Все вокруг кричали, пытаясь за что-то ухватиться, но я не слышала человеческих голосов — скрежет лопнувшего корпуса заглушал все. «Люселла» разломилась на две части. Фонтаны воды моментально исчезли; палуба выпрямилась, и носовая часть на огромной скорости въехала обратно в шлюз, ударившись килем о дно. Я увидела, как из чрева корабля в воду сыплется золотистый ячмень. Отскочила в сторону крышка грузового люка, сбив с ног одного из матросов. Палуба вновь резко накренилась, и я едва успела ухватиться за автопогрузчик, чтобы не скатиться вниз, на мокрое зерно. После этого переломившийся надвое гигант замер.
Глава 18
Долгий путь домой
После того как отгремели последние отголоски взрыва и треск разламываемого металла, наступила благословенная тишина. Правда, весьма относительная — стали слышны людские крики. Кричали все — и на «Люселле», и на земле. Издали донеслось завывание сирен. То и дело от палубы отламывался новый кусок, скользил вниз и исчезал в проломе.
У меня дрожали колени. Я разжала пальцы, которыми держалась за автопогрузчик, и стала массировать левое плечо. Бледсоу все еще стоял рядом со мной — с застывшим взглядом и посеревшим лицом. Я хотела ему что-нибудь сказать, но не смогла разомкнуть губ. Итак, произошел взрыв. Кто-то подорвал корабль водоизмещением шестьдесят тысяч тонн. Шестьдесят тысяч тонн. Шестьдесят тысяч тонн. Эти слова бессмысленно бились в моем мозгу.
Все плыло у меня перед глазами, и я решила, что нос корабля вновь стал задираться. У меня подкосились ноги, и я упала. Я лишилась сознания всего на несколько секунд, но потом немного полежала на палубе — пока голова не перестала кружиться — и затем заставила себя подняться. Бледсоу по-прежнему стоял как вкопанный.
Из штурманской рубки, пошатываясь, вышел капитан Бемис. За ним — рулевой. Изо рта у него все так же торчал двухдюймовый окурок. Рулевой тяжелым шагом добрел до борта, перегнулся, и его начало рвать.
— Мартин, наш корабль... Наш корабль... Что случилось? — бормотал Бемис.
— Кто-то подложил вам в трюм бомбу, капитан, — непроизвольно вырвалось у меня, я поняла: эти слова принадлежат мне.
Бемис заторможенно помотал головой. Он весь дрожал.
— Не может быть. С моим кораблем такого случиться не могло. Это что-то со шлюзом.
— Шлюз не может взорваться.
Я начала было спорить с капитаном, но в голове у меня все перемешалось. Захотелось спать. В мозгу возникали и тут же исчезали какие-то смутные, окутанные серым туманом образы. Гейзеры воды, вздымающиеся над кораблем. Водяные фонтаны, то и дело меняющие цвет. Потом перед моим мысленным взором возник водоворот, поднятый корабельными винтами, когда мы отплывали из Тандер-Бея. Темная фигура, выбирающаяся из воды...
Фигура в водолазном костюме. Я заставила себя сосредоточиться на этом образе. Водолаз прикрепил к корпусу корабля бомбу. Произошло это вчера, в Тандер-Бее.
Я открыла рот, чтобы поделиться с остальными своим открытием, но промолчала. Сейчас они были не в таком состоянии, чтобы отнестись к моим словам с должным вниманием.
К нам подошел Кейт Винстейн. Его лицо было покрыто грязью и заплаканно.
— Карпански и Биттенберг... Они погибли, сэр. Как раз спускались по стенке шлюза. Их... Их раздавило.
Винстейн всхлипнул и содрогнулся.
— Кто еще? — спросил капитан.
— Анна. Она упала за борт, и ее... ее тоже раздавило. У нас не было ни единого шанса на спасение. Верджил упал в трюм. О Господи! Он провалился в ячмень и задохнулся. — Винстейн истерически захохотал: — Утонул в ячмене. Подумать только! Утонул в ячмене...
Лицо капитана приняло осмысленное, энергичное выражение. Он схватил помощника за плечи и стал трясти:
— Слушай меня, помощник. Ты отвечаешь за команду. Немедленно собери всех на палубе. Выясни, кто нуждается в медицинской помощи. Свяжись по радио с береговой охраной. Пусть пришлют вертолет.
Винстейн кивнул. Он перестал всхлипывать, судорожно вздохнул и направился к ошеломленным матросам.
— Мартину тоже нужна помощь, — сказала я. — Давайте его усадим.
Мне хотелось как можно скорее убраться отсюда. Где-то совсем близко — на расстоянии вытянутой руки — находилась очень важная информация. Надо заставить себя сосредоточиться, задуматься... Я попятилась к штурманской рубке.
По дороге мне встретился главный механик, с головы до ног покрытый маслом и грязью. Он был похож на шахтера, проведшего в штреке недели три. На черной маске лица выделялись голубые, наполненные ужасом глаза.
— Где капитан? — хрипло спросил он.
— На палубе. Что там у вас внизу?
— Один из моих людей сломал ногу. Все остальные, слава Богу, живы. Но повсюду вода. Левый двигатель вышел из строя... Это была бомба, я уверен. Глубоководная бомба... Ее посадили прямо на киль. А потом привели в действие радиосигналом. Но почему, почему?
Я беспомощно покачала головой, но слова главмеха направили мои лихорадочные мысли в нужном направлении. Если бомбу взорвали радиосигналом, значит, злоумышленник находился совсем близко, на берегу. Скорее всего на смотровой башне. Я вспомнила мужчину с рыжей шевелюрой и огромным биноклем. Такие же волосы были у Говарда Мэттингли, игрока второго состава «Черных ястребов». Это его Бум-Бум видел три недели назад в какой-то неожиданном месте. А теперь он стоял возле смотровой башни и смотрел в бинокль, как взлетает на воздух «Люселла».
Я забыла про левое плечо и помнила только об одном: нужно отыскать Мэттингли. Немедленно, пока он не скрылся. Резко развернувшись, я побежала по палубе. Мой «смит-и-вессон».
Без револьвера мне с Мэттингли не справиться. Я бросилась туда, где оставила сумку, но ее на месте не оказалось.
Сумка исчезла. Несколько минут я потратила на поиски, но потом сдалась. Дело ясное: две рубашки, свитер, джинсы, «смит-и-вессон» за триста долларов — все лежало на дне, там же, где пятьдесят тысяч тонн ячменя.
— Я ухожу, — сказала я Бемису. — У меня есть одна идея. Напоите Мартина горячим чаем, положите туда побольше сахара. Он явно не в себе. — Я показала на Бледсоу.
Не дожидаясь ответа, развернулась и поспешила прочь.
Выбраться с «Люселлы» на берег оказалось несложно. Корабль прочно сидел на дне шлюза, и палуба была почти на одном уровне с парапетом. Ухватившись за трос, я легко преодолела два фута — расстояние от задравшейся кормы до стенки шлюза. Пока я пробиралась по узкой полоске земли, отделяющей меня от шлюза «Макартур», промчались спасатели из береговой охраны, люди в зеленых халатах, врачи, солдаты с носилками — словом, все сопровождающие любую катастрофу. И в конце — группа телевизионщиков — это уж как водится. Они-то и обратили на меня внимание. Какой-то репортер сунул мне под нос микрофон и спросил, с какого я корабля и что мне известно о случившемся.
Я недоуменно пожала плечами и сказала по-итальянски, что не знаю английского. Разочарованные телевизионщики поспешили дальше, оставив меня в покое.
Я ковыляла по узкой полоске, зажатой между двумя шлюзами. Бетонная дорожка, кое-где пучки травы — больше ничего. Холодный ветер студил раненое плечо. Я попробовала бежать, но сил не было. Ноги будто налились свинцом. Кое-как я добралась до ворот «Макартура» и по узкой лестнице вскарабкалась наверх. С противоположной стороны раскинулось озеро Гурон. Внизу ощерились острые скалы. Если бы ворота шлюза не выдержали, мы бы все погибли...
Возле смотровой башни собралась огромная толпа. Я с большим трудом пробиралась через скопление людей, вертя головой во все стороны. Мэттингли как сквозь землю провалился.
Я кинула прощальный взгляд на «Люселлу». Вид у нее был поистине жуткий: нос и корма задраны вверх, с автопогрузчика сорвало какие-то тросы, и они бесформенной массой валяются на палубе. Из разломанного трюма в воду все еще стекает золотистая река ячменя. Я посмотрела на сновавших по палубе людей, но Бледсоу не увидела — очевидно, он был где-то внизу. На стенку шлюза опустился вертолет, и оттуда выскочили люди с носилками.
Толпа вовсю наслаждалась бесплатным шоу. Аварии и катастрофы — отличное зрелище, когда сам ты находишься в безопасности. Солдаты береговой охраны выуживали из воды мертвые тела — зрители восхищенно гудели. Я растолкала их здоровым плечом, выбралась на улицу и завернула в первое попавшееся кафе.
Заказала чашку горячего шоколада. Я тоже перенесла шок, как Бледсоу, и нуждалась в горячем напитке с сахаром. Шоколад был довольно паршивым — порошок и вода, но зато горячий и сладкий. Мои онемевшие пальцы немного согрелись.
Я заказала еще чашку, а заодно гамбургер и жареную картошку. Инстинкт подсказал мне, что при таких обстоятельствах калории пойдут мне только на пользу. Я прижала горячую чашку к своему ледяному лбу.
Итак, Мэттингли уже смылся и едет назад, в Чикаго. Мчится по шоссе на автомобиле. Но возможен и другой вариант: его дожидается частный самолет в местном аэропорту.
Я жадно проглотила неаппетитный гамбургер — жесткий кусок жирного мяса. Надо бы позвонить лейтенанту Мэллори и попросить его установить слежку за Мэттингли, когда тот вернется в Чикаго. Не могу же я бегать за этим негодяем по всему городу.
Доев картошку, я отправилась на поиски телефона-автомата. Возле смотровой башни был автомат, но перед ним выстроилась очередь из восьми человек, и я пошла дальше. Следующий нашелся лишь через три квартала, возле прогоравшего отеля. Я позвонила в аэропорт. У них был только один рейс в Чикаго, вылет — через два часа. Я забронировала место и позвонила в таксопарк, заказала машину, чтобы меня отвезли к самолету.
Солт-Сент-Мари еще меньше, чем Тандер-Бей. Местный аэропорт состоял из ангара и потрепанного непогодой домика. На взлетном поле стояло несколько частных самолетиков — «сессна» и что-то подобное. Ничего похожего на пассажирский лайнер я не увидела. Людей тоже не обнаружила. Минут десять я бродила по полю и в конце концов нашла мужчину, лежавшего на земле под маленьким самолетом.
— Мне нужен самолет до Чикаго! — крикнула я.
Мужчина неохотно высунулся из-под самолета, вытер грязной рукой и без того чумазое лицо и ответил:
— Отсюда самолеты в Чикаго не летают. Здесь стоит только несколько частных машин.
— Но я только что звонила, забронировала место.
Он покачал головой:
— Пассажирский аэропорт в двадцати милях отсюда. Надо ехать на машине.
У меня опустились руки. Как преодолеть эти проклятые двадцать миль?
— А телефон у вас тут есть, чтобы я могла вызвать такси? — вздохнула я.
Мужчина махнул рукой в сторону пропыленного строения и полез обратно под самолет.
Тут мне в голову пришла идея.
— Скажите, а Мартин Бледсоу держит свой самолет здесь или в другом месте?
Мужчина взглянул на меня:
— Вообще-то да, но Кэппи улетел минут двадцать назад.
— Кэппи?
— Да, пилот Бледсоу. Явился какой-то тип, сказал, что Бледсоу велел доставить его в Чикаго.
Я слишком устала, чтобы испытывать сильные эмоции. Удивление, потрясение, ярость — все чувства отошли куда-то на задний план.
— Человек с ярко-рыжими волосами? Шрам на левой щеке? Механик почесал в затылке:
— Шрама я не заметил, а шевелюра у него действительно рыжая.
Оказывается, Кэппи ждал этого человека — Бледсоу позвонил по телефону накануне вечером и предупредил о пассажире. Больше механик ничего не знал — лишь то, что Кэппи полетел в Чикаго. Погода над озером Мичиган ясная. Часам к шести они прибудут на место. И с этим он окончательно скрылся под самолетом.
Пошатываясь, я добрела до телефона. Это был допотопный аппарат из черной пластмассы, каких давно уже не производят. К счастью, в таксопарке обещали прислать за мной машину.
Я села на землю возле ангара — держаться на ногах уже не было сил. Безумно клонило в сон. Интересно, что будет, если я опоздаю на самолет, лениво подумала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45