– Это все мелочи, мой друг. Конечно, неприятно, но…
«Наверняка ничего страшного, – подумал я. – Действительно, мелочи – какие-нибудь несколько миллионов фунтов».
– Нет, господин Петерсен, – продолжал он, – я не мог быть целью этой акции. Предположим, в этой истории есть два действующих лица: А и Б. А считает, что ему дозарезу необходима постоянная связь с континентом, а Б, естественно, старается помешать ему любой ценой. Но как велика должна быть ставка, чтобы прибегнуть к таким сильным средствам! Поверьте мне, мой друг, здесь разыгрывается крупная игра. Я чувствую это.
Этот Ставракис был явно не дурак. Хотя где написано, что миллионерами становятся только умственно отсталые?
– Вы сообщили в полицию? – спросил я.
– Собираюсь сделать это сейчас. Но сначала я должен позвонить. Если только наш приятель не поразбивал все телефонные будки в окрестностях порта.
– Вы недооцениваете его. Он перерезал телефонный кабель. И неизвестно, в каком месте.
Ставракис посмотрел на меня, направился к двери, остановился и снова посмотрел в мою сторону.
– А вы откуда знаете?
– Полиция, – ответил я. – Они сопровождали таможенников.
– Полиция? А что они тут делали? – Он сверлил меня глазами так, будто хотел просверлить насквозь. – И кстати, простите за прямоту, что тут делаете вы? Не хочу быть нескромным, но в сложившихся обстоятельствах, может быть, вы согласитесь ответить на мой вопрос.
– Да, пожалуйста! Мой коллега и я – биологи. Это судно – собственность Министерства сельского хозяйства и рыбной ловли. У нас есть все документы.
– Неужели морская биология? – наигранно возбудился Ставракис. – Представьте себе, это мой «конек». При случае мне будет интересно побеседовать с вами. Если, конечно, вы будете снисходительны к моему дилетантизму. – По его тону чувствовалось, что думает он в этот момент совершенно о другом. – Вы можете описать мне этого полицейского?
Я мог.
– Да, это действительно он, – задумчиво произнес мой гость. – Любопытно. Действительно, любопытно. Я должен с ним поговорить. Ах, этот Арчи!
– Арчи?
– Сержант Макдональд. Судя по вашему рассказу, это именно он. Я провожу здесь уже пятый сезон. Люблю здешние места. Французская ривьера или Эгейское море ерунда по сравнению с этим побережьем. Естественно, я знаю тут многих. Он был один?
– С ним был коллега, помоложе. Кажется, его сын. Очень печальный молодой человек.
– Это Питер Макдональд. Вы разделили бы его печаль, если бы знали, что несколько месяцев назад он потерял двух братьев – шестнадцатилетних близнецов. Они учились в школе. Здесь неподалеку. Однажды они пошли в горы и не вернулись. Снежная буря. Представляете себе эту трагедию? Отец старается не подавать виду. Я знал этих мальчишек. Они были славные…
Я попытался прокомментировать эту историю, но он уже не слушал меня.
– Я покидаю вас, господин Петерсен. Передам дело в руки Макдональда, а потом – в море.
Я взглянул на темные тучи, нависшие над бурлящими волнами.
– Вы выбрали странное время для морских прогулок.
– Чем хуже погода, тем лучше. Конечно, как и все, я люблю спокойное море, но на «Шангри-Ла» установили новые стабилизирующие устройства, и у меня еще не было случая их опробовать, ведь мы приплыли позавчера. Сегодня прекрасные условия для такого рода испытаний. Как вы считаете? – Он улыбнулся, протягивая мне руку. – Простите, что побеспокоил. Вы, наверное, сочли меня грубияном и самодуром. Многие думают так же. Но я готов загладить неприятное впечатление. Приглашаю вас с коллегой на «Шангри-Ла». Придете? Устроим что-то вроде званого ужина. Давайте в восемь часов. Я пришлю за вами моторную лодку.
Жаль, что он не пригласил нас на обед. Дэвису уже поднадоели наши вечные консервы с фасолью. Но в любом случае, нам будет, о чем вспомнить. Немногие, даже самые титулованные особы, могут похвастать тем, что получили приглашение разделить трапезу Великого Магната. Да что там, такой случай для большинства стал бы главным событием года, а то и всей жизни. Но я принадлежу к меньшинству.
Он не ждал от меня ответа. В его мире не существовало людей, способных отказаться от такого приглашения. Правда, я не имел отношения к этому миру, но вспомнил о Дэвисе и заранее порадовался за него: сегодняшний вечер станет настоящим праздником для его вкусовых рецепторов и, как следствие, для желудка.
* * *
– Вы рассказали мне о своем радиопередатчике и хотите знать, что я собираюсь предпринять по этому поводу, – подытожил Макдональд-отец усталым голосом. – Я уже обо всем знаю, господин Петерсен. Сэр Антони Ставракис детально изложил мне все полчаса назад. Еще раньше здесь был владелец «Ориона», он говорил со мной на эту же тему.
– Успокойтесь, сержант, я не собираюсь устраивать скандал. Я вообще редко срываюсь, разве что полиция поднимает меня с постели посреди ночи. Кстати, наши приятели таможенники уже уехали?
– Да. Сразу же, как только доставили меня в порт. От этой таможенной службы сплошное беспокойство… Но, возвращаясь к вопросу о ваших передатчиках, я, честно говоря, просто не знаю, что делать. Зачем их сломали? Кто вообще мог такое придумать?
– Именно это меня интересует. За этим я к вам приехал.
– Господин Петерсен, – тон Макдональда стал еще более официальным, – я могу с вами вернуться на «Огненный крест», могу взять блокнот, собирать показания, искать следы… Но поймите, я даже не буду знать, в каком направлении вести расследование. Тут ведь надо разбираться в дактилоскопии, в анализах, в микрофотографии… А я всего лишь сельский полицейский. Я не в состоянии один заменить целую следственную группу. Конечно, я могу позвонить в Глазго и попытаться вызвать специалистов, но вы бы на их месте послали сюда детективов из-за нескольких разбитых ламп?
– Но авторитет сэра Ставракиса…
– Что вы имеете в виду?
– Он пользуется большим авторитетом. У него огромные связи и средства. Вы не боитесь, что ему не понравится вся эта история?
– О, что вы, что вы! Мы все здесь гордимся тем, что сэр Ставракис иногда посещает наши места. Это такой человек! – Чувствовалось, что сержант Макдональд умеет скрывать свои мысли, но сейчас это умение было абсолютно лишним: в его глазах лучилась неподдельная любовь и преданность. – Мы знаем, какой это большой человек! Мы не обращаем внимания на газетные сплетни. Вы не найдете ни одного человека на побережье, который думал бы о господине Ставракисе что-нибудь плохое.
– Вы неправильно меня поняли, – попытался я прервать поток славословий. – Я совершенно его не знаю…
– Зато мы знаем его с самой хорошей стороны. Посмотрите туда. – Он показал на расположившееся за молом большое строение шведского типа. – Это новая мэрия, дар сэра Антони. А там, выше, на взгорье, видите шесть павильонов? Это дом для престарелых, еще один его подарок. За все это он заплатил из собственного кармана. А вы знаете, что иногда он устраивает для нашей молодежи морские прогулки на «Шангри-Ла»? А знаете, что он собирается организовать тут строительные верфи, чтобы обеспечить местных жителей работой?
– Да-да, я согласен, все это характеризует господина Ставракиса с самой положительной стороны. Но меня сейчас интересует только один вид благотворительности: не может ли он или кто-нибудь другой установить на «Огненном кресте» новый радиопередатчик?
– Господин Петерсен, я буду держать это дело в поле зрения, но ничего больше обещать не могу. Если появятся какие-то новости, сразу же дам вам знать.
Мне ничего не оставалось, как поблагодарить и ретироваться. Я с самого начала не строил иллюзий по поводу возможных результатов этого визита, но кому-то могло бы показаться странным, что экипаж «Огненного креста» не поучаствовал во всеобщей суете вокруг радиопередатчиков.
Кроме того, надо было создавать хоть какую-то видимость деятельности. Ведь время не стояло на месте, и у меня осталось только две ночи и полтора дня.
* * *
В полдень связь с Лондоном была плохая. Во-первых, днем радиоволны всегда распространяются хуже, чем ночью, во-вторых, я не мог пользоваться телескопической антенной.
Тон деда Артура был чрезвычайно официален, такие же нотки я слышал совсем недавно в голосе сержанта Макдональда.
– Мы нашли наших друзей, – сообщил он.
– Каких? – спросил я. Его назойливая конспирация часто приводила к побочному эффекту – я просто не понимал, о чем он говорит.
– Их двадцать пять.
Ага, значит, он говорит о пропавшей команде «Нантесвилля».
– Двое в плохом состоянии, но мы надеемся, что все обойдется.
Это объясняло следы крови в каютах капитана и механика.
– Где они были?
Он продиктовал координаты. Их нашли недалеко от Бристоля, значит, «Нантесвилль» похитили сразу же по отплытии. История повторялась: два дня всех держали на заброшенной ферме (свежий воздух, хорошая еда и теплые пледы на ночь), на третий день часовые исчезли.
– Но как они завладели… – я хотел сказать «Нантесвиллем», но вовремя сдержался, – кораблем? Какой-то новый метод?
– Именно так, – подтвердил дед. – Я восхищен их фантазией. После эксперимента с нелегальными пассажирами, после истории с потерпевшим аварию прогулочным катером, после варианта с морским патрулем и, наконец, после «пожара» на борту яхты я надеялся, что они повторятся. Но они придумали нечто новое. Они запустили по курсу корабля спасательный плот с десятью потерпевшими, а поверхность моря вокруг была покрыта маслом, как после катастрофы. Вы догадываетесь, что было дальше?
– Да, Анабелла.
Да, я знал, что было дальше. Тут им не пришлось отходить от привычного сценария. На борту оказалось, что потерпевшие не очень-то настроены благодарить за спасение. Они дружно выхватили револьверы, быстро решили спорные вопросы с командой и заняли корабль. Потом каждому из членов команды натянули на голову марлевый мешок и переправили сначала на другой корабль, а ночью – на берег, на заброшенную ферму. Это всегда происходило на побережье Ирландии. Три первых случая – на севере, два последних – на юге. Куда пираты уводили корабли – неизвестно.
– А Бетти и Дороти? – спросил я. – Когда увезли команду, они остались на корабле?
– Думаю, да, но окончательную информацию можно будет получить только у капитана. Он один знал об их присутствии на корабле. Доктора пока не разрешают побеседовать с ним. Время уходит, Каролина, что вы успели сделать?
Неужели у командира не было других, более приятных тем для беседы?
– Часа два я проспал, – сказал я, прекрасно, впрочем, отдавая себе отчет в том, что сон, с точки зрения деда Артура, совершенно бесполезное занятие, естественно, если речь идет не о сне самого деда Артура. – Потом я имел дружеские беседы с полицией и владельцем судна, стоящим на якоре недалеко от нас. Вечером мы собираемся нанести ему визит.
Пауза.
– Что вы собираетесь нанести, Каролина?
– Мы приглашены на ужин.
Большая пауза.
– Каролина, у вас остается немногим более сорока часов.
– Я знаю об этом, Анабелла.
– Я надеюсь, у вас все в порядке с головой?
– Я не очень понимаю, что имеется в виду. Во всяком случае, с ума я пока что не сошел.
– Значит, вы не собираетесь отказаться от этого дела? Хотя, я понимаю, это был лишний вопрос. Вы не откажетесь. Вы слишком упрямы и слишком…
– Слишком глуп?
– А кто этот моряк, который пригласил вас?
Ответ был невыносимо длинным. Прежде всего потому, что мне приходилось пользоваться этим проклятым шифром, чтобы назвать корабль и фамилию владельца. Кроме того, разобравшись, о ком идет речь, дед Артур стал очень болезненно воспринимать каждую новую подробность моей беседы со Ставракисом и каждую мелочь из моего разговора о миллионере с полицейским.
Пользуясь тем, что дед меня не видит, я даже скорчил в его адрес ироническую гримасу. Конечно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44