме сочувствия, и не могут вызывать. Определенно.
Шеф назначил оперативное совещание на пять часов. Но я решил прийти пораньше, чтобы иметь возможность покаяться и загладить свою вину перед друзьями. Сережа Колесов был уже на месте. Увидев меня, он сделал загадочное лицо, обнял за плечи, отвел к окну и приблизив губы к самому моему уху, будто нас окружали толпы завстников и стукачей, заговорщицки проговорил:
— Ты ничего не знаешь?
— О чем? — в том ему прошептал таинственно.
— Ну, об этом... О тебе?
— Неужели снова выпрут из милиции? — сделал я страшные глаза.
— Да нет, совсем наоборот. О том, что шеф послал на тебя представление на подполковника?! — глаза у Колесова горели, как две сигнальные ракеты.
— Врешь! — очень сильно «удивился» я. — А кто тебе это сказал?
— Кадровик Хропатый под страшным секретом.
— А не просил он тебя за эту новость поставить бутылку? — спросил я.
— Просил. — Лицо Колесова выразило растерянность. — А ты откуда знаешь?
— И ты ему поставил?
— Н-нет, — неуверенно проговорил Сергей.
— Не ври.
— Откуда тебе это известно? — сразу «раскололся» старший оперуполномоченный по особо важным делам.
— Во первых, от тебя грустно пахнет чесноком. А, во-вторых, этот козел Хропатый вчера вечером мне уже продал эту новость за бутылку.
— Я ему морду набью, — очень обиделся Колесов и даже направился с решительным видом к двери. Но я его остановил.
— Брось, Серега, за эту новость и двух бутылок не жалко, верно? Если считаешь, что здорово потратился, то обещаю все вернуть с большими дивидендами.
— Да ладно тебе, — разулыбался Сергей. — Поздравляю!
— Это звание ещё надо получить, Сережа, — решил умерить пыл друга.
— Получишь! — без тени сомнения проговорил Колесов. — Этот змей Хропатый сказал, что там такую петицию сочинили, что впору присваивать полковника.
— Поживем — увидим.
— И вообще, наш шеф золотой мужик, а ты...
— А что — я?
— Ведешь себя по хамски — вот что.
— Вот здесь ты, Сережа, совершенно прав. Но я больше не буду. Честное слово!
— "Свежо предание. Да верится с трудом", — выдал Сергей что-то из школьной программы.
* * *
Шеф опоздал на совещание на десять минут, что раньше с ним никогда не было. Пришел весь такой деловой, мобилизованный и целеустремленный. Обвел нас умным взглядом и решительно сказал:
— Будем брать все эту сауну вместе с содержимым. А там разбиремся что к чему.
— А это не может отразиться на операции с Кудрявцевым? — спросил настороженно Дронов. Он готов был выпустить на свободу всех преступников, лишь бы упрятать в тюрягу своего злейшего врага.
— Нет. С Москвой связан лишь Леонтьев, а он теперь сам больше всех заинтересован в благополучном прибытии к нам Кудрявцева. Так что у нас теперь развязаны руки. А теперь детально разработаем план захвата.
* * *
Ровно в девять вечера рота омоновцев незаметно окружила сауну. Я, Дронов и наш «малыш» Рома Шилов подошли к входной двери, но она оказалась запертой. Я постучал. Ни ответа, ни привета. Постучал громче.
— Чего надо? — послышался глухой голос. Видно, у них здесь был свой условный стук.
— Слышь, открой, дело есть.
— Какое ещё дело? А ну вали отсюда!
— Ты что такой, блин, казенный! — возмутился я. — Меня Оксана Паршина приглашала, а ещё Павел, рыжий такой.
Видно, охранник был предупрежден о моем приходе, так как сказал уже добродушно:
— Так бы сразу и сказал.
— А я и говорю.
Щелкнул замок и дверь открылась. Перед нами стоял долговязый юноша с суровым, аскетическим лицом схимника и печально взирал на нас, будто по нашими лицам хотел прочитать ответ на мучавшие его вопросы — для чего ор радился на Божий свет и есть ли в этом какой-то смысл? Я приставил дуло пистолета к его животу, негромко, но внушительно сказал:
— Тихо, пацан! Иначе буду вынужден сделать несимпатичную дырку в твоем симпатичном теле.
— Ийок, — громко икнул боевик и, казалось, замолк навсегда.
Малыш с Дроновым поникли во внутрь здания. Там раздался короткий вскрик и все смолкло. Я дулом пистолета вдавил своего «подопечного» в небольшую прихожую, где на полу уже валялся его приятель.
— Как звать? — спросил.
— Гриша, — таинственно прошептал он, будто поведал государственную тайну.
— Оружие есть, Гриша?
— Ага, — кивнул он и сильно закосил глазами, пытаясь ими показать, где у него оружие. — Там за ремнем пистолет, в натуре.
— А почему по фене? Уже успел оттянуть срок?
— Неа. У меня ещё все впереди, — улыбнулся Гриша.
Я достал у него пистолет, сунул в карман. Указал на деревянную скамейку, стоявшую вдоль стены.
— А теперь садись и помалкивай. Сделай вид, что происходящее тебя не касается. Как понял?
— Понял, — закивал головой боевик.
— Вот и хорошо.
И в это время в дверях нарисовалась моя «гренадерша». На ней был облегающий спортивный костюм, подчеркивающий её внушительную фигуру. Она быстро разобралась в ситуации, глаза её запылали, как два инквизиторских костра, и со страшным воплем разъяренной гетеры:
— Козел! — она бросилась ко мне и мощно «пробила» правой ногой по моей голове, словно по футбольному мячу, да так удачно, что я тут же вырубился.
Когда пришел в себя, то услышал в соседней комнате вскрики и глухие удары — там работали Юра Дронов и Малыш. Мимо меня бежали омоновцы. Напротив на полу сидела, прикованная к батарее наручниками Оксана, смотрела на меня нехорошими глазами, от бессилия кусала губы и материлась. Увидев, что я открыл глаза, зашипела, будто гадюка:
— Сука! Мент поганый! Ты еще, мент, пожалеешь! Я тебя ещё достану!
— Очень сожалею, мадам, что нас с вами не пришлось сыграть на рояле в четыре руки, — сказал я, поднимаясь. — У нас мог бы получиться неплохой дуэт.
Она принялась молотить затылком по батарее, словно передавала своим подельникам зашифрованную информацию, и разразилась такой матерщиной, какую я и от мужиков никогда не слышал. Есть ещё женщины в русских селениях. Есть! Определенно.
Омоновцы стали выводить боевиков. Все они были «окольцованы» и готовы к отправке. На лицах большинства читалась растерянность от случившегося, а на некоторых — откровенное расскаяние. Последние уже готовы были «встать на путь исправления» и активно помогать родной милиции чистосердечным признанием. Кроме рыжего Павла, среди них были и двое его корешей, участвовавших в инсценировке нападения на Башутина, а, говоря протокольным языком, — соучастников убийства Сергея Безбородова по кличке Буряк.
Боевиков вывели во двор и поставили около здания сауны. Всего их оказалось семнадцать человек — двенадцать парней и пять девиц, включая мою «гренадершу». Здесь же были руководитель банды Кандобин и его заместитель Сердюков. Затем их посадили в машины и развезли по ИВС города таким образом, чтобы они не имели возможности друг с другом общаться.
— Сергей Петрович, — обратился Рокотов к Колесову, — пригласите, пожалуйста, понятых.
Через пару минут Сергей привел двух железнодорожных рабочих в ярких оранжевых куртках и мы приступили к основательному шмону сауны, называемом обыском. Через полчаса в подвале нашли несколько деревянных яжиков с целым арсеналом оружия. Здесь были: автоматы «Калашникова» и «Узи», пистолеты «Макарова» и «ТТ», кольты, ручные гранаты и даже два гранотомета. Для чего банде нужна была такая прорва оружия, предстоит выяснить на следствии. Скорее всего — для продажи. Определенно.
* * *
Вернулся домой далеко за полночь. Но Светлана не спала — ждала меня. Обняла, поцеловала, сочувственно проговорила:
— Замотала тебя, Дима, вконец эта работа.
И усталось больше не давила на плечи, и сознание уже не мучил вопрос: «А на хрена это все нужно?», во всем теле и вообще ощущалась легкость необыкновенная. Все же хорошо, когда у человека прочные тыла. Да с такими тылами, как у меня, можно горы свернуть и даже этого не заметить. Определенно.
— Все нормально, Света, все путем! — проговорил беспечно, как самый отчаянный оптимист на свете. — У нас пожрать что-нибудь есть?
— Конечно. Я уже замучилась все подогревать. Иди, мой руки.
А потом мы лежали в постели и мечтали о моем отпуске, как о чем-то совершенно несбыточном и нереальном. Боже, каких только планов мы не строили, где только не побывали. Но я-то знал точно, что придет он, пролетит и оставит после себя тревожное ощущение чего-то недоделанного, недосвершившегося, как недосказанная история или недописанный роман.
А утром меня разбудил звонок подполковника отдела по борьбе с наркотиками Вадима Вахрушева.
— Ты знаешь, что сегодня ночью прибыл контейнер? — спросил он меня.
Ё-маё! Со всеми этими заморочками я совершенно забыл про этот контейнер. Не до него было. Да и сейчас, если честно, он был мне совершенно неинтересен. Пусть им занимаются те, кому это положено. А у меня своих дел выше крыши.
— Допустим. И что ты этим хочешь сказать?
— Как это?! — озадачился Вадим. — Ты ведь сам хотел участвовать в задержании.
— Я?!
— А то кто же. — Мое удивление окончательно сбило его с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51