— Мы в посольстве делаем все возможное, чтобы задержать и наказать террористов, совершивших злодейское убийство на прошлой неделе. На Северном шоссе…
— Да, ужасно, это ужасно, — мадам Альтман покачала головой.
— Необходимо получить доступ к одному сейфу — его владелец подозревается в причастности к этому преступлению. Известно, что сейф этот изготовлен фирмой «Дежазе».
Он достал из кармана листок бумаги и протянул ей:
— Вот данные.
Едва взглянув на листок, женщина поспешно вернула его Шимону.
— Эту модель уже лет десять перестали выпускать.
— А делали ее на экспорт?
— Думаю, да.
— Можно установить, куда отправлен данный сейф, зная его регистрационный номер?
— Конечно. Книги ведутся очень аккуратно.
— Если, допустим, владелец сейчас потерял ключ, — может он получить дубликат?
— Ему следует обратиться на фирму, но через тот магазин, где он приобрел сейф, и предъявить свидетельство, что он является владельцем, тогда мы вышлем дубликат.
— А свидетельство — где он его возьмет?
— Это регистрационное свидетельство, заверенное муниципальными властями.
— Но если этого документа нет?
— Тогда ничего у него не выйдет. Мало ли кто захочет обманным путем заполучить ключ от чужого сейфа? У нас же не дураки работают…
— Ну да, конечно…
Шимон умолк. Старик по-прежнему разглядывал его в упор. Теперь самое трудное. Зря он к ней на улице не подошел, эх, зря! С этим неврастеником каши не сваришь. Может, уйти сейчас, а завтра утром встретить ее по дороге на службу? А что, если, наоборот, выслушав его, старик припомнит, что и с ним обошлись несправедливо и жестоко, и в нем пробудится желание отомстить злодеям по заслугам?
— Мадам, нам совершенно необходимо знать, что находится в сейфе, о котором идет речь. Как получить дубликат ключа в вашей фирме?
— Без документов это невозможно, месье!
— Неужели нельзя изготовить второй ключ, если знаешь номер сейфа?
— Не вижу никакой возможности.
— Ну а если кто-то в вашей фирме — кто, как и мы, убежден, что убийцы должны предстать перед судом, — что, если этот человек захотел бы помочь без всяких документов? — Он сделал долгую паузу, старик тоже молчал, сверля его глазами. — Что если бы вы, мадам, согласились решить эту непростую, но столь важную задачу?
— Нет! — старик выкрикнул это, весь дрожа, слюна выступила на сморщенных сухих губах и капнула на халат. — Не будет она этого делать! И незачем было сюда приходить, впутывать нас в эти ваши делишки. Мы люди тихие, стараемся держаться от всего подальше. Хватит с нас волнений, на всю жизнь хватит — я же вам сказал — я в лагере был, рассказать бы вам об этом лагере… — Он весь трясся, и жена обняла его за плечи.
— Видите, месье, что вы наделали. Ну успокойся, прошу тебя, Жак. Не собираюсь я ничего делать для этого господина.
Но тот, отбиваясь от ее рук, продолжал кричать:
— А если она потеряет работу — вы об этом подумали? Денег у нас нет, на что жить? Профессия моя портной, но с тех самых пор я работать не могу. Мы только на жалованье жены существуем, мы бедны. И оставьте нас в покое!
— Вам лучше уйти, — мадам Альтман старалась говорить спокойно. — Извините. Не всегда можно помочь.
— Понимаю, — Шимон поднялся. — Не провожайте меня. Спасибо, что хотя бы выслушали.
Он вышел и стал медленно спускаться по лестнице, кляня себя за глупость и поспешность.

На следующее утро он все же позвонил ей на службу.
— Мадам Альтман, я чувствую себя виноватым перед вами и хотел бы выразить это лично.
— В этом нет необходимости.
— И все-таки не согласились бы вы пообедать со мной? Я не буду повторять свою просьбу, просто у меня остались кое-какие вопросы.
Наступило молчание, в трубке был слышен только стук пишущей машинки, кто-то был рядом с ней.
— Хорошо.
— Я вам очень признателен. Вы знаете кафе возле банка на улице Реомюр? Жду вас там ровно в час.
…Он поднялся ей навстречу из-за столика — она была все в том же коричневом платье и в серой вязаной кофте. Завидев его, женщина улыбнулась, и он подумал, что в молодости она была хороша собой. Когда им принесли еду, он заставил себя вернуться к вчерашнему разговору:
— Сожалею, что так расстроил вашего супруга. Я просто не подумал — мне казалось, он только рад будет участвовать в действиях, которые направлены на защиту наших людей, — ведь это ради того, чтобы не повторился Бухенвальд…
— Жак так испугался, что я потеряю работу. Это было бы катастрофой.
Некоторое время они ели в молчании.
— Вы не верующие?
Женщина покачала головой.
— Сейчас нет. До лагеря муж… Да, он раньше был верующим. Набожным даже. Но когда мы встретились и поженились, — это было в сорок шестом — он тогда все твердил: я точно знаю, что Бога нет. В Бухенвальде понял…
— За последние годы много нападений совершено на евреев. Не только на тех, что представляют Израиль. И в Париже были покушения.
— Я слышала.
— И вас это не волнует?
— Но что тут могут поделать простые люди вроде нас?
— Иной раз очень многое. Вот как сейчас.
Наступила долгая пауза, потом она спросила:
— Чем я могу помочь?
— Расскажите для начала, каков порядок действий, если поступает запрос на дубликат ключа.
— Проверяется по документам личность заявителя, и если все в порядке, глава фирмы выписывает бланк. Это мера безопасности. В мастерской не станут делать ключ, если не получат такой бланк. Хранятся они под замком в торговом отделе.
— А дальше?
— Бланк передается в мастерскую — это на первом этаже, позади демонстрационного зала. К бланку должен быть приложен номер серии данного сейфа. Заведующий мастерской сверяет его со своими списками и определяет таким образом тип ключа. Потом дает задание слесарю, и тот изготовляет ключ. Оттуда его передают в торговый отдел и, прежде чем послать заказчику, делают соответствующую запись в книге.
— А ваше рабочее место где?
— В торговом отделе.
Прежде чем задать следующий вопрос, Шимон долго собирался с духом:
— Допустим, вы согласны помочь, — могли бы вы добыть ключ?
Она заколебалась:
— Это опасно.
— Но возможно в принципе? — он чувствовал, что мало-помалу она уступает. — Что для этого придется сделать?
— Достать чистый бланк, заполнить и отправить в мастерскую, вместе с номером ключа. Номер должен быть тоже на специальном бланке — они лежат в шкафу. Главное, когда ключ передадут в отдел, надо устроить так, чтобы его никто не видел. Значит, что-то такое надо придумать, сходить за ним. Сослаться на срочность…
— Когда ваш начальник уходит в отпуск?
— Он уже в отпуске.
— Это облегчает задачу или наоборот?
Она помолчала, прикидывая что-то в уме:
— Пожалуй, без него лучше. Его заместитель не особенно следит за порядком.
— Сколько бы все это заняло времени?
— Знаете, сервис у нас отличный. Такие заказы выполняются за день — ведь клиенту всегда ключ нужен немедленно.
— Мадам Альтман, вы сделаете это для нас?
Снова она умолкла — доела все с тарелки и долго рылась в сумке в поисках носового платка, будто оттягивая время.
— А что сделает для меня посольство, если я потеряю работу?
— Мы друзей в беде не оставляем.
— Это не ответ.
— Я должен проконсультироваться, но, поверьте, мы не бросим вас.
— Вы же видели, муж… — Ее голос задрожал. Шимон только кивнул молча, чувствуя, что судьба всего дела на волоске.
— Попробую, — решилась она наконец.
Он перегнулся через стол и взял ее руку:
— Благослови вас Бог.

Они условились встретиться на следующий день в бистро после конца рабочего дня. Мадам Альтман пришла все в том же платье и в той же вязаной кофте, с хозяйственной сумкой. На предложение выпить чего-нибудь ответила отказом.
— Я все сделала, что вы хотели, но это в первый и последний раз…
— Обещаю больше никогда ни о чем подобном не просить. Что, было очень трудно?
— Я прямо извелась вся. Был момент… Хотя вам эти подробности ни к чему.
Вынув из сумки маленький сверток, она отдала его Шимону, и тот на ощупь определил, что внутри длинный тонкий ключ.
— Сейф продан через нашего агента в Бейруте, но владелец живет в Дамаске.
— Благодарю. Израиль в неоплатном долгу перед вами.
— Мы, евреи, должны помогать друг другу, правда ведь? — робко сказала она. — Вот, даже таким, как я, приходится участвовать. Я бы себе не простила, если бы… — И умолкла, не закончив фразы.
— У вас есть моя визитная карточка. Если возникнут какие-то сложности, позвоните.
Она улыбнулась в ответ, и Шимон снова, будто сквозь дымку времени, увидел красивую девушку, некогда вышедшую замуж за молодого узника Бухенвальда, который хоть и уцелел в этом аду, но так и остался в нем навсегда.
В дверях бистро он наклонился, поцеловал ее на прощанье и со словами «это просто небольшая помощь» осторожно вложил ей в руку плотный конверт с деньгами.
Глава 12
Военная карьера во Франции не сулит ни престижа, ни богатства, ни даже романтической возможности стать героем — разве что война случится. Хорошее происхождение и наличие способностей вовсе не побуждают молодых людей надеть мундир — скорее наоборот. В армию стремится всякая мелкая сошка, заурядные сынки провинциальных торговцев, а то просто крестьяне — им-то заполучить офицерское звание весьма лестно. Так заведено с давних времен, и потому в армейской среде всегда царствует посредственность. Дело Дрейфуса наглядно продемонстрировало всему миру основополагающие качества французского офицера: злобность, зависть и консерватизм.
Какую бы войну ни вела Франция — взять 1870, 1914 или 1939 годы — генералитет неизменно проявлял неспособность сориентироваться в обстановке и сделать разумные выводы из прошлых неудач.
В тридцатые годы нынешнего века полковники и генералы поддерживали тесные контакты с французскими фашистами из организаций «Кагуль» и «Огненный крест». Французский военный суд в 1940 году заочно вынес смертный приговор де Голлю — мятежный генерал призвал французов продолжать сопротивление немцам, но большинство офицеров «армии перемирия», возглавляемой бездарным и трусливым маршалом Петэном, не пошло за ним.
На косную среду высшего и среднего офицерства регулярные пополнения, связанные с воинской повинностью, оказывают действие, подобное действию слабительного на живой организм, — сравнение, может, и обидное, зато верное. Вот из этих-то пополнений и отбираются люди для главного управления внешней безопасности (ГУВБ) — основной разведывательной службы страны.
Данное ведомство, чье появление на свет пришлось на момент великой неразберихи, наступившей после освобождения, а становление — на пятидесятые и шестидесятые годы, когда страну сотрясали политические и социальные катаклизмы, ныне являет собой страннейшее сборище шпионов и тайных агентов. Руководство сплошь заражено политическими амбициями и социальным обскурантизмом — болезнями, присущими высшему армейскому офицерству. Если же присмотреться внимательно к составляющим его службам, то на всех уровнях обнаружишь поразительный этнический разнобой и даже «вкрапления» иностранцев, чего не сыщешь в аналогичных службах прочих стран. Среди тех, к чьим бесценным услугам прибегает армейская разведка, — то есть среди наемных убийц, платных осведомителей и специалистов по допросам, а попросту костоломов, — числятся североафриканцы и сенегальцы, немцы и итальянцы, а также белое отребье из бывших колоний, бандиты, набранные из Иностранного легиона, и корсиканцы, обитающие на парижском «дне».
Без всех этих объяснений трудно было бы понять, что представляет собой майор Клод Этьен Савари из шестого отдела ГУВБ.
Папаша его в свое время служил в знаменитом кавалерийском полку, и с его точки зрения кавалерия являла собой средоточие офицерских доблестей: храбрости, дисциплины и воли к победе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52