ТУ-134, салон люкс, туда и обратно тридцать тысяч долларов.
— Твою мать! — искренне сказал Валерий. — А подешевле ничего нет?
— Все остальное дороже.
— Ну ладно. Слушай, Саш, можешь оказать мне услугу?
— Конечно, — слишком быстро и немного обреченно ответил голос в трубке. — У тебя сейчас есть какие-нибудь иностранцы кили потенциальные партнеры — словом, кому надо пустить пыль в глаза? Найдутся.
— Предложи им поездку на Черное море на субботу и воскресенье. Частный самолет, девочки и шампанское.
— Через аэропорт Еремеевка?
— Через аэропорт Еремеевка. Он там в двадцати километрах от побережья — ты сними там какое-нибудь бунгало поближе, чтобы замотивировать, отчего мы через Еремеевку летим.
***
Полет в Еремеевку из гостеприимного Внукова занял два часа десять минут. Представитель американского инвестиционного фонда — птица, по правде говоря, не самого высокого полета — по достоинству оценил напитки и закуски, предоставленные петербургской авиакомпанией. Было видно, что он очень растроган предложением своего русского друга Александра Шакурова променять душные московские выходные на ветер и соленые брызги Черного моря. Внимание Шакурова возвышало его в собственных глазах, и было ясно, что он приложит все усилия, дабы помочь своему русскому другу получить выгодный кредит на Западе.
Разговор, прерываемый взрывами девичьего смеха, шел в основном на английском, и это позволило Валерию Нестеренко забиться в огромное кожаное кресло в обнимку с бутылкой виски — да так и просидеть все два часа. За время полета бутылка уполовинилась, но только очень внимательный человек мог сообразить, что молчаливый молодой спутник Шакурова — не то шофер, не то охранник — не выпил ни капли.
Надо сказать, что Нестеренко было трудно признать: его рыжие волосы, приметные издалека, были выкрашены в мягкий каштановый цвет, и над верхней губой сидели такого же цвета маленькие усики. Сазан был одет в дешевые выцветшие джинсы, поверх которых болталась рубашка навыпуск, и в такой одежде не тянул даже на помощника щеголеватого банкира.
Самолет прилетел в Еремеевку в пять часов вечера. Раскаленный за день бетон дышал жаром, за белой бетонной стеной вставали пирамидальные тополя, и запах авиационного керосина мешался с дивным ароматом южных трав.
У одноэтажного здания аэровокзала солдаты в застиранном хаки возились над какой-то канавой — видимо, ремонтировали канализацию.
Нестеренко повернулся и внезапно посмотрел на юг, туда, где между стройными, как СС-20, тополями виднелись обвисшие лопасти вертолета. Винтов у вертолета было два, огромные и расположенные один над другим. Нестеренко толкнул Шакурова и что-то тихо прошептал ему на ухо.
Жестяные ворота, ведущие на летное поле, отворились, и на полосу без церемоний выехал «рафик», встречающий дорогих гостей. Начальник смены подошел к представителю авиакомпании с какой-то ведомостью. Шакуров оборотился к мужику, который только что махал флажками, загоняя самолет в отведенную тому «клетку».
— Слышь, парень, — сказал Шакуров, — нам в Ахунду, на цековскую базу. Мы на вертушке не можем долететь?
— Петрович, — крикнул рабочий начальнику смены, — тут гости спрашивают, нельзя ли их на вертушке до Ахундовки подкинуть?
Начальник смены подошел к Шакурову; это был пожилой, улыбчивый казак, весь пропахший свежим потом и машинным маслом.
— Это не наши вертушки, — сказал он, — военные. Тут раньше военный аэродром был, — и казак обвел руками все небольшое знойное пространство, — а теперь у военных только вертолеты. Да еще транспортная авиация прямо к нам садится.
— И какие у них вертолеты? — спросил Шакуров.
— Разные, есть старье, МИ-24 есть. А вон «Черная акула», — и начальник смены указал на огромный, двухэтажный винт.
— «Черная акула»? Здесь, у моря? — с интересом спросил Шакуров.
— А «Черная акула» и есть морской вертолет, объяснил казак, — она для суши непригодна. У нее все ее оборудование под брюхом висит. Если ты, допустим, хочешь посмотреть, что там за горкой, ты должен поверх всей горки подняться. А МИ тому достаточно высунуться.
Шакуров повернулся к представителю инвестиционного фонда и что-то стал ему объяснять. Американец в ответ возбужденно зачирикал.
— Господин Саймонс, — сказал Шакуров, — никогда не летал на русских военных вертолетах. Это было бы очень здорово, если бы он смог на них прокатиться.
В силу какой-то непонятной характеристики российской души, пожилой казак не мог остаться равнодушным к желанию незнакомого американца опробовать российскую военную технику. Наверно, в этом глухом южном уголке чувство подобострастия по отношению к империалистической Америке еще было не изжито.
— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал казак.
Спустя десять минут к новоприбывшим на летное поле вышли начальник аэропорта Святослав Кагасов и начальник воинской части. Звали начальника полковник Тараскин. Полковник Тараскин объяснил, что, к сожалению, вертолеты не готовы, не чищены, не считая того, который на боевом дежурстве, так что сейчас до Ахундовки лететь нельзя. Вот если бы его предупредили заранее… Но если уж американским гостям взбрела в голову такая блажь, то завтра с утра вертолет может быть в их распоряжении.
Быстро добыли карту побережья, и полковник указал на выбор: замечательный охотничий домик, принадлежавший директору соседнего лесообрабатывающего предприятия, заповедник («Строго без охоты!» — предупредил полковник.) и просто уютную бухту. Шакуров выбрал охотничий домик.
— На «Черной акуле»? — с надеждой спросил Шакуров.
Полковник объяснил ему, что, во-первых, у них стоит не «Черная акула», а «Черный аллигатор», КА-52, а во-вторых, что на «аллигаторе» всю компанию он никак не увезет, потому что на КА-52 только два места: одно для пилота, другое для стрелка, а на «акуле» и вовсе одно. Так что лучше всего для их целей подходит грузовой МИ-6. Условились, что стоить вертолет будет по три штуки в час плюс топливо за счет отдыхающих.
Уже когда «рафик» выехал с территории аэропорта, американец вдруг схватил Шакурова за руку.
— This other guy! Valera! We've lost him «А тот парень, Валера, — мы его потеряли! (англ.).»!, — обеспокоился американец.
Шакуров ответил, чтобы тот не волновался: у Валеры были свои дела, и он уехал, не дожидаясь остальных.
Американец утих и погрузился в созерцание окружающего пейзажа. Спустя некоторое время он спросил:
— I wonder — about these choppers? Are'nt they supposed to be secret «Я все думаю — насчет этих вертушек. Разве они не секретные? (англ.).»?
— Don't worry. You are not a spy, are you «Не волнуйся. Ведь ты не шпион? (англ.).»?
Американец согласился, что он не шпион, но что все же ему как-то странно, что в России можно вот так запросто полетать на военном вертолете.
***
Вопреки уверениям Шакурова, Сазан вовсе не уехал по своим делам. В то время, как начальник аэропорта и гости обсуждали вопрос о том, как лучше всего с пользой провести завтрашний день, Валерий неспешным шагом направился вдоль бетонной стены аэропорта.
Любой завидевший его рабочий подумал бы, что парень ищет местечко, где бы отлить, и утвердился бы в своем мнении, заметив, как Нестеренко шмыгнул в широкие и плотные кусты, буйно разросшиеся в углу между забором и ангарами.
Оказавшись в кустах, Валерий оглянулся. Земля под его ногами тянула сыростью и мочой — верно, не один рабочий рассудил, что до кустов ближе, чем до туалета. С левого фланга от вражеского взгляда Валерия защищала гофрированная стена ангара. С правого — брошенный кем-то в незапамятные времена бензовоз.
Валерий отыскал дырочку в бетонной стене и выглянул наружу. По ту стороны стены тянулось небольшое поле, а за ним — ровное четырехполосное шоссе, обсаженное пирамидальными тополями. Что-то в этом шоссе удивило Валерия.
Валерий вздохнул, лег на землю и приготовился ждать.
Два или три часа на аэродроме ничего не происходило.
Друзья его давно уехали; трап от самолета откатили. Приехал желтый с красной полосой автозаправщик, его водитель вскарабкался на крыло и стал заливать топливо. Второй пилот ТУ-134 внимательно следил за процессом.
Заправщик сделал, свое дело и уехал. Шланг, прикрепленный к нему, был похож на загнутый хвост скорпиона. Ворота на летное поле отворились, и в них прошли три коровы, погоняемые толстой бабой с хворостинкой. Баба уселась на стульчик, а коровы принялись щипать сочную травку вдоль рулежной дорожки. Чуть поодаль на зеленой лужайке важно гоготали гуси, видимо, принадлежащие кому-то из персонала.
В семь вечера на поле сел еще один самолет, в семь тридцать — третий. Из третьего не вышло никого, кроме пилотов: самолет оказался грузовым.
Прямо перед посадкой самолета один из гусей зачем-то вздумал вылезти на посадочную полосу, и один из техников с бранью бросился его прогонять. Гусь сердито зашипел и погнался за техником.
Коровы поспешно отошли от полосы — видимо, они не первый раз кормились на аэродроме и знали, как себя вести с самолетами.
Мимо Нестеренко опять проехал автозаправщик.
Валерий лениво прикрыл глаза, а потом вздрогнул и присмотрелся: это был не тот автозаправщик. Тот был желтый с красной полосой «огнеопасно». Этот был тоже желтый, но такой давней желтизны, что она местами облупилась и выцвела, и слова «огнеопасно» на нем не было, а была начертанная черными буквами непонятная цифирь. У того, первого, шланг был коричневого цвета, у этого — черный. А главное, внизу, как и у всякой машины, у автозаправщика болтался номер, и это был армейский номер.
Заправщик потратил на самолет полчаса, развернулся и уехал. В прошлый раз Нестеренко не заметил, откуда именно появился автозаправщик, но сейчас он достал хороший полевой бинокль и стал смотреть. Машина добежала до дальнего конца поля. Два солдатика распахнули перед ней железные ворота с облупившейся красной звездой. Машина въехала на территорию воинской части, обслуживавшей соседний военный аэродром. Нестеренко усмехнулся. Было похоже, что самолеты в Еремеевке заправляются топливом, предназначенным для охраны воздушных границ матушки-России. Причем топливо полковнику Тараскину, в натуре, достается бесплатно. И, судя по тем теплым и дружественным отношениям, которые существуют между Тараскиным и Кагасовым, полковник Тараскин сбывает свое бесплатное топливо аэродрому за полцены.
Что же до отчетности — не беда. Отчетность всегда можно подправить и написать в рапорте, что такой-то СУ-27 летал в этом месяце столько-то раз. Нигде и никто не добудет доказательств, что СУ-27 не летал, а мирно стоял в своем авиационном стойле. Военный полет — не гражданский. Это гражданский аэропорт обязан как-то перевезти пассажиров или грузы. А СУ — что летал, что не летал, перемещения грузов не произошло. Произошла только трата керосина.
Ну и что? Что Тараскин с Кагасовым — большие друзья, это Сазан мог догадаться и раньше. Возможно, дружба не исчерпывается бизнесом на авиационном бензине. Возможно, аэропорт потребляет электроэнергию, а счета приходят военной части. А военная часть за электроэнергию все равно не платит, какое ей дело, сто миллионов она должна или двести?
Сазан задумался.
Итак, что мы имеем? Гибель Шила. «Заказ» на Ивкина. Нелепый конец Воронкова. Глузу можно не считать — Глуза угодил под газонокосилку за компанию.
Машину Ивкина расстреливают непрофессионалы профессиональными пулями. Шило останавливает военный патруль. Служба транспортного контроля создает компанию «Петра-АВИА». Аэропорт Еремеевка расположен через стенку с военным аэропортом. Аэропорт Рыкове — бывший военный аэропорт. Генерал-лейтенант Анастасий Сергеев, начальник Рыково-2, через месяц уходит в отставку. Нет, его отставка тут ни при чем, если только он не уйдет в члены правления «Петра-АВИА».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Твою мать! — искренне сказал Валерий. — А подешевле ничего нет?
— Все остальное дороже.
— Ну ладно. Слушай, Саш, можешь оказать мне услугу?
— Конечно, — слишком быстро и немного обреченно ответил голос в трубке. — У тебя сейчас есть какие-нибудь иностранцы кили потенциальные партнеры — словом, кому надо пустить пыль в глаза? Найдутся.
— Предложи им поездку на Черное море на субботу и воскресенье. Частный самолет, девочки и шампанское.
— Через аэропорт Еремеевка?
— Через аэропорт Еремеевка. Он там в двадцати километрах от побережья — ты сними там какое-нибудь бунгало поближе, чтобы замотивировать, отчего мы через Еремеевку летим.
***
Полет в Еремеевку из гостеприимного Внукова занял два часа десять минут. Представитель американского инвестиционного фонда — птица, по правде говоря, не самого высокого полета — по достоинству оценил напитки и закуски, предоставленные петербургской авиакомпанией. Было видно, что он очень растроган предложением своего русского друга Александра Шакурова променять душные московские выходные на ветер и соленые брызги Черного моря. Внимание Шакурова возвышало его в собственных глазах, и было ясно, что он приложит все усилия, дабы помочь своему русскому другу получить выгодный кредит на Западе.
Разговор, прерываемый взрывами девичьего смеха, шел в основном на английском, и это позволило Валерию Нестеренко забиться в огромное кожаное кресло в обнимку с бутылкой виски — да так и просидеть все два часа. За время полета бутылка уполовинилась, но только очень внимательный человек мог сообразить, что молчаливый молодой спутник Шакурова — не то шофер, не то охранник — не выпил ни капли.
Надо сказать, что Нестеренко было трудно признать: его рыжие волосы, приметные издалека, были выкрашены в мягкий каштановый цвет, и над верхней губой сидели такого же цвета маленькие усики. Сазан был одет в дешевые выцветшие джинсы, поверх которых болталась рубашка навыпуск, и в такой одежде не тянул даже на помощника щеголеватого банкира.
Самолет прилетел в Еремеевку в пять часов вечера. Раскаленный за день бетон дышал жаром, за белой бетонной стеной вставали пирамидальные тополя, и запах авиационного керосина мешался с дивным ароматом южных трав.
У одноэтажного здания аэровокзала солдаты в застиранном хаки возились над какой-то канавой — видимо, ремонтировали канализацию.
Нестеренко повернулся и внезапно посмотрел на юг, туда, где между стройными, как СС-20, тополями виднелись обвисшие лопасти вертолета. Винтов у вертолета было два, огромные и расположенные один над другим. Нестеренко толкнул Шакурова и что-то тихо прошептал ему на ухо.
Жестяные ворота, ведущие на летное поле, отворились, и на полосу без церемоний выехал «рафик», встречающий дорогих гостей. Начальник смены подошел к представителю авиакомпании с какой-то ведомостью. Шакуров оборотился к мужику, который только что махал флажками, загоняя самолет в отведенную тому «клетку».
— Слышь, парень, — сказал Шакуров, — нам в Ахунду, на цековскую базу. Мы на вертушке не можем долететь?
— Петрович, — крикнул рабочий начальнику смены, — тут гости спрашивают, нельзя ли их на вертушке до Ахундовки подкинуть?
Начальник смены подошел к Шакурову; это был пожилой, улыбчивый казак, весь пропахший свежим потом и машинным маслом.
— Это не наши вертушки, — сказал он, — военные. Тут раньше военный аэродром был, — и казак обвел руками все небольшое знойное пространство, — а теперь у военных только вертолеты. Да еще транспортная авиация прямо к нам садится.
— И какие у них вертолеты? — спросил Шакуров.
— Разные, есть старье, МИ-24 есть. А вон «Черная акула», — и начальник смены указал на огромный, двухэтажный винт.
— «Черная акула»? Здесь, у моря? — с интересом спросил Шакуров.
— А «Черная акула» и есть морской вертолет, объяснил казак, — она для суши непригодна. У нее все ее оборудование под брюхом висит. Если ты, допустим, хочешь посмотреть, что там за горкой, ты должен поверх всей горки подняться. А МИ тому достаточно высунуться.
Шакуров повернулся к представителю инвестиционного фонда и что-то стал ему объяснять. Американец в ответ возбужденно зачирикал.
— Господин Саймонс, — сказал Шакуров, — никогда не летал на русских военных вертолетах. Это было бы очень здорово, если бы он смог на них прокатиться.
В силу какой-то непонятной характеристики российской души, пожилой казак не мог остаться равнодушным к желанию незнакомого американца опробовать российскую военную технику. Наверно, в этом глухом южном уголке чувство подобострастия по отношению к империалистической Америке еще было не изжито.
— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал казак.
Спустя десять минут к новоприбывшим на летное поле вышли начальник аэропорта Святослав Кагасов и начальник воинской части. Звали начальника полковник Тараскин. Полковник Тараскин объяснил, что, к сожалению, вертолеты не готовы, не чищены, не считая того, который на боевом дежурстве, так что сейчас до Ахундовки лететь нельзя. Вот если бы его предупредили заранее… Но если уж американским гостям взбрела в голову такая блажь, то завтра с утра вертолет может быть в их распоряжении.
Быстро добыли карту побережья, и полковник указал на выбор: замечательный охотничий домик, принадлежавший директору соседнего лесообрабатывающего предприятия, заповедник («Строго без охоты!» — предупредил полковник.) и просто уютную бухту. Шакуров выбрал охотничий домик.
— На «Черной акуле»? — с надеждой спросил Шакуров.
Полковник объяснил ему, что, во-первых, у них стоит не «Черная акула», а «Черный аллигатор», КА-52, а во-вторых, что на «аллигаторе» всю компанию он никак не увезет, потому что на КА-52 только два места: одно для пилота, другое для стрелка, а на «акуле» и вовсе одно. Так что лучше всего для их целей подходит грузовой МИ-6. Условились, что стоить вертолет будет по три штуки в час плюс топливо за счет отдыхающих.
Уже когда «рафик» выехал с территории аэропорта, американец вдруг схватил Шакурова за руку.
— This other guy! Valera! We've lost him «А тот парень, Валера, — мы его потеряли! (англ.).»!, — обеспокоился американец.
Шакуров ответил, чтобы тот не волновался: у Валеры были свои дела, и он уехал, не дожидаясь остальных.
Американец утих и погрузился в созерцание окружающего пейзажа. Спустя некоторое время он спросил:
— I wonder — about these choppers? Are'nt they supposed to be secret «Я все думаю — насчет этих вертушек. Разве они не секретные? (англ.).»?
— Don't worry. You are not a spy, are you «Не волнуйся. Ведь ты не шпион? (англ.).»?
Американец согласился, что он не шпион, но что все же ему как-то странно, что в России можно вот так запросто полетать на военном вертолете.
***
Вопреки уверениям Шакурова, Сазан вовсе не уехал по своим делам. В то время, как начальник аэропорта и гости обсуждали вопрос о том, как лучше всего с пользой провести завтрашний день, Валерий неспешным шагом направился вдоль бетонной стены аэропорта.
Любой завидевший его рабочий подумал бы, что парень ищет местечко, где бы отлить, и утвердился бы в своем мнении, заметив, как Нестеренко шмыгнул в широкие и плотные кусты, буйно разросшиеся в углу между забором и ангарами.
Оказавшись в кустах, Валерий оглянулся. Земля под его ногами тянула сыростью и мочой — верно, не один рабочий рассудил, что до кустов ближе, чем до туалета. С левого фланга от вражеского взгляда Валерия защищала гофрированная стена ангара. С правого — брошенный кем-то в незапамятные времена бензовоз.
Валерий отыскал дырочку в бетонной стене и выглянул наружу. По ту стороны стены тянулось небольшое поле, а за ним — ровное четырехполосное шоссе, обсаженное пирамидальными тополями. Что-то в этом шоссе удивило Валерия.
Валерий вздохнул, лег на землю и приготовился ждать.
Два или три часа на аэродроме ничего не происходило.
Друзья его давно уехали; трап от самолета откатили. Приехал желтый с красной полосой автозаправщик, его водитель вскарабкался на крыло и стал заливать топливо. Второй пилот ТУ-134 внимательно следил за процессом.
Заправщик сделал, свое дело и уехал. Шланг, прикрепленный к нему, был похож на загнутый хвост скорпиона. Ворота на летное поле отворились, и в них прошли три коровы, погоняемые толстой бабой с хворостинкой. Баба уселась на стульчик, а коровы принялись щипать сочную травку вдоль рулежной дорожки. Чуть поодаль на зеленой лужайке важно гоготали гуси, видимо, принадлежащие кому-то из персонала.
В семь вечера на поле сел еще один самолет, в семь тридцать — третий. Из третьего не вышло никого, кроме пилотов: самолет оказался грузовым.
Прямо перед посадкой самолета один из гусей зачем-то вздумал вылезти на посадочную полосу, и один из техников с бранью бросился его прогонять. Гусь сердито зашипел и погнался за техником.
Коровы поспешно отошли от полосы — видимо, они не первый раз кормились на аэродроме и знали, как себя вести с самолетами.
Мимо Нестеренко опять проехал автозаправщик.
Валерий лениво прикрыл глаза, а потом вздрогнул и присмотрелся: это был не тот автозаправщик. Тот был желтый с красной полосой «огнеопасно». Этот был тоже желтый, но такой давней желтизны, что она местами облупилась и выцвела, и слова «огнеопасно» на нем не было, а была начертанная черными буквами непонятная цифирь. У того, первого, шланг был коричневого цвета, у этого — черный. А главное, внизу, как и у всякой машины, у автозаправщика болтался номер, и это был армейский номер.
Заправщик потратил на самолет полчаса, развернулся и уехал. В прошлый раз Нестеренко не заметил, откуда именно появился автозаправщик, но сейчас он достал хороший полевой бинокль и стал смотреть. Машина добежала до дальнего конца поля. Два солдатика распахнули перед ней железные ворота с облупившейся красной звездой. Машина въехала на территорию воинской части, обслуживавшей соседний военный аэродром. Нестеренко усмехнулся. Было похоже, что самолеты в Еремеевке заправляются топливом, предназначенным для охраны воздушных границ матушки-России. Причем топливо полковнику Тараскину, в натуре, достается бесплатно. И, судя по тем теплым и дружественным отношениям, которые существуют между Тараскиным и Кагасовым, полковник Тараскин сбывает свое бесплатное топливо аэродрому за полцены.
Что же до отчетности — не беда. Отчетность всегда можно подправить и написать в рапорте, что такой-то СУ-27 летал в этом месяце столько-то раз. Нигде и никто не добудет доказательств, что СУ-27 не летал, а мирно стоял в своем авиационном стойле. Военный полет — не гражданский. Это гражданский аэропорт обязан как-то перевезти пассажиров или грузы. А СУ — что летал, что не летал, перемещения грузов не произошло. Произошла только трата керосина.
Ну и что? Что Тараскин с Кагасовым — большие друзья, это Сазан мог догадаться и раньше. Возможно, дружба не исчерпывается бизнесом на авиационном бензине. Возможно, аэропорт потребляет электроэнергию, а счета приходят военной части. А военная часть за электроэнергию все равно не платит, какое ей дело, сто миллионов она должна или двести?
Сазан задумался.
Итак, что мы имеем? Гибель Шила. «Заказ» на Ивкина. Нелепый конец Воронкова. Глузу можно не считать — Глуза угодил под газонокосилку за компанию.
Машину Ивкина расстреливают непрофессионалы профессиональными пулями. Шило останавливает военный патруль. Служба транспортного контроля создает компанию «Петра-АВИА». Аэропорт Еремеевка расположен через стенку с военным аэропортом. Аэропорт Рыкове — бывший военный аэропорт. Генерал-лейтенант Анастасий Сергеев, начальник Рыково-2, через месяц уходит в отставку. Нет, его отставка тут ни при чем, если только он не уйдет в члены правления «Петра-АВИА».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34