Джонатан соглашался с мнением Дороти Килгаллен: присяжные признали Сэма Шеппарда виновным в супружеской измене, но не в убийстве.
Вторая глава называлась «Дело Капполино». Мардж Фарджер, по его мнению, самое место в тюремной камере вместе с ее бывшим дружком.
Только что законченная третья глава называлась «Дело Эдгара Смита». С точки зрения Джонатана, Эдгар Смит был виновен, но заслужил свободу. Сегодня от пожизненного заключения прошло четырнадцать лет, а он исправился и учился в жуткой камере смертников.
Джонатан сел за свой массивный стол и вытащил из картотечного ящика толстые картонные папки, прибывшие почтой накануне. Все они были помечены: «ДелоХармон».
К первому конверту была приколота записка от Кевина:
Джон, ты наверняка с удовольствием примешься за это дельце. Подсудимая оказалась легкой добычей для прокурора, даже ее муж сломался и практически обвинил ее перед присяжными. Если когда-нибудь найдут пропавшего свидетеля обвинения и снова привлекут ее к суду, лучше ей придумать историю поправдоподобней, чем в прошлый раз. Тамошняя окружная прокуратура знает, где она сейчас живет, но молчит. Где-то на востоке — вот и все, что мне удалось из них вытянуть.
С колотящимся сердцем — он всегда волновался, сталкиваясь с очередным интересным делом, — Джонатан открыл досье. Он не позволял себе много размышлять, пока не соберет весь материал, но удивился, как хорошо помнит это дело, рассматривавшееся в суде шесть или семь лет назад. Он вспомнил, что тогда одни лишь свидетельские показания оставили множество вопросов… Вопросов, на которых он хотел сосредоточиться сейчас. Уже тогда ему показалось, что Нэнси Хармон не рассказала всего, что знала об исчезновении своих детей.
Он открыл папку и начал раскладывать на столе тщательно помеченные листы и фотографии Нэнси Хармон, сделанные во время судебного процесса. Хорошенькая девушка с длинными волосами до пояса. Согласно газетам, на момент совершения убийств ей было двадцать пять. Хотя выглядела она даже моложе — почти подросток. Платья, которые она носила, были такими юношескими… почти детскими… они лишь усиливали эффект. Вероятно, это ее адвокат посоветовал, чтобы она выглядела как можно моложе.
Забавно, но с тех пор, как он начал планировать книгу, ему казалось, что он где-то видел эту девушку. Он пристально разглядывал фотографии. Ну, разумеется. Она похожа на жену Рэя Элдриджа, только помоложе! Вот что не давало ему покоя. Выражение лица совершенно иное, но ведь мир тесен — не состоят ли они в родстве?
Его взгляд упал на первую страницу печатного текста — краткая информация по Нэнси Хармон. Родилась в Калифорнии и выросла в Огайо. Что ж, значит, возможность того, что она — близкая родственница Нэнси Элдридж, исключена. Семья жены Рэя жила по соседству с Дороти Прентисс в Вирджинии.
Дороти Прентисс. При мысли о симпатичной женщине, работавшей с Рэем, ему сразу стало как-то приятно. Джонатан часто заглядывал к ним в агентство около пяти, когда ходил за вечерней газетой — бостонским «Глоуб». В свое время Рэй предложил ему несколько интересных земельных инвестиций, и все они оказались успешными. А еще он убедил Джонатана заняться активной общественной деятельностью, и в результате они стали хорошими друзьями.
И все же Джонатан понимал, что ходит в агентство Рэя чаще, чем необходимо. Рэй говорил: «Вы пришли как раз вовремя — пора выпить в конце рабочего дня», — и звал Дороти.
Эмили любила дайкири. Дороти всегда пила любимый напиток Джонатана — «Роб Рой» с цедрой.
Втроем они просиживали в кабинете Рэя по полчаса или около того.
Ему очень нравилось ее острое чувство юмора. Семья Дороти занималась шоу-бизнесом, и она рассказывала потрясающие истории о путешествиях с ними. Сама она тоже планировала актерскую карьеру, но после трех маленьких ролей в небольших театрах вокруг Бродвея вышла замуж и поселилась в Вирджинии. После смерти мужа Дороти переехала на Кейп — хотела открыть фирму по оформлению интерьера, но потом сработалась с Рэем, да так у него и осталась. Рэй говорил, будто Дороти — прирожденный агент по недвижимости. Она умела помочь людям представить, что можно сделать с тем или иным домом, каким бы убогим он ни казался на первый взгляд.
Все чаще и чаще Джонатан подумывал, а не пригласить ли Дороти поужинать. Воскресенья такие длинные, и несколькими воскресными вечерами он уже начинал набирать ее номер, но потом смущенно вешал трубку. Он не хотел торопиться связываться с человеком, с которым постоянно виделся. А еще он просто не был уверен. Может, она слишком сильная для него. После стольких лет жизни с Эмили — олицетворением женственности — он был не совсем готов к близкому общению с чрезвычайно независимой женщиной.
Боже, да что с ним такое? С какой стати на него напала этакая мечтательность? Почему он позволяет себе отвлекаться от дела Хармон?
Он решительно закурил трубку, схватил папку, откинулся в кресле и неторопливо взял первую стопку бумаг.
Прошел час с четвертью. Ничто не нарушало тишину, кроме тиканья часов, ветра, шумящего в соснах и становящегося все сильнее, и периодического недоверчивого фырканья самого Джонатана. Наконец, сосредоточенно хмурясь, он положил бумаги на стол и медленно прошел на кухню, чтобы сварить кофе. Чем-то попахивает во всем этом процессе по делу Хармон. Судя по тем судебным протоколам, что он успел прочесть, здесь явно что-то нечисто… что-то упущено — ну не вяжутся факты, и все тут.
Он вошел в безупречную кухню, рассеянно налил половину чайника и, пока тот грелся, прошлепал к парадной двери. «Новости Кейп-Кода» уже лежали на пороге. Сунув газету под мышку, он вернулся на кухню, высыпал в чашку ложку растворимого кофе, долил кипящей воды, размешал и, потягивая напиток, принялся неторопливо листать страницы.
Он почти допил кофе, когда добрался до второй секции. Рука с чашкой остановилась на полпути ко рту, а взгляд замер на фотографии жены Рэя Элдриджа.
Миг озарения, и Джонатан с грустью принял для себя два неопровержимых факта: во-первых, Дороти Прентисс солгала ему о том, будто знала Нэнси ребенком в Вирджинии, во-вторых — он юрист, хоть и на пенсии, и обязан доверять интуиции. Подсознательно он всегда чувствовал, что Нэнси Хармон и Нэнси Элдридж — одно лицо.
7
Как холодно! Во рту остался привкус песка. Откуда? Где она?
Она слышала, как ее зовет Рэй, чувствовала, как он склоняется над ней, ласково прижимает к себе, словно младенца, качает на руках.
— Нэнси, что случилось? Нэнси, где дети?
Она слышала страх в его голосе. Попыталась поднять руку, но почувствовала, как та безвольно падает. Попыталась заговорить, но язык не слушался. Рэй здесь, но она не может ему ничего объяснить.
Она услышала, как Дороти сказала:
— Поднимите же ее, Рэй. Отнесите в дом. Надо позвать на помощь, одни мы детей не найдем.
Дети. Они должны их найти. Нэнси хотела сказать Рэю, чтобы он отправился их искать. Ее губы скривились в попытке что-то произнести, но тщетно.
— О боже мой! — голос Рэя сорвался.
Она хотела сказать: «Оставь меня, оставь. Ищи детей». Но не могла говорить. Она почувствовала, как он поднимает ее и прижимает к груди.
— Что с ней случилось, Дороти? — спросил он. — Что с ней такое?
— Рэй, надо позвонить в полицию.
— Полицию? — Нэнси смутно услышала неприязнь в его голосе.
— Разумеется. Нам нужна помощь, чтобы найти детей. Рэй, скорее! Дорога каждая секунда! Разве вы не видите, что теперь уже не можете защитить Нэнси? Все узнают ее на этой фотографии.
Фотография. Нэнси почувствовала, как ее куда-то несут. Она, в общем, понимала, что дрожит, но не об этом ей надо думать. Надо думать о своей фотографии в твидовом костюме, который она купила после отмены приговора. Ее забрали из тюрьмы и привезли в суд. Повторно судить не стали. Карл мертв, а студент, свидетельствовавший против нее, исчез. Ее выпустили.
Прокурор сказал ей тогда: «Не думайте, что все кончено. Пусть я потрачу на это всю оставшуюся жизнь, но я найду способ добиться вашего осуждения». Эти слова звенели в ушах, когда она вышла из зала суда.
После, получив разрешение покинуть штат, она постриглась, перекрасилась и отправилась по магазинам. Она терпеть не могла одежду, которую выбирал ей Карл, и купила костюм-тройку и коричневый свитер с высоким воротом. Пиджак и брюки она носила до сих пор — надевала их в магазин только на прошлой неделе. Вот и еще одна причина, почему фотография так узнаваема. Фотография… ее сделали на автобусной станции. Вот где она была.
Она не знала, что ее фотографируют. Она уехала на последнем вечернем автобусе в Бостон. Народу было мало, и никто не обращал на нее внимания. Надо же, она и впрямь думала, будто может улизнуть и начать все сначала. Но кто-то просто ждал, чтобы снова заварить эту кашу.
Я хочу умереть, думала она, я хочу умереть.
Рэй шел быстро, прикрывая ее своей курткой. Ветер жалил сквозь мокрую одежду. Рэй не мог ее защитить, даже он не мог ее защитить. Слишком поздно… может, всегда было уже слишком поздно. Питер и Лиза, Майкл и Мисси. Их всех нет… Слишком поздно для них.
Нет. Нет. Нет. Майкл и Мисси. Они были здесь совсем недавно. Играли. Качались на качелях, да и варежка тут. Майкл не оставит Мисси. Он так к ней внимателен, так заботится о ней. Все как в прошлый раз. Прошлый раз… И их найдут так же, как нашли Питера и Лизу, — с мокрыми водорослями и обрывками полиэтилена на лицах и в волосах, с распухшими телами.
Они, наверное, в доме. Дороти открывала дверь и говорила:
— Я позвоню в полицию, Рэй.
Нэнси почувствовала, как вокруг сгущается темнота. Она начала ускользать в небытие… прочь от реальности… Нет… нет… нет…
8
Что за суета. Они снуют вокруг, как муравьи, — толкутся вокруг ее дома и во дворе. Он с волнением облизнул губы. Такие сухие, хотя все тело влажное — руки, ноги, пах, подмышки. Пот струился по шее и спине.
Подъехав к большому дому, он внес детей, поднялся по лестнице и положил их в комнате с телескопом. Здесь он сможет присматривать за ними, разговаривать с ними, когда они очнутся, трогать их.
Может, искупает девочку, вытрет ее мягким полотенцем, посыплет детской присыпкой, поцелует. У него целый день, чтобы провести его с детьми. Целый день — прилив начнется только после семи. К тому времени уже стемнеет, никто ничего не увидит и не услышит — поблизости нет ни души. Пройдет много дней, прежде чем их тела вынесет на берег. Все будет как в прошлый раз.
Насколько же приятнее прикасаться к ним, когда он знает, что их мать в этот момент уже допрашивают. «Что вы сделали со своими детьми?» — спросят ее.
Он смотрел, как по грунтовой дороге в ее задний двор мчались полицейские машины. Правда, некоторые проезжали мимо. Почему так много машин едут к озеру Маушоп? Ну конечно. Они думают, что она отвела детей туда.
Он был страшно доволен. Отсюда он мог видеть все, что происходит, без риска, в полной безопасности, да еще и с комфортом. Интересно, Нэнси плачет? Во время суда она ни разу не заплакала. Только в самом конце, когда судья приговорил ее к газовой камере. Она начала всхлипывать и закрыла лицо руками, чтобы никто не услышал. Судебные приставы надели на нее наручники, длинные волосы упали вперед и спрятали залитое слезами лицо и глаза, обреченно смотревшие на враждебные лица.
Он помнил тот первый раз, когда увидел ее в колледже. Его сразу потянуло к ней — развевающиеся на ветру рыжевато-золотистые волосы, изящные черты лица, маленькие ровные белые зубы, прелестные голубые глаза, серьезно смотревшие из-под густых темных бровей и ресниц.
Раздалось всхлипывание. Нэнси? Конечно же, нет. Это хнычет девочка. Дочь Нэнси. Он отвернулся от телескопа и возмущенно взглянул на нее. Но стоило ему вглядеться, как злобная гримаса сменилась улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Вторая глава называлась «Дело Капполино». Мардж Фарджер, по его мнению, самое место в тюремной камере вместе с ее бывшим дружком.
Только что законченная третья глава называлась «Дело Эдгара Смита». С точки зрения Джонатана, Эдгар Смит был виновен, но заслужил свободу. Сегодня от пожизненного заключения прошло четырнадцать лет, а он исправился и учился в жуткой камере смертников.
Джонатан сел за свой массивный стол и вытащил из картотечного ящика толстые картонные папки, прибывшие почтой накануне. Все они были помечены: «ДелоХармон».
К первому конверту была приколота записка от Кевина:
Джон, ты наверняка с удовольствием примешься за это дельце. Подсудимая оказалась легкой добычей для прокурора, даже ее муж сломался и практически обвинил ее перед присяжными. Если когда-нибудь найдут пропавшего свидетеля обвинения и снова привлекут ее к суду, лучше ей придумать историю поправдоподобней, чем в прошлый раз. Тамошняя окружная прокуратура знает, где она сейчас живет, но молчит. Где-то на востоке — вот и все, что мне удалось из них вытянуть.
С колотящимся сердцем — он всегда волновался, сталкиваясь с очередным интересным делом, — Джонатан открыл досье. Он не позволял себе много размышлять, пока не соберет весь материал, но удивился, как хорошо помнит это дело, рассматривавшееся в суде шесть или семь лет назад. Он вспомнил, что тогда одни лишь свидетельские показания оставили множество вопросов… Вопросов, на которых он хотел сосредоточиться сейчас. Уже тогда ему показалось, что Нэнси Хармон не рассказала всего, что знала об исчезновении своих детей.
Он открыл папку и начал раскладывать на столе тщательно помеченные листы и фотографии Нэнси Хармон, сделанные во время судебного процесса. Хорошенькая девушка с длинными волосами до пояса. Согласно газетам, на момент совершения убийств ей было двадцать пять. Хотя выглядела она даже моложе — почти подросток. Платья, которые она носила, были такими юношескими… почти детскими… они лишь усиливали эффект. Вероятно, это ее адвокат посоветовал, чтобы она выглядела как можно моложе.
Забавно, но с тех пор, как он начал планировать книгу, ему казалось, что он где-то видел эту девушку. Он пристально разглядывал фотографии. Ну, разумеется. Она похожа на жену Рэя Элдриджа, только помоложе! Вот что не давало ему покоя. Выражение лица совершенно иное, но ведь мир тесен — не состоят ли они в родстве?
Его взгляд упал на первую страницу печатного текста — краткая информация по Нэнси Хармон. Родилась в Калифорнии и выросла в Огайо. Что ж, значит, возможность того, что она — близкая родственница Нэнси Элдридж, исключена. Семья жены Рэя жила по соседству с Дороти Прентисс в Вирджинии.
Дороти Прентисс. При мысли о симпатичной женщине, работавшей с Рэем, ему сразу стало как-то приятно. Джонатан часто заглядывал к ним в агентство около пяти, когда ходил за вечерней газетой — бостонским «Глоуб». В свое время Рэй предложил ему несколько интересных земельных инвестиций, и все они оказались успешными. А еще он убедил Джонатана заняться активной общественной деятельностью, и в результате они стали хорошими друзьями.
И все же Джонатан понимал, что ходит в агентство Рэя чаще, чем необходимо. Рэй говорил: «Вы пришли как раз вовремя — пора выпить в конце рабочего дня», — и звал Дороти.
Эмили любила дайкири. Дороти всегда пила любимый напиток Джонатана — «Роб Рой» с цедрой.
Втроем они просиживали в кабинете Рэя по полчаса или около того.
Ему очень нравилось ее острое чувство юмора. Семья Дороти занималась шоу-бизнесом, и она рассказывала потрясающие истории о путешествиях с ними. Сама она тоже планировала актерскую карьеру, но после трех маленьких ролей в небольших театрах вокруг Бродвея вышла замуж и поселилась в Вирджинии. После смерти мужа Дороти переехала на Кейп — хотела открыть фирму по оформлению интерьера, но потом сработалась с Рэем, да так у него и осталась. Рэй говорил, будто Дороти — прирожденный агент по недвижимости. Она умела помочь людям представить, что можно сделать с тем или иным домом, каким бы убогим он ни казался на первый взгляд.
Все чаще и чаще Джонатан подумывал, а не пригласить ли Дороти поужинать. Воскресенья такие длинные, и несколькими воскресными вечерами он уже начинал набирать ее номер, но потом смущенно вешал трубку. Он не хотел торопиться связываться с человеком, с которым постоянно виделся. А еще он просто не был уверен. Может, она слишком сильная для него. После стольких лет жизни с Эмили — олицетворением женственности — он был не совсем готов к близкому общению с чрезвычайно независимой женщиной.
Боже, да что с ним такое? С какой стати на него напала этакая мечтательность? Почему он позволяет себе отвлекаться от дела Хармон?
Он решительно закурил трубку, схватил папку, откинулся в кресле и неторопливо взял первую стопку бумаг.
Прошел час с четвертью. Ничто не нарушало тишину, кроме тиканья часов, ветра, шумящего в соснах и становящегося все сильнее, и периодического недоверчивого фырканья самого Джонатана. Наконец, сосредоточенно хмурясь, он положил бумаги на стол и медленно прошел на кухню, чтобы сварить кофе. Чем-то попахивает во всем этом процессе по делу Хармон. Судя по тем судебным протоколам, что он успел прочесть, здесь явно что-то нечисто… что-то упущено — ну не вяжутся факты, и все тут.
Он вошел в безупречную кухню, рассеянно налил половину чайника и, пока тот грелся, прошлепал к парадной двери. «Новости Кейп-Кода» уже лежали на пороге. Сунув газету под мышку, он вернулся на кухню, высыпал в чашку ложку растворимого кофе, долил кипящей воды, размешал и, потягивая напиток, принялся неторопливо листать страницы.
Он почти допил кофе, когда добрался до второй секции. Рука с чашкой остановилась на полпути ко рту, а взгляд замер на фотографии жены Рэя Элдриджа.
Миг озарения, и Джонатан с грустью принял для себя два неопровержимых факта: во-первых, Дороти Прентисс солгала ему о том, будто знала Нэнси ребенком в Вирджинии, во-вторых — он юрист, хоть и на пенсии, и обязан доверять интуиции. Подсознательно он всегда чувствовал, что Нэнси Хармон и Нэнси Элдридж — одно лицо.
7
Как холодно! Во рту остался привкус песка. Откуда? Где она?
Она слышала, как ее зовет Рэй, чувствовала, как он склоняется над ней, ласково прижимает к себе, словно младенца, качает на руках.
— Нэнси, что случилось? Нэнси, где дети?
Она слышала страх в его голосе. Попыталась поднять руку, но почувствовала, как та безвольно падает. Попыталась заговорить, но язык не слушался. Рэй здесь, но она не может ему ничего объяснить.
Она услышала, как Дороти сказала:
— Поднимите же ее, Рэй. Отнесите в дом. Надо позвать на помощь, одни мы детей не найдем.
Дети. Они должны их найти. Нэнси хотела сказать Рэю, чтобы он отправился их искать. Ее губы скривились в попытке что-то произнести, но тщетно.
— О боже мой! — голос Рэя сорвался.
Она хотела сказать: «Оставь меня, оставь. Ищи детей». Но не могла говорить. Она почувствовала, как он поднимает ее и прижимает к груди.
— Что с ней случилось, Дороти? — спросил он. — Что с ней такое?
— Рэй, надо позвонить в полицию.
— Полицию? — Нэнси смутно услышала неприязнь в его голосе.
— Разумеется. Нам нужна помощь, чтобы найти детей. Рэй, скорее! Дорога каждая секунда! Разве вы не видите, что теперь уже не можете защитить Нэнси? Все узнают ее на этой фотографии.
Фотография. Нэнси почувствовала, как ее куда-то несут. Она, в общем, понимала, что дрожит, но не об этом ей надо думать. Надо думать о своей фотографии в твидовом костюме, который она купила после отмены приговора. Ее забрали из тюрьмы и привезли в суд. Повторно судить не стали. Карл мертв, а студент, свидетельствовавший против нее, исчез. Ее выпустили.
Прокурор сказал ей тогда: «Не думайте, что все кончено. Пусть я потрачу на это всю оставшуюся жизнь, но я найду способ добиться вашего осуждения». Эти слова звенели в ушах, когда она вышла из зала суда.
После, получив разрешение покинуть штат, она постриглась, перекрасилась и отправилась по магазинам. Она терпеть не могла одежду, которую выбирал ей Карл, и купила костюм-тройку и коричневый свитер с высоким воротом. Пиджак и брюки она носила до сих пор — надевала их в магазин только на прошлой неделе. Вот и еще одна причина, почему фотография так узнаваема. Фотография… ее сделали на автобусной станции. Вот где она была.
Она не знала, что ее фотографируют. Она уехала на последнем вечернем автобусе в Бостон. Народу было мало, и никто не обращал на нее внимания. Надо же, она и впрямь думала, будто может улизнуть и начать все сначала. Но кто-то просто ждал, чтобы снова заварить эту кашу.
Я хочу умереть, думала она, я хочу умереть.
Рэй шел быстро, прикрывая ее своей курткой. Ветер жалил сквозь мокрую одежду. Рэй не мог ее защитить, даже он не мог ее защитить. Слишком поздно… может, всегда было уже слишком поздно. Питер и Лиза, Майкл и Мисси. Их всех нет… Слишком поздно для них.
Нет. Нет. Нет. Майкл и Мисси. Они были здесь совсем недавно. Играли. Качались на качелях, да и варежка тут. Майкл не оставит Мисси. Он так к ней внимателен, так заботится о ней. Все как в прошлый раз. Прошлый раз… И их найдут так же, как нашли Питера и Лизу, — с мокрыми водорослями и обрывками полиэтилена на лицах и в волосах, с распухшими телами.
Они, наверное, в доме. Дороти открывала дверь и говорила:
— Я позвоню в полицию, Рэй.
Нэнси почувствовала, как вокруг сгущается темнота. Она начала ускользать в небытие… прочь от реальности… Нет… нет… нет…
8
Что за суета. Они снуют вокруг, как муравьи, — толкутся вокруг ее дома и во дворе. Он с волнением облизнул губы. Такие сухие, хотя все тело влажное — руки, ноги, пах, подмышки. Пот струился по шее и спине.
Подъехав к большому дому, он внес детей, поднялся по лестнице и положил их в комнате с телескопом. Здесь он сможет присматривать за ними, разговаривать с ними, когда они очнутся, трогать их.
Может, искупает девочку, вытрет ее мягким полотенцем, посыплет детской присыпкой, поцелует. У него целый день, чтобы провести его с детьми. Целый день — прилив начнется только после семи. К тому времени уже стемнеет, никто ничего не увидит и не услышит — поблизости нет ни души. Пройдет много дней, прежде чем их тела вынесет на берег. Все будет как в прошлый раз.
Насколько же приятнее прикасаться к ним, когда он знает, что их мать в этот момент уже допрашивают. «Что вы сделали со своими детьми?» — спросят ее.
Он смотрел, как по грунтовой дороге в ее задний двор мчались полицейские машины. Правда, некоторые проезжали мимо. Почему так много машин едут к озеру Маушоп? Ну конечно. Они думают, что она отвела детей туда.
Он был страшно доволен. Отсюда он мог видеть все, что происходит, без риска, в полной безопасности, да еще и с комфортом. Интересно, Нэнси плачет? Во время суда она ни разу не заплакала. Только в самом конце, когда судья приговорил ее к газовой камере. Она начала всхлипывать и закрыла лицо руками, чтобы никто не услышал. Судебные приставы надели на нее наручники, длинные волосы упали вперед и спрятали залитое слезами лицо и глаза, обреченно смотревшие на враждебные лица.
Он помнил тот первый раз, когда увидел ее в колледже. Его сразу потянуло к ней — развевающиеся на ветру рыжевато-золотистые волосы, изящные черты лица, маленькие ровные белые зубы, прелестные голубые глаза, серьезно смотревшие из-под густых темных бровей и ресниц.
Раздалось всхлипывание. Нэнси? Конечно же, нет. Это хнычет девочка. Дочь Нэнси. Он отвернулся от телескопа и возмущенно взглянул на нее. Но стоило ему вглядеться, как злобная гримаса сменилась улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25