На пятьдесят миль у меня ушло восемь часов, но фактически за это время я покрыла расстояние вчетверо большее. Так я петляла всякий раз, когда бросала работу. Осторожность не помешает. Кроме того, я избавилась от своего старого чемодана, оставив его гнить в камере хранения, и отправилась в путь с новым. Приехав в Ноттингем, я остановилась в отеле «Талбот» под именем мисс Марин Торстон. В субботу вечером отбыла в Суиндон, а в воскресенье была уже в «Олд краун».
Сюда я возвращалась, как к старым друзьям. Это был мой второй дом, в известном смысле даже больший, чем первый, потому что приезжала я словно в свое детство. «Олд Краун» – это новая жизнь, которую я создана себе сама, к тому же настоящая, а не фальшивая.
Я задержалась только, чтобы перекусить в баре и переодеться, а потом сразу прыгнула в автобус до фермы «Гаррод». О приезде они были извещены и меня ждали. И Фьюри тоже.
Он узнал меня раньше, чем я вошла во двор, заржал и ударил копытом. Когда я подошла к нему и потерлась щекой о его морду, его мягкие губы ткнулись мне в руку и стали искать кусочек яблока. Во время долгого отсутствия я всегда боялась, что он меня забыл; но ни разу не нарушила правила не навещать его, пока на деле.
Когда мы лихо рванули со двора, Джон Гаррод крикнул вслед, чтобы я была осторожней, потому что у него не было возможности давать Фьюри нужную нагрузку, но я так ошалела от радости, что ни о чем не думала, и едва мы попали на дорожку, лошадь чуть не понесла; не оказалась дорожка такой вязкой и если бы не склон, так бы и случилось.
Но это не имело значения. Ничто не имело значения; был прекрасный день, дождь совсем не в счет, и что-то меня просто переполняло, так что хотелось петь или кричать. Вот все, чего я хотела; к черту людей, они надоедают, докучают, лезут тебе в душу и все из-за них идет не так; а здесь все просто, легко и ясно, никаких осложнений; женщина и конь. И ничего больше. Ни за что не нужно бороться, ничего не надо отстаивать или объяснять. Мы просто мчались, как единое целое. Именно этого я всегда и хотела.
Два раза начинался сильный дождь. Первый раз я спряталась в рощице, во второй мчалась во весь опор сквозь ливень, и Фьюри стлался подо мной, и дождь хлестал в лицо. Когда мы остановились, едва переводя дыхание, с нас ручьями стекала вода, но дождь уже стихал, и над лесом сверкала радуга.
Я повернула к дому и думала о Фьюри, о том, как я его купила.
Это случилось после моего второго дела – в Ньюкасле. Я навестила маму, но в кошельке ещё оставались деньги, и я отправилась на скачки в Челтем. Играть не собиралась, поехала просто ради удовольствия.
И вот объявили заезд, после которого участвующие в нем лошади распродаются, а когда он кончился, я услышала, как человек у поручней сказал «Пошли посмотрим, сколько дадут за победителя». И он пошел, а я за ним, и победившего в заезде скакуна вывели в круг скучающих людей, и какой-то человек начал вести аукцион.
Вообще-то я бы и не думала встревать в торги, если бы не видела, что на последних ярдах дистанции конь повредил ногу и теперь сильно хромал. Я подумала, что теперь никто его не возьмет. А конь был изумительный, прекрасного телосложения, крупный, несколько великоватый для меня, но это не страшно. Был он вороной, почти черный, только на носу и на груди пятна светлее. Что-то не так было у него с ушами, не знаю. Конечно, я толком не разбиралась в лошадях, кроме того, что вычитала в книгах. За всю жизнь я только несколько раз прокатилась на каких-то клячах. Но этот… Он так мне нравился, покупка обещала быть недорогой, и знаете, как это бывает, подумать не успеешь, а уже сделано. Вот я вдруг и кивнула, и мужчина объявил: «Продан даме в углу за двести сорок пять гиней!»
Потом начались проблемы и морока: нужно было обо всем договориться, оставить владельцу задаток и поклясться, что вернусь с остальными деньгами утром. А через две недели я оказалась владелицей коня, пристроенного на ферме Джона Гаррода, но без работы и всего с сорока фунтами в кармане.
Нужно было срочно искать место, и мне повезло – я почти сразу устроилась в фирму «Кромби и Строт». Но поначалу нам пришлось туго; нужно было выкраивать на содержание Фьюри и на себя из восьми фунтов в неделю.
Но я об этом не жалела ни одной секунды. Фьюри был существом изумительным, я поняла это с первой же нашей прогулки; благородное сердце, всегда ровное, хорошее настроение и такие глаза! Ничего мягче его губ на свете просто нет, и он никогда не показывал зубы. Я научилась брать препятствия, он так здорово это делал! И когда мы мчались галопом, у него был такой замечательно длинный, размашистый шаг! Не прошло и полгода, как ко мне обратился один человек, которому нужна была лошадь для охоты, и предложил за Фьюри пятьсот фунтов.
Мы вернулись в конюшню, когда солнце уже село, но я ещё долго оставалась с Фьюри, чистила его и терла, расчесывала гриву и хвост. Он очень любил все это и чуть ли не мурлыкал, пока я его обхаживала.
В воскресенье наехало много народу. Во дворе стайка школьниц щебетала, совсем как когда-то в Плимуте. В крестьянском доме лаяла собака.
Теперь я испытывала просто зверский голод. Я пошла к остановке и посмотрела расписание автобусов. Следующий рейс в семь тридцать. В Сайенчестере он будет в семь пятьдесят три. Как раз хватит времени принять ванну и переодеться к ужину. А потом пораньше лечь спать.
Когда я проходила мимо, мистер Гаррод заметил:
– Мисс Элмер, тут вас час назад спрашивал какой-то джентльмен.
– Меня? – Сердце мое словно оборвалось. – Что он хотел?
– Он не сказал. Просто спросил, здесь ли вы. Я сказал, что вы отправились на прогулку. И все.
– Спасибо, мистер Гаррод.
Я успокоилась. Можно спросить, как он выглядит, но я решила, что это, наверняка посыльный от мистера Хинчли, который хотел осведомиться, не передумала ли я и не продам ли Фьюри. Нет, я не передумала. И никогда не передумаю.
Но, выйдя с фермы, я из предосторожности внимательно огляделась. Уже почти стемнело и вокруг не было не души. До автобуса оставалось пять минут.
В двадцати ярдах стояла машина с горящими габаритными огнями. Я отвернулась и пошла в противоположном направлении, но через несколько шагов столкнулась с мужчиной, который вышел из тени деревьев.
– Мисс Элмер?
Передо мной стоял Марк Ротлэнд.
Не знаю, что чувствовали люди, когда взорвалась первая атомная бомба, но со мной произошло нечто вроде Хиросимы. Он взял меня под локоть, чтобы я не упала.
– Где ты остановилась? Я подвезу.
7
Мы подошли к машине. Я кое-как забралась на переднее сидение. Дверца за мной щелкнула, как замок тюремной камеры. Сердце качало что-то куда более густое и тягучее, чем кровь, оно заполняло мой мозг, не давая думать. Ничего этого нет на самом деле, ты сочиняешь, чтобы попугать себя, не мог он знать Марни Элмер, а только Мэри Тейлор. И лучше ему оставаться на месте. Лучше ему, проклятому, тут не появляться!
Марк повернул ключ зажигания, и мотор заработал.
– Куда ехать?
Господи, та же самая машина, в которой Мэри Тейлор ездила на скачки! Та же царапина на щитке, тот же желтоватый плафон. Обслуживается в «Берклс Гаражиз Лимитед, Хендон».
– Куда ехать?
Я облизнула губы, напряглась, но не издала ни звука.
– Сайенчестер? – спросил он.
Я кивнула.
Мы тронулись как раз перед автобусом, который мог меня забрать и довезти до «Олд Краун». Понимаете, здесь, в этой точке, пересеклись две линии. В этой точке меня опять догнала та, с кем я рассталась вчера. Словно снится, что тебя пырнули ножом, ты просыпаешься и ощущаешь, что так и есть на самом деле.
Мы молчали.
Уже в городе Марк спросил:
– Где ты живешь?
– «Олд Краун».
– Под какой фамилией?
– Элмер.
– Это настоящая?
Я хотела ответить, но язык не слушался.
– Лучше сказать правду, – предупредил он.
В свете фонаря я видела его лицо, старый плащ, влажные волосы. Сколько он простоял там в ожидании?
– Элмер – твоя настоящая фамилия?
– Да.
– Откуда ты родом?
– Из Кардиффа.
– Где деньги?
– Часть здесь, в Сайенчестере.
– А остальные?
– В надежном месте.
– На скачках ещё не проиграла?
– Я не играю.
– Ха-ха!
– Правда!
Больше он не сказал ни слова, пока мы не выехали на площадь.
– Где твой отель?
– Там, на углу.
Марк Ротлэнд притормозил у входа.
– Я войду с тобой и подожду, пока ты соберешь вещи.
– Куда ты меня повезешь?
– Узнаешь.
Он вышел из машины и открыл передо мной дверь. Боже, как дрожали мои колени.
Марк подошел к стойке регистрации.
– Простите, мисс Элмер – мой секретарь – вынуждена прервать отпуск из-за срочных дел. Не могли бы вы выписать счет? Она уезжает немедленно.
– Конечно, сэр. Но она только что приехала, поэтому и платить не за что.
– Я поднимусь с вами наверх, мисс Элмер, – сказал мне Марк и я потащилась вперед.
Дежурная поморщилась, но не пыталась его остановить. Как я ненавидела Марка за вторжение в мой номер! Единственное место, где я могла быть собой… Номер был самым центром моей собственной жизни, и ничьей больше. Я не понимала, зачем ему понадобилось сюда вламываться.
Он отошел к окну и уставился вниз.
– Где деньги?
– Здесь.
Марк заглянул в кейс и снова закрыл его.
– Я заберу его с собой и подожду в коридоре. Даю тебе десять минут.
Мне бы хватило и пяти, но копалась я минут пятнадцать, чувствуя себя так, словно пыталась ходить на голове. Нужно было выиграть время.
Меня загнали в угол. Я всегда думала, если меня возьмут как Мэри Тейлор или Молли Джеффри, это буду не я. Даже если меня посадят в тюрьму, это буду не я. Если повезет, они вообще никогда не узнают, кто я на самом деле. Может, мне удастся переслать весточку маме, что уезжаю за границу или ещё что-нибудь, и мой обман не раскроется. Но здесь обмана не было. Злая ирония судьбы дала Марку Ротлэнду найти меня именно как Марни Элмер. И хотя ничто не связывало Мэри Тейлор с Марни Элмер, зато от Марни тянулась ниточка к Плимуту и Торки.
Если он станет проверять мой рассказ, то придется говорить ему правду, или, по крайней мере, часть правды. Все зависит от того, сдаст ли он меня полиции. Казалось, это само собой разумеется.
Ротлэнд ждал на верхней площадке лестницы и курил. В тусклом свете лицо его потемнело и казалось нежнее и тоньше. Но я знала, что сейчас оно не такое. Я чувствовала, что он тверд, как скала, и, пожалуй, впервые в жизни струсила.
– Все взяла? – спросил он и пошел к машине.
– Куда ты меня везешь?
Ротлэнд бросил чемодан в багажник.
– Садись в машину.
Я оглянулась было, подумав, не убежать ли, ведь что-что, а бегать я умела, но на другой стороне площади стоял полисмен.
Мы тронулись. Марк молчал, пока мы не выехали из города. Я увидела столб на дороге с указателем «Оксфорд». Тут он заговорил.
– Ну, расскажи теперь, зачем ты это сделала.
– Что сделала?
– Украла деньги.
– Что ты собираешься делать? Куда мы едем?
– Если не возражаешь, спрашивать буду я.
Я надолго умолкла и отодвинулась от него как можно дальше. Он покосился на меня, потом нагнулся и нажал замок дверцы.
Я решила попробовать его разжалобить.
– Мистер Ротлэнд, мне… ужасно жаль.
– Давай без эмоций. Просто скажи, зачем ты это сделала.
– Как ты меня нашел?
– Спрашиваю я.
Я закрыла лицо руками, изображать отчаяние не было нужды, его и так хватало.
– Если ты отвезешь меня в полицию, я не скажу ни слова; пусть меня отправят в тюрьму, но остальная часть денег пропадет, и мне плевать!
– Верю.
– Но если ты дашь слово не отправлять меня в полицию, я скажу все, что захочешь.
– Господи, милочка, ты не в том положении, чтобы ставить условия! Я могу довезти тебя до ближайшего отделения полиции и уехать! И больше не иметь к этому никакого отношения! И будешь так себя вести – добьешься.
– Я не хочу, Марк…
Я покосилась на него, чтобы понять, как он воспринял, что я назвала его по имени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39