Следующая дверь налево вела в ванную. Над грязным умывальником рядом с не менее грязным зеркалом висели два грязных полотенца. Помещение наверняка было отведено моим знакомым – часовым, а они не привыкли жить в апартаментах с прислугой. Следующей была такая же грязная и неубранная спальня. Очевидно, здесь жил любитель сигарет, которого я оставил дышать свежим воздухом.
Я перешел на другую сторону коридора и направился в левую часть здания. Здесь должны были располагаться комнаты лорда Кирксайда. Точно. В шкафу в первой комнате я увидел вещи вполне благородного предназначения. Кровать была застелена. По всем правилам симметрии напротив должна была находиться ванная. Думаю, мои часовые не чувствовали бы себя здесь в своей тарелке. Клиническая чистота помещения указывала на аристократическое происхождение владельца. В расположенной на противоположной от умывальника стене аптечке я нашел лейкопластырь и узкими полосками заклеил большую часть стекла трофейного фонаря так, чтобы наружу пробивался только узкий, но достаточно сильный луч. Сунув остаток пластыря в карман, я снова вышел в коридор.
Следующие двери были заперты на ключ. Но в те годы, когда строили старинные замки, современных замков еще не существовало. Я вытащил из кармана лучшую в мире отмычку – полоску пластмассы и вставил ее между дверью и косяком на высоте замка. Теперь нужно было потянуть дверь за ручку в сторону петель, воткнуть полоску поглубже, возвратить дверь на место, повторить эту операцию несколько раз – и можно было входить в комнату. Но прежде я замер на пороге и прислушался. Все было тихо.
Приоткрыв дверь, я снова замер. В комнате горел свет. Я поменял фонарь в руке на пистолет, пригнулся и резко пнул дверь. И тут… ничего не случилось. Я выпрямился, вскочил в комнату, закрыл за собой дверь и подошел к кровати. Сьюзан Кирксайд не храпела, но ее сон был так же крепок, как сон часового. Ее волосы были перевязаны голубой шелковой косынкой. Я вгляделся в лицо спящей. «Двадцать один год», – сказал лорд Кирксайд, но сейчас я не дал бы ей больше семнадцати. Иллюстрированный журнал, выскользнувший из рук, упал на ковер. На тумбочке рядом со стаканом воды лежала упаковка с успокоительными таблетками. Трудно заснуть мисс Сьюзан Кирксайд в родовом замке, тяжелые сны снятся ей в эту ночь…
Я заметил в углу умывальник с зеркалом и, подойдя к нему, попытался привести себя в порядок. Не хотелось пугать девчонку. Еще несколько минут пришлось потратить на то, чтобы привести ее в чувство после снотворного. Наверное, постепенность этого процесса избавила меня от пронзительных воплей ужаса, которые обычно сопутствуют обнаружению в собственной спальне незнакомца, вооруженного пистолетом. Наконец она открыла все еще ничего не понимающие глаза. Я изобразил самую галантную из имевшихся в моем распоряжении улыбок, не ожидая, впрочем, что она ответит мне книксеном.
– Кто вы? – услышал я испуганный голос и увидел заспанные и расширенные от страха глаза. – Прошу вас не прикасаться… Не прикасайтесь ко мне, я буду кричать.
Я взял ее за правую руку, чтобы продемонстрировать, что даже в такой ситуации мужское прикосновение может быть вполне платоническим.
– Кричать не надо. Трогать я вас не буду. Не бойтесь. Постарайтесь взять себя в руки. Говорите шепотом. Я понятно излагаю?
Она смотрела на меня, и страх понемногу уходил из ее глаз. Ее губы беззвучно шевелились, как будто она хотела что-то сказать. Вдруг она уселась на постели.
– Я знаю вас. Вы Джонсон из вертолета.
Резкое движение открыло моему взору вполне симпатичные обнаженные плечи.
– Прошу прощения, мисс – заметил я, – ручаюсь за свою выдержку, но все же провоцировать меня не стоит.
Она ахнула и укуталась в одеяло так, что сверху остался только нос.
– На самом деле меня зовут Филипп Кэлверт. Я государственный служащий. Я пришел сюда как друг. – Жаль, что это была не рождественская ночь. В таком настроении я вполне бы справился с ролью Санта Клауса. – Ведь вам нужен друг, Сью? Вам и вашему отцу? Простите, я хотел сказать – лорду Кирксайду.
– Чего вы хотите? – прошептала она. – Что вы тут делаете?
– Я пришел, чтобы положить конец вашим страданиям. – Санта Клаус постепенно превращался в Робин Гуда. – Я пришел, чтобы получить приглашение на торжественную церемонию бракосочетания мисс Сьюзан Кирксайд с мистером Джоном Роллинсом. Мне было бы удобно, если бы свадьба состоялась в конце будущего месяца. У меня как раз появится несколько свободных дней.
– Прошу вас, уходите! Вы все испортите! Если вы действительно друг… Я прошу вас… Я умоляю, оставьте замок немедленно!
Кажется, ей действительно хотелось, чтобы я ушел. Ну что ж, даже в молодости я не переоценивал эффект, производимый мною на симпатичных девушек, а уж теперь, в предпенсионном возрасте…
– Если я не ошибаюсь, эти люди прочно вбили кое-что в вашу очаровательную головку. Или вы по натуре слишком доверчивая девушка. Неужели вы верите им, Сью? Неужели вы не понимаете, что ни один из свидетелей не имеет ни малейшего шанса на спасение?
– Но ведь я сама слышала! Мы были вместе с отцом, когда мистер Лаворский пообещал, что ни с кем ничего плохого не случится. Он подчеркнул, что они люди бизнеса, а бизнес не имеет с убийством ничего общего. Почему, по-вашему, я не должна ему верить?
– Значит, это был Лаворский… Возможно, во время разговора с вами он думал именно так, но в течение последних трех дней его друзья и он сам убили уже четверых людей, не говоря уже о том, что меня самого пытались отправить к праотцам четырежды.
– Вы лжете… Этого не может быть… Оставьте нас в покое… Я ничего не хочу знать!
– Ну что ж. Не эти слова я ожидал услышать из уст наследницы одного из старейших родов Шотландии. Вы трусиха. Ладно. А где ваш отец?
Моя реплика произвела эффект: ее щеки зарумянились, а в глазах вспыхнули огоньки обиды. Она выдернула свою руку из моей.
– Не знаю. Мистер Лаворский пришел к нему вчера в половине двенадцатого вместе с капитаном Стиксом. Они вышли, не сообщив мне, куда идут. Они никогда ничего мне не объясняют… Почему вы сказали, что я трусиха?
– А когда он вернется?
– Почему вы сказали, что я трусиха?
– Потому что вам легче принять успокоительную ложь в изложении преступника и убийцы, чем отважиться услышать правду. Потому что вы боитесь довериться мне, единственному человеку, который может что-то изменить и помочь вам. Потому что вы – маленькая, легкомысленная, взбалмошная, упрямая девчонка, мисс Кирксайд. Скажу больше, мистеру Джону Роллинсу повезло, что он не успел жениться на вас.
– Что это значит?
Все-таки порода есть порода: ее глаза сверкнули диким огнем, и слава Богу, что в руках у госпожи не оказалось хлыста для наказания дерзкого вассала.
– Он никогда не женится ни на вас, ни на ком-нибудь другом, поскольку покойники не слишком заботятся о продолжении дворянского рода. Даже такого достойного, как ваш, – ответил я довольно грубо. – А Роллинс совсем скоро станет покойником. И Сьюзан Кирксайд хочет помочь ему в этом. Потому что Сьюзан Кирксайд не может отличить правду от лжи, а вернее, боится это сделать.
И все-таки она мне не верила. Необходим был какой-то последний, но очень важный, решающий аргумент, а его у меня… Нет, был! Ощутив внезапный прилив вдохновения, словно музыкант, импровизирующий на сцене, я расстегнул рубашку и сдернул с горла шарф. Она побледнела. Зеркало на стене отражало мою фигуру.
– Как вам это нравится? – спросил я ее.
– Квист? – прошептала она.
Я взглянул на свое отражение в зеркале, и увиденное также не привело меня в восторг. Творение Квиста было в полном расцвете. Калейдоскоп красок украшал мою шею.
– Вот здорово! Оказывается, вы знаете его имя. А его самого?
– Я знаю их всех или почти всех. Повар рассказал мне, как во время одной из обычных пьянок Квист бахвалился, что играл в театре роль душителя и однажды, поссорившись со своим партнером из-за женщины, задушил его на самом деле. – Она совершила над собой усилие, чтобы отвести ошеломленный взгляд от моей шеи. – Я думала, он просто хвастун, – закончила она с угнетенным видом.
– А Лаворский и Стикс, по-вашему, миссионеры? – не давал ей опомниться жестокий Кэлверт. – А Жака и Крамера вы знали?
– Да.
– Я убил их сегодня вечером. Обоих. Они свернули шею одному из моих друзей и пытались убить моего шефа и меня. Перед этим я убил еще одного. Я предполагаю, что его звали Генри… Вы понимаете теперь всю серьезность ситуации? Или вы до сих пор считаете, что мы все танцуем на вашем зеленом лужке и поем: «Каравай, каравай…»?
Судя по всему, сеанс шокотерапии подействовал. Ее лицо побледнело.
– Меня сейчас стошнит, – сообщила она сдавленным шепотом.
– Сейчас не самый подходящий момент, – бесстрастно отреагировал я.
Я чувствовал себя не лучшим образом. Конечно, мне нужно было обнять ее за плечи, успокоить, убаюкать: все будет хорошо, ну-ну, маленькая, не волнуйся, дядюшка Кэлверт спасет тебя, все будет хорошо… Но, к счастью, у меня был целый набор воспоминаний, которые помогали мне продолжать экзекуцию.
– У нас нет времени играть в прятки, – настаивал бессердечный Кэлверт. – Вы хотите выйти замуж за Роллинса? Да или нет? Да? Тогда очнитесь! Когда вернется ваш отец?
Она взглянула на раковину умывальника, словно решая, стоит ли давать волю рвотному рефлексу, потом, все же отказавшись от этой мысли, еще раз оглядела меня.
– Вы такой же, как они. Убийца…
Я схватил ее за плечи и довольно чувствительно встряхнул.
– Он сказал вам, когда вернется?
– Нет. – Она смотрела на меня с отвращением. Давно уже я не доводил женщин до такого состояния. И, наверное, не скоро повторю попытку. Я отпустил ее плечи.
– Вы знаете, что делают эти люди в замке?
– Нет.
В это я, пожалуй, мог поверить. Ее отец, конечно, знал все, но мог попытаться уберечь дочь от лишней информации. Наверняка сам Кирксайд был не настолько наивен, чтобы надеяться, что хотя бы кто-нибудь из жителей замка останется в живых, но он мог попытаться внушить убийцам, что ни в чем не ориентирующаяся Сью не будет опасным свидетелем. Но если так, то старый лорд так же беспомощен, как и его дочь. А впрочем, если бы я оказался в его положении, разве не стал бы я цепляться за самую ненадежную соломинку в поисках спасения?
– Вы ведь знаете, что ваш жених жив, – констатировал я. – Так же, как ваш брат. Так же, как другие запертые здесь люди. Не так ли?
Она кивнула.
– Сколько их?
– Двенадцать. Как минимум двенадцать. Среди них есть даже дети: трое мальчиков и девочка.
Количество пленников совпадало, плюс двое сыновей Макдональда и мальчик с девочкой, которые находились на борту спасательного катера из числа пропавших суденышек. Я не верил в милосердие бизнесмена Лаворского. Но, с другой стороны, я не удивлялся тому, что люди, в разное время ставшие нежелательными свидетелями, все еще оставались в живых. Причина была проста: живые, они были средством шантажа, в то время как мертвые стали бы поводом для мести.
– Вы знаете, где их содержат? В таком замке наверняка много всяких укромных мест.
– Уже четыре месяца мне не позволяют приближаться к подземельям. Наверное, они там.
– Ну что ж, всему свое время. А теперь одевайтесь. Вы должны помочь мне.
– В подземелье? – Она онемела. – Вы с ума сошли! Отец говорил мне, что ночью их сторожат минимум трое часовых.
Что касается личного состава охраны, то к этому моменту он был сокращен на две трети, но я предпочел не говорить об этом – Сьюзан Кирксайд и так была обо мне не слишком хорошего мнения.
– Они вооружены! – продолжала она. – Нет, вы сумасшедший! Я не пойду с вами!
– Конечно, не пойдете! Что вам жизнь людей, что вам жизнь вашего жениха и брата! Вы маленькая подленькая тварь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44