Вообще-то она предпочла бы работать недалеко от дома. Если не получится, тогда она позвонит и попросит оказать протекцию. От души поблагодарив Жанет, я повесила трубку.
Снова улеглась в постель, стала думать. Девяносто две тысячи в год — целая куча денег. Во всяком случае, для таких, как я и Жанет. А для Филлипса? Даже если предположить, что у него прекрасный налоговый консультант, вряд ли он получает чистыми больше шестидесяти. Налог на недвижимость — возможно, тысячи три. Выплаты по закладным за дом, очевидно, — еще тысяч пятнадцать. Членство в «Морском клубе» и ежемесячная плата за теннис обходятся тысяч в двадцать пять. Обучение детей и прочее в Клэрмонте. Яхта. Спортивный автомобиль. Дорогие рестораны. Роскошные туалеты для жены... Вряд ли она покупает свои наряды в магазине подержанной одежды или носит обноски после миссис Грэфалк. На все про все нужно тысяч сто, никак не меньше.
После завтрака я отправилась в Холстед, на свою квартиру, пешком. Целая миля ходьбы, но я в последнее время совершенно не следила за своей физической формой. Устраивать пробежку мне было не под силу, упражняться с десятифунтовыми гантелями — тем более.
За время моего отсутствия мой почтовый ящик чуть не лопнул. Каждый день я получаю «Уолл-стрит джорнал». Пять последних номеров, несколько писем и маленькая бандероль лежали прямо на полу. Я забрала всю корреспонденцию и поднялась к себе, на третий этаж.
— Как хорошо дома, — пробормотала я, окидывая тоскливым взглядом бардак в гостиной, толстый слой пыли и постель, которую последний раз застилали две недели назад.
Свалив почту на столик, я всецело отдалась приступу хозяйственной деятельности: поработала пылесосом, вытерла пыль, развесила по местам одежду. Теперь, когда я лишилась сначала брючного костюма, потом джинсов, свитера и двух рубашек, мой гардероб заметно оскудел.
Гордая и довольная, я сварила себе чашечку кофе и начала просматривать почту. В основном это были счета, которые я отложила в сторону не вскрывая. Зачем портить себе настроение? Зато в одном из конвертов оказался чек на три с половиной тысячи долларов от страховой компании «Аякс» — за разбитый автомобиль. Я мысленно восхитилась работой почты: взяли и швырнули на пол три с половиной тысячи долларов, где их мог подобрать любой наркоман с Холстед-стрит. В маленькой бандероли оказались ключи от квартиры Бум-Бума и записка от сержанта Мак-Гоннигала, в которой он сообщал, что работа экспертизы закончена и я вновь могу пользоваться квартирой.
Я налила себе еще кофе и стала думать, как построить день. Самое важное — Мэттингли. Позвонила Пьеру Бушару и спросила, где можно отыскать Мэттингли, если он в городе, но дома не появляется.
Пьер сосредоточенно почмокал губами и сказал:
— Понятия не имею. Я стараюсь общаться с этим типом поменьше. Однако попробую перезвонить кое-кому и выяснить.
Я сказала ему, что Элси уже на сносях, и Пьер снова зачмокал.
— Ну и тип! Ну и скотина!
— Кстати, Пьер, ты не знаешь, занимался ли когда-нибудь Говард подводным плаванием?
— Подводным плаванием? — повторил он. — Говорю тебе, Вик, я плохо его знаю. Понятия не имею, как он проводит свободное время. Но я поспрашиваю... О, постой, не вешай трубку, я узнал его фамилию.
— Чью?
— Ты ведь звонила Анне перед отъездом, верно? Хотела знать, в честь кого устроили вечеринку на Рождество, когда Бум-Бум познакомился с Пейдж Каррингтон, помнишь?
Ах да, совсем забыла. Меня интересовало, кто хотел купить акции «Черных ястребов». Человек, ради которого Гай Один-флют собрал хоккеистов.
— И кто же это? — спросила я.
— Этого типа звали Нилс Грэфалк. Майрон говорит, что акций он в результате так и не купил.
— Понятно, — тихо пробормотала я и надолго замолчала.
Бушар забеспокоился:
— Вик? Вик? Ты меня слышишь?
— Что? Да, слышу. Спасибо тебе большое, Пьер... Если узнаешь что-нибудь, про Мэттингли, позвони.
Пребывая в тяжелых раздумьях, я отправилась в автосалон и купила себе красную «омегу» 1981 года — почти новую, с пробегом пятнадцать тысяч миль. Руль с гидравликой, мощные тормоза и все такое. Восьмисот долларов не хватило, но мне оформили кредит. Ничего, расплачусь. Как-никак я душеприказчица Бум-Бума, спишу расходы на счет покойного. Но до этого нужно еще дожить.
Стало быть, Грэфалк интересовался «Черными ястребами». И еще там присутствовала Пейдж. Кто ее туда привел? С кем она была знакома? Очень интересное совпадение. Хорошо бы ее спросить об этом, но можно спорить, что она мне не ответит.
Все еще не опомнившись от сногсшибательной новости, я отправилась на квартиру Бум-Бума. Прибыла туда в половине четвертого, оставила свой новый автомобиль на пересечении Честнат и Сенека перед знаком «стоянка запрещена» и поднялась наверх. Две последние недели дались квартире нелегко: взлом, нашествие полиции, никакой уборки. Пожалуй, шикарная квартирка Бум-Бума выглядела еще хуже, чем моя сегодня утром. Повсюду были следы серого порошка — это поработали эксперты, искали отпечатки пальцев. На полу белым мелом был очерчен силуэт Генри Келвина.
Я налила себе виски. Две уборки за один день — это уж слишком. Вместо этого я решила заняться сортировкой документов. А что касается уборки — найму кого-нибудь. Квартира Бум-Бума надоела мне до смерти, не хотелось тратить на нее время и силы.
Я прошла по квартире, отбирая вещи на память: самую первую клюшку Бум-Бума и самую последнюю, новогвинейский тотем из гостиной, кое-какие фотографии, висевшие на стене. Напоследок решила прихватить снимок, на котором был запечатлен момент вручения мне диплома юридического факультета. Пусть в бумагах и остальном имуществе разбираются клерки из адвокатской конторы. Они отдадут документы кому нужно, а остальным займутся уборщицы. После этого квартиру можно будет продать. Если повезет, мне вообще больше не придется сюда приходить. Я сунула свои трофеи в чемодан и спустилась к машине. Мне по-прежнему везло — штрафного талона за стоянку в неположенном месте на ветровом стекле не оказалось.
Теперь я отправилась в «Юдору Грэйн». Конечно, следовало допросить Бледсоу о его отношениях с Мэттингли, но в первую очередь нужно было разобраться в финансовых делах Филлипса.
Субботний вечер — необычное время для посещения порта. Элеваторы словно вымерли. Огромные корабли были похожи на спящих великанов, готовых в любой момент проснуться. Я оставила «омегу» на автостоянке перед корпусом «Юдоры Грэйн» и потихонечку подкралась к черному ходу.
Там была надпись: «Для почтальона» и рядом звонок. Я позвонила несколько раз, минут пять подождала. Никого. Если в здании и имелся вахтер, на посту его не было. Тогда я достала из заднего кармана набор отмычек и принялась работать над замком.
Десять минут спустя я вошла в кабинет Филлипса. Все ящики оказались заперты на ключ — то ли сам вице-президент проявлял осторожность, то ли его бдительная секретарша. Тяжело вздохнув, я снова достала отмычки и по очереди открыла все шкафы и ящики. Потом позвонила Лотти, сказала, чтобы она не ждала меня к ужину, и принялась за работу. Жаль, не додумалась захватить с собой бутерброды и термос с кофе.
В верхнем ящике стола Филлипс хранил всякую ерунду: какие-то таблетки, ежедневники за последние шесть лет (никакой полезной информации я там не обнаружила), капли от насморка, старую подкову, два сломанных калькулятора, какие-то клочки бумаги. Впрочем, клочки я отложила в сторону и внимательно изучила. Это были главным образом заметки, которые Филлипс делал во время телефонных разговоров. Два раза звонил Грэфалк, один раз Аргус, прочие имена мне ничего не говорили. На всякий случай я их записала — вдруг пригодится.
Бухгалтерские книги я обнаружила в шкафу орехового дерева, стоявшем возле окна. Это и было самое главное. В основном отчетность имела вид компьютерных распечаток, составляемых раз в месяц, причем данные включали сравнительный анализ с соответствующими показателями предыдущих лет. Удалось найти и то, что я искала: отчет № А 36000059-Г, где были приведены суммы, выплаченные различным пароходствам за транспортировку груза. Теперь достаточно было сравнить эти цифры с указанными во фрахтовых контрактах. Сразу будет видно, сходятся они или нет. Но я ошиблась — все оказалось не так просто. Я отправилась в кабинет Луизы и отыскала оригиналы контрактов, которые Жанет мне передала. Отнесла папки в кабинет Филлипса, сверила с отчетом А 36000059-Г. Тут выяснилось, что в бухгалтерской отчетности контракты расположены не по датам, а по номерам фактурных счетов. Я попробовала сопоставить сумму отдельных контрактов с денежными перечислениями, обозначенными в отчете. Начала с компании «Полярная звезда».
Увы — во многих случаях суммы перечислялись компанией не за одну перевозку, а сразу за несколько. Во всяком случае, выплаты намного превышали контрактные суммы, а количество счетов не совпадало с количеством заключенных сделок. Я прибавляла, отнимала, пробовала и так и этак, но в конце концов стало ясно: без счетов-фактур на каждый отдельный фрахт ничего понять не удастся. А отдельных счетов обнаружить я не смогла. Ни единого. Я перерыла все бумаги Филлипса, все бумаги Луизы, общую картотеку, но все впустую.
Перед тем как закончить, я просмотрела зарплатную ведомость. Жанет подсчитала жалованье Филлипса правильно. Если б я знала заранее, что буду устраивать в конторе обыск, то не подвергала бы бедняжку такому риску.
Я задумчиво пощелкала карандашом по зубам. Если Филлипс и воровал деньги в своей компании, то не в виде зарплаты. Так или иначе, компьютерные распечатки присылались из центрального офиса «Юдоры Грэйн», из Канзаса, так что если он и мухлевал со счетами, то делал это более тонко.
Пожав плечами, я взглянула на часы. Десятый час. Я устала, проголодалась, ныла левая рука. Я хорошо поработала и вполне заслужила сытный ужин, горячую ванну и крепкий сон. Но на повестке дня оставался еще один пункт.
Вернувшись домой, я быстренько побросала в кастрюлю спагетти, помидоры и траву, включила в ванной воду. Перетащила туда телефонный аппарат, разделась, опустилась в ванну и позвонила Филлипсу домой. Вице-президента «Юдоры Грэйн» дома не оказалось, трубку взял его сын и вежливо спросил, что передать отцу.
Размышляя, что ему ответить, я подняла правую ногу и намылила ее.
— Звонит Ви.Ай. Варшавски. — Я повторила свою фамилию по буквам, чтобы он записал. — Передайте мистеру Филлипсу, что аудиторы мистера Аргуса наверняка захотят узнать, куда подевались фактурные счета на отдельные контракты. Запомните?
Парень неуверенно повторил.
— Все правильно, — успокоила я его и попросила записать мой телефон и телефон Лотти, после чего повесила трубку.
Когда я вышла из ванной, паста была уже готова. Я забрала кастрюлю в спальню и, пока блюдо остывало, наскоро оделась: черные вельветовые брюки, водолазка, черно-красный вельветовый пиджак в стиле «тореадор». Плюс к тому высокие каблуки и здоровенные серьги. Я намеревалась отправиться в театр. Желательно — к самому концу спектакля. Потом я съела свой ужин и чудом не забрызгала томатным соусом белую водолазку, ей-богу, фортуна ко мне подобрела.
В Чикагский театр балета я прибыла в пол-одиннадцатого. Билетерша, молодая женщина в мини-юбке и обтягивающей блузке, скучавшая у входа, сказала, что спектакль закончится через десять минут. Она пропустила меня без билета, да в придачу еще выдала бесплатно программку.
Небольшой зал был забит до отказа, и я не стала разыскивать свободное место — просто прислонилась спиной к стене, сняла туфли и стала ждать. На сцене исполняли классическое па-де-де. Я пригляделась к балерине — это была не Пейдж. Техника была безупречна, но танцовщице не хватало блеска, с которым выступала Пейдж Каррингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Снова улеглась в постель, стала думать. Девяносто две тысячи в год — целая куча денег. Во всяком случае, для таких, как я и Жанет. А для Филлипса? Даже если предположить, что у него прекрасный налоговый консультант, вряд ли он получает чистыми больше шестидесяти. Налог на недвижимость — возможно, тысячи три. Выплаты по закладным за дом, очевидно, — еще тысяч пятнадцать. Членство в «Морском клубе» и ежемесячная плата за теннис обходятся тысяч в двадцать пять. Обучение детей и прочее в Клэрмонте. Яхта. Спортивный автомобиль. Дорогие рестораны. Роскошные туалеты для жены... Вряд ли она покупает свои наряды в магазине подержанной одежды или носит обноски после миссис Грэфалк. На все про все нужно тысяч сто, никак не меньше.
После завтрака я отправилась в Холстед, на свою квартиру, пешком. Целая миля ходьбы, но я в последнее время совершенно не следила за своей физической формой. Устраивать пробежку мне было не под силу, упражняться с десятифунтовыми гантелями — тем более.
За время моего отсутствия мой почтовый ящик чуть не лопнул. Каждый день я получаю «Уолл-стрит джорнал». Пять последних номеров, несколько писем и маленькая бандероль лежали прямо на полу. Я забрала всю корреспонденцию и поднялась к себе, на третий этаж.
— Как хорошо дома, — пробормотала я, окидывая тоскливым взглядом бардак в гостиной, толстый слой пыли и постель, которую последний раз застилали две недели назад.
Свалив почту на столик, я всецело отдалась приступу хозяйственной деятельности: поработала пылесосом, вытерла пыль, развесила по местам одежду. Теперь, когда я лишилась сначала брючного костюма, потом джинсов, свитера и двух рубашек, мой гардероб заметно оскудел.
Гордая и довольная, я сварила себе чашечку кофе и начала просматривать почту. В основном это были счета, которые я отложила в сторону не вскрывая. Зачем портить себе настроение? Зато в одном из конвертов оказался чек на три с половиной тысячи долларов от страховой компании «Аякс» — за разбитый автомобиль. Я мысленно восхитилась работой почты: взяли и швырнули на пол три с половиной тысячи долларов, где их мог подобрать любой наркоман с Холстед-стрит. В маленькой бандероли оказались ключи от квартиры Бум-Бума и записка от сержанта Мак-Гоннигала, в которой он сообщал, что работа экспертизы закончена и я вновь могу пользоваться квартирой.
Я налила себе еще кофе и стала думать, как построить день. Самое важное — Мэттингли. Позвонила Пьеру Бушару и спросила, где можно отыскать Мэттингли, если он в городе, но дома не появляется.
Пьер сосредоточенно почмокал губами и сказал:
— Понятия не имею. Я стараюсь общаться с этим типом поменьше. Однако попробую перезвонить кое-кому и выяснить.
Я сказала ему, что Элси уже на сносях, и Пьер снова зачмокал.
— Ну и тип! Ну и скотина!
— Кстати, Пьер, ты не знаешь, занимался ли когда-нибудь Говард подводным плаванием?
— Подводным плаванием? — повторил он. — Говорю тебе, Вик, я плохо его знаю. Понятия не имею, как он проводит свободное время. Но я поспрашиваю... О, постой, не вешай трубку, я узнал его фамилию.
— Чью?
— Ты ведь звонила Анне перед отъездом, верно? Хотела знать, в честь кого устроили вечеринку на Рождество, когда Бум-Бум познакомился с Пейдж Каррингтон, помнишь?
Ах да, совсем забыла. Меня интересовало, кто хотел купить акции «Черных ястребов». Человек, ради которого Гай Один-флют собрал хоккеистов.
— И кто же это? — спросила я.
— Этого типа звали Нилс Грэфалк. Майрон говорит, что акций он в результате так и не купил.
— Понятно, — тихо пробормотала я и надолго замолчала.
Бушар забеспокоился:
— Вик? Вик? Ты меня слышишь?
— Что? Да, слышу. Спасибо тебе большое, Пьер... Если узнаешь что-нибудь, про Мэттингли, позвони.
Пребывая в тяжелых раздумьях, я отправилась в автосалон и купила себе красную «омегу» 1981 года — почти новую, с пробегом пятнадцать тысяч миль. Руль с гидравликой, мощные тормоза и все такое. Восьмисот долларов не хватило, но мне оформили кредит. Ничего, расплачусь. Как-никак я душеприказчица Бум-Бума, спишу расходы на счет покойного. Но до этого нужно еще дожить.
Стало быть, Грэфалк интересовался «Черными ястребами». И еще там присутствовала Пейдж. Кто ее туда привел? С кем она была знакома? Очень интересное совпадение. Хорошо бы ее спросить об этом, но можно спорить, что она мне не ответит.
Все еще не опомнившись от сногсшибательной новости, я отправилась на квартиру Бум-Бума. Прибыла туда в половине четвертого, оставила свой новый автомобиль на пересечении Честнат и Сенека перед знаком «стоянка запрещена» и поднялась наверх. Две последние недели дались квартире нелегко: взлом, нашествие полиции, никакой уборки. Пожалуй, шикарная квартирка Бум-Бума выглядела еще хуже, чем моя сегодня утром. Повсюду были следы серого порошка — это поработали эксперты, искали отпечатки пальцев. На полу белым мелом был очерчен силуэт Генри Келвина.
Я налила себе виски. Две уборки за один день — это уж слишком. Вместо этого я решила заняться сортировкой документов. А что касается уборки — найму кого-нибудь. Квартира Бум-Бума надоела мне до смерти, не хотелось тратить на нее время и силы.
Я прошла по квартире, отбирая вещи на память: самую первую клюшку Бум-Бума и самую последнюю, новогвинейский тотем из гостиной, кое-какие фотографии, висевшие на стене. Напоследок решила прихватить снимок, на котором был запечатлен момент вручения мне диплома юридического факультета. Пусть в бумагах и остальном имуществе разбираются клерки из адвокатской конторы. Они отдадут документы кому нужно, а остальным займутся уборщицы. После этого квартиру можно будет продать. Если повезет, мне вообще больше не придется сюда приходить. Я сунула свои трофеи в чемодан и спустилась к машине. Мне по-прежнему везло — штрафного талона за стоянку в неположенном месте на ветровом стекле не оказалось.
Теперь я отправилась в «Юдору Грэйн». Конечно, следовало допросить Бледсоу о его отношениях с Мэттингли, но в первую очередь нужно было разобраться в финансовых делах Филлипса.
Субботний вечер — необычное время для посещения порта. Элеваторы словно вымерли. Огромные корабли были похожи на спящих великанов, готовых в любой момент проснуться. Я оставила «омегу» на автостоянке перед корпусом «Юдоры Грэйн» и потихонечку подкралась к черному ходу.
Там была надпись: «Для почтальона» и рядом звонок. Я позвонила несколько раз, минут пять подождала. Никого. Если в здании и имелся вахтер, на посту его не было. Тогда я достала из заднего кармана набор отмычек и принялась работать над замком.
Десять минут спустя я вошла в кабинет Филлипса. Все ящики оказались заперты на ключ — то ли сам вице-президент проявлял осторожность, то ли его бдительная секретарша. Тяжело вздохнув, я снова достала отмычки и по очереди открыла все шкафы и ящики. Потом позвонила Лотти, сказала, чтобы она не ждала меня к ужину, и принялась за работу. Жаль, не додумалась захватить с собой бутерброды и термос с кофе.
В верхнем ящике стола Филлипс хранил всякую ерунду: какие-то таблетки, ежедневники за последние шесть лет (никакой полезной информации я там не обнаружила), капли от насморка, старую подкову, два сломанных калькулятора, какие-то клочки бумаги. Впрочем, клочки я отложила в сторону и внимательно изучила. Это были главным образом заметки, которые Филлипс делал во время телефонных разговоров. Два раза звонил Грэфалк, один раз Аргус, прочие имена мне ничего не говорили. На всякий случай я их записала — вдруг пригодится.
Бухгалтерские книги я обнаружила в шкафу орехового дерева, стоявшем возле окна. Это и было самое главное. В основном отчетность имела вид компьютерных распечаток, составляемых раз в месяц, причем данные включали сравнительный анализ с соответствующими показателями предыдущих лет. Удалось найти и то, что я искала: отчет № А 36000059-Г, где были приведены суммы, выплаченные различным пароходствам за транспортировку груза. Теперь достаточно было сравнить эти цифры с указанными во фрахтовых контрактах. Сразу будет видно, сходятся они или нет. Но я ошиблась — все оказалось не так просто. Я отправилась в кабинет Луизы и отыскала оригиналы контрактов, которые Жанет мне передала. Отнесла папки в кабинет Филлипса, сверила с отчетом А 36000059-Г. Тут выяснилось, что в бухгалтерской отчетности контракты расположены не по датам, а по номерам фактурных счетов. Я попробовала сопоставить сумму отдельных контрактов с денежными перечислениями, обозначенными в отчете. Начала с компании «Полярная звезда».
Увы — во многих случаях суммы перечислялись компанией не за одну перевозку, а сразу за несколько. Во всяком случае, выплаты намного превышали контрактные суммы, а количество счетов не совпадало с количеством заключенных сделок. Я прибавляла, отнимала, пробовала и так и этак, но в конце концов стало ясно: без счетов-фактур на каждый отдельный фрахт ничего понять не удастся. А отдельных счетов обнаружить я не смогла. Ни единого. Я перерыла все бумаги Филлипса, все бумаги Луизы, общую картотеку, но все впустую.
Перед тем как закончить, я просмотрела зарплатную ведомость. Жанет подсчитала жалованье Филлипса правильно. Если б я знала заранее, что буду устраивать в конторе обыск, то не подвергала бы бедняжку такому риску.
Я задумчиво пощелкала карандашом по зубам. Если Филлипс и воровал деньги в своей компании, то не в виде зарплаты. Так или иначе, компьютерные распечатки присылались из центрального офиса «Юдоры Грэйн», из Канзаса, так что если он и мухлевал со счетами, то делал это более тонко.
Пожав плечами, я взглянула на часы. Десятый час. Я устала, проголодалась, ныла левая рука. Я хорошо поработала и вполне заслужила сытный ужин, горячую ванну и крепкий сон. Но на повестке дня оставался еще один пункт.
Вернувшись домой, я быстренько побросала в кастрюлю спагетти, помидоры и траву, включила в ванной воду. Перетащила туда телефонный аппарат, разделась, опустилась в ванну и позвонила Филлипсу домой. Вице-президента «Юдоры Грэйн» дома не оказалось, трубку взял его сын и вежливо спросил, что передать отцу.
Размышляя, что ему ответить, я подняла правую ногу и намылила ее.
— Звонит Ви.Ай. Варшавски. — Я повторила свою фамилию по буквам, чтобы он записал. — Передайте мистеру Филлипсу, что аудиторы мистера Аргуса наверняка захотят узнать, куда подевались фактурные счета на отдельные контракты. Запомните?
Парень неуверенно повторил.
— Все правильно, — успокоила я его и попросила записать мой телефон и телефон Лотти, после чего повесила трубку.
Когда я вышла из ванной, паста была уже готова. Я забрала кастрюлю в спальню и, пока блюдо остывало, наскоро оделась: черные вельветовые брюки, водолазка, черно-красный вельветовый пиджак в стиле «тореадор». Плюс к тому высокие каблуки и здоровенные серьги. Я намеревалась отправиться в театр. Желательно — к самому концу спектакля. Потом я съела свой ужин и чудом не забрызгала томатным соусом белую водолазку, ей-богу, фортуна ко мне подобрела.
В Чикагский театр балета я прибыла в пол-одиннадцатого. Билетерша, молодая женщина в мини-юбке и обтягивающей блузке, скучавшая у входа, сказала, что спектакль закончится через десять минут. Она пропустила меня без билета, да в придачу еще выдала бесплатно программку.
Небольшой зал был забит до отказа, и я не стала разыскивать свободное место — просто прислонилась спиной к стене, сняла туфли и стала ждать. На сцене исполняли классическое па-де-де. Я пригляделась к балерине — это была не Пейдж. Техника была безупречна, но танцовщице не хватало блеска, с которым выступала Пейдж Каррингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45