Владелец редкой монеты терпеливо ждал зеленого сигнала светофора. Поток машин несся мимо него по залитой солнцем набережной.
Между тем оперативники добежали до первого этажа и, миновав вестибюль, оказались возле выхода. Выскочив на улицу, они огляделись по сторонам.
Долгожданный зеленый свет наконец вспыхнул, и поток пешеходов устремился от Эрмитажа на противоположную сторону набережной. Людей было слишком много, чтобы милиционеры могли разглядеть среди них человека, в кармане которого покоился динарий Александра Македонского.
Отдышавшись, оперативники закурили.
– Слышь, Георгич, – сказал Дукалис Соловцу, – вон напротив ресторан плавучий. Может, зайдем, по кружке пива пропустим…
– Не заработали сегодня на пиво, – ответил майор. – Поехали в «контору».
Он зашагал в сторону оставленного у служебного входа «уазика». Коллеги двинулись за ним.
А Борис Устинов расположился на палубе ресторана «Корюшка» и стал изучать поданное официантом меню.
21
Пушкинская улица находится в центре города. Параллельно ей расположен шумящий машинами и громыхающий трамваями Литовский проспект, перпендикулярно – омываемый людскими волнами Невский. Рядом суетится Московский вокзал. Однако, несмотря на беспокойное соседство, Пушкинская – тишайшая улица Санкт-Петербурга. В центре ее расположен узкий сквер с памятником Пушкину, который молчаливо смотрит на расположившихся по скамейкам горожан. Окрестные дворы спокойны и безопасны.
В одном из таких дворов, где резвятся дети и сидят у дверей пенсионеры, находился дом, в котором проживал Виктор Боровский. Светло-желтое свежеоштукатуренное здание не отличалось от сотен домов, разбросанных по дворам центрального района.
«Уазик» оперативников подъехал к дому Боровского в двенадцать часов. Только что часы на башне Московского вокзала показали полдень, а пушка Петропавловской крепости выстрелила в воздух, напугав зарубежных туристов.
Войдя в здание, милиционеры поднялись на третий этаж. Ларин позвонил в дверь с глазком. Через пару минут оперативники услышали из-за двери голос хозяина:
– Кто там?
Ларин показал в глазок раскрытое удостоверение:
– Уголовный розыск.
Дверь открылась. На пороге стоял пожилой невысокий человек с сухой фигурой и крашеными волосами. Лицо его было изборождено глубокими морщинами, а нос с горбинкой нависал над узкими губами. Он окинул острым взглядом стоявших перед ним оперативников.
– Здравствуйте, – сказал Ларин, – нам нужен Виктор Боровский.
– Здравствуйте, это я, – ответил хозяин квартиры, – прошу вас.
Хозяин пропустил гостей в широкий коридор.
– Я звонил вам вчера вечером, – сказал Ларин.
– Капитан Ларин, если не ошибаюсь?
– Да. Андрей Васильевич.
– Виктор Михалыч, – представился Боровский.
Соловец, Дукалис и Волков назвали свои имена и отчества.
– Проходите. – Хозяин жестом пригласил оперативников в просторную гостиную, где сверкал дорогой паркет, висела массивная люстра, а стены украшали картины. – Садитесь.
Оперативники расположились в креслах и на диване. Хозяин сел напротив.
– Давно я не общался с представителями органов, – признался Боровский. Голос его звучал хрипло, казалось, он говорит полушепотом.
– А раньше доводилось? – спросил Соловец.
Боровский вздохнул.
– Раньше – да, – произнес он. – К счастью, не часто.
– Виктор Михалыч, мы пришли к вам, потому что, по нашим сведениям, вы один из немногих коллекционеров в городе, к кому могут обратиться с предложением о покупке одной редкой монеты, – сказал Ларин.
– Почему именно ко мне? В городе десятки нумизматов.
– Дело в том, что монета, о которой идет речь, стоит слишком дорого.
Боровский едва заметно улыбнулся:
– Вы преувеличиваете мои возможности.
За открытыми окнами слышались детские голоса, в гостиной стучали настенные часы, хозяин, сидящий в кресле, невозмутимо смотрел на оперативников.
– Скажите, Виктор Михалыч, – обратился к нему Соловец, – вам не предлагали в последнее время приобрести динарий Александра Македонского?
– Обычно я не делюсь планами, связанными с нумизматикой, – ответил Боровский.
– Человек, в настоящее время владеющий этой монетой, подозревается в двух убийствах, – сказал Ларин.
– Понимаю, – кивнул нумизмат. Возникла пауза, после которой он снова заговорил. – Мне предложили купить динарий, – сказал Боровский.
Ларин показал фотографию Устинова.
– Этот?
– Да, этот самый молодой человек. Я сразу заподозрил его в криминале. Мне известны в городе все, кто всерьез интересуется нумизматикой, а о нем я ни разу не слышал.
– Когда он приходил к вам? – спросил Волков.
– Вчера вечером.
– Расскажите, пожалуйста, о вашей встрече, – попросил Соловец.
– Он без лишних предисловий предложил мне динарий и назвал требуемую сумму.
– Что потом?
– Потом я ответил, что готов заплатить половину.
В разговор вступил Дукалис:
– Виктор Михалыч, когда мы были в Эрмитаже в отделе нумизматики, музейный специалист сообщил нам, что подлинность динария можно установить только с помощью экспертизы.
– Совершенно верно.
– Почему вы не заподозрили, что вам предлагают подделку?
– Это закономерный вопрос, – сказал Боровский. – Но для меня динарий не просто монета. Я знаю его историю, которая прослеживается до семнадцатого века. Когда-то монета находилась в коллекции Людовика Четырнадцатого. Потом перекочевала ко двору испанского короля, откуда начался ее путь на Восток. Не буду утомлять вас рассказом о дальнейших перемещениях динария перед тем, как он оказался в коллекции Шувалова.
– Вы давно интересуетесь этой монетой? – спросил Соловец.
– Около тридцати лет. Мне достаточно было подержать динарий в руках несколько минут, чтобы определить его подлинность. Кроме того, вчерашний посетитель сказал, что динарий ему передал внук Шувалова, что подтвердило мою давнюю догадку о судьбе монеты.
– Значит, вы сказали продавцу, что готовы заплатить половину требуемой им суммы? – спросил Соловец.
– Да. В конце концов мы остановились на том, что я заплачу две трети, – ответил Боровский.
– Что было дальше?
– Дальше я сказал, что в настоящий момент не располагаю такой суммой и мне потребуется два дня, что бы ее собрать.
– Когда вы договорились встретиться?
– Он придет сюда завтра в семь часов вечера.
– У вас есть его телефон или адрес? – спросил Ларин.
– Нет.
Возникла пауза, во время которой милиционеры оценили создавшееся положение.
– Виктор Михалыч, – сказал Соловец, – вы можете оказать большую помощь следствию.
Боровский пожал плечами:
– Я к вашим услугам.
– Учитывая опасность, которую представляет преступник, – продолжил майор, – вы вправе отказаться.
– Что вы собираетесь предпринять? – спросил Боровский.
– Устроить завтра засаду в вашей квартире.
Хозяин апартаментов вздохнул:
– Ну что ж, устраивайте. Надеюсь, вы не попортите мне мебель во время перестрелки.
– Не волнуйтесь, – успокоил его Дукалис. – Вам нужно будет только его встретить, а дальше он и пикнуть не успеет.
Боровский с доверием посмотрел на плотную фигуру старшего лейтенанта.
– Завтра в пять часов мы будем у вас, – сказал Соловец. – Если он позвонит и вы перенесете встречу, сообщите, пожалуйста, по этому телефону. – Майор положил перед Боровским визитку.
– Хорошо, – сказал тот.
Попрощавшись с хозяином, оперативники вышли на залитую солнцем Пушкинскую улицу, где их ожидал «уазик» с шофером Витей.
– Куда? – спросил Витя, когда милиционеры расположились в машине.
– В «контору», – ответил Соловец.
Через двадцать минут офицеры прошли через вахту Двенадцатого отделения милиции, где, изнывая от духоты, сидел майор Чердынцев.
– Здорово, мужики, – обратился он к коллегам.
– Здравствуй, майор, – ответил за всех Ларин.
– Андрей, тут тебе какая-то девушка звонила, – сказал ему Чердынцев.
– Что за девушка?
– Вот. Я записал.
Чердынцев протянул Ларину записку. Это было послание от бывшей подруги Ларина Маши. Она просила позвонить ей на работу и оставила номер телефона.
– Спасибо, – сказал оперативник, положив записку в карман.
Офицеры направились в свой кабинет на второй этаж. Там, работая за компьютером, сидела Настя Абдулова.
– Привет, Настя, – сказал Соловец. – Чем занимаешься?
– Работаю над квартальным отчетом.
– Отвлекись от него.
– А что случилось?
– Есть важная информация. Нужно обсудить план завтрашней операции.
Все, кроме Ларина, сели вокруг стола.
– Георгич, начинайте без меня, – сказал Ларин. – Мне нужно сделать один звонок.
С этими словами оперативник направился к двери.
– Звони отсюда. – Соловец показал рукой на телефон.
– Это конфиденциально, – ответил Ларин.
Капитан вышел в соседний пустой кабинет и набрал рабочий номер Маши.
– Компания «Витязь», – раздалось в трубке.
Андрей узнал голос бывшей подруги.
– Привет, – сказал он. – Мне передали, что ты звонила.
– Привет, – ответила Маша. – Как твои дела?
Ларин был удивлен неожиданным звонком девушки.
– Идут потихоньку, – ответил он. – А как поживает журналист, пишущий на криминальные темы?
– Журналист влюбился в Аню.
– В какую Аню? – не сразу понял Ларин.
– В ту, которую я с тобой знакомила. Помнишь?
Оперативник вспомнил ресторан «Таможня» и вечер, проведенный под звуки джаза.
– Теперь вспомнил, – ответил Ларин. – Она отвечает ему взаимностью?
– В том-то и дело!
– Ты, наверное, ревнуешь?
– Видишь ли, у них все так серьезно, что даже неловко ревновать. Они собираются пожениться.
– Ну и дела… – произнес Андрей.
– А что у тебя нового? – спросила Маша.
– Готовлюсь к завтрашней операции.
– Какой операции?
– Захват вооруженного преступника.
– Ты весь день будешь этим заниматься?
– Нет, к вечеру рассчитываю освободиться.
– Давай посидим где-нибудь.
– Где?
– Может быть, выберемся за город, на залив? У меня есть служебная машина.
– Согласен. Только если ты не будешь превышать скорость.
Ларин знал, что его бывшая подруга неаккуратно водит машину, и каждый раз испытывал беспокойство, когда она находилась за рулем.
– Когда ты освободишься? – спросила Маша.
– Часов в семь.
– Тогда давай встретимся в половине восьмого на набережной около памятника.
Маша имела в виду памятник Крузенштерну, расположенный на набережной лейтенанта Шмидта. Когда отношения только завязывались, они назначали друг другу свидания возле фигуры мореплавателя, задумчиво глядевшего на несущийся по набережной поток машин.
– Договорились.
Офицер положил трубку и направился в соседний кабинет, где шло обсуждение плана завтрашней операции…
* * *
Вечером Ларин пешком дошел от отделения до памятника Крузенштерну и, встав возле него, вынул из пачки сигарету. Через десять минут после условленного срока рядом с оперативником притормозил автомобиль, за рулем которого сидела Маша. Ларин сел в машину.
– Как настроение? – спросила бывшая подруга.
– Завтра трудный день, – сказал Ларин.
– Тебе будет полезно подышать свежим воздухом.
С этими словами девушка нажала на педаль газа, и автомобиль полетел по вечернему городу. Через полчаса Маша и Ларин оказались на шоссе в районе Лахты, а еще через полчаса машина въехала в Комарове Маша притормозила возле кафе, расположенного на берегу Финского залива. Часть столиков стояла на улице перед пляжем. Догорал вечер буднего дня, вокруг было безлюдно.
Молодые люди расположились за столиком на воздухе. Ларин стал рассматривать меню.
– Здесь вкусно готовят рыбу, – сказала Маша.
– Надо попробовать.
Листая меню, Андрей с грустью пробежался глазами по кусающимся ценам. К столику подошла официантка с блокнотом в руках.
– Что ты будешь? – спросила Маша.
Ларин пожал плечами:
– То же, что и ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Между тем оперативники добежали до первого этажа и, миновав вестибюль, оказались возле выхода. Выскочив на улицу, они огляделись по сторонам.
Долгожданный зеленый свет наконец вспыхнул, и поток пешеходов устремился от Эрмитажа на противоположную сторону набережной. Людей было слишком много, чтобы милиционеры могли разглядеть среди них человека, в кармане которого покоился динарий Александра Македонского.
Отдышавшись, оперативники закурили.
– Слышь, Георгич, – сказал Дукалис Соловцу, – вон напротив ресторан плавучий. Может, зайдем, по кружке пива пропустим…
– Не заработали сегодня на пиво, – ответил майор. – Поехали в «контору».
Он зашагал в сторону оставленного у служебного входа «уазика». Коллеги двинулись за ним.
А Борис Устинов расположился на палубе ресторана «Корюшка» и стал изучать поданное официантом меню.
21
Пушкинская улица находится в центре города. Параллельно ей расположен шумящий машинами и громыхающий трамваями Литовский проспект, перпендикулярно – омываемый людскими волнами Невский. Рядом суетится Московский вокзал. Однако, несмотря на беспокойное соседство, Пушкинская – тишайшая улица Санкт-Петербурга. В центре ее расположен узкий сквер с памятником Пушкину, который молчаливо смотрит на расположившихся по скамейкам горожан. Окрестные дворы спокойны и безопасны.
В одном из таких дворов, где резвятся дети и сидят у дверей пенсионеры, находился дом, в котором проживал Виктор Боровский. Светло-желтое свежеоштукатуренное здание не отличалось от сотен домов, разбросанных по дворам центрального района.
«Уазик» оперативников подъехал к дому Боровского в двенадцать часов. Только что часы на башне Московского вокзала показали полдень, а пушка Петропавловской крепости выстрелила в воздух, напугав зарубежных туристов.
Войдя в здание, милиционеры поднялись на третий этаж. Ларин позвонил в дверь с глазком. Через пару минут оперативники услышали из-за двери голос хозяина:
– Кто там?
Ларин показал в глазок раскрытое удостоверение:
– Уголовный розыск.
Дверь открылась. На пороге стоял пожилой невысокий человек с сухой фигурой и крашеными волосами. Лицо его было изборождено глубокими морщинами, а нос с горбинкой нависал над узкими губами. Он окинул острым взглядом стоявших перед ним оперативников.
– Здравствуйте, – сказал Ларин, – нам нужен Виктор Боровский.
– Здравствуйте, это я, – ответил хозяин квартиры, – прошу вас.
Хозяин пропустил гостей в широкий коридор.
– Я звонил вам вчера вечером, – сказал Ларин.
– Капитан Ларин, если не ошибаюсь?
– Да. Андрей Васильевич.
– Виктор Михалыч, – представился Боровский.
Соловец, Дукалис и Волков назвали свои имена и отчества.
– Проходите. – Хозяин жестом пригласил оперативников в просторную гостиную, где сверкал дорогой паркет, висела массивная люстра, а стены украшали картины. – Садитесь.
Оперативники расположились в креслах и на диване. Хозяин сел напротив.
– Давно я не общался с представителями органов, – признался Боровский. Голос его звучал хрипло, казалось, он говорит полушепотом.
– А раньше доводилось? – спросил Соловец.
Боровский вздохнул.
– Раньше – да, – произнес он. – К счастью, не часто.
– Виктор Михалыч, мы пришли к вам, потому что, по нашим сведениям, вы один из немногих коллекционеров в городе, к кому могут обратиться с предложением о покупке одной редкой монеты, – сказал Ларин.
– Почему именно ко мне? В городе десятки нумизматов.
– Дело в том, что монета, о которой идет речь, стоит слишком дорого.
Боровский едва заметно улыбнулся:
– Вы преувеличиваете мои возможности.
За открытыми окнами слышались детские голоса, в гостиной стучали настенные часы, хозяин, сидящий в кресле, невозмутимо смотрел на оперативников.
– Скажите, Виктор Михалыч, – обратился к нему Соловец, – вам не предлагали в последнее время приобрести динарий Александра Македонского?
– Обычно я не делюсь планами, связанными с нумизматикой, – ответил Боровский.
– Человек, в настоящее время владеющий этой монетой, подозревается в двух убийствах, – сказал Ларин.
– Понимаю, – кивнул нумизмат. Возникла пауза, после которой он снова заговорил. – Мне предложили купить динарий, – сказал Боровский.
Ларин показал фотографию Устинова.
– Этот?
– Да, этот самый молодой человек. Я сразу заподозрил его в криминале. Мне известны в городе все, кто всерьез интересуется нумизматикой, а о нем я ни разу не слышал.
– Когда он приходил к вам? – спросил Волков.
– Вчера вечером.
– Расскажите, пожалуйста, о вашей встрече, – попросил Соловец.
– Он без лишних предисловий предложил мне динарий и назвал требуемую сумму.
– Что потом?
– Потом я ответил, что готов заплатить половину.
В разговор вступил Дукалис:
– Виктор Михалыч, когда мы были в Эрмитаже в отделе нумизматики, музейный специалист сообщил нам, что подлинность динария можно установить только с помощью экспертизы.
– Совершенно верно.
– Почему вы не заподозрили, что вам предлагают подделку?
– Это закономерный вопрос, – сказал Боровский. – Но для меня динарий не просто монета. Я знаю его историю, которая прослеживается до семнадцатого века. Когда-то монета находилась в коллекции Людовика Четырнадцатого. Потом перекочевала ко двору испанского короля, откуда начался ее путь на Восток. Не буду утомлять вас рассказом о дальнейших перемещениях динария перед тем, как он оказался в коллекции Шувалова.
– Вы давно интересуетесь этой монетой? – спросил Соловец.
– Около тридцати лет. Мне достаточно было подержать динарий в руках несколько минут, чтобы определить его подлинность. Кроме того, вчерашний посетитель сказал, что динарий ему передал внук Шувалова, что подтвердило мою давнюю догадку о судьбе монеты.
– Значит, вы сказали продавцу, что готовы заплатить половину требуемой им суммы? – спросил Соловец.
– Да. В конце концов мы остановились на том, что я заплачу две трети, – ответил Боровский.
– Что было дальше?
– Дальше я сказал, что в настоящий момент не располагаю такой суммой и мне потребуется два дня, что бы ее собрать.
– Когда вы договорились встретиться?
– Он придет сюда завтра в семь часов вечера.
– У вас есть его телефон или адрес? – спросил Ларин.
– Нет.
Возникла пауза, во время которой милиционеры оценили создавшееся положение.
– Виктор Михалыч, – сказал Соловец, – вы можете оказать большую помощь следствию.
Боровский пожал плечами:
– Я к вашим услугам.
– Учитывая опасность, которую представляет преступник, – продолжил майор, – вы вправе отказаться.
– Что вы собираетесь предпринять? – спросил Боровский.
– Устроить завтра засаду в вашей квартире.
Хозяин апартаментов вздохнул:
– Ну что ж, устраивайте. Надеюсь, вы не попортите мне мебель во время перестрелки.
– Не волнуйтесь, – успокоил его Дукалис. – Вам нужно будет только его встретить, а дальше он и пикнуть не успеет.
Боровский с доверием посмотрел на плотную фигуру старшего лейтенанта.
– Завтра в пять часов мы будем у вас, – сказал Соловец. – Если он позвонит и вы перенесете встречу, сообщите, пожалуйста, по этому телефону. – Майор положил перед Боровским визитку.
– Хорошо, – сказал тот.
Попрощавшись с хозяином, оперативники вышли на залитую солнцем Пушкинскую улицу, где их ожидал «уазик» с шофером Витей.
– Куда? – спросил Витя, когда милиционеры расположились в машине.
– В «контору», – ответил Соловец.
Через двадцать минут офицеры прошли через вахту Двенадцатого отделения милиции, где, изнывая от духоты, сидел майор Чердынцев.
– Здорово, мужики, – обратился он к коллегам.
– Здравствуй, майор, – ответил за всех Ларин.
– Андрей, тут тебе какая-то девушка звонила, – сказал ему Чердынцев.
– Что за девушка?
– Вот. Я записал.
Чердынцев протянул Ларину записку. Это было послание от бывшей подруги Ларина Маши. Она просила позвонить ей на работу и оставила номер телефона.
– Спасибо, – сказал оперативник, положив записку в карман.
Офицеры направились в свой кабинет на второй этаж. Там, работая за компьютером, сидела Настя Абдулова.
– Привет, Настя, – сказал Соловец. – Чем занимаешься?
– Работаю над квартальным отчетом.
– Отвлекись от него.
– А что случилось?
– Есть важная информация. Нужно обсудить план завтрашней операции.
Все, кроме Ларина, сели вокруг стола.
– Георгич, начинайте без меня, – сказал Ларин. – Мне нужно сделать один звонок.
С этими словами оперативник направился к двери.
– Звони отсюда. – Соловец показал рукой на телефон.
– Это конфиденциально, – ответил Ларин.
Капитан вышел в соседний пустой кабинет и набрал рабочий номер Маши.
– Компания «Витязь», – раздалось в трубке.
Андрей узнал голос бывшей подруги.
– Привет, – сказал он. – Мне передали, что ты звонила.
– Привет, – ответила Маша. – Как твои дела?
Ларин был удивлен неожиданным звонком девушки.
– Идут потихоньку, – ответил он. – А как поживает журналист, пишущий на криминальные темы?
– Журналист влюбился в Аню.
– В какую Аню? – не сразу понял Ларин.
– В ту, которую я с тобой знакомила. Помнишь?
Оперативник вспомнил ресторан «Таможня» и вечер, проведенный под звуки джаза.
– Теперь вспомнил, – ответил Ларин. – Она отвечает ему взаимностью?
– В том-то и дело!
– Ты, наверное, ревнуешь?
– Видишь ли, у них все так серьезно, что даже неловко ревновать. Они собираются пожениться.
– Ну и дела… – произнес Андрей.
– А что у тебя нового? – спросила Маша.
– Готовлюсь к завтрашней операции.
– Какой операции?
– Захват вооруженного преступника.
– Ты весь день будешь этим заниматься?
– Нет, к вечеру рассчитываю освободиться.
– Давай посидим где-нибудь.
– Где?
– Может быть, выберемся за город, на залив? У меня есть служебная машина.
– Согласен. Только если ты не будешь превышать скорость.
Ларин знал, что его бывшая подруга неаккуратно водит машину, и каждый раз испытывал беспокойство, когда она находилась за рулем.
– Когда ты освободишься? – спросила Маша.
– Часов в семь.
– Тогда давай встретимся в половине восьмого на набережной около памятника.
Маша имела в виду памятник Крузенштерну, расположенный на набережной лейтенанта Шмидта. Когда отношения только завязывались, они назначали друг другу свидания возле фигуры мореплавателя, задумчиво глядевшего на несущийся по набережной поток машин.
– Договорились.
Офицер положил трубку и направился в соседний кабинет, где шло обсуждение плана завтрашней операции…
* * *
Вечером Ларин пешком дошел от отделения до памятника Крузенштерну и, встав возле него, вынул из пачки сигарету. Через десять минут после условленного срока рядом с оперативником притормозил автомобиль, за рулем которого сидела Маша. Ларин сел в машину.
– Как настроение? – спросила бывшая подруга.
– Завтра трудный день, – сказал Ларин.
– Тебе будет полезно подышать свежим воздухом.
С этими словами девушка нажала на педаль газа, и автомобиль полетел по вечернему городу. Через полчаса Маша и Ларин оказались на шоссе в районе Лахты, а еще через полчаса машина въехала в Комарове Маша притормозила возле кафе, расположенного на берегу Финского залива. Часть столиков стояла на улице перед пляжем. Догорал вечер буднего дня, вокруг было безлюдно.
Молодые люди расположились за столиком на воздухе. Ларин стал рассматривать меню.
– Здесь вкусно готовят рыбу, – сказала Маша.
– Надо попробовать.
Листая меню, Андрей с грустью пробежался глазами по кусающимся ценам. К столику подошла официантка с блокнотом в руках.
– Что ты будешь? – спросила Маша.
Ларин пожал плечами:
– То же, что и ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17