- Но ведь она уже заплатила за тебя больше двухсот тысяч фунтов.
- Это - совсем другое. Тогда речь не шла о Ватто.
7.
Покинув встречу с Бетси, Папочкой, дядюшкой Джимом, дядюшкой Питом, Гарри и Ларри, капитан больше всего беспокоился о том, что его макет театра боевых действий не перенесен из спальни в кабинет. Он бегом пролетел от Фарм-стрит до Чарльз-стрит и пулей взлетел по лестнице.
- Ивонна! - закричал он, врываясь в спальню.
- Тебя уже сажают в тюрьму? - отозвалась она, лежа голой поверх покрывала. Ее саксофон лежал рядом.
- Да нет же, нет! Я совсем забыл за этой нервотрепкой, что через сорок шесть секунд сюда придет капитан второго ранга Фудзикава.
- Фудзикава?
- Да. Он впервые приезжает в Лондон. И у меня нет времени перетаскивать макет отсюда вниз. Боюсь, что тебе придется срочно одеться и прибраться в комнате, пока я задержу его внизу.
- Но что тебе сказали твоя жена и её семейка?
- Я тебе потом все расскажу, дорогая, когда уйдет Фудзикава.
Внизу позвонили. Капитан вылетел из комнаты, а Ивонна из постели. Капитан был уже внизу, когда Майкл открывал дверь, и встретил низкорослого симпатичного мужчину одних с ним лет.
- Какое счастье наконец встретиться с вами! - провозгласил капитан.
- О, нет! Что вы! Это я так счастлив быть приглашенным в ваш дом, что у меня дрожат ноги! - японец говорил по-английски, пожалуй, даже лучше, чем капитан.
- Проходите, - капитан провел его в кабинет, - Виски?
- Буду очень признателен!
- Садитесь, пожалуйста, Сколько времени вы пробудете в Англии? Что привело вас сюда? Как прошло ваше путешествие?
Капитан наполнил два бокала и они чокнулись.
- За Императорский флот! - провозгласил капитан.
- За флот Ее Величества! - улыбнулся японец, - В Англии я пробуду всего три дня. Семейные дела. Прекрасное путешествие.
После второго бокала Фудзикава извинился за то, что его визит в Лондон расписан по минутам, он был очень счастлив познакомиться с капитаном Хантингтоном, но сейчас ему пора спешить на новую встречу - что-то там связанное с электроникой. Может ли капитан представить себе что-либо более скучное, чем ужин, за которым будут вестись разговоры об электронике?
- Нет, - честно признался капитан.
- Вот именно, - заключил Фудзикава, вставая.
- О, Боже! Вы обязательно должны увидеть мой макет, прежде чем уйдете!
- Макет?
- А разве у вас нет такого? Значит, это мое секретное оружие. С его помощью я выиграл у вас за восемь лет на одно сражение больше.
- Что вы говорите? Я должен его увидеть!
Они поднялись наверх. Спальня была тщательно прибрана, кровать заправлена, а в центре комнаты стоял макет театра военных действий на Тихом океане размером три на девять футов. Он изображал весь Тихий океан, со всеми островами и побережьем Северной и Южной Америки, Австралии и Азии. Капитан второго ранга Фудзикава смотрел на макет с восхищением. Он подошел к нему и взял в руки модель легкого крейсера класса "Обитци", занимавшего свое место в боевом ордере главных сил японского флота.
- О Господи! - благоговейно выдохнул он. - Ведь это же мой корабль!
Капитан подтвердил.
- Я очень сожалею, что мне пришлось потопить его в сражении в Коралловом море.
- Вы были великолепны в этом сражении! Я даже не понимаю, почему получилось так много совпадений с настоящей битвой.
- Да, в морском бою бывает всякое.
- Но как великолепно вы использовали свою авиацию!
- Спасибо. Но больше всего я хотел бы быть автором вашего блистательного маневра у атолла Уэйк!
- На меня произвел неизгладимое впечатление ваш макет, и предупреждаю вас, капитан, что, приехав в Токио, закажу себе точно такой же, - японец посмотрел на часы. - Но какая жалость! Мне пора.
Они пожали друг другу руки, и капитан махал вслед, пока машина не скрылась из виду.
Ивонна окликнула его из кабинета. Он с облегчением закрыл входную дверь и поднялся к ней.
- В чем дело? - спросил он.
- Я хотела убедиться, что он ушел.
- Замечательный человек, - он обнял её за плечи и повел в спальню, где они сразу же начали раздеваться.
- Он был особенно восхищен моей тактикой в Коралловом море.
- Что ты заладил, как попугай?
- Я? Попугай?
- Можешь ты, наконец, сказать, о чем говорили с тобой жена и её родственники?
Ивонна уже совсем разделась и помогала ему расстегивать рубашку.
- Она хочет развестись. Все они этого хотят.
- Какой ужас! Ты же, конечно, не дал согласия?
- Это ещё не все. Они требуют, чтобы я отдал им дом на Фарм-стрит, Розенарру и половину виноторговой фирмы, которые, как ты уже знаешь, я успел проиграть Брайсону.
- О Боже! - вздохнула она, снимая с него штаны и подталкивая к необъятной постели.
Через полчаса капитан отвалился от Ивонны.
- Все бесполезно, дорогая, - вздохнул он.
- Надо попробовать еще, прежде чем заявлять такое, Колин, - хрипло выдохнула она, - ты бросаешь меня в состоянии натянутой струны.
Ивонна села на постели. У неё была великолепная грудь - две клубнички на идеальных молочно-белых полушариях, стоящих параллельно линии горизонта. Говорила она с сильным марсельским акцентом.
Капитан уставился в потолок. Лицо его было мрачно.
- Я, кажется, теряю все на свете, - грустно сказал он, - эта проклятая семейка отняла у меня не только жену, собственность, свободу, но и эрекцию.
- Ты был запрограммирован на все это. Как компьютер. Не волнуйся может, все ещё обойдется.
Капитан встал и завернулся в простыню, став похожим на римского патриция. Подойдя к макету ТВД, он уставился на участок Кораллового моря.
- Мне жалко жену, - сказал он, - я готов потерять все, но только не её.
- Врешь!
Он возмутился.
- Я её боготворю!
- Прекрасно! Продолжай в том же духе. Но любовь и обожание - не одно и то же. Ты можешь до посинения говорить о том, как ты её боготворишь, но любишь-то ты меня - не так ли, мон шери?
Он продолжал рассматривать макет.
- Это было великолепное сражение! Битва в Коралловом море стала первой, где авианосцы сражались против авианосцев. Капитан второго ранга Фудзикава утверждал, что американцы победили только потому, что раскрыли тайну японских секретных кодов и знали все их планы заранее. Я предложил ему переиграть заново все сражения на его условиях, причем у меня оставались только "Йорктаун" и "Лексингтон", да ещё три крейсера. Я поклялся, что победа будет за мной.
- Колин!
- Да, дорогая?
- Я не возражаю, когда ты часами говоришь со мной о своей жене. Я понимаю твои проблемы. Я ей даже сочувствую. Но ты совсем свихнулся, если считаешь, что я могу обсуждать с тобой какую-то войну, которая кончилась задолго до моего рождения.
- Но ведь это же было величайшее морское сражение! Оно положило конец японским победам на море и продемонстрировало всему миру, что авианосцы являются главным ударным оружием в морской войне!
- Я сейчас зарыдаю! Клянусь, я зарыдаю так громко, что меня услышат на Мэйфэйр!
- Да ладно тебе! - Он отошел от макета и присел на край кровати.
- Ты умная девушка во всем, кроме морских сражений. Поэтому я должен довести до твоего сведения факты. А факты таковы: я люблю свою жену. А ты мой друг.
- Но ты же меня любишь!
- Пожалуйста, дорогая ...
- Все время, которое ты мог бы провести с женой, ты проводишь со мной, и ни разу не пытался провести его с другой женщиной, верно?
- Ты в этом уверена?
- Абсолютно. Женщины это чувствуют.
- Каким образом?
- Потому что ты был воспитан во Франции. Кто, кроме француза, не удовлетворится двумя женщинами одновременно? И вообще, зачем человеку больше двух женщин? Когда одна с ним с ссоре, вторая ласкова. И наоборот. Зачем нужен кто-то еще?
- Я не сторонник промискуитета, честное слово. Но не по французским мотивам.
- А почему тогда?
- Потому что мой папаша, будучи уже в годах, настолько хорошо разбирался в женщинах, что даже поставлял самые отборные экземпляры ко двору покойного Эдуарда VII. Если честно сказать, он просто эксплуатировал женщин. Я бы никогда не смог этим заниматься.
- Ты не смог бы этим заниматься, потому что не внушаешь доверия, как твой отец. Ты вообще слабовато выглядишь рядом со своим братом, лордом Глэндором ...
- Никогда не напоминай мне о лорде Глэндоре! - Взорвался Колин.
Его родной брат, который мог достойно жить в Клируотер-Хаус, вместо этого содержал низкопробный кегельбан в городишке Бойс, штат Айдахо. Это вызывало у капитана настоящие физические страдания, когда он каждое Рождество получал поздравительную открытку, на которой было изображено одноэтажное строение с неоновой надписью "Кегельбан и бильярдная лорда Глэндора" - фиолетового и оранжевого цветов, а ниже - ядовито-желтым: "С подачей напитков". Это был самый нижний предел падения. Этот болван продал Клируотер-Хаус и оставил его, несчастного сироту, у миссис Гуд, пока из Канады не приехала тетушка Ивенс и не устроила его учеником к мужу своей сестры, виноторговцу.
- А когда ты последний раз спал со своей женой? - не отставала Ивонна.
- Это не имеет значения. Ты же знаешь, что у нас есть определенные разногласия по поводу денег. Я не сплю с ней потому, что она отказывается спать со мной.
- Она фригидна!
- Ха-ха!
- Разве не так? А как она по сравнению со мной?
- Ты хорошо знаешь, что я не обсуждаю эту тему.
- Конечно, нет! Ты всегда был утонченным джентльменом, верно? Но тем не менее, ты ежедневно ей изменяешь. Но это ещё не самое страшное. Ты и мне изменяешь, рассуждая здесь, как ты любишь её.
Он встал и снова подошел к макету ТВД.
- Вся моя жизнь доказывает, - гордо заявил он, - что я не могу никому изменить! Тебе это понятно?
- Нет. Объясните, мой капитан!
- Каким бы я выглядел человеком, если бы проигрывал деньги своей жены и при это не любил ее? Кем бы я сейчас был, если бы её папаша не подарил мне эту виноторговую фирму, которая позволила мне купить тебе все это? - он обвел рукой комнату.
- Ты был бы тем, кто ты есть.
- Нет!
- А в чем дело? Я люблю тебя таким, какой ты есть. Разве ты этого не знаешь?
- И кто я, по-твоему?
- Ты - большой ребенок, который играет в игрушечные кораблики на размалеванной доске. Ты - великовозрастный младенец, воображающий, что мог бы стать благородным милордом, если бы не подкачал его вульгарный братец. Ты - инфантильная личность, помешанная на всяких глупостях, вроде морских сражений, но ты - добрый и хороший человек. Именно это и удерживает тебя от окончательного падения.
- Если бы я поверил тебе, что ты действительно так обо мне думаешь, я бы бросил тебя.
Он отвернулся и начал переставлять модели кораблей. Ивонна с глазами, полными слез, взяла свой саксофон и завела необычайно печальный пассаж "Плач Люцифера" из "Ночи на Лысой Горе".
8.
Если бы Бетси увидела Ивонну в жизни, а не на черно-белой фотографии, сделанной агентом ЦРУ, она бы не относилась так легкомысленно к увлечению мужа, длящемуся уже третий год. На черно-белом фото Ивонна выглядела блондинкой, а замужние и обеспеченные женщины снисходительно относятся к блондинкам, считая их пустышками.
Определить цвет волос Ивонны было затруднительно. Он отливал и медно-рыжеватым, и кирпично-красноватым, и золотистым, создавая необыкновенное впечатление, особенно в сочетании с другими прелестями Ивонны, а также её умом и фантастической преданностью. Если бы Бетси знала об этом, её взгляды на брак с Колином сильно пошатнулись бы.
Мать Ивонны хотела, чтобы она стала школьной учительницей. Но её отец, человек крутой, заявил, что это невозможно, иначе она будет плодить малолетних сексуальных маньяков. У Ивонны была сестра-двойняшка, с которой их до 16 лет не могли различить. Клер в 15 лет победила на конкурсе "Королева биде" и с тех пор долго подвизалась на Лазурном берегу среди киношников, журналистов и лесбиянок, пока её фигура не начала терять формы от разных излишеств.
Близняшки выглядели одинаково, пока вели одинаковую жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26