Я вкрутил реостат на полную яркость, повернул голову Броунелла, подержал зеркальце около рта и ноздрей, поглядел на него и отдал обратно.
- С ним действительно что-то случилось, - сказал я уверенным голосом, прозвучавшим странно в этой обстановке. - Он мертв. Или я думаю, что он мертв. Рыжик, приведи сюда доктора Марстона, он обычно в это время в телеграфном салоне. Скажи капитану, если он там. Больше никому об этом ни слова.
Рыжик исчез, а на его месте в дверях, рядом с Сьюзен Бересфорд, возникла новая фигура. Каррерас. Он замер, занеся ногу над комингсом. - Бог мой! Бенсон!
- Нет, Броунелл. Радист. Мне кажется, он мертв. - На Тот маловероятный случай, что Буллен еще не спустился в салон, я снял трубку телефона с надписью "Каюта капитана" и стал ждать ответа, рассматривая привалившегося к столу мертвеца. Средних лет, жизнерадостный здоровяк, имевший один безобидный бзик, который заключался в преувеличенном внимании к собственной наружности и довел его однажды до покупки шиньона на свою плешь - общественное мнение корабля вынудило его вскоре сбросить камуфляж, Броунелл был на корабле одним из самых популярных и искренне любимых офицеров. Был? Уже не будет. Я услышал щелчок снимающейся трубки.
- Капитан? Говорит Картер. Не могли бы вы зайти в радиорубку? Срочно, пожалуйста.
- Бенсон?
- Броунелл. Мертв, сэр.
Пауза, затем щелчок. Я повесил трубку и потянулся к другому телефону, который предназначался для связи с каютами радистов. У нас было три радиста, и тот, который дежурил с полночи до четырех утра, обычно манкировал обедом в столовой, дабы насладиться им, лежа на койке. Голос отозвался:
- Питере слушает.
- Старший помощник на проводе. Сожалею, что пришлось побеспокоить, но вам надо срочно явиться в радиорубку.
- В чем дело?
- Узнаете на месте.
Верхний свет был явно слишком ярок для помещения, в котором находится покойник. Я вывернул реостат, и на смену ослепительному белому сиянию пришло спокойное желтое свечение. В дверном проеме возникла голова Рыжика. Он не казался уже таким бледным, хотя может быть просто к нему было благосклонно мягкое освещение.
- Врач сейчас придет, сэр, - выпалил он, запыхавшись. - Только возьмет в лазарете свой чемоданчик.
- Спасибо. Сходи теперь и вызови боцмана. И не носись так, Рыжик, надорвешься. Кончилась спешка. Он ушел.
- Что произошло? Что с ним случилось? - тихим голосом спросила Сьюзен Бересфорд.
- Вам не следует здесь находиться, мисс.
- Что с ним случилось? - повторила она.
- Дело корабельного врача определить причину. На мой взгляд, смерть настигла его внезапно. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг или что-нибудь в этом роде.
Она вздрогнула и ничего не ответила. Мне самому покойник был не в диковинку, и все же какие-то мелкие мурашки и у меня поползли с шеи вниз по спине, и я ощутил нечто вроде озноба. Теплый ветерок всего за несколько секунд отчего-то стал значительно прохладнее.
Появился доктор Марстон. Ни беготни, ни даже поспешности от него ожидать не приходилось: это был неторопливый, размеренный человек с неторопливой, размеренной походкой. Великолепная седая шевелюра, аккуратно подстриженные седые усы, гладкое лицо без морщин, на удивление для его почтенного возраста, спокойные, внимательные, ясные голубые глаза, заглядывавшие вам прямо в душу. Каждому инстинктивно становилось ясно: вот врач, которому можно всецело довериться. Очередное свидетельство того, что инстинкты - вещь опасная, и лучше всего их всегда слушать... и поступать наоборот. Признаю, что уже первый взгляд на сего эскулапа приносил пациенту облегчение - тут все хорошо. Хуже могло получиться дальше: поддаться очарованию и вручить ему в руки свою жизнь. Смею заверить, что шанс не получить ее обратно был весьма реален. Эти проникновенные глаза не заглядывали под обложку "Ланцета", мимо них прошли все новинки медицины, начиная с довоенных лет. Да и не нужно им это было. Их обладатель и лорд Декстер вместе ходили в школу, воспитывались в закрытом интернате, учились в университете. Покуда рука его держала стетоскоп, о работе доктор Марстон мог не беспокоиться. Да и сказать по правде, когда дело доходило до лечения состоятельных старух, страдающих ипохондрией, ему не было равных на всех морях.
- Итак, Джон, - прогудел он. За исключением капитана Буллена, ко всем офицерам корабля он обращался только по имени, как строгий классный наставник обращается к способному ученику, за которым тем не менее нужен глаз да глаз. - В чем дело? Красавчик Броунелл захандрил?
- Боюсь, что дело хуже, доктор. Умер.
- Господи боже! Броунелл? Умер? Дай-ка мне посмотреть. Пожалуйста, прибавь свету, Джон. - Он плюхнул на стол свой чемоданчик, выудил оттуда стетоскоп, прослушал Броунелла и там, и тут, пощупал пульс и выпрямился со вздохом. - В расцвете лет, Джон. И довольно давно уже. Здесь жарко, но я бы сказал, что он скончался больше часа назад.
В дверях появился темный силуэт, который ввиду своих размеров мог принадлежать только капитану Буллену. Капитан стоял молча, прислушиваясь.
- Сердечный приступ, доктор? - осмелился предположить я. В полной некомпетентности его обвинить было нельзя, он просто устарел на четверть века.
- Дай-ка мне посмотреть, дай-ка мне посмотреть, - повторил Марстон, повернув голову Броунелла и разглядывая ее в упор. Он вынужден был смотреть в упор. На корабле каждый отлично знал, что при всей проникновенности своих голубых глаз Марстон был близорук, как крот, а очки носить отказывался. - Погляди-ка сюда. Язык, губы, глаза, цвет лица в первую очередь. Тут нет сомнения, никакого сомнения нет. Кровоизлияние в мозг. Крупное. В его-то годы. Сколько ему было, Джон?
- Сорок семь или восемь. Что-то в этом роде.
- Сорок семь. Всего сорок семь, - он покачал головой. - Все моложе и моложе люди уходят. Вот к чему приводят эти постоянные стрессы.
- А эта откинутая рука, доктор, - спросил я, - она ведь тянулась к телефону? Вы думаете...
- К сожалению, это лишь подтверждает мой диагноз. Почувствовал приближение этой пакости, пытался позвать на помощь, но все произошло слишком быстро. Бедный красавчик Броунелл! - он повернулся и заметил стоявшего в дверях Буллена. - А, вот и вы, капитан. Плохие дела, плохие дела.
- Плохие дела, - угрюмо согласился Буллен. - Мисс Бересфорд, вам нельзя здесь находиться. Вы замерзли и дрожите. Сейчас же идите к себе в каюту, - когда капитан Буллен говорил таким тоном, все бересфордовские миллионы переставали что-нибудь значить. - Доктор Марстон позднее даст вам снотворное.
- Возможно, мистер Каррерас будет так любезен, - начал я.
- Конечно, - Каррерас понял меня с полуслова. - Для меня большая честь проводить юную леди до ее каюты, - он с легким поклоном предложил ей руку. Она ухватилась за нее, не скрывая радости, и они удалились.
Спустя пять минут в радиорубке все было приведено в порядок. Питере сел на место покойника, доктор Марстон вернулся к своим миллионершам, светскую болтовню с которыми он регулярно перемежал принятием дозы забористого напитка, капитан отдал мне распоряжения, я сплавил их боцману, и Броунелл, обернутый в холстину, перекочевал в кладовую плотника.
На несколько минут я задержался в радиорубке и, болтая с насмерть перепуганным Питерсом, бегло просмотрел последние радиограммы. Все радиограммы записывались в двух экземплярах, оригинал шел на мостик, копия подшивалась в журнал.
Верхний листок не содержал ничего особо важного, просто предупреждение об ухудшении погоды к юго-востоку от Кубы: то ли намечался циклон, то ли нет. Обычное дело, да и слишком далеко, чтобы нас тревожить. Я поднял блокнот с бланками, лежавший около локтя Питерса.
- Можно я возьму это?
- Берите, - он был все еще слишком расстроен, чтобы хоть поинтересоваться, зачем он мне понадобился. - Тут в столе таких навалом.
Я вышел, погулял некоторое время туда-сюда по палубе и направился в каюту капитана, куда мне велено было прийти по завершении своих дел. Капитан сидел за столом в кресле, а на диванчике пристроились Каммингс и старший механик. Присутствие Макилроя, короткого, толстого ирландца, прической и выражением лица смахивавшего на веселого забулдыгу-монаха, означало, что капитан очень озабочен и собрал военный совет. Способности Макилроя не ограничивались машинами возвратно-поступательного действия. За пухлым, вечно смеющимся лицом скрывался ум, наверно самый проницательный на "Кампари". Тут я учитываю и мистера Джулиуса Бересфорда, который наверняка обладал достаточно проницательным умом, чтобы сколотить свои три сотни миллионов или сколько там у него было.
- Садитесь, мистер, садитесь, - проворчал Буллен. "Мистер" не означал, что я в черных списках, просто еще одно свидетельство озабоченности капитана. - Никаких пока следов Бенсона?
- Совершенно никаких.
- Чертов рейс! - Буллен махнул рукой на поднос с бутылкой виски и стаканами. - Угощайтесь, мистер, - непривычная щедрость и либеральность - лишнее доказательство, как он озабочен.
- Благодарю, сэр, - я угостился от души - когда еще такой случай представится? - и спросил: - Что мы будем делать с Броунеллом?
- Какого черта вы это спрашиваете? Что мы будем делать с Броунеллом? У него нет родственников, уведомлять некого, никаких разрешений испрашивать не нужно. В главную контору сообщили. Погребение в море, на рассвете, пока не поднялись и не пронюхали пассажиры. Чтобы не испортить им их проклятый рейс.
- Не лучше ли доставить его в Нассау, сэр?
- Нассау? - он уставился на меня поверх своего стакана, потом осторожно поставил его на стол. - Разве из-за того, что один парень отдал концы, мы все теперь должны с ума посходить?
- Нассау или любая другая британская территория. Или Майами. Любое место, где компетентные власти, полицейские то бишь, смогут разобраться в деле.
- В каком деле, Джонни? - осведомился Макилрой, склонив на бок круглую, как мяч, голову.
- Вот именно, в каком деле? - тон Буллена был совершенно иной, нежели у Макилроя. - Просто потому, что поисковая партия до сих пор не нашла Бенсона, вы...
- Я распустил поисковую партию, сэр. Буллен откинулся назад на своем кресле, упершись о стол ладонями выпрямившихся рук.
- Вы распустили поисковую партию, - ласково сказал он. - А кто, черт возьми, дал вам право делать что-нибудь подобное?
- Никто, сэр. Но я...
- Зачем ты это сделал, Джонни? - снова вмешался Макилрой очень спокойно.
- Потому что мы никогда уже не увидим Бенсона. Живым то есть. Потому что он мертв. Убит.
Секунд десять никто ничего не говорил. Холодный воздух с необычно громким шумом вырывался из решетки кондиционера. Наконец, капитан спросил охрипшим голосом:
- Бенсон убит? Что вы хотите сказать этим "убит"?
- Хочу сказать, что его прикончили.
- Прикончили? Прикончили? - Макилрой беспокойно заерзал на своем диванчике. - Ты его видел? У тебя есть доказательства? Откуда ты можешь знать, что его прикончили?
- Я его не видел. И у меня нет никаких доказательств. Ни малейшей улики, - я взглянул на Каммингса, который не спускал с меня глаз, сцепив неожиданно побелевшие пальцы, и вспомнил, что Бенсон уже двадцать лет был его лучшим другом. - Но у меня имеются доказательства, что Броунелл был убит сегодня вечером. И я могу связать эти два убийства.
На этот раз молчание тянулось еще дольше.
- Вы сошли с ума, - в конце концов с искренней убежденностью сказал Буллен. - Теперь, видите ли, и Броунелл тоже убит. Вы сошли с ума, мистер, помешались в своем сыщицком рвении. Вы слышали, что сказал доктор Марстон? Крупное кровоизлияние в мозг. Конечно, он не более чем врач с сорокалетним стажем. Откуда ему знать...
- Может, вы дадите мне все-таки закончить, сэр? - прервал я, словно соревнуясь с ним в грубости. - Знаю, что он врач. Также знаю, что у него неважно со зрением. А у меня все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
- С ним действительно что-то случилось, - сказал я уверенным голосом, прозвучавшим странно в этой обстановке. - Он мертв. Или я думаю, что он мертв. Рыжик, приведи сюда доктора Марстона, он обычно в это время в телеграфном салоне. Скажи капитану, если он там. Больше никому об этом ни слова.
Рыжик исчез, а на его месте в дверях, рядом с Сьюзен Бересфорд, возникла новая фигура. Каррерас. Он замер, занеся ногу над комингсом. - Бог мой! Бенсон!
- Нет, Броунелл. Радист. Мне кажется, он мертв. - На Тот маловероятный случай, что Буллен еще не спустился в салон, я снял трубку телефона с надписью "Каюта капитана" и стал ждать ответа, рассматривая привалившегося к столу мертвеца. Средних лет, жизнерадостный здоровяк, имевший один безобидный бзик, который заключался в преувеличенном внимании к собственной наружности и довел его однажды до покупки шиньона на свою плешь - общественное мнение корабля вынудило его вскоре сбросить камуфляж, Броунелл был на корабле одним из самых популярных и искренне любимых офицеров. Был? Уже не будет. Я услышал щелчок снимающейся трубки.
- Капитан? Говорит Картер. Не могли бы вы зайти в радиорубку? Срочно, пожалуйста.
- Бенсон?
- Броунелл. Мертв, сэр.
Пауза, затем щелчок. Я повесил трубку и потянулся к другому телефону, который предназначался для связи с каютами радистов. У нас было три радиста, и тот, который дежурил с полночи до четырех утра, обычно манкировал обедом в столовой, дабы насладиться им, лежа на койке. Голос отозвался:
- Питере слушает.
- Старший помощник на проводе. Сожалею, что пришлось побеспокоить, но вам надо срочно явиться в радиорубку.
- В чем дело?
- Узнаете на месте.
Верхний свет был явно слишком ярок для помещения, в котором находится покойник. Я вывернул реостат, и на смену ослепительному белому сиянию пришло спокойное желтое свечение. В дверном проеме возникла голова Рыжика. Он не казался уже таким бледным, хотя может быть просто к нему было благосклонно мягкое освещение.
- Врач сейчас придет, сэр, - выпалил он, запыхавшись. - Только возьмет в лазарете свой чемоданчик.
- Спасибо. Сходи теперь и вызови боцмана. И не носись так, Рыжик, надорвешься. Кончилась спешка. Он ушел.
- Что произошло? Что с ним случилось? - тихим голосом спросила Сьюзен Бересфорд.
- Вам не следует здесь находиться, мисс.
- Что с ним случилось? - повторила она.
- Дело корабельного врача определить причину. На мой взгляд, смерть настигла его внезапно. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг или что-нибудь в этом роде.
Она вздрогнула и ничего не ответила. Мне самому покойник был не в диковинку, и все же какие-то мелкие мурашки и у меня поползли с шеи вниз по спине, и я ощутил нечто вроде озноба. Теплый ветерок всего за несколько секунд отчего-то стал значительно прохладнее.
Появился доктор Марстон. Ни беготни, ни даже поспешности от него ожидать не приходилось: это был неторопливый, размеренный человек с неторопливой, размеренной походкой. Великолепная седая шевелюра, аккуратно подстриженные седые усы, гладкое лицо без морщин, на удивление для его почтенного возраста, спокойные, внимательные, ясные голубые глаза, заглядывавшие вам прямо в душу. Каждому инстинктивно становилось ясно: вот врач, которому можно всецело довериться. Очередное свидетельство того, что инстинкты - вещь опасная, и лучше всего их всегда слушать... и поступать наоборот. Признаю, что уже первый взгляд на сего эскулапа приносил пациенту облегчение - тут все хорошо. Хуже могло получиться дальше: поддаться очарованию и вручить ему в руки свою жизнь. Смею заверить, что шанс не получить ее обратно был весьма реален. Эти проникновенные глаза не заглядывали под обложку "Ланцета", мимо них прошли все новинки медицины, начиная с довоенных лет. Да и не нужно им это было. Их обладатель и лорд Декстер вместе ходили в школу, воспитывались в закрытом интернате, учились в университете. Покуда рука его держала стетоскоп, о работе доктор Марстон мог не беспокоиться. Да и сказать по правде, когда дело доходило до лечения состоятельных старух, страдающих ипохондрией, ему не было равных на всех морях.
- Итак, Джон, - прогудел он. За исключением капитана Буллена, ко всем офицерам корабля он обращался только по имени, как строгий классный наставник обращается к способному ученику, за которым тем не менее нужен глаз да глаз. - В чем дело? Красавчик Броунелл захандрил?
- Боюсь, что дело хуже, доктор. Умер.
- Господи боже! Броунелл? Умер? Дай-ка мне посмотреть. Пожалуйста, прибавь свету, Джон. - Он плюхнул на стол свой чемоданчик, выудил оттуда стетоскоп, прослушал Броунелла и там, и тут, пощупал пульс и выпрямился со вздохом. - В расцвете лет, Джон. И довольно давно уже. Здесь жарко, но я бы сказал, что он скончался больше часа назад.
В дверях появился темный силуэт, который ввиду своих размеров мог принадлежать только капитану Буллену. Капитан стоял молча, прислушиваясь.
- Сердечный приступ, доктор? - осмелился предположить я. В полной некомпетентности его обвинить было нельзя, он просто устарел на четверть века.
- Дай-ка мне посмотреть, дай-ка мне посмотреть, - повторил Марстон, повернув голову Броунелла и разглядывая ее в упор. Он вынужден был смотреть в упор. На корабле каждый отлично знал, что при всей проникновенности своих голубых глаз Марстон был близорук, как крот, а очки носить отказывался. - Погляди-ка сюда. Язык, губы, глаза, цвет лица в первую очередь. Тут нет сомнения, никакого сомнения нет. Кровоизлияние в мозг. Крупное. В его-то годы. Сколько ему было, Джон?
- Сорок семь или восемь. Что-то в этом роде.
- Сорок семь. Всего сорок семь, - он покачал головой. - Все моложе и моложе люди уходят. Вот к чему приводят эти постоянные стрессы.
- А эта откинутая рука, доктор, - спросил я, - она ведь тянулась к телефону? Вы думаете...
- К сожалению, это лишь подтверждает мой диагноз. Почувствовал приближение этой пакости, пытался позвать на помощь, но все произошло слишком быстро. Бедный красавчик Броунелл! - он повернулся и заметил стоявшего в дверях Буллена. - А, вот и вы, капитан. Плохие дела, плохие дела.
- Плохие дела, - угрюмо согласился Буллен. - Мисс Бересфорд, вам нельзя здесь находиться. Вы замерзли и дрожите. Сейчас же идите к себе в каюту, - когда капитан Буллен говорил таким тоном, все бересфордовские миллионы переставали что-нибудь значить. - Доктор Марстон позднее даст вам снотворное.
- Возможно, мистер Каррерас будет так любезен, - начал я.
- Конечно, - Каррерас понял меня с полуслова. - Для меня большая честь проводить юную леди до ее каюты, - он с легким поклоном предложил ей руку. Она ухватилась за нее, не скрывая радости, и они удалились.
Спустя пять минут в радиорубке все было приведено в порядок. Питере сел на место покойника, доктор Марстон вернулся к своим миллионершам, светскую болтовню с которыми он регулярно перемежал принятием дозы забористого напитка, капитан отдал мне распоряжения, я сплавил их боцману, и Броунелл, обернутый в холстину, перекочевал в кладовую плотника.
На несколько минут я задержался в радиорубке и, болтая с насмерть перепуганным Питерсом, бегло просмотрел последние радиограммы. Все радиограммы записывались в двух экземплярах, оригинал шел на мостик, копия подшивалась в журнал.
Верхний листок не содержал ничего особо важного, просто предупреждение об ухудшении погоды к юго-востоку от Кубы: то ли намечался циклон, то ли нет. Обычное дело, да и слишком далеко, чтобы нас тревожить. Я поднял блокнот с бланками, лежавший около локтя Питерса.
- Можно я возьму это?
- Берите, - он был все еще слишком расстроен, чтобы хоть поинтересоваться, зачем он мне понадобился. - Тут в столе таких навалом.
Я вышел, погулял некоторое время туда-сюда по палубе и направился в каюту капитана, куда мне велено было прийти по завершении своих дел. Капитан сидел за столом в кресле, а на диванчике пристроились Каммингс и старший механик. Присутствие Макилроя, короткого, толстого ирландца, прической и выражением лица смахивавшего на веселого забулдыгу-монаха, означало, что капитан очень озабочен и собрал военный совет. Способности Макилроя не ограничивались машинами возвратно-поступательного действия. За пухлым, вечно смеющимся лицом скрывался ум, наверно самый проницательный на "Кампари". Тут я учитываю и мистера Джулиуса Бересфорда, который наверняка обладал достаточно проницательным умом, чтобы сколотить свои три сотни миллионов или сколько там у него было.
- Садитесь, мистер, садитесь, - проворчал Буллен. "Мистер" не означал, что я в черных списках, просто еще одно свидетельство озабоченности капитана. - Никаких пока следов Бенсона?
- Совершенно никаких.
- Чертов рейс! - Буллен махнул рукой на поднос с бутылкой виски и стаканами. - Угощайтесь, мистер, - непривычная щедрость и либеральность - лишнее доказательство, как он озабочен.
- Благодарю, сэр, - я угостился от души - когда еще такой случай представится? - и спросил: - Что мы будем делать с Броунеллом?
- Какого черта вы это спрашиваете? Что мы будем делать с Броунеллом? У него нет родственников, уведомлять некого, никаких разрешений испрашивать не нужно. В главную контору сообщили. Погребение в море, на рассвете, пока не поднялись и не пронюхали пассажиры. Чтобы не испортить им их проклятый рейс.
- Не лучше ли доставить его в Нассау, сэр?
- Нассау? - он уставился на меня поверх своего стакана, потом осторожно поставил его на стол. - Разве из-за того, что один парень отдал концы, мы все теперь должны с ума посходить?
- Нассау или любая другая британская территория. Или Майами. Любое место, где компетентные власти, полицейские то бишь, смогут разобраться в деле.
- В каком деле, Джонни? - осведомился Макилрой, склонив на бок круглую, как мяч, голову.
- Вот именно, в каком деле? - тон Буллена был совершенно иной, нежели у Макилроя. - Просто потому, что поисковая партия до сих пор не нашла Бенсона, вы...
- Я распустил поисковую партию, сэр. Буллен откинулся назад на своем кресле, упершись о стол ладонями выпрямившихся рук.
- Вы распустили поисковую партию, - ласково сказал он. - А кто, черт возьми, дал вам право делать что-нибудь подобное?
- Никто, сэр. Но я...
- Зачем ты это сделал, Джонни? - снова вмешался Макилрой очень спокойно.
- Потому что мы никогда уже не увидим Бенсона. Живым то есть. Потому что он мертв. Убит.
Секунд десять никто ничего не говорил. Холодный воздух с необычно громким шумом вырывался из решетки кондиционера. Наконец, капитан спросил охрипшим голосом:
- Бенсон убит? Что вы хотите сказать этим "убит"?
- Хочу сказать, что его прикончили.
- Прикончили? Прикончили? - Макилрой беспокойно заерзал на своем диванчике. - Ты его видел? У тебя есть доказательства? Откуда ты можешь знать, что его прикончили?
- Я его не видел. И у меня нет никаких доказательств. Ни малейшей улики, - я взглянул на Каммингса, который не спускал с меня глаз, сцепив неожиданно побелевшие пальцы, и вспомнил, что Бенсон уже двадцать лет был его лучшим другом. - Но у меня имеются доказательства, что Броунелл был убит сегодня вечером. И я могу связать эти два убийства.
На этот раз молчание тянулось еще дольше.
- Вы сошли с ума, - в конце концов с искренней убежденностью сказал Буллен. - Теперь, видите ли, и Броунелл тоже убит. Вы сошли с ума, мистер, помешались в своем сыщицком рвении. Вы слышали, что сказал доктор Марстон? Крупное кровоизлияние в мозг. Конечно, он не более чем врач с сорокалетним стажем. Откуда ему знать...
- Может, вы дадите мне все-таки закончить, сэр? - прервал я, словно соревнуясь с ним в грубости. - Знаю, что он врач. Также знаю, что у него неважно со зрением. А у меня все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42