Там, среди её многочисленных флакончиков с духами и баночек с косметикой, лежало решающая улика. Ее бриллиантовая брошь!
- О, Боже! - простонал я. - Талисман Эллен!
Она получила эту брошь в подарок от своей бабушки, чьей любимицей была. Украшение было семейной реликвией, передававшейся из поколения в поколение. Подарок бабушки Эллен был связан с просьбой, чтобы Эллен всегда носила её, особенно по торжественным случаям - "Тогда с тобой всегда будет происходить только хорошее".
Эллен называла эту брошь своим "бриллиантовым талисманом". Без неё она никуда не выходила. Если та не подходила к ситуации, или к её платью, она прикалывала её в незаметном месте или брала с собой в сумочке. Несомненно, она взяла бы брошь и в эту поездку.
Я ударил кулаком в дверь, и она с треском захлопнулась. Закрыв лицо руками, я зарыдал.
- Нет! Нет! И ещё раз нет!
Сколько же, в сущности, может выдержать человек? Неужели этому никогда не будет конца? Неужели я был обречен сносить один за другим удары ниже пояса до тех пор, пока не буду сломлен окончательно?
Когда я задушил Эллен, эта брошь лежала прямо передо мной. Она была в поле моего зрения, когда я в то утро разговаривал по телефону с Френсис. Я не видел ее; ни разу не подумал о ней. Я был настоящим идиотом. Как я мог о ней забыть!
И что теперь? Когда я несколько успокоился, моей первой реакцией было где-нибудь спрятать брошь, пока не представится возможность отделаться от нее.
Я схватил её, но в последний момент удержался. Возможно, кто-нибудь видел её лежащей здесь. Например, Френсис, когда в роли заботливой соседки устроила по всей квартире иллюминацию? Она могла её заметить и удивиться, почему Эллен оставила её дома.
А прислуга, которая в пятницу утром убирала комнату Эллен? Несомненно, она тоже была поражена тем, что Эллен оставила свой талисман. Она работала у нас достаточно долго, чтобы знать о значении этой броши. Если они обе как-нибудь вспомнят о броши, а затем окажется, что та внезапно исчезла, это, мягко выражаясь, покажется странным. А у меня слишком много на совести, чтобы ещё позволять какие-то странности.
Нет, дать ей исчезнуть было бы неверным решением. Мне нужно было подумать, и требовалось подходящее средство, чтобы успокоить нервы. Я вернулся в гостиную, налил себе выпить - на этот раз чистый двойной бурбон. Если этот проклятый кризис кончится не скоро, то я на верном пути к тому, чтобы стать алкоголиком.
Потом я набросал план действий. Вернулся в комнату Эллен, положил брошь в карман пиджака, выключил свет и, воспользовавшись черным ходом, так как тот был ближе, отправился к дому Френсис, расположенному всего в нескольких шагах.
20
По дороге я подумал о том, что, в сущности, должен быть благодарен Френсис за ту иллюминацию. Иначе я никогда не обнаружил бы брошь, и тот факт, что Эллен оставила её здесь, просто захватил бы меня врасплох. В смятении я либо не смог бы ничего сказать, либо сказал что-нибудь не то. Теперь у меня, по крайней мере, появилась возможность придумать правдоподобную версию, и я надеялся, что мне удастся это сделать, но всерьез задавал себе вопрос, сколько ещё препятствий мне предстоит преодолеть.
Когда Френсис открыла мне дверь, я изобразил на лице самое скорбное выражение.
- О, Джефф! - воскликнула она. - Джефф! - Она обняла меня и уткнулась головой в плечо, судорожно вздрагивая и сдерживая рыдания. Потом подняла мокрое от слез лицо. - Джефф, что я должна тебе сказать?
- Ничего, - ответил я и нежно пригладил её волосы. - Это лучше всего. Постарайся ничего не говорить.
Она повела меня в квартиру, где, не проходя прихожую, попадаешь прямо в гостиную. Квартира была куда меньше нашей, но обставлена уютно и со вкусом и дышала теплом и спокойствием. Френсис указала на кресло и исчезла в кухне, чтобы принести выпить. Нельзя сказать, что сейчас мне это было необходимо, но я далек был от мысли отказаться.
Я сел на диван перед круглым кофейным столиком и, когда она вернулась, демонстративно выложил брошь на его стеклянную поверхность.
Френсис заметила её сразу же, как только поставила поднос.
- О, - вздохнула она, и глаза её снова наполнились слезами. - Значит, тебя это тоже поразило.
"- Попал в самую точку, Моррисон, - поздравил я себя. Отлично сработано." Я взял брошь и держал её перед собой между большим и указательным пальцами. - Да, Френсис, хотя должен признаться, что меня это не так уж поразило, как тебя. Я уже знал, что она там осталась.
Я задумчиво и печально рассматривал брошь со всех сторон и добавил с точно рассчитанной долей пафоса:
- В конце концов, возможно, в этом талисмане действительно что-то есть.
- И я подумала точно так же, - голос у Френсис дрогнул. - Я была там, приготовила тебе выпить и написала записку. Уже собралась уходить, когда мне пришло в голову, что ты, может быть, захочешь зайти в комнату Эллен, и тебе будет немного легче, если там тоже будет гореть свет. Я чуть было не умерла, увидев брошь.
Она остановилась, чтобы вытереть слезы, а когда заговорила вновь, в глазах её появился странный блеск.
- Когда я её увидела, меня вдруг охватило странное чувство... что Эллен вовсе не садилась в самолет и в любой момент может войти и взять свою брошь... или ей что-то помешало... Знаю, это безумие, но я просто не находила никакого объяснения, как она могла её оставить.
Я счел за лучшее положить конец опасным разговорам. Мурашки бегали по коже при мысли о том, какой опасности я избежал, обнаружив брошь и сумев приготовить этому объяснение.
- Она не забыла её, Френсис, - сказал я. - Во всяком случае, не совсем забыла. Она хватилась её на Уайтстоун-бридж, по дороге в аэропорт Кеннеди. Я предложил вернуться, но она боялась опоздать на самолет. Пришлось пообещать отправить брошь на следующий день авиапочтой. Я ещё предложил вернуться прямо после её отлета и сразу же выслать её, но Эллен сказала, что будет не поздно, если она получит её до своего обратного вылета. Ты же знаешь, как она деликатна по отношению к другим...
Я сделал паузу, чтобы подчеркнуть эту последнюю фразу, прежде чем пустить в ход свой козырь. В моем голосе теперь прямо-таки звучало раскаяние.
- Эллен, должно быть, гораздо больше беспокоилась за отца, чем мы думали, Френсис. Помнишь, тебя это поразило накануне её отъезда?
Френсис печально кивнула.
- В пятницу утром она была в таком состоянии, в каком я её ещё никогда не видел, - продолжал я. - Рассказывала, что вечером никак не могла заснуть. Она пыталась это сделать с помощью аспирина и горячего молока, в конце концов вспомнила о снотворном, которое ей месяц назад прописал доктор Геллер, и приняла две таблетки, вдвое больше назначенной дозы. После этого она заснула так крепко, что даже не услышала будильника у своей кровати. Через некоторое время я зашел к ней в комнату. Она лежала как мертвая.
Я сделал ударение на слове "мертвая", и Френсис вновь расплакалась.
- Когда я её растормошил, она никак не могла прийти в себя. Я дал ей время одеться, но когда через некоторое время вернулся, она опять спала. Да, она была в то утро, как в дурмане. Постоянно искала то одно, то другое, и не могла найти. Пришлось уложить чемодан за нее. Когда она, наконец, немного пришла в себя, то стала возбужденно метаться по квартире, чтобы наверстать потерянное время - очень боялась опоздать на самолет. У неё даже не было времени поговорить с тобой по телефону, помнишь?
Френсис кивнула и утерла платком глаза.
- Я совершенно не думал о броши, - добавил я. - Когда я разговаривал с тобой, то видел её лежащей на туалетном столике. Но потом пошел вниз, чтобы приготовить машину, пока Эллен занималась макияжем. Вспомни я о ней, конечно, позаботился бы, чтобы Эллен её в конце концов приколола... Но бедняжка была так несобранна и рассеянна, что совершенно о ней забыла.
Я закрыл глаза рукой и опустил голову, изображая убитого горем мужа, лишившегося сил. На самом деле я с нетерпением ждал реакции Френсис. Окажет ли мой вымысел нужное действие?
Мне не понадобилось долго ждать. Френсис подошла к дивану и села рядом, с состраданием положив руку мне на плечо.
- Джефф, бедняжка, каким мучением это должно быть для тебя. Я помню, как было непереносимо, когда умер Брюс...
Я кивнул, не поднимая головы, и теснее придвигаясь к ней. Она источала такой чудесный аромат и была такой мягкой и теплой... Приглушенным, сдавленным голосом я произнес:
- Отец Эллен чувствует себя виноватым, ведь он эгоистично настаивал на том, что она должна его навестить. Я сам упрекаю себя, что не уговорил её вернуться, чтобы взять брошь. Потом она бы улетела следующим рейсом и сидела сейчас живойздоровой у родителей, вместо того, чтобы...
- Джефф! - воскликнула она, - ты не должен так думать. Тут нет твоей вины. - Она успокаивающе прижала меня к себе.
Конечно, я был подлецом, и знал это. Но должен же я, в конце концов, спасать свою проклятую Богом шею!
Хочу сказать ещё кое-что. Больше всего в тот момент мне хотелось обнять её, разложить на диване и переспать с ней. Женщина была мне нужнее, чем все остальное, а я уже говорил, что Френсис была очень привлекательной женщиной. Я не знал, какова она в постели, но имел большое желание это выяснить.
Усилием воли пришлось укротить свое страстное желание. Я знал, что симпатия Френсис проистекала совсем из других побуждений, чем нужно было для осуществления моих намерений. Ласки её не были чувственными. Она утешала, как полагала, убитого горем друга и мужа своей лучшей подруги, и не могла догадываться, что у меня, в моем положении, могут быть какие-то задние мысли.
В следующий миг все эти мысли как ветром сдуло. Раздался звонок в дверь, и я вздрогнул, как от удара по голове. Френсис понимающе улыбнулась и успокоила.
- Это всего лишь Миллзы, - сказала она. - Я пригласила их, так как подумала, что тебе нужно немного отвлечься..
- Ты очень предупредительна, Френсис. Я так тебе благодарен...
Следующий час мы провели вчетвером за разговорами о том и сем. Миллзы и Френсис были так любезны, внимательны и тактичны, и так чертовски порядочны, что меня постепенно даже стала мучить совесть. Я сам был озадачен, как легко мне давалась роль убитого горем супруга.
Пока Эллен не вынудила меня принять крайние меры, я считал себя средним человеком, не лучше и не хуже других. Я был слаб, но разве многие другие не такие же? Я стремился добиться успеха, пойдя самым простым путем, но разве многие не поступают так же? Я никогда не думал, что ненависть и страх за одну ночь могут превратить меня в хладнокровного, расчетливого убийцу. И тем не менее, это произошло.
Мы говорили, среди прочего, о панихиде по Эллен, которую я обещал, будучи у Вильямсов. Я предложил некоторое время не беспокоить родителей Эллен, чтобы прошло первое потрясение, и отложить дней на десять богослужение в епископальной церкви Крествилла, прихожанами которой мы считались. Френсис вызвалась от моего имени поговорить со священником и составить список тех, кто должен присутствовать на траурной церемонии.
Я ещё дополнил образ безутешного вдовца тем, что позволил уговорить себя поехать домой к Миллзам и переночевать у них, чтобы не возвращаться в опустевшую таким трагическим образом квартиру и не оставаться один на один со своими воспоминаниями о счастливых годах, которые мы там провели. О, Боже!
21
На следующее утро я появился в конторе, хотя на это никто не рассчитывал, тем более не ожидалось никаких совещаний или переговоров с моими клиентами. Я пришел сюда из тех соображений, что это может произвести хорошее впечатление на коллег. Всегда при них сохранять самообладание и, несмотря ни на что, высоко держать голову. Я пришел ещё и потому, что мне не оставалось ничего другого, как выжидать - ждать окончательных результатов с места гибели самолета и событий, связанных с исчезновением Джоан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
- О, Боже! - простонал я. - Талисман Эллен!
Она получила эту брошь в подарок от своей бабушки, чьей любимицей была. Украшение было семейной реликвией, передававшейся из поколения в поколение. Подарок бабушки Эллен был связан с просьбой, чтобы Эллен всегда носила её, особенно по торжественным случаям - "Тогда с тобой всегда будет происходить только хорошее".
Эллен называла эту брошь своим "бриллиантовым талисманом". Без неё она никуда не выходила. Если та не подходила к ситуации, или к её платью, она прикалывала её в незаметном месте или брала с собой в сумочке. Несомненно, она взяла бы брошь и в эту поездку.
Я ударил кулаком в дверь, и она с треском захлопнулась. Закрыв лицо руками, я зарыдал.
- Нет! Нет! И ещё раз нет!
Сколько же, в сущности, может выдержать человек? Неужели этому никогда не будет конца? Неужели я был обречен сносить один за другим удары ниже пояса до тех пор, пока не буду сломлен окончательно?
Когда я задушил Эллен, эта брошь лежала прямо передо мной. Она была в поле моего зрения, когда я в то утро разговаривал по телефону с Френсис. Я не видел ее; ни разу не подумал о ней. Я был настоящим идиотом. Как я мог о ней забыть!
И что теперь? Когда я несколько успокоился, моей первой реакцией было где-нибудь спрятать брошь, пока не представится возможность отделаться от нее.
Я схватил её, но в последний момент удержался. Возможно, кто-нибудь видел её лежащей здесь. Например, Френсис, когда в роли заботливой соседки устроила по всей квартире иллюминацию? Она могла её заметить и удивиться, почему Эллен оставила её дома.
А прислуга, которая в пятницу утром убирала комнату Эллен? Несомненно, она тоже была поражена тем, что Эллен оставила свой талисман. Она работала у нас достаточно долго, чтобы знать о значении этой броши. Если они обе как-нибудь вспомнят о броши, а затем окажется, что та внезапно исчезла, это, мягко выражаясь, покажется странным. А у меня слишком много на совести, чтобы ещё позволять какие-то странности.
Нет, дать ей исчезнуть было бы неверным решением. Мне нужно было подумать, и требовалось подходящее средство, чтобы успокоить нервы. Я вернулся в гостиную, налил себе выпить - на этот раз чистый двойной бурбон. Если этот проклятый кризис кончится не скоро, то я на верном пути к тому, чтобы стать алкоголиком.
Потом я набросал план действий. Вернулся в комнату Эллен, положил брошь в карман пиджака, выключил свет и, воспользовавшись черным ходом, так как тот был ближе, отправился к дому Френсис, расположенному всего в нескольких шагах.
20
По дороге я подумал о том, что, в сущности, должен быть благодарен Френсис за ту иллюминацию. Иначе я никогда не обнаружил бы брошь, и тот факт, что Эллен оставила её здесь, просто захватил бы меня врасплох. В смятении я либо не смог бы ничего сказать, либо сказал что-нибудь не то. Теперь у меня, по крайней мере, появилась возможность придумать правдоподобную версию, и я надеялся, что мне удастся это сделать, но всерьез задавал себе вопрос, сколько ещё препятствий мне предстоит преодолеть.
Когда Френсис открыла мне дверь, я изобразил на лице самое скорбное выражение.
- О, Джефф! - воскликнула она. - Джефф! - Она обняла меня и уткнулась головой в плечо, судорожно вздрагивая и сдерживая рыдания. Потом подняла мокрое от слез лицо. - Джефф, что я должна тебе сказать?
- Ничего, - ответил я и нежно пригладил её волосы. - Это лучше всего. Постарайся ничего не говорить.
Она повела меня в квартиру, где, не проходя прихожую, попадаешь прямо в гостиную. Квартира была куда меньше нашей, но обставлена уютно и со вкусом и дышала теплом и спокойствием. Френсис указала на кресло и исчезла в кухне, чтобы принести выпить. Нельзя сказать, что сейчас мне это было необходимо, но я далек был от мысли отказаться.
Я сел на диван перед круглым кофейным столиком и, когда она вернулась, демонстративно выложил брошь на его стеклянную поверхность.
Френсис заметила её сразу же, как только поставила поднос.
- О, - вздохнула она, и глаза её снова наполнились слезами. - Значит, тебя это тоже поразило.
"- Попал в самую точку, Моррисон, - поздравил я себя. Отлично сработано." Я взял брошь и держал её перед собой между большим и указательным пальцами. - Да, Френсис, хотя должен признаться, что меня это не так уж поразило, как тебя. Я уже знал, что она там осталась.
Я задумчиво и печально рассматривал брошь со всех сторон и добавил с точно рассчитанной долей пафоса:
- В конце концов, возможно, в этом талисмане действительно что-то есть.
- И я подумала точно так же, - голос у Френсис дрогнул. - Я была там, приготовила тебе выпить и написала записку. Уже собралась уходить, когда мне пришло в голову, что ты, может быть, захочешь зайти в комнату Эллен, и тебе будет немного легче, если там тоже будет гореть свет. Я чуть было не умерла, увидев брошь.
Она остановилась, чтобы вытереть слезы, а когда заговорила вновь, в глазах её появился странный блеск.
- Когда я её увидела, меня вдруг охватило странное чувство... что Эллен вовсе не садилась в самолет и в любой момент может войти и взять свою брошь... или ей что-то помешало... Знаю, это безумие, но я просто не находила никакого объяснения, как она могла её оставить.
Я счел за лучшее положить конец опасным разговорам. Мурашки бегали по коже при мысли о том, какой опасности я избежал, обнаружив брошь и сумев приготовить этому объяснение.
- Она не забыла её, Френсис, - сказал я. - Во всяком случае, не совсем забыла. Она хватилась её на Уайтстоун-бридж, по дороге в аэропорт Кеннеди. Я предложил вернуться, но она боялась опоздать на самолет. Пришлось пообещать отправить брошь на следующий день авиапочтой. Я ещё предложил вернуться прямо после её отлета и сразу же выслать её, но Эллен сказала, что будет не поздно, если она получит её до своего обратного вылета. Ты же знаешь, как она деликатна по отношению к другим...
Я сделал паузу, чтобы подчеркнуть эту последнюю фразу, прежде чем пустить в ход свой козырь. В моем голосе теперь прямо-таки звучало раскаяние.
- Эллен, должно быть, гораздо больше беспокоилась за отца, чем мы думали, Френсис. Помнишь, тебя это поразило накануне её отъезда?
Френсис печально кивнула.
- В пятницу утром она была в таком состоянии, в каком я её ещё никогда не видел, - продолжал я. - Рассказывала, что вечером никак не могла заснуть. Она пыталась это сделать с помощью аспирина и горячего молока, в конце концов вспомнила о снотворном, которое ей месяц назад прописал доктор Геллер, и приняла две таблетки, вдвое больше назначенной дозы. После этого она заснула так крепко, что даже не услышала будильника у своей кровати. Через некоторое время я зашел к ней в комнату. Она лежала как мертвая.
Я сделал ударение на слове "мертвая", и Френсис вновь расплакалась.
- Когда я её растормошил, она никак не могла прийти в себя. Я дал ей время одеться, но когда через некоторое время вернулся, она опять спала. Да, она была в то утро, как в дурмане. Постоянно искала то одно, то другое, и не могла найти. Пришлось уложить чемодан за нее. Когда она, наконец, немного пришла в себя, то стала возбужденно метаться по квартире, чтобы наверстать потерянное время - очень боялась опоздать на самолет. У неё даже не было времени поговорить с тобой по телефону, помнишь?
Френсис кивнула и утерла платком глаза.
- Я совершенно не думал о броши, - добавил я. - Когда я разговаривал с тобой, то видел её лежащей на туалетном столике. Но потом пошел вниз, чтобы приготовить машину, пока Эллен занималась макияжем. Вспомни я о ней, конечно, позаботился бы, чтобы Эллен её в конце концов приколола... Но бедняжка была так несобранна и рассеянна, что совершенно о ней забыла.
Я закрыл глаза рукой и опустил голову, изображая убитого горем мужа, лишившегося сил. На самом деле я с нетерпением ждал реакции Френсис. Окажет ли мой вымысел нужное действие?
Мне не понадобилось долго ждать. Френсис подошла к дивану и села рядом, с состраданием положив руку мне на плечо.
- Джефф, бедняжка, каким мучением это должно быть для тебя. Я помню, как было непереносимо, когда умер Брюс...
Я кивнул, не поднимая головы, и теснее придвигаясь к ней. Она источала такой чудесный аромат и была такой мягкой и теплой... Приглушенным, сдавленным голосом я произнес:
- Отец Эллен чувствует себя виноватым, ведь он эгоистично настаивал на том, что она должна его навестить. Я сам упрекаю себя, что не уговорил её вернуться, чтобы взять брошь. Потом она бы улетела следующим рейсом и сидела сейчас живойздоровой у родителей, вместо того, чтобы...
- Джефф! - воскликнула она, - ты не должен так думать. Тут нет твоей вины. - Она успокаивающе прижала меня к себе.
Конечно, я был подлецом, и знал это. Но должен же я, в конце концов, спасать свою проклятую Богом шею!
Хочу сказать ещё кое-что. Больше всего в тот момент мне хотелось обнять её, разложить на диване и переспать с ней. Женщина была мне нужнее, чем все остальное, а я уже говорил, что Френсис была очень привлекательной женщиной. Я не знал, какова она в постели, но имел большое желание это выяснить.
Усилием воли пришлось укротить свое страстное желание. Я знал, что симпатия Френсис проистекала совсем из других побуждений, чем нужно было для осуществления моих намерений. Ласки её не были чувственными. Она утешала, как полагала, убитого горем друга и мужа своей лучшей подруги, и не могла догадываться, что у меня, в моем положении, могут быть какие-то задние мысли.
В следующий миг все эти мысли как ветром сдуло. Раздался звонок в дверь, и я вздрогнул, как от удара по голове. Френсис понимающе улыбнулась и успокоила.
- Это всего лишь Миллзы, - сказала она. - Я пригласила их, так как подумала, что тебе нужно немного отвлечься..
- Ты очень предупредительна, Френсис. Я так тебе благодарен...
Следующий час мы провели вчетвером за разговорами о том и сем. Миллзы и Френсис были так любезны, внимательны и тактичны, и так чертовски порядочны, что меня постепенно даже стала мучить совесть. Я сам был озадачен, как легко мне давалась роль убитого горем супруга.
Пока Эллен не вынудила меня принять крайние меры, я считал себя средним человеком, не лучше и не хуже других. Я был слаб, но разве многие другие не такие же? Я стремился добиться успеха, пойдя самым простым путем, но разве многие не поступают так же? Я никогда не думал, что ненависть и страх за одну ночь могут превратить меня в хладнокровного, расчетливого убийцу. И тем не менее, это произошло.
Мы говорили, среди прочего, о панихиде по Эллен, которую я обещал, будучи у Вильямсов. Я предложил некоторое время не беспокоить родителей Эллен, чтобы прошло первое потрясение, и отложить дней на десять богослужение в епископальной церкви Крествилла, прихожанами которой мы считались. Френсис вызвалась от моего имени поговорить со священником и составить список тех, кто должен присутствовать на траурной церемонии.
Я ещё дополнил образ безутешного вдовца тем, что позволил уговорить себя поехать домой к Миллзам и переночевать у них, чтобы не возвращаться в опустевшую таким трагическим образом квартиру и не оставаться один на один со своими воспоминаниями о счастливых годах, которые мы там провели. О, Боже!
21
На следующее утро я появился в конторе, хотя на это никто не рассчитывал, тем более не ожидалось никаких совещаний или переговоров с моими клиентами. Я пришел сюда из тех соображений, что это может произвести хорошее впечатление на коллег. Всегда при них сохранять самообладание и, несмотря ни на что, высоко держать голову. Я пришел ещё и потому, что мне не оставалось ничего другого, как выжидать - ждать окончательных результатов с места гибели самолета и событий, связанных с исчезновением Джоан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24