Секунду поколебавшись, Казарьянц поехал следом…
Но до дачного поселка они не доехали. Тот, кто сидел за рулем джипа, вдруг резко принял вправо, и вскоре обе машины очутились в безлюдном месте, на поросшей дикой травой площадке над обрывом. Посредник вылез из джипа и достал серебристый кейс. Казарьянц почувствовал, как у него учащенно забилось сердце – ведь в кейсе наверняка были деньги…
Забыв о своих страхах и опасениях, он тоже вышел из машины. Посредник приблизился.
– Ну что, полковник. Вот твои «бабки».
– Я хочу видеть Ваху, – упрямо повторил Казарьянц. – Хочу лично поблагодарить его.
Посредник вздохнул и направился обратно к джипу. Открыл заднюю дверцу, сказал несколько слов сидящему там человеку…
Леон Ованесович сделал три шага вперед, чтобы получше разглядеть лицо своего работодателя. Одновременно из передней дверцы появился водитель – крупный, небритый, с оттопыренными ушами. Но хуже всего было то, что в руке он сжимал пистолет. С глушителем. Казарьянц понял, что свалял дурака и что теперь он достать оружие уже не успеет.
Трое мужчин из джипа приближались. Казарьянц стоял против Солнца и поэтому не сразу смог разглядеть их лица…
– Не может быть!.. – вырвалось у полковника, когда он все-таки увидел физиономию Вахи. – Вы?..
– Да, а что вас удивляет? – улыбнулся человек из джипа.
– Но…это же невозможно!
Трое мужчин теснили полковника к обрыву. Он сам не заметил как, отступая, оказался всего в паре шагов от края.
– Тебе нужно было просто взять деньги, – сказал человек, называвший себя Вахой. Затем он неспешно достал пистолет…
Казарьянц в отчаянии схватился за кобуру… Первая пуля, выпущенная водителем, угодила ему в плечо.
Вторым стрелял Ваха. Кровь брызнула из шеи полковника.
Казарьянц попятился, оступился и с криком полетел вниз. Ваха и его подручные подошли ближе к краю и наблюдали, как тело офицера ФСБ катится по песчаному склону.
– С глаз долой – из сердца вон, – усмехнувшись, сказал человек, скрывавшийся под псевдонимом Ваха. И, указывая на полковничьи «Жигули», добавил – впрочем, без намека на кавказский акцент: – Машину – в пропасть.
Водитель и Посредник бросились исполнять указание…
Москва
Оксана пришла в себя от того, что кто-то смотрел на нее. Смотрел долго, пристально. Открыв глаза, она встретилась с теплым, лучистым взглядом Саши Жуковского.
– Я долго спала? – зачем-то спросила Оксана, потягиваясь и зевая.
– Недолго. Часов десять, – сказал он.
– И всё это время ты был здесь?!
Жуковский улыбнулся.
– Я могу не спать по сорок восемь часов кряду. Но это совсем немного – я читал, что Нестор Махно мог по шесть суток держаться в седле.
– Не спорю, – зевнула Оксана. – Не была с ним знакома… Что со мной было?
– Обычное переутомление. Болезнь новых русских… Ты, кстати, в курсе, что Никулина арестовали?
– Ну и хрен с ним, – равнодушно произнесла Оксана. – Где Андрей?
– Не волнуйся, он – в соседней палате. Спит. Полночи он продержался, а потом… Лида устроила его на свободную койку.
Он помолчал. Потом добавил:
– А ты нас напугала.
– Ты знаешь, я видела Стража Вишен. Во сне…
– Ты бредила. У тебя была температура за сорок.
– Может быть. Но всё было очень ясно. Я видела его… Вот как сейчас вижу тебя.
– Да? И какой он?
– Не помню.
Жуковский осторожно взял ее за руку.
– Тебе надо отдохнуть, расслабиться.
Оксана вдруг встрепенулась.
– Сколько я уже здесь лежу?
– Немного. Всего третий день.
– Третий день?.. – ужаснулась она. – А… Работа?
– Не беспокойся. Жанночка все взяла на себя.
– Жанночка? Так ведь это она!..
– Что – она? Что ты имеешь в виду?
– Если Никулин имеет в моей фирме своего информатора – то это может быть только Жанна.
– Объясни.
– Она и Носков были в курсе всех моих дел. До мельчайших деталей. Носков погиб. Перед смертью он пытался мне что-то сказать, помнишь? Я теперь только поняла… Он ведь спал с Жанночкой. Он сам как-то похвастался. И наверняка раскрыл ее, и стал шантажировать… Про покойников плохо не говорят, но это было вполне в его духе. Значит, она могла попросить Никулина устранить его. Ты понимаешь?
– Это пока только твои фантазии, – мягко сказал Жуковский. – Ты слыхала про принцип презумпции невиновности?
– А кто еще, скажи на милость, имеет доступ ко всем важнейшим документам?
– Я не спорю – твоя версия имеет право на жизнь. Но вдруг ты все же ошибаешься? Мы оскорбим подозрением невиновного человека. Если уж на то пошло, то ты можешь подозревать и меня в связи с Никулиным.
– Ты появился позже, когда вражда наша была уже в полном разгаре. Да и потом – ты ведь не в курсе всех моих бизнес-планов, – устало возразила Оксана.
– Ну, спасибо! Благодарю за доверие, Оксана Кирилловна!
– Брось, Сашка. Мне сейчас не до шуток…
– Мне тоже, Ксюша. Похоже, что пока ты сражалась с Никулиным и Сычевым, на сцене появился кто-то третий.
– Третий? Ты о чем?
Жуковский попытался развить свою мысль.
– А ты думаешь, Сычева убрали случайно? И Никулин в тюрьму тоже ненароком угодил? Нет, Ксюша, тут видна работа опытного режиссера. Кукловода, если угодно. Похоже, что он расчищает себе путь. Я, кстати, не впервые об этом подумал.
– Может быть, Казарьянц?.. – неуверенно предположила Оксана.
– Может быть, Ксюша. Может быть… Только он… Как бы это выразиться? Мелковат для этой роли. Да, он работник силовых структур и все такое… Но тут нужно искать личность неординарную, масштаба Никулина, а то и покруче… У тебя есть какие-нибудь предположения на этот счет?
* * *
Оксана Огородникова
Предположений у меня не было. Я все еще ощущала последствия болезни. Мне было тяжело думать. Но версия Саши звучала достаточно правдоподобно. Если убийство Сычева мог спланировать какой-то из его конкурентов-бандитов, то упрятать за решетку Никулина было под силу лишь очень серьезному игроку.
Как видно, область казалась кому-то перспективной в плане бизнеса. И этот «кто-то» решил устранить всех своих потенциальных противников. Что ж, умно.
Волей-неволей мысли мои вернулись к ситуации с Андреем. Его любовь к Лене явно не имела радужных перспектив, учитывая, кем оказался ее отец. Его маниакальное желание досадить мне привело к тому, что он готов был пожертвовать собственным внуком. Ох, дорого бы я дала, чтобы узнать, наконец, в чем причина этой его неприязни!
Областной центр
– Как ты думаешь – это любовь с первого взгляда?
– Не знаю, может быть… У меня мало опыта.
– Это ничего, это хорошо даже.
– Ты уверена?..
– Я? Уверена. Хотя сама не знаю, почему…
– Ну, раз ты так уверена, то, значит, так и есть.
– Ты очень любил своего отца?
– Я плохо его знал. Он никогда со мной не возился, даже в детстве.
– А меня папа любил. Он был строителем. Погиб во время несчастного случая, на стройплощадке.
– Значит, у нас с тобой есть что-то общее?
– Значит… Слушай, который час?
– Не знаю… Наверное, часа четыре. Скоро рассвет…
– Скоро… Давай спать.
– Давай…
* * *
Весть о гибели начальника вызвала у Дениса Черняева довольно сложные чувства. Он только что вернулся из столицы, где ему так ничего и не удалось узнать про загадочного Ваху. Да, в Москве было несколько «авторитетов» с таким именем, но никто из них не имел ни малейшего отношения к областному центру, из которого приехал Денис, и уж тем более, никто не стал бы обращаться за помощью к офицеру ФСБ – это Денис понял очень хорошо.
Денис был убежден, что Казарьянца убрал именно Ваха – тот самый, который «заказал» нейтрализацию трех основных фигур в областном бизнесе: Сычева, Никулина и Огородниковой. Но идти с этим к вышестоящему начальству Денис не мог – от него потребовали бы подробных сведений, а выложить всё означало «замазать» и себя. Ковш хоть и был отпетым бандитом, но и за его убийство полагалась тюрьма.
Перед капитаном встал вопрос – что делать? Ему было жаль Казарьянца (хотя Денис, в общем-то, сознавал, что за человек его шеф) и очень обидно, что Ваха попросту их «кинул» – заплатил лишь часть и предпочел пойти на убийство, чтобы не расставаться со второй половиной гонорара.
Черняев считал себя человеком, которого никто не может оскорбить безнаказанно. К тому же, к кавказцам у капитана был и свой, личный счет: много лет назад несколько «горячих парней», из тех, что торгуют цветами и апельсинами на рынке любого российского города, напоили и изнасиловали его двоюродную сестру, любимицу всей семьи. Это послужило одной из причин, почему Денис, не раздумывая, вступился за Нину Вавилову, когда ею хотел овладеть тот «водочный» мафиози.
«Ну, подожди, Ваха, – сказал себе Черняев. – Пускай первый раунд за тобой, но еще не вечер…»
"Хмурым осенним утром я вышел в сад. И тут же почувствовал, как под рубашку пробирается вездесущий холод. Захотелось сразу зайти обратно, но я подавил это желание. Жена и дети еще спали. А я… Странно звучит, но я хотел отыскать ЕГО следы. Он приходил на рассвете, я видел. То есть, понятно, не его самого, а туман. Стелющиеся над самой землей серо-сизые клочья. А такие часы он никогда не пропускает. Я готов был поклясться, что вот тут вот, у этого дерева, промелькнула его фигура… Меня занимал вопрос – с чем он к нам приходит? Я не имею в виду себя, я говорю о людях вообще. Добро он или Зло? Или ни то, ни другое, а просто – наблюдатель? Пришелец из того самого мира, в который нам, простым смертным, дороги нет?..
Я, конечно, не столь самонадеян, чтобы рассчитывать вступить с ним в контакт. Но что если и ЕМУ нужно наше участие? Вдруг он одинок и ищет дружбы? Или хочет предупредить о чем-то? Он ведь мог в прошлой жизни быть человеком. К примеру, одним из тех, кого я знал. А теперь – ему только и остается, что бродить по вишневому саду и прятаться в облаках тумана…"
Москва
Оксана отложила рукопись и задумчиво уставилась в потолок. Саша решил написать книгу о Страже Вишен… Решил возвратиться в их общее детство. Значит, ему чего-то недостает во взрослой жизни? Может быть, любви?..
В прошлый раз Саша говорил о том, что за загадочными событиями последнего времени – убийством Сычева, арестом Никулина – стоит некто, стремящийся остаться в тени. Чем не старинная легенда на современный лад? Ведь Стража Вишен тоже никто не видит, а, между тем, он есть, он приходит, бродит в тумане, и неизвестно, Зло он принесет или Добро…
Мысли Оксаны текли плавно и спокойно – как видно, настой, «прописанный» ей Жуковским, возымел свое действие. Она не заметила, как стала засыпать…
Областной центр
– Ну что, гражданин Никулин… Просьбу мы вашу удовлетворили – сокамерника убрали. И то сказать, пренеприятный тип. Совсем не вашего уровня человечишка. Такие, кстати, чаще всего и убивают. Тихо так, ножичком… Пока вы спите.
– Гражданин Успенский, – тоскливо, с некоторой досадой в голосе проговорил Павел Игнатьевич. – Курс психологической обработки допрашиваемого я проходил, когда вы еще только-только в школу пошли, если не раньше. И методам защиты нас учили лучшие чекисты страны. Правда, я не думал, что эта наука пригодится мне здесь, на моей Родине. Но что делать – такова, как говорится, се ля ви…
– Ладно, Павел Игнатьевич, – улыбнулся майор. – Один-ноль в вашу пользу. Признаю, что дать вам в соседи Козыря было глупо и некрасиво. Хотя это была совсем не моя идея… Я прошу вас рассказать подробно о том, какие взаимоотношения связывали вас с покойным Аркадием Сычевым по прозвищу Сыч. Потом перейдем к президенту банка «Заря» Замятину.
– Прежде всего, гражданин майор – позвольте мне созвониться со своим адвокатом. Или вы забыли об этой процессуальной норме?
* * *
Явившись по вызову в кабинет генерала Сотникова, Геннадий Яковлевич уже заранее знал, что услышит от своего темпераментного шефа. К убийствам Сыча и Замятина добавилось еще и дерзкая расправа над высокопоставленным офицером ФСБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Но до дачного поселка они не доехали. Тот, кто сидел за рулем джипа, вдруг резко принял вправо, и вскоре обе машины очутились в безлюдном месте, на поросшей дикой травой площадке над обрывом. Посредник вылез из джипа и достал серебристый кейс. Казарьянц почувствовал, как у него учащенно забилось сердце – ведь в кейсе наверняка были деньги…
Забыв о своих страхах и опасениях, он тоже вышел из машины. Посредник приблизился.
– Ну что, полковник. Вот твои «бабки».
– Я хочу видеть Ваху, – упрямо повторил Казарьянц. – Хочу лично поблагодарить его.
Посредник вздохнул и направился обратно к джипу. Открыл заднюю дверцу, сказал несколько слов сидящему там человеку…
Леон Ованесович сделал три шага вперед, чтобы получше разглядеть лицо своего работодателя. Одновременно из передней дверцы появился водитель – крупный, небритый, с оттопыренными ушами. Но хуже всего было то, что в руке он сжимал пистолет. С глушителем. Казарьянц понял, что свалял дурака и что теперь он достать оружие уже не успеет.
Трое мужчин из джипа приближались. Казарьянц стоял против Солнца и поэтому не сразу смог разглядеть их лица…
– Не может быть!.. – вырвалось у полковника, когда он все-таки увидел физиономию Вахи. – Вы?..
– Да, а что вас удивляет? – улыбнулся человек из джипа.
– Но…это же невозможно!
Трое мужчин теснили полковника к обрыву. Он сам не заметил как, отступая, оказался всего в паре шагов от края.
– Тебе нужно было просто взять деньги, – сказал человек, называвший себя Вахой. Затем он неспешно достал пистолет…
Казарьянц в отчаянии схватился за кобуру… Первая пуля, выпущенная водителем, угодила ему в плечо.
Вторым стрелял Ваха. Кровь брызнула из шеи полковника.
Казарьянц попятился, оступился и с криком полетел вниз. Ваха и его подручные подошли ближе к краю и наблюдали, как тело офицера ФСБ катится по песчаному склону.
– С глаз долой – из сердца вон, – усмехнувшись, сказал человек, скрывавшийся под псевдонимом Ваха. И, указывая на полковничьи «Жигули», добавил – впрочем, без намека на кавказский акцент: – Машину – в пропасть.
Водитель и Посредник бросились исполнять указание…
Москва
Оксана пришла в себя от того, что кто-то смотрел на нее. Смотрел долго, пристально. Открыв глаза, она встретилась с теплым, лучистым взглядом Саши Жуковского.
– Я долго спала? – зачем-то спросила Оксана, потягиваясь и зевая.
– Недолго. Часов десять, – сказал он.
– И всё это время ты был здесь?!
Жуковский улыбнулся.
– Я могу не спать по сорок восемь часов кряду. Но это совсем немного – я читал, что Нестор Махно мог по шесть суток держаться в седле.
– Не спорю, – зевнула Оксана. – Не была с ним знакома… Что со мной было?
– Обычное переутомление. Болезнь новых русских… Ты, кстати, в курсе, что Никулина арестовали?
– Ну и хрен с ним, – равнодушно произнесла Оксана. – Где Андрей?
– Не волнуйся, он – в соседней палате. Спит. Полночи он продержался, а потом… Лида устроила его на свободную койку.
Он помолчал. Потом добавил:
– А ты нас напугала.
– Ты знаешь, я видела Стража Вишен. Во сне…
– Ты бредила. У тебя была температура за сорок.
– Может быть. Но всё было очень ясно. Я видела его… Вот как сейчас вижу тебя.
– Да? И какой он?
– Не помню.
Жуковский осторожно взял ее за руку.
– Тебе надо отдохнуть, расслабиться.
Оксана вдруг встрепенулась.
– Сколько я уже здесь лежу?
– Немного. Всего третий день.
– Третий день?.. – ужаснулась она. – А… Работа?
– Не беспокойся. Жанночка все взяла на себя.
– Жанночка? Так ведь это она!..
– Что – она? Что ты имеешь в виду?
– Если Никулин имеет в моей фирме своего информатора – то это может быть только Жанна.
– Объясни.
– Она и Носков были в курсе всех моих дел. До мельчайших деталей. Носков погиб. Перед смертью он пытался мне что-то сказать, помнишь? Я теперь только поняла… Он ведь спал с Жанночкой. Он сам как-то похвастался. И наверняка раскрыл ее, и стал шантажировать… Про покойников плохо не говорят, но это было вполне в его духе. Значит, она могла попросить Никулина устранить его. Ты понимаешь?
– Это пока только твои фантазии, – мягко сказал Жуковский. – Ты слыхала про принцип презумпции невиновности?
– А кто еще, скажи на милость, имеет доступ ко всем важнейшим документам?
– Я не спорю – твоя версия имеет право на жизнь. Но вдруг ты все же ошибаешься? Мы оскорбим подозрением невиновного человека. Если уж на то пошло, то ты можешь подозревать и меня в связи с Никулиным.
– Ты появился позже, когда вражда наша была уже в полном разгаре. Да и потом – ты ведь не в курсе всех моих бизнес-планов, – устало возразила Оксана.
– Ну, спасибо! Благодарю за доверие, Оксана Кирилловна!
– Брось, Сашка. Мне сейчас не до шуток…
– Мне тоже, Ксюша. Похоже, что пока ты сражалась с Никулиным и Сычевым, на сцене появился кто-то третий.
– Третий? Ты о чем?
Жуковский попытался развить свою мысль.
– А ты думаешь, Сычева убрали случайно? И Никулин в тюрьму тоже ненароком угодил? Нет, Ксюша, тут видна работа опытного режиссера. Кукловода, если угодно. Похоже, что он расчищает себе путь. Я, кстати, не впервые об этом подумал.
– Может быть, Казарьянц?.. – неуверенно предположила Оксана.
– Может быть, Ксюша. Может быть… Только он… Как бы это выразиться? Мелковат для этой роли. Да, он работник силовых структур и все такое… Но тут нужно искать личность неординарную, масштаба Никулина, а то и покруче… У тебя есть какие-нибудь предположения на этот счет?
* * *
Оксана Огородникова
Предположений у меня не было. Я все еще ощущала последствия болезни. Мне было тяжело думать. Но версия Саши звучала достаточно правдоподобно. Если убийство Сычева мог спланировать какой-то из его конкурентов-бандитов, то упрятать за решетку Никулина было под силу лишь очень серьезному игроку.
Как видно, область казалась кому-то перспективной в плане бизнеса. И этот «кто-то» решил устранить всех своих потенциальных противников. Что ж, умно.
Волей-неволей мысли мои вернулись к ситуации с Андреем. Его любовь к Лене явно не имела радужных перспектив, учитывая, кем оказался ее отец. Его маниакальное желание досадить мне привело к тому, что он готов был пожертвовать собственным внуком. Ох, дорого бы я дала, чтобы узнать, наконец, в чем причина этой его неприязни!
Областной центр
– Как ты думаешь – это любовь с первого взгляда?
– Не знаю, может быть… У меня мало опыта.
– Это ничего, это хорошо даже.
– Ты уверена?..
– Я? Уверена. Хотя сама не знаю, почему…
– Ну, раз ты так уверена, то, значит, так и есть.
– Ты очень любил своего отца?
– Я плохо его знал. Он никогда со мной не возился, даже в детстве.
– А меня папа любил. Он был строителем. Погиб во время несчастного случая, на стройплощадке.
– Значит, у нас с тобой есть что-то общее?
– Значит… Слушай, который час?
– Не знаю… Наверное, часа четыре. Скоро рассвет…
– Скоро… Давай спать.
– Давай…
* * *
Весть о гибели начальника вызвала у Дениса Черняева довольно сложные чувства. Он только что вернулся из столицы, где ему так ничего и не удалось узнать про загадочного Ваху. Да, в Москве было несколько «авторитетов» с таким именем, но никто из них не имел ни малейшего отношения к областному центру, из которого приехал Денис, и уж тем более, никто не стал бы обращаться за помощью к офицеру ФСБ – это Денис понял очень хорошо.
Денис был убежден, что Казарьянца убрал именно Ваха – тот самый, который «заказал» нейтрализацию трех основных фигур в областном бизнесе: Сычева, Никулина и Огородниковой. Но идти с этим к вышестоящему начальству Денис не мог – от него потребовали бы подробных сведений, а выложить всё означало «замазать» и себя. Ковш хоть и был отпетым бандитом, но и за его убийство полагалась тюрьма.
Перед капитаном встал вопрос – что делать? Ему было жаль Казарьянца (хотя Денис, в общем-то, сознавал, что за человек его шеф) и очень обидно, что Ваха попросту их «кинул» – заплатил лишь часть и предпочел пойти на убийство, чтобы не расставаться со второй половиной гонорара.
Черняев считал себя человеком, которого никто не может оскорбить безнаказанно. К тому же, к кавказцам у капитана был и свой, личный счет: много лет назад несколько «горячих парней», из тех, что торгуют цветами и апельсинами на рынке любого российского города, напоили и изнасиловали его двоюродную сестру, любимицу всей семьи. Это послужило одной из причин, почему Денис, не раздумывая, вступился за Нину Вавилову, когда ею хотел овладеть тот «водочный» мафиози.
«Ну, подожди, Ваха, – сказал себе Черняев. – Пускай первый раунд за тобой, но еще не вечер…»
"Хмурым осенним утром я вышел в сад. И тут же почувствовал, как под рубашку пробирается вездесущий холод. Захотелось сразу зайти обратно, но я подавил это желание. Жена и дети еще спали. А я… Странно звучит, но я хотел отыскать ЕГО следы. Он приходил на рассвете, я видел. То есть, понятно, не его самого, а туман. Стелющиеся над самой землей серо-сизые клочья. А такие часы он никогда не пропускает. Я готов был поклясться, что вот тут вот, у этого дерева, промелькнула его фигура… Меня занимал вопрос – с чем он к нам приходит? Я не имею в виду себя, я говорю о людях вообще. Добро он или Зло? Или ни то, ни другое, а просто – наблюдатель? Пришелец из того самого мира, в который нам, простым смертным, дороги нет?..
Я, конечно, не столь самонадеян, чтобы рассчитывать вступить с ним в контакт. Но что если и ЕМУ нужно наше участие? Вдруг он одинок и ищет дружбы? Или хочет предупредить о чем-то? Он ведь мог в прошлой жизни быть человеком. К примеру, одним из тех, кого я знал. А теперь – ему только и остается, что бродить по вишневому саду и прятаться в облаках тумана…"
Москва
Оксана отложила рукопись и задумчиво уставилась в потолок. Саша решил написать книгу о Страже Вишен… Решил возвратиться в их общее детство. Значит, ему чего-то недостает во взрослой жизни? Может быть, любви?..
В прошлый раз Саша говорил о том, что за загадочными событиями последнего времени – убийством Сычева, арестом Никулина – стоит некто, стремящийся остаться в тени. Чем не старинная легенда на современный лад? Ведь Стража Вишен тоже никто не видит, а, между тем, он есть, он приходит, бродит в тумане, и неизвестно, Зло он принесет или Добро…
Мысли Оксаны текли плавно и спокойно – как видно, настой, «прописанный» ей Жуковским, возымел свое действие. Она не заметила, как стала засыпать…
Областной центр
– Ну что, гражданин Никулин… Просьбу мы вашу удовлетворили – сокамерника убрали. И то сказать, пренеприятный тип. Совсем не вашего уровня человечишка. Такие, кстати, чаще всего и убивают. Тихо так, ножичком… Пока вы спите.
– Гражданин Успенский, – тоскливо, с некоторой досадой в голосе проговорил Павел Игнатьевич. – Курс психологической обработки допрашиваемого я проходил, когда вы еще только-только в школу пошли, если не раньше. И методам защиты нас учили лучшие чекисты страны. Правда, я не думал, что эта наука пригодится мне здесь, на моей Родине. Но что делать – такова, как говорится, се ля ви…
– Ладно, Павел Игнатьевич, – улыбнулся майор. – Один-ноль в вашу пользу. Признаю, что дать вам в соседи Козыря было глупо и некрасиво. Хотя это была совсем не моя идея… Я прошу вас рассказать подробно о том, какие взаимоотношения связывали вас с покойным Аркадием Сычевым по прозвищу Сыч. Потом перейдем к президенту банка «Заря» Замятину.
– Прежде всего, гражданин майор – позвольте мне созвониться со своим адвокатом. Или вы забыли об этой процессуальной норме?
* * *
Явившись по вызову в кабинет генерала Сотникова, Геннадий Яковлевич уже заранее знал, что услышит от своего темпераментного шефа. К убийствам Сыча и Замятина добавилось еще и дерзкая расправа над высокопоставленным офицером ФСБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35