На гребне волны прибоя виднелась четко отрезанная голова и часть туловища толстой трески, которую прибивало к садку с наживкой. Он потянулся и подхватил ее сачком.
Голова была свежей. Хаймэн задумался, потом поднялся на пирс и осторожно осмотрелся. Найдя кусок толстой лески, который раньше сам же втиснул за край доски пирса, Як-Як потянул и вытащил ловушку для крабов. Она была пустой, а наживка сгнила настолько, что утратила привлекательность даже для крабов Эмити. Хаймэн внимательно разглядел голову трески, швырнул ее в ловушку для крабов и опустил в воду.
Видимо, кто-то из рыбаков хотел использовать треску для наживки, разрезал очень острым ножом, а потом выбросил половину. В общем, кто-то теряет и кто-то находит... Таков закон океана.
Хаймэн посмотрел в сторону океана и внезапно понял, что в гавани нет никакой жизни. Сегодня рыбаков можно не ждать, даже Шона, который приходил каждый день с тех пор, как зашел косяк трески. Так что незачем было готовить наживку...
Дик Анджело уже закончил работу и собрался уходить, держа в руке ящик с инструментами. Як-Як пронаблюдал за тем, как Дик залез в полицейский джип и укатил. Опасность разговора миновала.
Снова опускался туман. Нет, не плотный и густой, как в Пенобскоте, а легкий туман Нью-Йорка, скорее всего насыщенный микробами.
Хаймэн мог бы закрыть магазин, но некуда было пойти, разве что в "Рэнди бэр", где как всегда полно пустомель.
Он зашел в сарайчик, открыл ящик стола, битком набитый рыболовными снастями, и вытащил оттуда бутылку ямайского рома, потом подобрал журнал "Гэллери", кем-то брошенный на пирсе. Листая его страницы и качая головой над яркими иллюстрациями, Хаймэн начал прикладываться к бутылке.
* * *
Броуди припарковал машину возле своего дома и увидел младшего сына, грустно маячившего на крыльце. Слава Богу, трупов на пляже он не обнаружил. Должно быть, пилота вертолета и его напарника унесло в открытый океан.
Шон, который обычно в таких случаях сразу начинал щебетать ему о всех последних новостях, возмущенно на него взглянул.
- Что произошло, герой? - спросил Броуди.
Шон кивнул в сторону дома.
- У нее спроси! Папа, за что она меня ударила? - Его голос дрожал.
Броуди улыбнулся.
- Наверное, за дело. Ты что натворил?
- Но по лицу же...
Броуди вздрогнул. Он не помнил, чтобы Шон когда-либо врал.
- Ты думай, что говоришь!
Шон поднял на него глаза, из которых исчезла надежда, затем неожиданно вскочил и побежал в гараж. Удивленный, Броуди прошел в дом.
Внутри стояла такая напряженная тишина, что казалось, будто в воздухе пробегали электрические искры. Майк делал равнодушный вид, включив телевизор на полную мощность. Рядом орал радиоприемник. Майк листал журнал о подводном плавании.
- Где мама? - Броуди постарался перекричать шум. Майк указал большим пальцем наверх. Броуди побежал, прыгая через ступеньки.
Она сидела у окна спальни, глядя на залив.
- Что здесь происходит? - спросил он.
Она повернула к нему голову. В глазах застыла боль.
- Он тебе сказал?
Броуди обнял ее за плечи.
- Успокойся, Эллен, тебе и раньше случалось ему поддавать.
- Он так сказал?
- Он сказал, что ты дала ему пощечину, но я не поверил.
- Я ударила его по лицу, как жена рыбака.
Он не мог в это поверить.
- Что он сделал?
Эллен рассказала, и Броуди почувствовал, как у него подогнулись колени.
- Угроза? Ты так думаешь? - пробормотал он.
Она не сводила с него глаз.
- Вчера вечером тебя предупредил Питерсон. Сегодня единственный бандит во всей округе пригласил в машину Шона. Конечно же, они угрожают.
Он посмотрел по ту сторону залива. Заходящее солнце высвечивало его любимую картину. Коттеджи строили на Кейп-Коде еще в те времена, когда красивый вид из окна не считался обязательным и окна неизменно выходили на улицу. Песок на ровных местах казался золотым, и тени скользили по другую сторону холмов. Золотой крест на маковке собора прощался с последними лучами солнца.
Ну, что же, пистолет в его кобуре не был деревянным, а полицейский значок сделан не из жести. Мелким бандитам не удастся запугать его, как и вообще никого в Эмити.
- Будь я проклят, - скрипящим голосом сказал он, - если позволю здесь такому случиться!
Он резко повернулся и слетел вниз по лестнице.
- Броуди! - слышался крик Эллен за его спиной. - Броуди, вернись!
Он был уже в машине на полпути к дому Москотти, когда задался вопросом, а что он, собственно говоря, намерен предпринять. Но продолжал ехать. Примет решение, когда останется наедине с этим сукиным сыном...
* * *
Всю вторую половину дня Лина Старбак пыталась набраться храбрости. Она слышала, как Майк говорил Джеки, что подводники с военных кораблей намереваются обследовать затонувшую "Орку".
Ее брат умер на флоте во время второй мировой войны от воспаления легких. Она воскресила его в памяти и после двух попыток все же сумела сообщить мужу о планах обследования "Орки". Он посмотрел ей прямо в глаза, пожал плечами и тихо пробормотал:
- Но это же не твоя проблема.
- Что ты, нет, - возразила она. - Они завтра утром начнут нырять. Никто же не знает, что их ждет...
- Ну и что? Вот заодно и узнают, - ухмыльнулся Старбак. - И нырять расхочется. Лина, не забывай о клиентах.
Сейчас, когда ближе к ужину посетителей поубавилось, она решила попытаться в последний раз. Когда-то ей пришлось ему угрожать. А несколько лет назад она отказала ему в интимных отношениях, когда он уволил ее племянника. В результате он прибегнул к услугам португальской проститутки с длинными волосами, которая работала "под крышей" ресторанчика Си.
Лина снова подошла к мужу.
- Нет, кому-то нужно все же сказать!
- Кому, черт побери?
- Броуди.
- Броуди, - горько рассмеялся Старбак, - прекрасно знает, что акула все еще там.
- Тогда Ларри Вогэну.
- Скорее всего, он тоже знает.
- Тогда Гарри Мидоузу.
- Он об этом ничего печатать не будет.
- Ему это придется сделать, если ты пообещаешь, что обо всем расскажешь "Лонг-Айленд пресс". И покажешь ему снимок.
- Слишком поздно. Пленку я сжег.
Это была откровенная ложь. Старбак никогда ничего не сжигал и ничего не выбрасывал. Подвал аптеки был забит барахлом, для которого он надеялся когда-то найти применение. Настанет время использовать и эту фотопленку. Она хранилась в его сейфе вместе с морфием, кокаином и секоналом, надежно упрятанная за стальной дверцей от возможных взломщиков.
- Ты обязан обо всем рассказать мэру, - настаивала она. - Если что-нибудь случится, ты ни в чем не будешь виноват...
- Ладно, я скажу Ларри, - согласился он, - когда он продаст нашу аптеку. Послушай, зашел клиент. Занимайся делом.
Она прошла к кассовому аппарату, а когда вернулась, он сидел на корточках и заменял шифр в сейфе.
На холмах за заливом были частные дома и дома, которые сдавали в аренду, куда Броуди неизменно вызывали каждое лето три-четыре раза. Некоторые побитые непогодой коттеджи, казалось, навлекали на себя неприятности. Но были другие дома, которые он знал только по именам на дощечках у входа, где не доводилось бывать ни разу с тех пор, как он начал служить в полиции.
Дом Москотти принадлежал к числу мирных. В последний раз Броуди поднимался по извилистой дорожке, когда умирал последний хозяин этого дома - старый Роджер Раскин. Возможно, Москотти хватало дел зимой, и в его летней резиденции все дышало покоем, а дома он устроил порядки не хуже, чем преподобный Уикэм из пресвитерианской церкви.
Броуди поставил машину возле хорошо освещенного подъезда. Фары высветили последнее приобретение Москотти, его новый "феррари". Шона можно было понять. Он сам прокатился бы в такой машине.
В доме залаяла собака. Броуди нажал кнопку звонка. Дверь открылась. Перед ним стоял мальчишка лет десяти с широким, как у Москотти, ртом, большими ушами и мягкими глазами. Броуди никогда с ним не встречался, но это, видимо, был Джонни из младших скаутов. Броуди был удивлен. Он ожидал, что его встретит толпа мафиози из Квинза, готовая дать ему бой. Мальчишка доброжелательно улыбнулся.
- Папа смотрит телевизор. Вы хотели бы войти?
Москотти оставил мебель старого врача: кожаные кресла и потертые ковры. Перед стереопроигрывателем на софе элегантная женщина подбирала пластинку. Она подошла к Броуди.
- Пожалуйста, присаживайтесь.
Броуди покачал головой, объяснив, что зашел не в гости и хотел бы повидать хозяина. Москотти явно не делился с домашними своими проблемами. Иначе бы она знала, что ему нужно.
Москотти открыл дверь бывшего кабинета врача и пригласил Броуди войти. Гангстер превратил комнату в настоящий кабинет: стены были увешаны книжными полками, в углу стоял огромный письменный стол и перед удобным креслом светился экран телевизора.
К креслу был придвинут стул поменьше, на котором сидел молодой человек лет двадцати пяти. У него были пышные усы и розовые, румяные щеки. Казалось, он был поглощен программой, которую вел Майкл Дуглас.
Москотти приглушил звук, но его гость этого, казалось, не заметил.
- Тупой, - пояснил Москотти. - Племянник из Палермо. По-итальянски не говорит, по-английски не понимает, ничего не слышит тоже, но мне об этом не сказали. - Он пожал плечами. - Но родственник, ничего не поделаешь.
- Убери свои грязные руки от моего парня! - Вырвалось у Броуди.
Глаза гангстера расширились. Он уселся в вертящееся кресло и повернулся к Броуди спиной, выбирая трубку на полке книжного шкафа. Когда Москотти повернулся, на губах играла улыбка. Во рту сверкал золотой зуб, но глаза оставались холодными.
- Черт возьми, а я-то думал, ты пришел, чтобы поблагодарить меня.
- За что? За то, что вообще доставил его домой?
Москотти изучал его.
- Бедный парень, его заставляют таскать огромную удочку.
- Ничего, у него получается.
- Мне хотелось только помочь, по-соседски.
- Как давно ты проводишь здесь лето?
- Третий год, - улыбнулся Москотти, хотя веселья в улыбке не было. - Третий год на чудесном солнце Эмити.
- И спустя три года, как только ты узнаешь, что твое казино может и не стать казино...
- Мое казино? Послушай, нет у меня никакого казино, - фыркнул он. - Неужели ты думаешь, что люди из Олбани позволят мне иметь казино?
- ...Как только понимаешь, что казино может не стать казино, потому что я поднял бучу в законодательном собрании, ты тут же становишься добрым соседом? Как бы не так!
- Странно, - размышлял Москотти, наблюдая за клубами дыма из трубки. - Мне-то говорили, что казино похоронит акулу, спасет город. Не так ли? Меня уверяли, что весь город за казино.
- Конечно. Но при условии кредита от банка "Чейс-Манхэттен", а не подачки из твоего кармана.
- Ну, чудеса! - Засмеялся Москотти, выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда толстую пачку стодолларовых купюр в бумажной упаковке. На упаковке было отпечатано "Чейс-Манхэттен бэнк". - Вот же деньги банка. Посмотри, Броуди, или ты ничего не понимаешь? Банк под залог кредита хотел бы получить акции, твой автомобиль, твой дом, руку, ногу. У Питерсона ничего не осталось, а я верю людям. Так что... - он пожал плечами. - Деньги везде деньги.
- Это грязные деньги.
Москотти сделал вид, что страшно удивлен, и стал внимательно изучать пачку денег.
- Нет, грязи не вижу... - Затем он перебросил пачку через стол. - Ты видишь грязь? Возьми домой и хорошенько присмотрись.
- Сукин ты сын, - прочувственно сказал Броуди. - Это ты возьми деньги домой в Квинз. Нам они здесь не нужны.
- Кому нам?
- Эмити.
- Эмити? Ты знаешь, что такое Эмити? - Москотти потянулся и зевнул. - Мэр с толстым задом, который никак не может решить, то ли быть честным, то ли стать жуликом. Полдюжины членов муниципального совета, которые не годятся даже для того, чтобы управлять похоронным бюро. Двадцать купцов, не способных торговать горячими пирожками на ярмарке. Да еще пара сотен человек, отлично понимающих, что, если не будет казино, им придется через месяц выходить в море на рыбалку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37