И не только у меня. Я научился играть в армии и наигрался в них на всю оставшуюся жизнь.
– Что вы имеете в виду?
Выпитая водка расслабляюще действовала на Новикова. Манеры его становились развязнее, голос звучал нетвердо.
– У нас на зоне, – сказал он, – был начальник Михал Михалыч Короленко. Он когда-то в юности стал кандидатом в мастера спорта по шахматам, правда, дальше кандидата ему пойти не удалось, но, я вам скажу, Михал Михалыч на этих шахматах помешался.
– Интересно… – произнес Ларин. – Не часто начальники зоны увлекаются шахматами.
Новиков махнул рукой:
– Ладно бы наш Короленко сам с собой играл, а то он всю зону играть заставлял.
Ларин достал сигарету и закурил.
– Это как у нас в правительстве, только Ельцин в теннис начал играть, все его подчиненные к ракеткам потянулись, – сказал капитан.
– Скоро вслед за Путиным потянутся на татами, – заметил Волков.
– Значит, на зоне все играли в шахматы? – продолжил тему Ларин.
– Да, – кивнул Новиков.
– Как это выглядело?
Бывший охранник задумался.
– Короленко любил повторять, – сказал он, – «Вся наша жизнь есть большая шахматная партия».
– Философ ваш начальник, – заметил Волков.
– Дай Бог ему здоровья, интересный человек, – мечтательно произнес Новиков, – до сих пор, наверное, в Воркуте новобранцев шахматам обучает.
– Представляю себе, – сказал Ларин. – Кто не желает учиться – марш по плацу маршировать или сортиры драить.
– Ну зачем вы так, – возразил Новиков. – Шахматы еще никому в жизни не помешали. В этой игре заложена древняя мудрость…
– Итак, вы научились там играть, – сказал Ларин.
– Да. Все, кто не умел, научились. И еще как! – Новиков вновь наполнил стопку. – Ваше здоровье.
Оперативникам не понравилось панибратство, появившееся в голосе собеседника.
– Вы играли между собой? – строго спросил Ларин.
– И между собой, и с заключенными.
– Устраивали турниры?
– Да, у нас были целые чемпионаты со сложной системой выхода в финал.
– Любопытно… – сказал Волков.
– В тюремной библиотеке было полно литературы по шахматам, кроме того, к нам приходил журнал «Е 2 – Е 4».
– Интернета не было? – поинтересовался Ларин.
– Про Интернет мы тогда еще ничего не знали. А вот стенгазета была. Ее один парень из Ростова выпускал. Он сам – художник недоучившийся, его из Академии художеств отчислили. Так я вам скажу, он такую стенгазету выпускал – залюбуешься! Называлась «Боевая ничья». А еще к нам лекторы приезжали из Общества знаний, о теории шахмат рассказывали.
– Просто идиллия, – заметил Ларин.
– Не то слово! Я до армии ничего о шахматах не знал, зато теперь мне и с гроссмейстером за одну доску сесть не стыдно!
Новиков увлекся воспоминаниями о боевой юности, глаза его заблестели, на лбу выступил пот.
– Один раз Короленко устроил сеанс одновременной игры, – продолжил шахматист, – пригласил из Воркуты одного старичка гроссмейстера и выставил против него лучших из нашей части, в том числе меня. Так что вы думаете! – Новиков прищурился и довольно улыбнулся. – Старичок этот оказался бойцом! В течение получаса положил наповал всю нашу зону. Единственные три человека, которые сыграли с ним вничью, – сам Короленко, его заместитель Пал Саныч Берендюков и ваш покорный слуга.
– Как же вам это удалось? – спросил Волков.
– Удалось, потому что я усиленно тренировался и все номера журнала «Е 2 – Е 4» прочел от корки до корки. – Новиков откинулся на спинку стула и обвел взглядом оперативников. – Я вам больше скажу, – продолжил он. – Подозреваю, что этот гроссмейстер специально поддался Короленко и Берендюкову.
– Для чего? – поинтересовался Ларин.
– Как вам сказать… Из уважения, что ли. Все-таки начальство. Ну а мне, как вы понимаете, этот гроссмейстер поддаваться бы не стал, так что моя ничья была заслуженной.
– А как относились к шахматам ваши друзья?
– Сергей и Женя?
– Да.
– Гораздо прохладнее, чем я. Что касается Жени, то он еще играл более-менее приличий, а Сережа… – Новиков поморщился и, наполнив стопку, глубоко вздохнул: – Земля ему пухом.
Он выпил и доел кусок хлеба.
– Вы и сейчас играете? – спросил Волков.
– Сейчас уже нет. Не вижу достойного партнера. Не то что тогда… – Новиков вынул из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. – Помню, когда мы увольнялись в запас, Короленко лично подарил каждому из нас по шахматной доске с фигурами, поздравил и пожелал дальнейших успехов в шахматах. Ларин усмехнулся.
– Напрасно смеетесь, – отреагировал Новиков. – Это были не простые шахматы, а ручная работа!
– Кто-нибудь на зоне вытачивал? – догадался Волков.
– Совершенно верно!
– Там любят рукодельничать, – сказал Ларин.
– Еще как любят! – кивнул Новиков. – У нас сидел один мастер, у него каждая доска была – произведение искусства! Короленко его очень ценил, выделил ему специальное место в столярной мастерской и набор импортных инструментов предоставил.
– Куда же потом его изделия уходили? – спросил Волков.
– Понятно куда, – усмехнулся Новиков. – Короленко забирал.
– Что же он с ними делал?
– Он их дарил.
– Кому?
Новиков улыбнулся и долил остатки водки в стопку.
– Когда дембеля уходили на гражданку, Короленко торжественно вручал каждому по доске с дарственной надписью.
– Трогательно, – сказал Волков.
– Еще как! Когда в тот день Михал Михалыч вручил мне ее, я чуть не прослезился.
– В день вашего увольнения?
– Ну конечно!
– А у вас сохранилась эта доска?
– А как же! – Новиков залпом опрокинул стопку. – Доску я сохранил. Все потерял – и здоровье, и работу, а ее не потеряю никогда! – В голосе жителя коммуналки появилась слеза.
– Надо полагать, ваши сослуживцы так же трепетно относились к подарочным шахматам?
– Увы, нет, – покачал головой Новиков.
– Почему же?
– Женя, как я вам уже сказал, не слишком увлекался игрой. А Сергей… Он вообще ее недолюбливал. И, кстати говоря, я вспомнил, как он мне говорил, что доску свою подарил дедушке.
– То есть Александру Прокофьевичу Белодубровскому?
– Выходит, что ему…
– Любопытно, – сказал Ларин. – Дело в том, что среди вещей убитого пенсионера никаких шахматных досок не обнаружено.
Новиков пожал плечами.
– Не знаю, – произнес он, – но у Жени она точно должна была сохраниться.
– Нет, Александр Петрович, – возразил Волков, – у убитого Рыжова мы также не нашли шахматной доски.
– Странно, – отреагировал Новиков.
– Скажите, Александр Петрович, – обратился к нему Ларин, – вы бы не могли показать нам вашу легендарную доску?
– Конечно! – Новиков встал из-за стола и нетвердой походкой направился к стоявшему в углу шкафу. – Она должна быть здесь. – Он открыл шкаф, доверху заполненный беспорядочно лежавшими вещами. – Сейчас найдем, – заверил оперативников Новиков.
Те поняли, что поиск может продолжиться долго, и закурили, чтобы скоротать ожидание. Спустя несколько минут Новиков извлек из шкафа большую коробку. Шахматист смахнул с нее пыль и торжественно поднял, показывая милиционерам.
– Вот, – сказал он, – самое ценное, что есть в этом доме!
Новиков подошел к столу и, свободной рукой отодвинув в сторону пустую бутылку и остатки закуски, положил перед оперативниками шахматную доску. Ларин и Волков склонились над подарком начальника зоны бывшему охраннику. На ее внешней стороне имелась дарственная надпись, сделанная аппаратом для выжигания.
– «Александру Новикову за хорошую службу в память о годах, отданных Родине», – прочитал Ларин.
Новиков улыбнулся.
– Вот смотрите, – сказал он, раскрывая доску.
То, что увидели Ларин и Волков, немало удивило их. Оперативники не раз сталкивались с изделиями тюремных мастеров и знали об их высоком качестве, но вырезанные из дерева шахматы Новикова поразили видавших виды милиционеров. Тонкая ручная работа заставляла подолгу вглядываться в каждую фигуру, любуясь красотой и тонкостью линий. Ларин и Волков внимательно рассмотрели фигуры, расставив их на доске.
– Это королева? – поинтересовался Волков, рассматривая одну из деревянных статуэток.
Новиков удивленно посмотрел на оперативника.
– Ферзь, – сказал шахматист.
Вдруг Ларин обратил внимание, что одна из фигур, черный король, отличается от других. Черный король скорее всего был вынут из обычных шахмат, какие можно купить в универмаге, и им была заменена недостающая фигура.
– Где же вы короля потеряли? – спросил Ларин.
Новиков с удивлением посмотрел на фигуры.
– Я его не терял, – сказал шахматист.
– Но вы же видите, – возразил оперативник, – черный король отличается от других фигур.
Новиков пожал плечами.
– Странно… – протянул он. – Не помню, чтобы я его терял… Хотя… сами знаете, с этим делом все из головы выветривается. – Обитатель коммуналки кивнул на пустую бутылку.
– Когда вы последний раз пользовались шахматами? – спросил Ларин.
Новиков почесал затылок.
– Когда сюда переехал, – произнес он, – было это три года назад. Несколько раз играл с соседом, но потом перестал. Он для меня не партнер.
– Тогда все фигуры были на месте?
– Да… – Новиков вздохнул и достал из пачки последнюю сигарету. – Кажется, все, но точно сказать не могу.
Он закурил и грустно уставился на шахматную доску.
– Александр Петрович, – сказал Ларин, – разрешите нам взять это на некоторое время.
– Конечно, – кивнул Новиков, – но только с возвратом.
Оперативники аккуратно сложили фигуры.
– Скажите, – произнес Ларин, – а почему вы прописаны по фиктивному адресу?
– Дело в том, что, когда я продавал квартиру, мне некуда было выписаться, а власти тогда запретили выписываться в пустоту. Вот и пришлось моим покупателям договариваться с каким-то председателем колхоза, чтобы тот дал справку, что я переселяюсь к нему.
– Последний вопрос, – сказал Волков.
– Да, пожалуйста.
Старший лейтенант положил перед Новиковым портрет-фоторобот Устинова, составленный с помощью Кати Лаврушиной.
– Вам случалось встречаться с этим человеком? – спросил оперативник.
Новиков внимательно рассмотрел портрет.
– Нет. – Он отрицательно покачал головой.
14
Капитан Ларин и старший лейтенант Волков вышли из дома Новикова на пустынную Коломенскую улицу. «Уазик», в котором сидел шофер Витя, ожидал оперативников возле подъезда. Ларин посмотрел на часы.
– Рабочий день закончился, – сказал он. – Слышь, Слава, может, отпустим Витю, все равно в «контору» ехать уже поздно.
Волков пожал плечами.
– Я тут одно место знаю, – продолжил Ларин, – можно посидеть и заодно поговорить о шахматных делах.
– А с этим что делать будем? – Волков кивнул на массивную шахматную доску, зажатую у Него под мышкой.
– Дай-ка ее сюда.
Волков протянул доску Ларину. Тот подошел к «уазику» и сел на сиденье возле шофера.
– Витя, – сказал Ларин, – возвращайся обратно без нас.
– А вы куда?
– У нас еще здесь кой-какие дела. И я тебя попрошу, занеси это в наш кабинет, пожалуйста. – Оперативник протянул шоферу доску.
– Сделаем, – согласился Витя.
Он взял доску и положил ее на заднее сиденье.
– Ну, счастливо, – сказал Ларин.
– Пока, – ответил Витя.
Капитан вышел из машины.
– Нам туда, – обратился он к Волкову, показав рукой на угол Коломенской и Кузнечного.
Оперативники направились по пустынной улице в сторону небольшого кафе, которое облюбовал капитан.
Вечер не спеша опускался на июньский город. Было светло. Впереди лежала белая ночь, границы которой невозможно было ни увидеть, ни почувствовать.
Кафе, куда Ларин привел коллегу, представляло собой нечто среднее между традиционной рюмочной и пригородным вокзальным буфетом. Впрочем, взглянув на цены, указанные в меню, Волков положительно оценил выбор своего сослуживца. Цены были невысокими и соответствовали скромным зарплатам милиционеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17