Неужели и тут автор письма сообщает правду? Не может быть…» Он с трудом подавил беспокойство, надел и снова снял очки, потом спросил:
— Вы встретились там с одним только Плышевским?
— Да.
— Какой же произошел разговор?
— Он усиленно приглашал нас к своему столику, хотел угостить коньяком, — ответила Нина и тут же торопливо добавила: — Но Сереж… но Коршунов отказался.
Зотов сделал вид, что ничего не заметил.
— Под каким предлогом? — спокойно спросил он.
— Я сказала, что нам хочется побыть вдвоем, что Коршунов и так много выпил, а ему надо еще меня проводить.
— Но тогда на столике у вас…
— Да, да, — поспешно кивнула головой Нина. — У нас стояла бутылка вина.
— Вина или водки?
— Что вы! Вина, конечно. Очень слабенького. Только для вида…
Но Зотов уже не слушал. С удивлением и досадой он сказал себе: «Влюблена. Неужели и он тоже?..»
— Ладно, — сделав над собой усилие, спокойно проговорил он. — С этим заданием, пожалуй, все ясно. Давайте разберем другие…
Они еще долго разговаривали, и Зотову не составило большого труда переключить Нину на новые мысли и воспоминания, даже поспорить с ней, и в результате начало их беседы выглядело теперь случайным и незначительным.
Все это оказалось для Зотова тем более просто, что его самого заинтересовал разговор, в котором мало-помалу раскрывались твердый характер и ясный душевный мир этой девушки, его новой сотрудницы. Кроме того, Зотов чувствовал, что и ей полезна эта первая обстоятельная беседа, открывающая для Нины глубочайший смысл ее работы.
Когда Афанасьева наконец вышла из кабинета, Зотов устало откинулся на спинку кресла и подумал: «Хорошая девушка. И надо же ей было влюбиться в Сергея! Да и он, небось, в тот вечер… И кто-то это очень точно подметил… Эх, щекотливое дело! — Зотов смущенно потер ладонью голову. — Но пьяным Сергей в тот вечер все-таки не был и ничего лишнего Плышевскому не говорил… Однако пока, внешне, неизвестный автор письма во всем прав, черт бы его побрал!.. Что же я скажу завтра Силантьеву?»
Он тяжело поднялся, подошел к окну и, заложив руки за спину, долго вглядывался в сгущавшиеся над городом сумерки. Потом, приняв какое-то решение, посмотрел на часы. Было около семи. Зотов снял трубку телефона и вызвал к подъезду машину.
— Поедем-ка, Вася, в театр, — сказал он водителю, с силой захлопывая дверцу машины.
— Значит, сначала домой, за Ксенией Михайловной?
— Нет, брат. На этот раз прямо в театр. Посмотрим сначала, какая пьеса идет. А там решим.
В тот вечер в театре ставили «Мертвую хватку» Голсуорси. На огромной афише у входа Зотов без труда нашел среди исполнителей Е. Коршунову. Он отпустил машину и зашел к администратору.
Сидя в темном переполненном зале, Зотов неожиданно поймал себя на том, что он, несмотря на все заботы и неприятности, с интересом, а местами даже с волнением следит за событиями, развертывающимися на сцене. «Вот она — сила искусства!» — благодарно подумал он.
С нетерпением дождавшись конца последнего акта, Зотов прошел за сцену. В узком коридорчике ему повстречался один из участников спектакля — немолодой, полный, чем-то озабоченный актер, еще в гриме и костюме.
— Где мне увидеть Коршунову? — обратился к нему Иван Васильевич.
Тот посмотрел с любопытством и, в свою очередь, спросил:
— А вы, собственно, по какому делу?
— Старый знакомый, — улыбнулся Зотов. — Поздравить хочу. Первый раз вот на сцене увидел.
Что-то было в его облике такое, что неизменно внушало людям доверие и симпатию. Почувствовал это и старый актер.
— Расчудесно, — ответно улыбнулся он. — Это, знаете, для нас всегда большая радость. Вот, пожалуйста. По коридору третья дверь налево.
Когда Зотов постучал, ему ответил знакомый голос Лены, веселый и возбужденный:
— Войдите!
Перед большим трехстворчатым зеркалом сидела Лена. Она уже переоделась и теперь стирала ваткой остатки грима с лица. Светлые волнистые кудри беспорядочно падали на плечи.
Сбоку от нее, прислонившись к стене, стоял высокий, худощавый, всклокоченный человек с узким лицом и большими выразительными глазами. Одет он был в модные брюки и бархатную куртку, из-под которой виднелся изящно повязанный пестрый галстук.
Лена в зеркале узнала вошедшего.
— Иван Васильевич! — радостно воскликнула она, поднимаясь со своего места, но в тоне ее Зотов уловил чуть заметное смущение. — Здравствуйте, Иван Васильевич, — улыбаясь, проговорила Лена и дружески протянула Зотову обе руки. — Как я рада вас видеть! Вы один?
— Один.
— Вот, познакомьтесь, — оживленно продолжала Лена. — Это актер нашего театра Владимир Александрович Залесский. А это наш старый друг, Иван Васильевич.
Зотов отметил про себя и слово «наш» и то, что Лена не назвала его фамилии. Фамилия актера показалась почему-то знакомой. И тут же натренированная память подсказала: эту фамилию назвал сегодня Лобанов…
Зотов молча пожал руку Залесскому и, обращаясь к Лене, сказал:
— Случайно оказался в театре и не мог не зайти, не поздравить. Дай-ка, думаю, заодно уж и домой провожу. Авось, про меня, старика, не подумают, что за молодыми актрисами ухаживаю.
Сказал он это добродушно, шутливо, но так, что отказаться от его предложения было уже неловко. Впрочем, Лена, как видно, и не думала отказываться.
— Что вы, Иван Васильевич! — засмеялась она. — Кто же про вас это подумает! А мне очень приятно…
Однако на лице Залесского он подметил откровенную досаду.
Лена торопливо закончила свой туалет, надела шляпку, на плечи накинула легкую косынку. За спиной Зотова на вешалке висела ее новая шубка из золотистой цигейки. Зотов с шутливой галантностью подал ее и при этом заметил:
— Хорошая вещь! Мне вот дочка житья не дает: достань ей такую, и баста. А где ее взять? Может, научите?
— Вот, рекомендую, — засмеялась Лена, указывая на Залесского. — Маг и чародей. Он достал.
— Ну, это, наверное, по большому знакомству, — со смущенным видом сказал Зотов. — Через торговых работников.
— Случайно, — сухо ответил Залесский. — Приятель один предложил.
— И отнюдь не торговый работник. — Лена лукаво улыбнулась.
— Таких у меня, к счастью, не водится.
Залесский вдруг заспешил, с обиженным видом поцеловал Лене руку, небрежно кивнул Зотову и вышел. При этом чуть заметное облачко скользнуло по лицу Лены.
— Что ж, пойдемте и мы, Иван Васильевич?
— Пойдемте, — согласился Зотов и шутливо добавил: — А то, наверное, супруг уже волнуется, ждет.
— Не очень он ждет, Иван Васильевич, — неожиданно грустно возразила Лена.
С первой своей встречи с Зотовым, года три или четыре назад, Лена неизменно чувствовала дружескую симпатию этого человека к себе и отвечала ему тем же.
Никогда не приходила к нему Лена за советом или помощью, но всегда знала, что если будет надо, то к нему можно идти смело, с ним можно всем поделиться. И сейчас признание вырвалось у нее само собой.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, Леночка, — покачал головой Зотов.
И потому, что он не стал горячо возражать и разуверять ее, слова эти толкали не на спор, а на раздумье, заставляли взглянуть шире, на все сразу, о чем-то вспомнить, что-то сопоставить. И Лена невольно подумала о Сергее вообще, о том, какой же он и какими были их отношения раньше. Ни в чем, однако, не убежденная, полная горечи, она неуверенно сказала:
— Так ведь бывает в жизни, Иван Васильевич. Все хорошо, хорошо, а потом вдруг… плохо.
Зотов улыбнулся.
— Вдруг, Леночка, бывает в сказках или, скажем, в романах у плохих писателей. А в жизни… В жизни поведение людей только кажется случайным и неожиданным. А если разобраться поглубже, учесть характер этих людей…
— Жизнь ведь меняет людей, Иван Васильевич.
— Конечно, меняет, — согласился Зотов. — Одни становятся лучше, другие хуже. Но и это не случайно. Вот иногда говорят: «Эх, был хороший человек, да вдруг испортился!» К примеру, зазнался или с плохой компанией спутался. А ведь это все вовсе не вдруг случилось, и тут не высокий пост или плохая компания виноваты. Просто человек этот и раньше был не таким уж хорошим, но чего-то не разглядели в нем, какую-то червоточинку в характере не заметили и вовремя не исправили.
Зотов говорил убежденно, даже с увлечением, куда-то вдруг исчезла его обычная сдержанность. Видно было, что все эти мысли давно выношены и не перестают его волновать.
Они шли теперь по улице. Лена зябко куталась в шубку, взяв Зотова под руку, и внимательно слушала.
— Трудно все это сразу разглядеть, — грустно заметила она.
— Конечно, сразу все не разглядишь. Но если я, к примеру, знаком с человеком, ну, три или четыре года, то я уж его характер знаю.
— Так то вы…
— И вы, Леночка. Сергея, к примеру, вы знаете. Не скромничайте.
— А все-таки факты — упрямая вещь, — возразила Лена.
Зотов кивнул головой.
— Конечно. Но их еще надо верно истолковать. Факты тоже бывают разные.
Они некоторое время шли молча, потом Зотов неожиданно спросил:
— Скажите, Леночка, этот человек, с которым вы меня познакомили, ваш друг?
— Да… то есть хороший товарищ по работе. А что?
— Так. Он, кажется, рассердился на меня. Видно, я какие-то планы его нарушил.
— Если он так глуп, пусть сердится! — резко ответила Лена. — Меня его планы мало волнуют.
— Ай, ай, и это про человека, который достал вам такую замечательную шубку! — засмеялся Зотов. — Кстати, шапку Сергею тоже, наверное, он достал?
— Да. Только Сереже я об этом не сказала. И про шубу тоже. Так что вы меня не выдавайте.
— Согласен. Но почему?
— Ну, еще ревновать будет, — не очень естественно засмеялась Лена.
«А ведь Лобанов, кажется, прав, — подумал Зотов. — Интересно, откуда он узнал. Неладно что-то у них получается. А вмешиваться вроде и неловко. Но письмо… Его писал не этот артист. Его писал человек с фабрики. Значит, должно быть еще какое-то, промежуточное, звено, ведь цепочка одна».
— Интересно, как он мог достать такие вещи, если не знаком с торговыми работниками, — равнодушно заметил Зотов.
Лена рассмеялась.
— Вы все просто несносные люди! Даже самые лучшие из вас. Ну буквально каждая мелочь вас занимает. И всюду, конечно, мерещатся преступления.
— Характер, Леночка, — шутливо ответил Зотов. — Сами от него страдаем. Но что поделаешь?
— Ладно уж, не страдайте. Владимир Александрович достал эти вещи через своего приятеля, тоже актера, Петю Славцова. А уж тот, по-моему, половину Москвы знает. Довольны теперь, ужасный вы человек?
— Все. Больше ни слова не спрошу. Давайте говорить о чем-нибудь другом.
— Ну, то-то же. Как вам понравился спектакль?
…В ту ночь Лена долго не могла уснуть. Ей вдруг показалось, что Зотов вовсе не случайно появился в театре и не случайно пошел ее провожать. Лена мысленно перебирала в памяти их разговор. Ничего особенного. Вот только заинтересовался шубой и шапкой. Но это, конечно, пустяк. Впрочем, пустяк ли? Ведь шапкой интересовался и Сережа. В тот вечер она из-за этого даже поссорилась с ним. Странно. А потом Иван Васильевич говорил о фактах, что они бывают разные, что их надо уметь истолковать. На что он намекал? А она имела в виду один только факт: Сережа ее разлюбил, вот и все. Тут нечего истолковывать. С того вечера они почти не разговаривают, уже месяц. А она, она тоже его разлюбила?.. Владимир… Как он глупо вел себя сегодня! Но вообще-то он умный, образованный, талантливый и очень ее любит, очень… А она?.. Неужели она все-таки любит Сережу? Иначе почему так мучается, почему думает о нем все время и с такой болью? Что же с ней происходит? И зачем, зачем приходил сегодня Иван Васильевич?
Придя утром на работу, Зотов первым делом позвонил в УБХСС Ярцеву и попросил зайти. Разговор был коротким.
— Вы сейчас отрабатываете связи Плышевского? — спросил Зотов.
— Так точно, товарищ полковник.
— Какие из них вам удалось уже выявить?
— По фабрике?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Вы встретились там с одним только Плышевским?
— Да.
— Какой же произошел разговор?
— Он усиленно приглашал нас к своему столику, хотел угостить коньяком, — ответила Нина и тут же торопливо добавила: — Но Сереж… но Коршунов отказался.
Зотов сделал вид, что ничего не заметил.
— Под каким предлогом? — спокойно спросил он.
— Я сказала, что нам хочется побыть вдвоем, что Коршунов и так много выпил, а ему надо еще меня проводить.
— Но тогда на столике у вас…
— Да, да, — поспешно кивнула головой Нина. — У нас стояла бутылка вина.
— Вина или водки?
— Что вы! Вина, конечно. Очень слабенького. Только для вида…
Но Зотов уже не слушал. С удивлением и досадой он сказал себе: «Влюблена. Неужели и он тоже?..»
— Ладно, — сделав над собой усилие, спокойно проговорил он. — С этим заданием, пожалуй, все ясно. Давайте разберем другие…
Они еще долго разговаривали, и Зотову не составило большого труда переключить Нину на новые мысли и воспоминания, даже поспорить с ней, и в результате начало их беседы выглядело теперь случайным и незначительным.
Все это оказалось для Зотова тем более просто, что его самого заинтересовал разговор, в котором мало-помалу раскрывались твердый характер и ясный душевный мир этой девушки, его новой сотрудницы. Кроме того, Зотов чувствовал, что и ей полезна эта первая обстоятельная беседа, открывающая для Нины глубочайший смысл ее работы.
Когда Афанасьева наконец вышла из кабинета, Зотов устало откинулся на спинку кресла и подумал: «Хорошая девушка. И надо же ей было влюбиться в Сергея! Да и он, небось, в тот вечер… И кто-то это очень точно подметил… Эх, щекотливое дело! — Зотов смущенно потер ладонью голову. — Но пьяным Сергей в тот вечер все-таки не был и ничего лишнего Плышевскому не говорил… Однако пока, внешне, неизвестный автор письма во всем прав, черт бы его побрал!.. Что же я скажу завтра Силантьеву?»
Он тяжело поднялся, подошел к окну и, заложив руки за спину, долго вглядывался в сгущавшиеся над городом сумерки. Потом, приняв какое-то решение, посмотрел на часы. Было около семи. Зотов снял трубку телефона и вызвал к подъезду машину.
— Поедем-ка, Вася, в театр, — сказал он водителю, с силой захлопывая дверцу машины.
— Значит, сначала домой, за Ксенией Михайловной?
— Нет, брат. На этот раз прямо в театр. Посмотрим сначала, какая пьеса идет. А там решим.
В тот вечер в театре ставили «Мертвую хватку» Голсуорси. На огромной афише у входа Зотов без труда нашел среди исполнителей Е. Коршунову. Он отпустил машину и зашел к администратору.
Сидя в темном переполненном зале, Зотов неожиданно поймал себя на том, что он, несмотря на все заботы и неприятности, с интересом, а местами даже с волнением следит за событиями, развертывающимися на сцене. «Вот она — сила искусства!» — благодарно подумал он.
С нетерпением дождавшись конца последнего акта, Зотов прошел за сцену. В узком коридорчике ему повстречался один из участников спектакля — немолодой, полный, чем-то озабоченный актер, еще в гриме и костюме.
— Где мне увидеть Коршунову? — обратился к нему Иван Васильевич.
Тот посмотрел с любопытством и, в свою очередь, спросил:
— А вы, собственно, по какому делу?
— Старый знакомый, — улыбнулся Зотов. — Поздравить хочу. Первый раз вот на сцене увидел.
Что-то было в его облике такое, что неизменно внушало людям доверие и симпатию. Почувствовал это и старый актер.
— Расчудесно, — ответно улыбнулся он. — Это, знаете, для нас всегда большая радость. Вот, пожалуйста. По коридору третья дверь налево.
Когда Зотов постучал, ему ответил знакомый голос Лены, веселый и возбужденный:
— Войдите!
Перед большим трехстворчатым зеркалом сидела Лена. Она уже переоделась и теперь стирала ваткой остатки грима с лица. Светлые волнистые кудри беспорядочно падали на плечи.
Сбоку от нее, прислонившись к стене, стоял высокий, худощавый, всклокоченный человек с узким лицом и большими выразительными глазами. Одет он был в модные брюки и бархатную куртку, из-под которой виднелся изящно повязанный пестрый галстук.
Лена в зеркале узнала вошедшего.
— Иван Васильевич! — радостно воскликнула она, поднимаясь со своего места, но в тоне ее Зотов уловил чуть заметное смущение. — Здравствуйте, Иван Васильевич, — улыбаясь, проговорила Лена и дружески протянула Зотову обе руки. — Как я рада вас видеть! Вы один?
— Один.
— Вот, познакомьтесь, — оживленно продолжала Лена. — Это актер нашего театра Владимир Александрович Залесский. А это наш старый друг, Иван Васильевич.
Зотов отметил про себя и слово «наш» и то, что Лена не назвала его фамилии. Фамилия актера показалась почему-то знакомой. И тут же натренированная память подсказала: эту фамилию назвал сегодня Лобанов…
Зотов молча пожал руку Залесскому и, обращаясь к Лене, сказал:
— Случайно оказался в театре и не мог не зайти, не поздравить. Дай-ка, думаю, заодно уж и домой провожу. Авось, про меня, старика, не подумают, что за молодыми актрисами ухаживаю.
Сказал он это добродушно, шутливо, но так, что отказаться от его предложения было уже неловко. Впрочем, Лена, как видно, и не думала отказываться.
— Что вы, Иван Васильевич! — засмеялась она. — Кто же про вас это подумает! А мне очень приятно…
Однако на лице Залесского он подметил откровенную досаду.
Лена торопливо закончила свой туалет, надела шляпку, на плечи накинула легкую косынку. За спиной Зотова на вешалке висела ее новая шубка из золотистой цигейки. Зотов с шутливой галантностью подал ее и при этом заметил:
— Хорошая вещь! Мне вот дочка житья не дает: достань ей такую, и баста. А где ее взять? Может, научите?
— Вот, рекомендую, — засмеялась Лена, указывая на Залесского. — Маг и чародей. Он достал.
— Ну, это, наверное, по большому знакомству, — со смущенным видом сказал Зотов. — Через торговых работников.
— Случайно, — сухо ответил Залесский. — Приятель один предложил.
— И отнюдь не торговый работник. — Лена лукаво улыбнулась.
— Таких у меня, к счастью, не водится.
Залесский вдруг заспешил, с обиженным видом поцеловал Лене руку, небрежно кивнул Зотову и вышел. При этом чуть заметное облачко скользнуло по лицу Лены.
— Что ж, пойдемте и мы, Иван Васильевич?
— Пойдемте, — согласился Зотов и шутливо добавил: — А то, наверное, супруг уже волнуется, ждет.
— Не очень он ждет, Иван Васильевич, — неожиданно грустно возразила Лена.
С первой своей встречи с Зотовым, года три или четыре назад, Лена неизменно чувствовала дружескую симпатию этого человека к себе и отвечала ему тем же.
Никогда не приходила к нему Лена за советом или помощью, но всегда знала, что если будет надо, то к нему можно идти смело, с ним можно всем поделиться. И сейчас признание вырвалось у нее само собой.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, Леночка, — покачал головой Зотов.
И потому, что он не стал горячо возражать и разуверять ее, слова эти толкали не на спор, а на раздумье, заставляли взглянуть шире, на все сразу, о чем-то вспомнить, что-то сопоставить. И Лена невольно подумала о Сергее вообще, о том, какой же он и какими были их отношения раньше. Ни в чем, однако, не убежденная, полная горечи, она неуверенно сказала:
— Так ведь бывает в жизни, Иван Васильевич. Все хорошо, хорошо, а потом вдруг… плохо.
Зотов улыбнулся.
— Вдруг, Леночка, бывает в сказках или, скажем, в романах у плохих писателей. А в жизни… В жизни поведение людей только кажется случайным и неожиданным. А если разобраться поглубже, учесть характер этих людей…
— Жизнь ведь меняет людей, Иван Васильевич.
— Конечно, меняет, — согласился Зотов. — Одни становятся лучше, другие хуже. Но и это не случайно. Вот иногда говорят: «Эх, был хороший человек, да вдруг испортился!» К примеру, зазнался или с плохой компанией спутался. А ведь это все вовсе не вдруг случилось, и тут не высокий пост или плохая компания виноваты. Просто человек этот и раньше был не таким уж хорошим, но чего-то не разглядели в нем, какую-то червоточинку в характере не заметили и вовремя не исправили.
Зотов говорил убежденно, даже с увлечением, куда-то вдруг исчезла его обычная сдержанность. Видно было, что все эти мысли давно выношены и не перестают его волновать.
Они шли теперь по улице. Лена зябко куталась в шубку, взяв Зотова под руку, и внимательно слушала.
— Трудно все это сразу разглядеть, — грустно заметила она.
— Конечно, сразу все не разглядишь. Но если я, к примеру, знаком с человеком, ну, три или четыре года, то я уж его характер знаю.
— Так то вы…
— И вы, Леночка. Сергея, к примеру, вы знаете. Не скромничайте.
— А все-таки факты — упрямая вещь, — возразила Лена.
Зотов кивнул головой.
— Конечно. Но их еще надо верно истолковать. Факты тоже бывают разные.
Они некоторое время шли молча, потом Зотов неожиданно спросил:
— Скажите, Леночка, этот человек, с которым вы меня познакомили, ваш друг?
— Да… то есть хороший товарищ по работе. А что?
— Так. Он, кажется, рассердился на меня. Видно, я какие-то планы его нарушил.
— Если он так глуп, пусть сердится! — резко ответила Лена. — Меня его планы мало волнуют.
— Ай, ай, и это про человека, который достал вам такую замечательную шубку! — засмеялся Зотов. — Кстати, шапку Сергею тоже, наверное, он достал?
— Да. Только Сереже я об этом не сказала. И про шубу тоже. Так что вы меня не выдавайте.
— Согласен. Но почему?
— Ну, еще ревновать будет, — не очень естественно засмеялась Лена.
«А ведь Лобанов, кажется, прав, — подумал Зотов. — Интересно, откуда он узнал. Неладно что-то у них получается. А вмешиваться вроде и неловко. Но письмо… Его писал не этот артист. Его писал человек с фабрики. Значит, должно быть еще какое-то, промежуточное, звено, ведь цепочка одна».
— Интересно, как он мог достать такие вещи, если не знаком с торговыми работниками, — равнодушно заметил Зотов.
Лена рассмеялась.
— Вы все просто несносные люди! Даже самые лучшие из вас. Ну буквально каждая мелочь вас занимает. И всюду, конечно, мерещатся преступления.
— Характер, Леночка, — шутливо ответил Зотов. — Сами от него страдаем. Но что поделаешь?
— Ладно уж, не страдайте. Владимир Александрович достал эти вещи через своего приятеля, тоже актера, Петю Славцова. А уж тот, по-моему, половину Москвы знает. Довольны теперь, ужасный вы человек?
— Все. Больше ни слова не спрошу. Давайте говорить о чем-нибудь другом.
— Ну, то-то же. Как вам понравился спектакль?
…В ту ночь Лена долго не могла уснуть. Ей вдруг показалось, что Зотов вовсе не случайно появился в театре и не случайно пошел ее провожать. Лена мысленно перебирала в памяти их разговор. Ничего особенного. Вот только заинтересовался шубой и шапкой. Но это, конечно, пустяк. Впрочем, пустяк ли? Ведь шапкой интересовался и Сережа. В тот вечер она из-за этого даже поссорилась с ним. Странно. А потом Иван Васильевич говорил о фактах, что они бывают разные, что их надо уметь истолковать. На что он намекал? А она имела в виду один только факт: Сережа ее разлюбил, вот и все. Тут нечего истолковывать. С того вечера они почти не разговаривают, уже месяц. А она, она тоже его разлюбила?.. Владимир… Как он глупо вел себя сегодня! Но вообще-то он умный, образованный, талантливый и очень ее любит, очень… А она?.. Неужели она все-таки любит Сережу? Иначе почему так мучается, почему думает о нем все время и с такой болью? Что же с ней происходит? И зачем, зачем приходил сегодня Иван Васильевич?
Придя утром на работу, Зотов первым делом позвонил в УБХСС Ярцеву и попросил зайти. Разговор был коротким.
— Вы сейчас отрабатываете связи Плышевского? — спросил Зотов.
— Так точно, товарищ полковник.
— Какие из них вам удалось уже выявить?
— По фабрике?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53