!
— Слушай, давай не будем о моей жене, ладно?
— Боюсь, что ничего не выйдет, Энди. Так получилось, что она и этот ее братец сейчас как раз здесь. Принесли тебе позавтракать.
Латур никогда не замечал, как длинен тюремный коридор. Ольга ждала его снаружи, лицо ее было бледным, но спокойным, из аккуратной прически, отливавшей на солнце золотом, не выбивался ни один волосок. Она сидела за столом в караулке. На столе стояла плетеная корзинка для пикников.
Муллен бросил взгляд на часы.
— У вас двадцать минут, не больше, — проворчал он и закрыл за собой дверь.
В ледяном голосе Джорджи звучало нескрываемое презрение.
— Кажется, я не так уж сильно ошибался насчет тебя! Вот, стало быть, что представляет собой человек, за которого вышла замуж моя сестра! Подумать только — ведь ты мог сотворить такое и с ней! Остается только надеяться, что тебе не удастся заморочить голову судье и он воздаст тебе по заслугам!
Ольга молча вглядывалась в лицо мужа. Наконец, не поворачивая головы, она бросила брату:
— Заткнись! И убирайся отсюда!
— Но, Ольга!… — запротестовал было светловолосый юнец.
— Вон, я сказала!
Пожав плечами, Джорджи вышел из комнаты. Дверь караулки с грохотом захлопнулась за его спиной. Латур никогда и представить себе не мог, чтобы тишина могла так давить. Ему было мучительно стыдно, что она видит его грязную рубашку и заросшее колкой щетиной лицо.
Ольга придвинула ему корзинку:
— Вот. Я принесла тебе поесть.
— Зачем? — в упор спросил Латур.
— Даже в тюрьме нужно есть. Мы с матерью часто приносили в тюрьму еду… моему отцу. Это было давно, еще в Китае. Так продолжалось до тех пор, пока нам не повезло и мы не вырвались в Сингапур.
Она аккуратно расстелила на столе белоснежную салфетку и вытащила термос с горячим кофе. Вслед за ним появились чашка с блюдцем, завернутая в чистое полотенце тарелка со сдобными горячими булочками и баночка домашнего джема из гуавы.
— Извини, что так мало, надо было бы захватить чего-нибудь более сытного. Но как-то непривычно придумывать завтрак, который надо унести в корзине.
— Все чудесно, — успокоил ее Латур. — Спасибо, что подумала об этом.
— Ешь, — тихонько шепнула она. — У тебя не так уж много времени. Тот офицер сказал, всего двадцать минут.
Латуру нисколько не хотелось есть, но, чтобы не огорчать Ольгу, он принялся запихивать в себя булочки. Так много нужно было бы сказать ей, но он не знал, как начать.
Ольга украдкой поглядывала на него, уже готовая задать вопрос, который готов был сорваться с ее языка, но каждый раз удерживалась. Похоже, она, как и Латур, разучилась разговаривать ни о чем. Такого с ними еще не бывало.
Вопрос так и остался незаданным, потому что дверь распахнулась и на пороге вырос Муллен:
— О'кей, Энди. Пошли!
За его спиной с перебинтованным лицом стоял Джордж Вилльер. Сняв с пояса наручники, первый помощник ловко защелкнул их на запястьях Латура.
От изумления Вилльер выпучил глаза:
— Ото, так, значит, и до тебя добрались, Латур?! Ну и слава Богу! А то нос задирал: смотри, мол, я какой! Так вам, сукиным детям, и надо!
— Хватит молоть чепуху, Вилльер! — резко оборвал его Муллен. — Здесь леди, неужто не видишь?
— Прошу прощения, — извинился тот. — Мне очень жаль, мэм, только этот парень вечно ко мне придирался!
И тут Ольга, наконец, решилась сделать то, о чем думала все это время.
— Вы позволите мне задать мужу только один вопрос? Прошу вас!
— Конечно, — кивнул Муллен.
Она встала и, выпрямившись во весь рост, глядя прямо в глаза Латуру, сказала:
— Тот человек, которого, как они сказали, ты убил… Бог с ним. Это сейчас не так важно, по крайней мере для меня. — С фатализмом, свойственным ее нации, она одним пожатием плеч дала понять, что смерть Лакосты для нее ничего не значит. — В конце концов, убивают многих. Я хочу спросить о другом.
— О чем? — Голос наконец-то вернулся к Латуру. Надменно вскинув вверх подбородок, Ольга испытующе всматривалась в его лицо, словно забыв о мужчинах, которые не сводили с нее глаз.
— Я хочу услышать правду. Ты и в самом деле пошел к той женщине после меня? И был с ней близок, не важно, по доброй воле или нет?
— Нет! — тихо сказал Латур. — Клянусь!
Ольга некоторое время еще вглядывалась в его лицо и, наконец, со вздохом обронила:
— Я тебе верю! — Ее голубые глаза наполнились слезами. — Но я не смирюсь с этим! Вот увидишь! — Привстав на цыпочки, она поцеловала его. — Бог да благословит тебя, муж! Когда тебя приведут в суд, я буду сидеть в первом ряду!
Глава 12
Зал, где обычно происходили судебные заседания, был забит до отказа. Несмотря на протесты пожарника, молчаливая толпа мужчин и не менее молчаливых женщин запрудила все коридоры и проходы, выплеснулась в холл.
В прилегающей к залу комнатке, где арестованные дожидались суда, сидели Джин Эверт и Латур. Адвокат даже не пытался скрыть, насколько серьезно положение его подзащитного. Впрочем, и сам он выглядел так, словно провел бессонную ночь.
— Боюсь, сегодня нам придется несладко, — заранее предупредил он Латура. — Все эти улики против тебя, да еще то, что миссис Лакоста без колебаний тебя опознала. Полагаю, в этом случае судья Блейкли может сделать только одно. Так что готовься заранее к тому, что тебя водворят обратно в тюрьму и заставят дожидаться пересмотра и повторного слушания дела.
— Что поделаешь, — кивнул Латур. Сейчас он чувствовал себя куда лучше, чем вначале, когда его бросили за решетку. Слава Богу, по крайней мере, Ольга ему верит!
Впрочем, адвокат Джин Эверт отнюдь не питал радужных надежд на будущее.
— Надеюсь, благодаря твоему безупречному прошлому и боевым наградам мне хотя бы удастся заставить их усомниться в твоей виновности. Будем надеяться, тебя согласятся выпустить под залог. Но, если честно, Энди, боюсь, у меня ничего не выйдет. Конечно, я сделаю все, что смогу, но полной уверенности у меня нет.
— Но я не убивал Лакосту. И не прикасался к девушке!
— Да, мы оба это знаем. Но знать и иметь возможность доказать — это разные вещи. — Сунув в рот сигарету, Джин передал пачку Латуру. — Ладно, в конце концов, это просто предварительное слушание. И думаю, что наилучшей стратегией для нас будет приберечь все козыри до дня суда.
— Что за козыри?
— А два неудавшихся покушения на твою жизнь?
— Боюсь, я не совсем понимаю. О чем это ты?
И тут адвокат в нескольких словах объяснил, что собирается предпринять.
— Насколько мне представляется, этот “кто-то”, кто твердо решил избавиться от тебя, после того, как две его попытки провалились, вполне вероятно, даже более чем вероятно, мог прошлой ночью проследить тебя до трейлера Лакосты, а потом намеренно пристрелить Жака и зверски изнасиловать девушку — и все это лишь с одной-единственной целью! Не догадываешься? Он твердо решил прикончить тебя, но на этот раз — руками представителей закона!
— Вчера, в камере, мне и самому вдруг пришла в голову эта мысль.
— Скажи, не сможешь ли ты припомнить еще что-то, какую-то деталь, которая может нам помочь?
— Нет, я уже все перебрал.
— У тебя нет никаких подозрений насчет того, кто бы это мог быть? Кто может хотеть твоей смерти, Энди?
— Понятия не имею.
— От твоей смерти кто-нибудь что-то выгадает?
— Ну, не напрямую.
— Ты имеешь в виду своего шурина?
— Да.
Отшвырнув в сторону окурок, Эверт тщательно растер его по полу носком элегантного белого ботинка.
— Похоже, я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Ольга на редкость привлекательная женщина. Чертовски привлекательная! — Поправив и без того, безупречный узел галстука, Эверт встал. — Ладно, поговорим об этом потом, когда будет время. Мне кажется, тут что-то есть. Но сейчас мне пора идти в зал заседаний. Да, ради всего святого, Энди, не забывай об одном.
— О чем?
— Запись твоих показаний на слушании будет позже представлена на суде. Поэтому, умоляю тебя, держи себя в руках. И самое главное, не дай прокурору вывести тебя из равновесия. Когда тебе зададут вопрос о том, признаешь ли ты себя виновным, просто скажи “нет” и остальное предоставь мне.
— Ты мой адвокат.
— Вот и помни об этом, идет?
Судебный пристав приоткрыл дверь, чтобы впустить Эверта, и на минуту высунул голову — спросить у клерка, сколько, по его мнению, пройдет времени, прежде чем суд удалится на совещание.
Воспользовавшись представившейся возможностью, остальные арестованные, будто волки, кинулись на Латура. Лицо и губы его моментально были разбиты в кровь. Тяжелый кулак рассек бровь.
— Ну, толкни меня, попробуй! Что, боишься? — неистовствовал Вилльер. — Только бы тебя отпустили под залог! Я молю Бога, чтобы они согласились! Вот потеха-то будет! Ребята мигом до тебя доберутся, вот увидишь! Как ты мог, подонок, сотворить такое с женщиной?! Интересно, как это понравилось бы твоей собственной жене? Или тебе ее показалось мало? Странно, а на вид она штучка что надо! И в постели, должно быть, горяча, или нет? А может, ты из тех, кому для полного счастья непременно нужно поиздеваться над бабой?
Латур отбивался изо всех сил, моля Бога, чтобы пристав, наконец, вернулся. Впрочем, тот не заставил себя ждать.
— О'кей, парни, а ну-ка, оставьте его! — рявкнул он. — Знаю, знаю, что вы испытываете. И все равно — держите кулаки при себе.
— Ладно, приятель, — проворчал один из арестованных, старик нефтяник, — мы и без тебя знаем, что нам нужно. Это дерево повыше да крепкая веревка в придачу!
Латур вытащил носовой платок и промокнул им разбитые, окровавленные губы. Нижняя бровь нестерпимо болела. Правый глаз распухал прямо на глазах. И все же, избитый, злой как черт, он не мог не чувствовать своеобразного комизма ситуации, в которой" вдруг очутился. Он был убежден, переспи он с Ритой сразу же, как только она дала ему понять, что согласна, — и ничего бы этого не было.
В зал суда его вызвали последним. Едва переступив порог, Латур почувствовал, как удушливая ненависть сидевших в зале захлестнула его, будто гигантская волна.
Он поискал глазами и почти тут же заметил Ольгу. Она сдержала слово — сидела в первом ряду, прямо за перилами, которые отделяли зрителей от присяжных.
Рядом с сестрой устроился Джорджи. Злорадная усмешка то и дело мелькала у него на лице. Латур прекрасно знал, что за мысли копошатся у него в голове. Если суд сочтет его виновным в обоих преступлениях — изнасиловании и убийстве, — ему отсюда не выйти. А это значит, что Ольга станет свободной и будет вольна вновь выйти замуж, на этот раз удачно, и остаток своей никчемной жизни Джорджи надеялся провести беззаботно, вытягивая из сестры деньги и развлекаясь за ее счет.
Забавно, вдруг подумал Латур, как на все это отреагировала сама Ольга. Назвала его мужем, потом поцеловала долгим поцелуем, и ей не было никакого дела, что его обвиняют в убийстве! Ей вообще было наплевать, убей он хоть с десяток человек, лишь бы муж оставался ей верен! Да, усмехнулся Латур, об этом стоит поразмышлять на досуге!
— Как арестованный оказался в подобном состоянии? — брюзгливо спросил судья Блейкли, взглянув на разбитое лицо подсудимого.
— Возникли кое-какие разногласия между ожидавшими своей очереди, — подмигнул Латур.
Наступила гробовая тишина. Слышен был только голос секретаря суда, который громко читал вслух выдвинутые против Латура обвинения.
— Подсудимый, признаете ли вы себя виновным? — спросил судья Блейкли.
— Нет, не признаю. Ни по одному пункту обвинения.
— Позвольте мне, — вмешался Эверт. — После того как обвинение представит имеющиеся в его распоряжении доказательства, я буду просить суд освободить обвиняемого под залог. Причина — вполне обоснованные сомнения в его виновности, а также его безупречное прошлое.
При этих словах в зале поднялся гневный ропот. Зрители в дальнем его конце приподнимались, вытягивали шеи, стараясь не пропустить ни единого слова дебатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Слушай, давай не будем о моей жене, ладно?
— Боюсь, что ничего не выйдет, Энди. Так получилось, что она и этот ее братец сейчас как раз здесь. Принесли тебе позавтракать.
Латур никогда не замечал, как длинен тюремный коридор. Ольга ждала его снаружи, лицо ее было бледным, но спокойным, из аккуратной прически, отливавшей на солнце золотом, не выбивался ни один волосок. Она сидела за столом в караулке. На столе стояла плетеная корзинка для пикников.
Муллен бросил взгляд на часы.
— У вас двадцать минут, не больше, — проворчал он и закрыл за собой дверь.
В ледяном голосе Джорджи звучало нескрываемое презрение.
— Кажется, я не так уж сильно ошибался насчет тебя! Вот, стало быть, что представляет собой человек, за которого вышла замуж моя сестра! Подумать только — ведь ты мог сотворить такое и с ней! Остается только надеяться, что тебе не удастся заморочить голову судье и он воздаст тебе по заслугам!
Ольга молча вглядывалась в лицо мужа. Наконец, не поворачивая головы, она бросила брату:
— Заткнись! И убирайся отсюда!
— Но, Ольга!… — запротестовал было светловолосый юнец.
— Вон, я сказала!
Пожав плечами, Джорджи вышел из комнаты. Дверь караулки с грохотом захлопнулась за его спиной. Латур никогда и представить себе не мог, чтобы тишина могла так давить. Ему было мучительно стыдно, что она видит его грязную рубашку и заросшее колкой щетиной лицо.
Ольга придвинула ему корзинку:
— Вот. Я принесла тебе поесть.
— Зачем? — в упор спросил Латур.
— Даже в тюрьме нужно есть. Мы с матерью часто приносили в тюрьму еду… моему отцу. Это было давно, еще в Китае. Так продолжалось до тех пор, пока нам не повезло и мы не вырвались в Сингапур.
Она аккуратно расстелила на столе белоснежную салфетку и вытащила термос с горячим кофе. Вслед за ним появились чашка с блюдцем, завернутая в чистое полотенце тарелка со сдобными горячими булочками и баночка домашнего джема из гуавы.
— Извини, что так мало, надо было бы захватить чего-нибудь более сытного. Но как-то непривычно придумывать завтрак, который надо унести в корзине.
— Все чудесно, — успокоил ее Латур. — Спасибо, что подумала об этом.
— Ешь, — тихонько шепнула она. — У тебя не так уж много времени. Тот офицер сказал, всего двадцать минут.
Латуру нисколько не хотелось есть, но, чтобы не огорчать Ольгу, он принялся запихивать в себя булочки. Так много нужно было бы сказать ей, но он не знал, как начать.
Ольга украдкой поглядывала на него, уже готовая задать вопрос, который готов был сорваться с ее языка, но каждый раз удерживалась. Похоже, она, как и Латур, разучилась разговаривать ни о чем. Такого с ними еще не бывало.
Вопрос так и остался незаданным, потому что дверь распахнулась и на пороге вырос Муллен:
— О'кей, Энди. Пошли!
За его спиной с перебинтованным лицом стоял Джордж Вилльер. Сняв с пояса наручники, первый помощник ловко защелкнул их на запястьях Латура.
От изумления Вилльер выпучил глаза:
— Ото, так, значит, и до тебя добрались, Латур?! Ну и слава Богу! А то нос задирал: смотри, мол, я какой! Так вам, сукиным детям, и надо!
— Хватит молоть чепуху, Вилльер! — резко оборвал его Муллен. — Здесь леди, неужто не видишь?
— Прошу прощения, — извинился тот. — Мне очень жаль, мэм, только этот парень вечно ко мне придирался!
И тут Ольга, наконец, решилась сделать то, о чем думала все это время.
— Вы позволите мне задать мужу только один вопрос? Прошу вас!
— Конечно, — кивнул Муллен.
Она встала и, выпрямившись во весь рост, глядя прямо в глаза Латуру, сказала:
— Тот человек, которого, как они сказали, ты убил… Бог с ним. Это сейчас не так важно, по крайней мере для меня. — С фатализмом, свойственным ее нации, она одним пожатием плеч дала понять, что смерть Лакосты для нее ничего не значит. — В конце концов, убивают многих. Я хочу спросить о другом.
— О чем? — Голос наконец-то вернулся к Латуру. Надменно вскинув вверх подбородок, Ольга испытующе всматривалась в его лицо, словно забыв о мужчинах, которые не сводили с нее глаз.
— Я хочу услышать правду. Ты и в самом деле пошел к той женщине после меня? И был с ней близок, не важно, по доброй воле или нет?
— Нет! — тихо сказал Латур. — Клянусь!
Ольга некоторое время еще вглядывалась в его лицо и, наконец, со вздохом обронила:
— Я тебе верю! — Ее голубые глаза наполнились слезами. — Но я не смирюсь с этим! Вот увидишь! — Привстав на цыпочки, она поцеловала его. — Бог да благословит тебя, муж! Когда тебя приведут в суд, я буду сидеть в первом ряду!
Глава 12
Зал, где обычно происходили судебные заседания, был забит до отказа. Несмотря на протесты пожарника, молчаливая толпа мужчин и не менее молчаливых женщин запрудила все коридоры и проходы, выплеснулась в холл.
В прилегающей к залу комнатке, где арестованные дожидались суда, сидели Джин Эверт и Латур. Адвокат даже не пытался скрыть, насколько серьезно положение его подзащитного. Впрочем, и сам он выглядел так, словно провел бессонную ночь.
— Боюсь, сегодня нам придется несладко, — заранее предупредил он Латура. — Все эти улики против тебя, да еще то, что миссис Лакоста без колебаний тебя опознала. Полагаю, в этом случае судья Блейкли может сделать только одно. Так что готовься заранее к тому, что тебя водворят обратно в тюрьму и заставят дожидаться пересмотра и повторного слушания дела.
— Что поделаешь, — кивнул Латур. Сейчас он чувствовал себя куда лучше, чем вначале, когда его бросили за решетку. Слава Богу, по крайней мере, Ольга ему верит!
Впрочем, адвокат Джин Эверт отнюдь не питал радужных надежд на будущее.
— Надеюсь, благодаря твоему безупречному прошлому и боевым наградам мне хотя бы удастся заставить их усомниться в твоей виновности. Будем надеяться, тебя согласятся выпустить под залог. Но, если честно, Энди, боюсь, у меня ничего не выйдет. Конечно, я сделаю все, что смогу, но полной уверенности у меня нет.
— Но я не убивал Лакосту. И не прикасался к девушке!
— Да, мы оба это знаем. Но знать и иметь возможность доказать — это разные вещи. — Сунув в рот сигарету, Джин передал пачку Латуру. — Ладно, в конце концов, это просто предварительное слушание. И думаю, что наилучшей стратегией для нас будет приберечь все козыри до дня суда.
— Что за козыри?
— А два неудавшихся покушения на твою жизнь?
— Боюсь, я не совсем понимаю. О чем это ты?
И тут адвокат в нескольких словах объяснил, что собирается предпринять.
— Насколько мне представляется, этот “кто-то”, кто твердо решил избавиться от тебя, после того, как две его попытки провалились, вполне вероятно, даже более чем вероятно, мог прошлой ночью проследить тебя до трейлера Лакосты, а потом намеренно пристрелить Жака и зверски изнасиловать девушку — и все это лишь с одной-единственной целью! Не догадываешься? Он твердо решил прикончить тебя, но на этот раз — руками представителей закона!
— Вчера, в камере, мне и самому вдруг пришла в голову эта мысль.
— Скажи, не сможешь ли ты припомнить еще что-то, какую-то деталь, которая может нам помочь?
— Нет, я уже все перебрал.
— У тебя нет никаких подозрений насчет того, кто бы это мог быть? Кто может хотеть твоей смерти, Энди?
— Понятия не имею.
— От твоей смерти кто-нибудь что-то выгадает?
— Ну, не напрямую.
— Ты имеешь в виду своего шурина?
— Да.
Отшвырнув в сторону окурок, Эверт тщательно растер его по полу носком элегантного белого ботинка.
— Похоже, я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Ольга на редкость привлекательная женщина. Чертовски привлекательная! — Поправив и без того, безупречный узел галстука, Эверт встал. — Ладно, поговорим об этом потом, когда будет время. Мне кажется, тут что-то есть. Но сейчас мне пора идти в зал заседаний. Да, ради всего святого, Энди, не забывай об одном.
— О чем?
— Запись твоих показаний на слушании будет позже представлена на суде. Поэтому, умоляю тебя, держи себя в руках. И самое главное, не дай прокурору вывести тебя из равновесия. Когда тебе зададут вопрос о том, признаешь ли ты себя виновным, просто скажи “нет” и остальное предоставь мне.
— Ты мой адвокат.
— Вот и помни об этом, идет?
Судебный пристав приоткрыл дверь, чтобы впустить Эверта, и на минуту высунул голову — спросить у клерка, сколько, по его мнению, пройдет времени, прежде чем суд удалится на совещание.
Воспользовавшись представившейся возможностью, остальные арестованные, будто волки, кинулись на Латура. Лицо и губы его моментально были разбиты в кровь. Тяжелый кулак рассек бровь.
— Ну, толкни меня, попробуй! Что, боишься? — неистовствовал Вилльер. — Только бы тебя отпустили под залог! Я молю Бога, чтобы они согласились! Вот потеха-то будет! Ребята мигом до тебя доберутся, вот увидишь! Как ты мог, подонок, сотворить такое с женщиной?! Интересно, как это понравилось бы твоей собственной жене? Или тебе ее показалось мало? Странно, а на вид она штучка что надо! И в постели, должно быть, горяча, или нет? А может, ты из тех, кому для полного счастья непременно нужно поиздеваться над бабой?
Латур отбивался изо всех сил, моля Бога, чтобы пристав, наконец, вернулся. Впрочем, тот не заставил себя ждать.
— О'кей, парни, а ну-ка, оставьте его! — рявкнул он. — Знаю, знаю, что вы испытываете. И все равно — держите кулаки при себе.
— Ладно, приятель, — проворчал один из арестованных, старик нефтяник, — мы и без тебя знаем, что нам нужно. Это дерево повыше да крепкая веревка в придачу!
Латур вытащил носовой платок и промокнул им разбитые, окровавленные губы. Нижняя бровь нестерпимо болела. Правый глаз распухал прямо на глазах. И все же, избитый, злой как черт, он не мог не чувствовать своеобразного комизма ситуации, в которой" вдруг очутился. Он был убежден, переспи он с Ритой сразу же, как только она дала ему понять, что согласна, — и ничего бы этого не было.
В зал суда его вызвали последним. Едва переступив порог, Латур почувствовал, как удушливая ненависть сидевших в зале захлестнула его, будто гигантская волна.
Он поискал глазами и почти тут же заметил Ольгу. Она сдержала слово — сидела в первом ряду, прямо за перилами, которые отделяли зрителей от присяжных.
Рядом с сестрой устроился Джорджи. Злорадная усмешка то и дело мелькала у него на лице. Латур прекрасно знал, что за мысли копошатся у него в голове. Если суд сочтет его виновным в обоих преступлениях — изнасиловании и убийстве, — ему отсюда не выйти. А это значит, что Ольга станет свободной и будет вольна вновь выйти замуж, на этот раз удачно, и остаток своей никчемной жизни Джорджи надеялся провести беззаботно, вытягивая из сестры деньги и развлекаясь за ее счет.
Забавно, вдруг подумал Латур, как на все это отреагировала сама Ольга. Назвала его мужем, потом поцеловала долгим поцелуем, и ей не было никакого дела, что его обвиняют в убийстве! Ей вообще было наплевать, убей он хоть с десяток человек, лишь бы муж оставался ей верен! Да, усмехнулся Латур, об этом стоит поразмышлять на досуге!
— Как арестованный оказался в подобном состоянии? — брюзгливо спросил судья Блейкли, взглянув на разбитое лицо подсудимого.
— Возникли кое-какие разногласия между ожидавшими своей очереди, — подмигнул Латур.
Наступила гробовая тишина. Слышен был только голос секретаря суда, который громко читал вслух выдвинутые против Латура обвинения.
— Подсудимый, признаете ли вы себя виновным? — спросил судья Блейкли.
— Нет, не признаю. Ни по одному пункту обвинения.
— Позвольте мне, — вмешался Эверт. — После того как обвинение представит имеющиеся в его распоряжении доказательства, я буду просить суд освободить обвиняемого под залог. Причина — вполне обоснованные сомнения в его виновности, а также его безупречное прошлое.
При этих словах в зале поднялся гневный ропот. Зрители в дальнем его конце приподнимались, вытягивали шеи, стараясь не пропустить ни единого слова дебатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22