Благодаря сильным лампам в помещении, оборудованном по последнему слову техники, было тепло и уютно.
Маркс подвел Ягера к столу возле микроскопа и взял в руки маленький пистолет, найденный в нескольких метрах от Криса Бергмана. Пистолет был такой миниатюрный, что целиком умещался на ладони.
– Вы, конечно, пришли из-за этого. Пуля у меня, а вот – гильза. Парнишка, безусловно, убит из этого пистолета. Первым же выстрелом – магазин был заряжен семью патронами. – Он прикинул на руке вес пистолета. – Семьсот граммов. Игрушка, правда? Пущены в продажу буквально на днях! С ладонь величиной, а калибр девять миллиметров. Вы наверняка видели его на месте преступления.
Эрик Ягер кивнул. Он никак не разделял восторженный энтузиазм Маркса по поводу оружия, ведь совсем недавно он стоял в безжалостном свете прожекторов возле мертвого тела юноши.
– А что за люди приобретают такие вещицы? Маркс хоть и не почувствовал в Ягере родственного ему воодушевления, но нисколько не смутился.
– Во всяком случае, те, кто хочет иметь оружие, которое легко спрятать, и стреляют они, чтобы убивать.
– Гангстеры?
– Похоже, если учесть, что одна пуля была в патроннике. Впрочем, для службы безопасности тоже вполне сгодится. Ну и для охотников. В Германии, например, такое оружие широко применяется на охоте.
– Насчет Мулдера что-нибудь слышно? Маркс улыбнулся.
– Отпечатки пальцев стерты полностью. Веселенькое у вас дельце, ребята.
– Как это понять?
– А вы зайдите к Донкерсу. Он мне только что звонил, жаловался, что не может вас разыскать. По-моему, он на что-то наткнулся.
Эрик Ягер скривился. Мрачно посмотрел на электрические часы. Разговаривать с Донкерсом среди ночи не больно-то приятно. Как, впрочем, и в любой другой час суток.
Но сейчас, пожалуй, стоило к нему пойти, раз уж он сам хочет что-то сообщить.
Кроме того, зная себя, Ягер был уверен, что не сможет уйти домой спать, пока не получит все рапорты и не соберет все имеющиеся данные. Но даже если он и получит необходимые сведения, то и тогда вряд ли уснет: будет лежать, пока не зазвонит будильник, размышляя, пробуя восстановить ход событий, а перед глазами будут проноситься все те же картины.
В длинном коридоре, ведущем в лабораторию Донкерса, его шаги раздавались куда более гулко, чем днем. Однако за закрытыми дверями находились люди, которые, подобно ему, из-за драмы на Заячьем пруду были вызваны на работу. И все-таки ночь есть ночь. В одно из окон виднелось высокое звездное небо и месяц. На Бернхардлаан изредка вспыхивали фары проносившихся мимо автомобилей. Вдали темнел лес, верхушки деревьев вырисовывались на фоне ночного неба. Из какого-нибудь окна на этом этаже, наверное, можно было увидеть лучи прожекторов на Заячьем пруду.
С рассветом полицейские начнут прочесывать лес, медленно шагая друг возле друга, с длинными шестами и собаками – в поисках неизвестно чего. Чаще всего в подобных случаях натыкались на прогнившие окурки да спичечные коробки, полиэтиленовые мешочки из-под бутербродов и всякий прочий мусор.
Иной раз все же удавалось найти что-нибудь полезное для дела, и усилия вознаграждались сторицей. Так, однажды нашли контактную линзу, которая вывела следствие прямо на преступника.
Вот и лаборатория.
Внешне Донкерс был прямой противоположностью Марксу, как, впрочем, и по характеру.
Маленького роста, черноволосый, с пронзительными голубовато-зелеными глазами и «нравом гремучей змеи», как определил Де Грип, который любил сравнивать людей с животными. Никто не жаждал ввязываться с ним в споры, разве что в случае крайней необходимости. Впрочем, причины для возражений возникали крайне редко. Полное отсутствие такта искупалось в Донкерсе профессиональными знаниями и тщательностью, с какой он выполнял свою работу.
Когда Эрик Ягер вошел в лабораторию, полную мраморных столов и блестящих аппаратов, назначение которых он более или менее понимал, хотя самый процесс работы оставался тайной за семью печатями, Донкерс стоял в конце помещения на низком помосте возле манекена. Несколько ассистентов оторвались от своих занятий и поздоровались с Ягером. Донкерс считал подобную вежливость излишней. Он обернулся и сердито глянул на посетителя.
– То, что вы среди ночи поднимаете нас с постели и заставляете копаться в дерьме, еще куда ни шло, но ведь вы еще и ожидаете от нас с места в карьер каких-то выводов, а это, по-моему, уже слишком. Разве я когда-нибудь вас подводил, давал никчемные рапорты?
Эрик Ягер не стал напоминать Донкерсу, что не он искал его, а наоборот.
– Мы просто хотели поскорее собрать все данные, какие только можно, – мягко произнес он. – Но мы, конечно, понимаем, что вы тоже не боги. Поэтому…
Он полуобернулся, словно собираясь уйти, хотя это вовсе не входило в его намерения. Донкерс что-то обнаружил, это было отчетливо написано на его торжествующей физиономии, и ему не терпелось выложить свои козыри.
– Погодите, кое-что у меня для вас есть, раз уж вам так приспичило.
Он взял со стола кожаную куртку, которая была на Крисе, и подошел к манекену.
– В правом кармане имеются масляные пятна, которые мы еще должны исследовать. Они могут быть от пистолета, – заметил он как бы вскользь.
Новость поразила Эрика Ягера, но он ничем не выдал своего удивления.
– Но это еще не все, поглядите! – С ловкостью приказчика из модного магазина Донкерс надел куртку на манекен. Немного левее средней пуговицы было круглое отверстие, и кожа вокруг потемнела от крови. На спине куртки зияла огромная рваная дыра.
– От ван Бёзекома я узнал, что этому парню прострелили сердце, – продолжал Донкерс. – Но что вы видите здесь?
Эрик Ягер растерянно смотрел на манекен.
– Если судить по пулевому отверстию, то стреляли не в сердце, а чуть ниже.
– Точно. А теперь глядите.
Донкерс высоко поднял руки манекена, отчего поднялась вверх и сама куртка. Теперь дырка действительно оказалась в области сердца.
– Ну и ну, – выдохнул Эрик Ягер.
– Вот-вот, – радостно подтвердил Донкерс. Удача привела его в отличное расположение духа.
Эрик Ягер вполне разделял восторг начальника лаборатории, но постарался ничем не выдать своих чувств.
Открытие Донкерса неожиданно придало драме у Заячьего пруда новый оборот.
– Парень стоял подняв руки вверх, когда в него стреляли, возможно из его же пистолета. Не исключено, что анализ жировых пятен в его кармане подтвердит это допущение, – расшифровывал Донкерс свое открытие. – И потом, стреляли с расстояния не более тридцати сантиметров, так как на коже обнаружены следы пороха. Выстрел, можно сказать, контактный.
– Вы думаете, ему угрожали его же собственным оружием или преступник держал его под прицелом другого пистолета, пока вытаскивал у него из кармана его собственный?
– Придет время, спросите у него самого, – ухмыльнулся Донкерс. – Но совершенно очевидно, что убийца был вооружен. Парень вряд ли так просто взял бы и отдал свой пистолет. Преступник, наверное, угрожал ему ножом, или огнестрельным оружием, или чем-нибудь еще. Этот малый стоял, подняв руки вверх. А тот, другой, вытащил у него из кармана «вальтер» и застрелил наповал.
– Стало быть, он знал, что Крис Бергман носит оружие?
– Не обязательно. Может, он его обыскал, а когда нашел оружие, смекнул, что не худо будет застрелить Криса из его же собственного пистолета.
– К чему такой сложный план?
– К тому, что таким манером преступник технически с убийством не связан. Так-то вот.
Как говорится, крыть было нечем. Эрик Ягер осмотрелся по сторонам. Он думал об отпечатках следов.
– Придется потерпеть еще часок, пока не затвердеет гипс, – сказал Донкерс, который отлично его понял. – Рапорт от меня получите завтра. А теперь извольте удалиться. Мы и без того черт знает как перерабатываем.
Эрик Ягер подумал, что и он немало перерабатывает, но говорить об этом теперь ему не хотелось. Он поблагодарил Донкерса и отправился к себе. К тому же он прекрасно знал, что этот свирепый коротышка отошлет сейчас своих ассистентов домой, а сам еще несколько часов поработает и только на рассвете ляжет на походную койку, которая стоит в комнатенке рядом с лабораторией.
Убийство у Заячьего пруда было отнюдь не единственным делом, над которым корпела лаборатория. Донкерсу ежедневно присылали охапки «дерьма», как он это называл. С пожаров, транспортных аварий, ограблений банков, краж, драк со смертельным исходом. Над этими материалами он по ночам не работал. Но убийство – особь статья. Оперативность в таких случаях нередко играла важнейшую роль – нельзя позволять преступнику выиграть время. Очень трудно, например, получить от свидетелей достоверные показания, если преступление произошло несколько дней назад. Люди уже не могли вспомнить определенные события или за давностью все смешивали в кучу.
Именно поэтому Донкерс должен был тщательно и быстро обработать материал, чтобы следствие получило по возможности максимум необходимых сведений.
– Кстати, вы забыли спросить одну вещь, – ехидно сказал Донкерс вдогонку Ягеру. – Результат парафинового анализа – отрицательный. Ваш юный друг ни разу не выстрелил.
5
– Каким путем этот сопляк приобрел новехонький «вальтер»? – вот над каким вопросом бился на следующее утро Де Грип, сердито глядя, как Херстал выколачивает свою трубку в корзину для бумаг. – В конце концов ты устроишь здесь пожар. Соображать надо.
Херстал сильно дунул в трубку, чтобы показать, что в ней не осталось ни искорки.
Они сидели в следственной комнате, утреннее солнце проложило по ней яркую световую дорожку, которая мирно покоилась на одном из стальных сейфов. За стеной верещал телекс, на одном из столов зазвонил телефон. Только что вошедший Схаутен снял трубку.
Херстал не счел нужным отвечать на вопрос Де Грипа, продиктованный, скорее всего, завистью. Впрочем, процветавшая в стране нелегальная торговля огнестрельным оружием, в первую очередь с Бельгией, давала исчерпывающий ответ.
– Очень важно, – продолжал Де Грип, – что мы теперь знаем: преступник не только негодяй, но и редкостный ловкач. Это надо же – ухлопал парня из его же пистолета.
Эрик Ягер пожал плечами.
– Так как мы больше ничего о нем не знаем, займемся лучше личностью убитого. Что он делал, когда не копался в саду Хохфлигера? Как проводил свободное время? Какие дружки и какие знакомства у него были? Была ли у него девушка? Что говорят о нем люди, его знавшие? И еще целая куча вопросов. Вот что надо проверить.
С этими словами он ушел к себе в кабинет.
Против всякого ожидания эту ночь он спал как убитый, но, так как лег только в три, а будильник по неведомой причине не зазвонил, они с Tea проспали. Из-за спешки, разумеется, началась кутерьма, и в результате он явился на службу в дурном расположении духа.
В кабинете Ягер выпил стакан воды из-под крана и почувствовал себя бодрее. Тут зазвонил телефон.
Докладывал Тиммер: на месте преступления и в его окрестностях ничего не нашли.
Что еще можно было ожидать, с раздражением подумал Ягер.
Только он положил трубку на рычаг, как затарахтел другой аппарат. На этот раз звонил Мулдер.
– Я получил сообщение из Центрального полицейского архива в Гааге. Отпечатки пальцев Криса Бергмана в картотеке не значатся.
– Отлично. Большое спасибо, – сказал Эрик Ягер. Пока это было все.
Очевидно, нынешний день ничего нового не принесет. В такие дни только и остается плыть по течению неудач и, самое большее, спрашивать себя, что будет завтра.
Правда, Ягер по натуре не был нытиком и к половине двенадцатого воспрянул духом. В этот же час начали поступать первые рапорты.
К полудню о Крисе Бергмане знали уже довольно много.
Например, как он провел свои последние часы. Учитывая обстоятельства, при которых он погиб, все это было, мягко выражаясь, странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22