Только сами койки, стоявшие изголовьями к иллюминаторам, выпадали из ансамбля: это были обычные металлические больничные койки, единственная уступка вкусам оформителя заключалась в том, что они были выкрашены той же краской, что и переборки. В дальнем от двери конце комнаты стоял стол старины Марстона с двумя стульями, ближе к двери вдоль внутренней переборки - складная кушетка, предназначенная для консультаций пациентов и несложных хирургических операций. Дверь между столом и кушеткой вела в два меньших помещения: амбулаторию и зубной кабинет. Я знал это, поскольку совсем недавно промучился три четверти часа в зубоврачебном кресле, пока Марстон обхаживал мой сломанный зуб. Воспоминание об этом событии я сохраню до конца своих дней.
Все три койки были заняты. Капитан Буллен - на койке ближе к двери, дальше боцман, а я в углу, напротив стола Марстона. Все мы лежали на клеенчатых подстилках. Марстон стоял, наклонившись над средней койкой, изучая коленку боцмана. Рядом с ним, держа поднос с инструментами, тампонами и бутылками, содержащими некие жидкости, стояла Сьюзен Бересфорд. Она показалась мне очень бледной. Я слегка удивился, увидев ее здесь. На кушетке сидел молодой человек, щетины которого давно не касалась бритва. Он был одет в зеленые брюки, зеленую, покрытую пятнами пота рубашку с погонами и зеленый берет. Мечтательно прикрыв глаза, он рассматривал, как поднимается спиралями к потолку дым от зажатой в углу его рта сигареты. В руках держал автомат. Неплохо было бы узнать, сколько людей и с каким количеством автоматов несли караул по всему. "Кампари". То, что на охрану трех продырявленных калек вроде меня, Макдональда и Буллена был выделен этот молодец, говорило либо о больших людских резервах Каррераса, либо об его исключительной предусмотрительности. Возможно, и о том, и о другом.
- Что вы здесь делаете, мисс Бересфорд? - поинтересовался я.
Она подняла глаза, вздрогнула, и инструменты задребезжали на подносе.
- О, как я рада, - сказала она так искренне, что мне показалось, будто это и на самом деле так. - Я думала, я... Как вы себя чувствуете?
- Так, как выгляжу. Почему вы здесь?
- Потому что она мне нужна, - заявил доктор Марстон, медленно выпрямляясь. - Когда имеешь дело с такими ранами, необходим помощник. Да будет тебе известно, Джон, что медицинские сестры обычно бывают женского пола и по возможности молодые. У нас на "Кампари" только две представительницы этой категории людей. Мисс Бересфорд и мисс Харкурт.
- Что-то не вижу здесь никаких следов пребывания мисс Харкурт, - заметил я, пытаясь представить себе очаровательную актрису в жизненной роли Флоренс Найтингейл, но воображение мое отказалось справиться с такой абсурдной задачей. Я даже не смог представить ее в этой роли на экране.
- Она здесь была, - оборвал меня доктор. - Она упала в обморок.
- Тогда ясно. Как боцман?
- Вынужден попросить тебя не разговаривать, Джон, сурово изрек он. Ты потерял много крови и очень ослаб. Пожалуйста, береги силы.
- Как боцман? - повторил я. Доктор Марстон вздохнул.
- С ним все в порядке. В том смысле, что для жизни опасности нет. Аномально толстый череп, так бы я сказал. Он его и спас. Сотрясение, конечно, но трещины, я думаю, нет. Трудно говорить без рентгена. Дыхание, пульс, температура, давление - никаких симптомов серьезных травм мозга. Меня беспокоит его нога.
- Нога?
- Пателла, по-вашему коленная чашечка. Полностью раздроблена - не восстановишь. Сухожилия порваны, берцовая кость сломана. Нога распилена пополам. Должно быть, несколько пуль попало. Проклятые убийцы!
- Ампутация? Вы не думаете...
- Не надо ампутации, - он раздраженно потряс головой. - Я удалил все осколки, что смог найти. Кости либо надо сращивать, и тогда нога станет короче, либо металлические шины. Одно я могу сказать твердо: колено это он никогда больше не согнет.
- Так он останется хромым. На всю жизнь?
- Мне очень жаль, но это так. Я знаю, что вы друзья.
- Значит, для него с морем покончено?
- Мне очень жаль, - повторил Марстон. При полной своей некомпетентности в медицине, он был все же славным стариком. - Теперь твоя очередь, Джон.
- Да, - я не ожидал ничего хорошего от этой своей очереди. Я посмотрел на охранника. - Эй, ты. Да, ты. Где Каррерас?
- Сеньор Каррерас, - молодой человек бросил окурок на персидский ковер и растер его каблуком. Лорда Декстера хватил бы удар при виде этакого. - Не мое дело знать, где сеньор Каррерас.
С этим ясно. Он говорит по-английски. Меньше всего меня в тот момент занимало, где находится Каррерас.
Марстон достал свои большие ножницы и приготовился резать мне брюки.
- А капитан Буллен? - спросил я. - Какие шансы?
- Не знаю. Он сейчас без сознания, - доктор запнулся. - Он ранен дважды. Одна пуля прошла навылет - через плечо, разорвав грудную мышцу. Другая попала в правую половину груди чуть пониже, сломала ребро, а потом, наверно, пробила легкое около верхушки. Пуля застряла в теле, почти наверняка поблизости от лопатки. Мне придется оперировать, чтобы извлечь ее.
- Оперировать... - от одной мысли о том, как старина Марстон режет тело лежащего без сознания Буллена, мне сделалось дурно. Я проглотил слова, чуть не сорвавшиеся далее с моего языка, и продолжал: - Оперировать? Вы берете на себя огромную ответственность, вы рискуете на всю жизнь испортить свою профессиональную репутацию.
- Жизнь человека поставлена на карту, Джон, - торжественно заявил доктор.
- Но вам, возможно, придется вскрывать грудную полость. Серьезная операция, доктор Марстон. Без ассистентов, без обученных медсестер, без компетентного анестезиолога, без рентгена, а вдруг вы вынете пулю, которая закупоривает смертельную рану в легком, плевре или еще там где-то. Кроме всего прочего, пуля могла и отклониться, - я глубоко вздохнул. Доктор Марстон, не могу выразить, как я уважаю вас и восхищаюсь вами за одну только мысль оперировать в таких невозможных условиях. Но вы не будете рисковать. Доктор, пока капитан не в состоянии исполнять свои обязанности, я командую "Кампари". По крайней мере номинально, - добавил я с горечью. - Запрещаю вам брать на себя ответственность за исход операции при столь неблагоприятных обстоятельствах. Мисс Бересфорд, вы свидетель.
- Что ж, Джон, возможно ты и прав, - признал Марстон с важностью. Неожиданно он помолодел лет на пять. - Действительно, ты, наверно, прав. Но мое чувство долга...
- Оно делает вам честь, доктор. Но вспомните о всех тех, кто еще с первой мировой носит в груди пулю и держится молодцом.
- И это, конечно, и это. - Никогда прежде мне не приходилось доставлять человеку такое облегчение. - Так что, дадим шанс природе?
- Капитан Буллен здоров, как бык. - По крайней мере, у старика теперь оставался шанс выкарабкаться. Я чувствовал себя так, будто только что спас человеческую жизнь. Устало пробормотал: - Вы были правы, доктор. Боюсь, я заболтался. Налейте мне, пожалуйста, воды.
- Конечно, мой мальчик, конечно, - он принес воды, проследил, как я пью, и участливо спросил: - Лучше теперь?
- Благодарю, - голос мой совсем ослаб. Я шевелил губами, силясь сказать что-то, но слов не было слышно. Встревоженный Марстон поднес ухо к моим губам, пытаясь разобрать, что я говорю, и я прошептал медленно и ясно: - У меня бедро цело, сделайте вид, что оно сломано.
Он уставился на меня отражавшим изумление взглядом, приоткрыл было рот, но вовремя прикусил язык. Старина вовсе не был таким уж тугодумом. Он кивнул головой и осведомился:
- Вы готовы? Я начинаю. И начал. Сьюзен Бересфорд ему помогала. Дело мое было не так плохо, как представлялось при первом взгляде на окровавленную ногу. Одна пуля прошла навылет, а рваные раны на бедре от двух других были неглубоки, хотя и обильно кровоточили. Все время своей работы доктор Марстон, не закрывая рта, комментировал для охранника глубину и серьезность моих ранений, и худо бы я себя почувствовал, не знай, что все это - бойкое вранье. Охранника он, несомненно, должен был убедить. Очистив и перевязав раны - пытку эту я стоически перенес, не желая визжать в присутствии Сьюзен Бересфорд, - он наложил на ногу шины и туго их прибинтовал. Проделав это, он подложил под ногу стопку подушек, зашел в амбулаторию и возвратился с походным набором средневекового инквизитора: блоком, тяжелым грузом на проволоке и кожаным ремнем. Ремень он застегнул на моей лодыжке.
- Это еще зачем? - взорвался я.
- Я медицинский офицер, заруби себе это на носу, - резко отшил меня он. При этом левое веко его едва заметно опустилось. - Вытяжение, мистер Картер. Или, может быть, вы желаете всю жизнь хромать на короткой ноге?
- Прошу прощения, - возможно, я слегка недооценивал старину Марстона. Ничто и никогда не изменит моего мнения о нем как о враче, но в других делах он был весьма находчив. Первым делом человек типа Каррераса поинтересовался бы, почему это пациент со сломанной берцовой костью не лежит на вытяжении. Марстон ввинтил два крюка в отверстия в потолке, подвесил блок, пропустил через него проволоку и прикрепил ее конец к ремню. Все это оказалось не слишком неудобно. Затем он поднял отрезанную брючину, удостоверился, что охранник не следит за ним, побрызгал на нее водой и выжал над повязкой. Даже для себя я вынужден был признать, что редко видел более убедительное зрелище полностью и тщательно лишенного подвижности пациента.
Окончил он как раз вовремя. Они со Сьюзен Бересфорд уже складывали инструменты, когда распахнулась дверь, и вошел Тони Каррерас. Он внимательно и изучающе оглядел Буллена, Макдональда и меня - это был не тот человек, который мог многое пропустить - и подошел к моей койке.
- Добрый вечер, Картер, - любезно поздоровался он. - Как вы себя чувствуете?
- Где там ваш кровожадный папаша? - полюбопытствовал я.
- Кровожадный папаша? Вы несправедливы к моему отцу. В данный момент спит. Рука причиняла ему невыносимую боль после того, как Марстон с ней закончил, - этому я ничуть не удивился - и он принял снотворное. Все люки славного "Кампари" задраены на ночь, а капитан Тони Каррерас заступил на вахту. Вы можете спать спокойно. Вам интересно будет узнать, что мы только что засекли Нассау на радаре, 40 румбов по левому борту, так что ли вы, навигаторы, говорите. Значит, вы все-таки не сбивали нас с толку этим курсом.
Я застонал и отвернулся. Каррерас подошел к Марстону.
- Как они, доктор?
- А как они должны, по-вашему, быть после того, как эти головорезы продырявили их пулями? - с горечью спросил Марстон. - Капитан Буллен то ли выживет, то ли нет, я не знаю. Макдональд, боцман, будет жить, но на всю жизнь останется хромым, с негнущейся ногой. У старшего помощника сложный перелом бедренной кости. Совершенно раздроблена. Если через пару дней он не попадет в больницу - тоже охромеет, да итак ему уже никогда по-настоящему не ходить.
- Я искренне сожалею, - признался Тони Каррерас. Похоже было, что он говорит правду. - Убивать и калечить людей - это непростительная расточительность. Ну, скажем, почти непростительная. Некоторые обстоятельства оправдывают и ее.
- Ваше человеколюбие делает вам честь, - отозвался я со своей подушки.
- Мы - гуманные люди, - заявил он.
- И блестяще это доказали, - я выгнул шею, чтобы посмотреть на него. - Но все же могли бы быть предупредительнее к умирающему.
- В самом деле? - он великолепно умел выгибать брови.
- В самом деле. Вот ваш Дэниел Бун, - я кивнул на часового с автоматом. - Вы разрешаете своим людям курить на часах?
- Хосе? - он улыбнулся. - Хосе - заядлый курильщик. Отнимите у него сигареты - и он тут же объявит забастовку. Он, кстати, Картер, не перед Букингемским дворцом дежурит. Что это вы внезапно всполошились?
- Вы слышали, что сказал доктор Марстон. Капитан Буллен. Он в критическом состоянии, у него пробито легкое.
- А, я, кажется, понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42