Но для этого надо, чтобы в стране появились люди, готовые выступить гарантами этих вложений, обеспечить политическую стабильность, остановить угрозу коммунистического реванша и провести линию на стратегическое партнерство с Западом.
Ничего из сказанного американцем не вызвало у Дибаева возражений. А когда тот добавил, что готов использовать свои связи в Кремле для того, чтобы молодой политик оказался на заметной должности, прямо заявил, что это отвечает его устремлениям и он готов при случае отблагодарить неожиданного благодетеля.
Американец, назвавшийся Биллом Долецки, среагировал на слова Дибаева веселым смехом.
– Для нас важно уже то, чтобы люди, которых мы считаем единомышленниками, – а вы, по словам Петра Анатольевича, и есть наш единомышленник, – оказались у руля страны! Чтобы именно они принимали все важнейшие решения! И тогда то, что хорошо для нас, представляющих демократический Запад, станет благом и для России!
Буквально через месяц Дибаев стал заместителем руководителя аппарата правительства. Еще через год, при поддержке Администрации Президента, он оказался в нефтяном бизнесе и за пару лет превратился в весьма состоятельного человека.
Дибаев, конечно же, понимал, что бесплатного сыра не бывает. Однако события разворачивались столь стремительно, а действовать надо было так виртуозно, что у него никак не получалось до конца осознать, кому или чему он обязан своим стремительным восхождением. То ли собственным талантам, которых никто не отрицал, то ли протекции зловещего Удачника, который, подобно тени, ежесекундно был где-то рядом, то ли загадочному американцу, который в жизни Дибаева больше не появлялся.
Но он также твердо знал незыблемое правило большой политики: долги надо отдавать. Поэтому в 1996 году, во время второй президентской кампании, именно он разработал схему ее финансирования и вложился в победу и душой, и деньгами.
Самое важное состояло в том, что Николай Алексеевич заставил весь финансово-экономический бомонд страны по-крупному сброситься на выборы. Уговаривал по-разному. Кому-то сулил грядущие прибыли. Кого-то пугал пришествием коммунистов и потерей бизнеса. А некоторых просто запугивал, обещая различные неприятности.
Пару строптивцев, отказавшихся делиться, Дибаев отпустил с миром. Но уже через месяц один из них потерял в пожаре комплекс фармацевтических складов. Убытки составили десятки миллионов долларов.
А со вторым и вовсе приключилось семейное несчастье. В Лондоне за транспортировку крупной партии наркотиков был задержан его сын, которого папа отправил на учебу. Поговаривали, что наркотики в чемодан парню подбросили, но в ходе следствия доказать это не удалось. Юношу посадили на четыре года.
Но пожалуй, самым фантастическим было то, что, собрав деньги и расписав смету избирательной кампании, Дибаев не взял себе ни копейки. Напротив, он с готовностью затыкал финансовые прорехи собственными средствами.
Все шло в жизни Коли Дибаева правильно и споро. Но с какого-то момента что-то пугающе заскрежетало в отлаженном механизме его карьеры. Внешне ничего не изменилось. Он по-прежнему был востребован. Его влияние не только не убывало, а, напротив, неуклонно росло. И при этом его не покидало ощущение надвигающейся катастрофы.
Новый хозяин Кремля относился к Дибаеву иначе, чем прежний. Не хуже, но иначе. Прежний Колю по-отечески любил и доверял, как самому себе. Новый использовал как очень нужную и ценную вещь, без которой не обойтись в большом президентском хозяйстве. Доброхоты донесли до Дибаева фразу, сказанную одним из близких к Президенту людей: «Коля Дибаев – это презерватив. Использовать противно, но и не использовать нельзя. Да и качество изделия отменное! Не подводит!»
В другой раз была сказана еще более примечательная фраза: – «Время дибаевых проходит. Скоро мы будем делать политику чистыми руками».
Николай Алексеевич окончательно утратил покой после того, как Президент дал поручение подготовить записку о приватизации предприятий нефтегазового комплекса. До Дибаева это поручение дошло в следующей интерпретации, которую ему, не без злорадства, довели из секретариата Президента:
– У Президента по этому вопросу есть аналитическая записка ФСБ. Но ему хочется получить оценку этого процесса, так сказать, изнутри. Вы, Николай Алексеевич, как известно, человек объективный, и к тому же вместе с вашими ближайшими друзьями, собственно, и делили наше народное имущество. Так что Президент ждет ваших обобщений. И будьте любезны – с фамилиями, датами и цифрами.
Вскоре после этой записки произошло событие, окончательно испортившее Дибаеву жизнь. Его ближайший друг и бизнес-партнер Борис Агранович был арестован, а буквально через полгода от его бизнеса не осталось практически ничего.
Надо отдать должное интуиции Дибаева. Получив задание готовить записку, он буквально в несколько дней ликвидировал зарубежные денежные счета, оформленные на жену – гражданку Австрии.
Принадлежавшие ей пакеты акций ряда нефтяных компаний были проданы, причем проданы отнюдь не случайным покупателям, а одной малоизвестной компании, которая уже через пару месяцев стала обладателем активов всей нефтяной империи Аграновича.
Одним словом, пуля свистнула у самого виска, и только звериная интуиция, колоссальные связи и опыт позволили Дибаеву выскочить из этой молотилки.
Без денег Николай Алексеевич, конечно же, не остался, но в его душе поселилась ящерица страха, которая то и дело взбегала от живота к горлу, а потом, противно перебирая холодными лапками, стремительно спускалась вниз и затихала на некоторое время где-то в области гениталий.
Именно в эти тревожные дни рядом с Николаем Алексеевичем, как всегда вовремя, появился Петр Удачник. Он пригласил его на свою, как он выразился, «дачку», которая произвела на Дибаева сильное впечатление: это был огромный дом, построенный в стиле шотландского замка и расположенный на территории в несколько гектаров. Правда, по общепринятым меркам Казанское направление Подмосковья считалось непрестижным. Но то, как была обустроена территория, с каким вкусом обставлен огромный дом, как вылизаны подъезды и вычищены лесные тропинки в ближайшем лесу, свидетельствовало, что хозяин вложил в свое жилище не только душу, но и большие деньги.
– Вот так живут скромные российские менты, – издевательски произнес Дибаев, увидев все это великолепие.
– Ну, во-первых, я все же генерал-лейтенант милицейской службы. А во-вторых, все это не более чем иллюзия. Тебе это, Коленька, мерещится. По документам ничего здесь нет. Ни дома, ни участка. Есть вот эта баня, – Удачник показал в окно на скромное деревянное сооружение, – которая принадлежит моему больному племяннику-инвалиду. Он с детства прикован к постели и вот уже много лет находится в больнице под присмотром врачей. – Удачник поправил кованой изящной кочергой дрова в огромном, в полстены камине, и показал рукой на кресло: – Присаживайся, Николай Алексеевич! Предлагаю попробовать односолодовое шотландское виски марки «Роял Лохнагар» тридцатилетней выдержки. Рекомендую. Мне его привозят непосредственно с вискокурни, где оный шедевр производится. Этой партии бутылок уже не существует. Оставалось семь последних. Их-то я и приобрел год назад.
– Вы же знаете, Петр Анатольевич, мне пить нельзя, быстро завожусь!
– Знаю. Но, надеюсь, ты не принимаешь всякую гадость, отваживающую от алкоголя?
– Петр Анатольевич, давайте на вы и – к делу. У меня сегодня еще встреча.
– Да нет, Николай Алексеевич! Придется встречу отменить и лучше выпить. Предлагаю пропустить по стаканчику и пойти в лес. Я придумал замечательную конструкцию, которую включаю, когда гуляю по лесу. По ходу движения тропинки освещаются скрытыми источниками света. Идешь вечером по лесу. Кругом темно, а тропинки освещены. – Удачник мечтательно глянул в окно и с явным сожалением в голосе продолжил: – Но сегодня мы, увы, погуляем в сумерках. Сегодня как раз тот случай, когда свет нам не нужен. И поговорим о важных вещах. Ну, за удачу! Она нам скоро ох как понадобится.
Удачник залпом опрокинул полстакана изысканного напитка и, не приглашая за собой Дибаева, направился к выходу. Тот тоже сделал приличный глоток и двинулся за хозяином дома.
Следующие пятнадцать минут Дибаев, не перебивая, слушал собеседника. Когда Удачник умолк, он, не скрывая потрясения, произнес:
– Петр Анатольевич! Если бы я не знал вас много лет, то подумал бы, что вы впали в белую горячку!
– Не спешите, любезный Николай Алексеевич, с выводами! Давайте обойдемся без морализаторства и вместе порассуждаем. Для начала о вас и ваших перспективах. – Удачник остановился и жестко произнес: – Вас скоро вышибут из команды! Об этом в Кремле не говорит только ленивый. Но вы – это не тот случай, когда добрые дяди из администрации будут заниматься обустройством вашего счастливого будущего в знак признания заслуг перед Отечеством. Карьерные прыжки Лени Чубайса вы, увы, не повторите. Это надо было делать при прежнем хозяине. А вы засиделись в чиновниках. Поэтому вас не просто вышибут, но постараются сделать так, чтобы вы не болтали лишнего. Такова судьба всех царедворцев, руками которых таскали каштаны из огня. А у вас, как известно, все пальцы обуглились от любимой работы.
Удачник шел неторопливо, прикасаясь к веткам, когда они оказывались близко к тропинке.
– Чтобы обеспечить ваше молчание, – продолжал он, – есть только одно верное средство: сделать вас в глазах всех преступником и отправить валить лес куда-нибудь под Читу. Поближе к Аграновичу. Тогда все ваши разоблачения и признания будут выглядеть как примитивная месть и вранье.
– Послушайте, Удачник! Перестаньте меня пугать. Вы уже почти двадцать лет это делаете. Надоело! А если я, напротив, начну искать защиты не у вас и ваших покровителей, а, к примеру, у Шарпея?
Удачник в голос рассмеялся и энергично потер лысину.
– Забавно слышать из ваших уст это прозвище. Оно удачное, не правда ли? Сразу представляешь эти наплывшие на глаза веки, висящие щеки, лоб в крупных складках. Странно, что это идет от америкосов, которые, как известно, начисто лишены чувства юмора. А тут ну просто в «десятку» попали. С их легкой руки Президента называют Шарпеем даже близкие друзья...
– Я почему-то был уверен, что это пошло от его прежней службы в разведке. Что-то вроде псевдонима. Согласен, метко сказано, но уж больно обидно.
– Обидно? На мой взгляд, нисколечко! А про американцев я сказал потому, что впервые услышал это прозвище от вашего старого знакомого – от Билла Долецки. Но, думаю, и он не первоисточник. Скорее ребята из ЦРУ... Кстати, пугать вас я не намерен. Вы не из пугливых! Так вот, по поводу Шарпея и ваших намерений найти у него защиту, – продолжил Удачник. – Полагаю, это уже невозможно. Шарпей обуреваем идеей навести порядок в стране и восстановить справедливость в вопросе приватизации народного, так сказать, достояния. А это означает, что для вас наступают очень тревожные времена.
– Я продал все активы. Ни я, ни мои родственники не являются владельцами каких-либо крупных предприятий. У жены в Швейцарии есть ресторан и маленькая гостиница. Но мы официально в разводе. Это ее бизнес.
– Вы, Николай Алексеевич, меня удивляете. Вы – аппаратный волчара – верите в справедливое к себе отношение? Это после того, как своими руками покрошили столько судеб в этой стране. Причем вы корежили жизнь далеко не последних людей.
– Не я выбирал им эту участь!
– Ну, у меня вы слезу не вышибете. Может быть, напомнить вам, что бывший первый вице-премьер Борис Скопцов потерял работу потому, что вы с ним некогда бабу не поделили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49