Она открылась еще в прошлом месяце, да?
У меня нет выбора.
— Ну и как? Эти козлы, художественные критики, сообразили наконец, насколько хороши твои работы?
Нужно поскорее кончать разговор.
— Черепаха, у меня нет желания с тобой разговаривать.
Помехи на линии, диковинные хрипы, словно дикие звери из пустыни выстроились в шеренгу по всему телефонному проводу до самой Гватемалы.
— Я не вовремя звоню?
— Ты вообще больше не звони. У нас с тобой все давно кончено. Мы попытались остаться друзьями, но не вышло. Теперь у меня есть другой человек, понял? И ему не нравятся твои звонки. Мне они тоже не нравятся.
Тишина, прерываемая лишь хрипом и треском. Может быть, он повесит трубку сам? Но нет, Черепаха вздыхает и говорит:
— Извини, Энни, я не знал.
Он еще извиняется. Я веду себя с ним, как последняя стерва. Поэтому-то у нас с ним ничего и не вышло. Ты слишком хорош для меня, Черепаха.
— Ладно, не переживай, — говорит она. — Просто оставь меня в покое, понял?
Учитель лежит в кровати, погруженный в полудрему. Селектор настроен на канал 4: спальня Энни Лэйрд. Он слышит, как она кладет телефонную трубку. Молодец какая — даже не плачет.
Должно быть, ей больно вот так расставаться со старым другом. Учитель гордится своей подопечной.
Раздается скрип ее кровати, потом шаги. Куда это она собралась? Энни, тебе лучше поспать, думает Учитель. Я знаю, это нелегко, но утром все покажется не таким уж страшным — сама увидишь. Да и мне поспать не мешает.
Он переключается на канал 1 (кухня). Какой-то шорох. Кажется, она надевает куртку. Хлопает дверь. Потом ничего. Учитель подкручивает громкость. Слышит тиканье часов, ровный гул холодильника. Потом доносится шум автомобильного двигателя.
— Энни, — шепчет Учитель. — Вернись домой. Пора спать.
Учитель устал. Он ждет звонка от Эдди, который дежурит в машине возле дома — на случай, если Учитель ошибся и женщина попытается сбежать. Но Учитель знает — он не ошибся.
Вот и телефонный звонок.
— Винсент, она садится в машину, собирается куда-то ехать, — докладывает Эдди. — Понятия не имею, куда она собралась.
— Я знаю, — говорит Учитель.
— Куда?
— К дому Джесса Грабовски. У нее там сын ночует.
— Она что, хочет его забрать? Собирается смыться?
— Не думаю. Полагаю, Эдди, она просто хочет быть поближе к своему ребенку.
Десять минут спустя Эдди бесшумно подъезжает к дому, на почтовом ящике которого написано “ГРАБОВСКИ”.
Энни Лэйрд сидит в своей машине — Эдди видит ее силуэт. Поэтому он не останавливается, проезжает мимо, а Учителю докладывает:
— Да, ты прав, она здесь.
Винсент не отвечает, он уснул. Тогда Эдди повышает голос:
— Она здесь, говорю.
— Хорошо, — отвечает Винсент.
— Ты опять оказался прав.
— Угу, — сонно мычит тот.
— Но я этого не понимаю.
— Чего ты не понимаешь, Эдди?
— Я не понимаю, что за хреновина происходит? Какой смысл торчать рядом с домом, ведь с ребенком все в порядке?
— Загадка, — хмыкает Винсент.
— Нет, в самом деле. Почему она не пойдет и не разбудит его?
— И перебудит весь дом?
Эдди вынужден признать, что Винсент прав. Он думает: откуда Винсент может все это знать? Ведь у него нет собственных детей, однако он правильно вычислил поведение матери, а Эдди, хоть он и отец, ничего не понял. А Эдди — настоящий отец, дочку он вырастил практически один. Как получается, что Винсент всегда прав?
— Эй, Винсент, — зовет он. Сонный голос отвечает:
— Что?
— Хочу спросить у тебя совета.
— Хочешь совет? Советую: отправляйся спать. Ничего с нашей дамочкой не случится. Посидит немножко и поедет домой.
— Нет, я не об этом.
— А о чем?
— Хочу посоветоваться насчет дочки, Розанны.
Учитель вздыхает.
— Валяй.
— Ей уже четырнадцать.
— Не четырнадцать, а пятнадцать.
— Что?
— Ей недавно исполнилось пятнадцать. Я посылал ей подарок на день рождения.
— Елки-палки, Винсент! Так это ты ей прислал роликовые коньки? Она была от них без ума.
— Я очень рад.
— А она тебя поблагодарила?
— Конечно.
— Слава Богу. А теперь послушай, какая у меня проблема. Мне на днях позвонил ее врач. Розанна проходила обычную проверку, для школы. Так вот, врач сказал, что у нее, у моей дочурки…
— Ну что там у твоей дочурки?
— У нее проколоты губы влагалища, представляешь?! И вставлены два колечка, запертые на замочек. С ума сойти! Это значит, никто не сможет ее трахнуть, если у него нет ключа. Винсент, девчонке пятнадцать лет! Ты что-нибудь понимаешь? Я к ней с расспросами, и выясняется, что у нее самой ключа нет — он, видишь ли, у ее парня. Скажи, как зовут парня, требую я. Она ни в какую. Мне просто интересно, говорю я, что это за принц такой. Нет — и все. Розанна, говорю, у меня есть возможности выяснить, кто это, и без твоей помощи. И что ты с ним сделаешь, говорит, бросишь в речку? Я говорю: Розанна, дочка моя любимая, мать твою, я хоть раз в жизни тебя ударил? Она говорит — нет. Я говорю, а зря, следовало бы. Ты, говорю, дура ненормальная, тебе нужно мозги вышибить. Надо же додуматься до такого, себе на п… замок повесить! Сколько я с ней ни бился, так она мне имя своего парня и не сказала. Что мне делать, Винсент? Неужели я потерял свою девочку?
Эдди едет по главной улице городка. Улица пуста, лишь один раз навстречу попадается патрульный полицейский автомобиль.
— Не знаю, Эдди, — вздыхает Винсент. — Ты не пробовал ей мать подыскать?
— Где ж я найду ей мать? Ты ведь знаешь, какой я урод.
— Вовсе ты не урод.
— Жирный, физиономия скособоченная — кто за меня пойдет?
— В тебе много хорошего, Эдди. Поговорил бы ты со своими друзьями. Например, с Д`Аполито, владельцем ночного клуба. Пусть подыщет для тебя подходящую девчонку.
— Хватит с меня шлюх. Мать моей Розанны тоже была шлюха. Как вспомню эту поганую Риту, так с души воротит.
— Ладно-ладно. Главное, любишь ли ты свою дочь?
Голос у Винсента звучный и какой-то потусторонний — только он умеет говорить таким голосом.
— Люблю, — говорит Эдди.
— Значит, все обойдется. Показывай ей свою любовь. Рано или поздно она снимет этот дурацкий замок. А пока утешайся тем, что она не трахается с кем попало. И давай прощаться, Эдди. Я спать хочу.
Глава 3
“КОГДА Я РЯДОМ С НИМ, Я НИЧЕГО НЕ БОЮСЬ”
Неделю спустя Энни сидит в зале суда и вместе с остальными присяжными переворачивает страницы расшифрованной магнитофонной записи. Совсем как в школе: теперь переходим на следующую страницу.
С пленки звучит голос Луи Боффано. Микрофон был установлен в обувной мастерской, в районе Квинс. Слышно так себе — мешают помехи. Если бы не расшифровка, Энни почти ничего бы не разобрала. Но даже с текстом в руках понять смысл слов Боффано чертовски трудно: “Вот я и говорю ему, какого хрена, говорю? Он ко мне пришел, так? Ты понял, Поли? Он говорит, ни хрена, говорит. Не желаю, говорит, тебя видеть. Я говорю, ладно. Тогда, говорю, что за фигня там в строительной фирме? А он говорит, что успел потолковать с этим типом Уилтоном”.
Потом раздается скрипучий голос Поли Де Чико. Голос скрипит что-то неразборчиво, но в тексте написано: “Кто?”
Луи: “Или Уэлтон, какая к… матери разница? Ну не помню я, Уилтон или Уэлтон. Ты его знаешь?”
Тут Поли Де Чико произносит нечто такое, что расшифровке не поддается. В тексте написано: “Неразборчиво”.
Луи разглагольствует дальше: “Ну не знаю, не знаю. Кто его разберет, этого Уилтона-Уэлтона, прямо не знаю. А ты-то знаешь?”
Поли сипло заявляет: “Он кусок дерьма”.
Луи: “Кто? Уэлтон?”
Поли: “Кто-кто?”
Луи: “Или Уилтон. Так ты знаешь его или нет?”
Поли: “Я не (неразборчиво). Ты про Вито, что ли?”
Луи: “Вито, при чем здесь Вито? Ты меня слушаешь или нет? Все они сукины дети. И учти, Поли, это еще лучший из них. Мы еще с ним дерьма накушаемся, вот увидишь”.
Поли Де Чико клекочет что-то невразумительное.
Энни изо всех сил старается, но никак не может сообразить, о чем идет речь. Должно быть, сказываются бессонные ночи. Однако ей кажется, что никто в зале не понимает, о чем толкуют два мафиози — просто остальные не показывают виду. Каждый из присяжных внимательно смотрит в текст, все дружно шелестят страницами. Остальные участники суда делают то же самое — кроме Энни и Луи Боффано.
У Луи скучающий вид. Пленку он не слушает, лениво постукивает ручкой по блокноту. Думая о чем-то своем, Боффано недовольно кривится. Потом отрывает кусок бумаги, комкает и сует в рот. Он что, плеваться собирается? Никто, кроме Энни, его не видит. Луи закидывает голову, смотрит в потолок. Потом вдруг высовывает язык, на кончике — комочек из бумаги. В зале все увлечены текстом, никто даже не рассмеялся. Разочарованный Луи выплевывает бумажку, обводит взглядом присяжных. Энни прячет глаза, но слишком поздно — Луи Боффано понял, что она его разглядывала.
И тут вдруг текст приобретает вполне понятный и однозначный смысл.
Луи Боффано говорит:
“Я не понимаю, Поли, неужели этот козел думает, что от меня можно прятаться? Сальвадоре тоже думал, а где он теперь? Хренов Сальвадоре Риджио, наш неуловимый герой, а? Все говорили, что я до него не доберусь. Таких, мол, не убивают. Засел у себя в доме, двадцать головорезов, по забору проволока с током и все такое. Но я потолковал с Учителем, и он сказал мне: “Этот парень не хочет, чтобы его убили? Засел в доме и не вылазит? Никаких проблем. Мы сами до него доберемся. Выроем тоннель”. Помнишь, Полли?”
Поли: “(Неразборчиво)”.
Луи: “Я говорю Учителю: о`кей, говорю, хочешь рыть тоннель — рой. Прикончи этого сукина сына. Класс, да?”
Поли: “Да, это был настоящий прикол”.
Луи: “Жалко только, Сальвадоре не успел оценить юмор. И я не завидую этому козлу, который от меня прячется. От Луи Боффано не спрячешься. Так я говорю?”
Поли: “(Неразборчиво)”.
Луи: “(Неразборчиво)”.
Поли: “(Неразборчиво)”.
Энни снова смотрит на Боффано. Тот сидит с закрытыми глазами. Его защитник Боузмен кривится — ему не нравится то, что он слышит. Наверняка он и раньше знал, что в распоряжении прокурора имеется такая запись, но все равно приятного мало. Краешком глаза Энни замечает, что ее сосед слева неодобрительно качает головой.
Энни знает, что эту пленку ей придется потом прослушать еще не один раз. Боффано, ты идиот, думает она. Ты бы еще напечатал официальное признание в журнале “Таймс”. Неужели ты думаешь, что после этого мне удастся убедить остальных присяжных в твоей невиновности? Трепло ты поганое!
Стало быть, ты сказал этому своему Учителю: хочешь рыть тоннель — рой. Убей этого сукина сына. Молодец, нечего сказать.
Славко сидит за ресторанным столиком с Сари Ноулз, которая на поверку оказалась сногсшибательной красоткой.
— Стало быть, вы хотите, чтобы я для начала выяснил, куда он ходит по ночам? — подытоживает Славко. — Вас интересует, состоит ли он со своей клиенткой в интимных отношениях?
— Да.
— Какие-нибудь предположения есть?
— О чем?
— О том, куда он ходит.
Она качает головой. Славко не сдается.
— Ну хорошо, а что он вам говорит по этому поводу?
— Ничего. Говорит, работа. Сделки. Я же вам говорила, он управляет потребительским фондом.
— Почему вы ему не верите?
Вопрос повергает Сари в задумчивость. Она проводит кончиком языка по губам.
Такая знает себе цену, думает Славко. Только посмотреть на эти медовые волосы, рассыпанные по плечам. Так и вспыхивают, так и переливаются. Наверняка девчонка об этом знает. Вон как на нее уставился официант, да и двое мужиков за соседним столиком все глаза проглядели. Она на них — ноль внимания, а между тем наверняка в курсе. Должно быть, давно привыкла к такому отношению. Без него, поди, уже жить не может.
Славко отмечает безукоризненность ее косметики. На девице шикарный деловой костюм с шарфиком от “Гермеса”. Видно, что, несмотря на душевное расстройство, мисс Ноулз не забыла приодеться и привести себя в порядок, все сделала для того, чтобы несчастный официант слюнями истек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47