То есть лично мне миллион. И, мол, это только начало…
– Ого! – вырвалось у Хаблака.
– И я сказал – ого! Но не сдержался и сказал еще несколько слов…
– А он?
– Оказался сдержанным человеком. Другой мог бы и за стул схватиться, а Ярослав Михайлович вежливо так засмеялся и заметил, что я, мол, не понимаю шуток. Но, говорит, люди, лишенные чувства юмора, его не интересуют, поэтому он вынужден откланяться, но знакомство со мной все же доставило ему удовольствие…
– Нах-хал! – вырвалось у Хаблака.
– И я думаю, что нахал, – согласился Смолянников. – Но он оказался мудрее меня, хотя бы потому, что я, видите, ничего не знаю о нем, а мог бы…
– Могли бы, – сказал Хаблак, – и мы с вашей помощью сразу бы взяли всю эту шарагу.
– «Фирму», – уточнил Смолянников, – оказывается, они организовали целую фирму.
– Опишите внешность этого Ярослава Михайловича, – попросил капитан.
Смолянников закрыл глаза.
– Кажется я уже говорил, что лысый. Знаете, совсем лысый череп, немножко рыжеватых волос на затылке и за ушами, глаза светлые и такой нос, который называют утиным. Приплюснутый и широкий.
Хаблак кивнул: все сходилось, и Смолянникова, несомненно, посетил Славко. Опять Славко. Сергей представил, как стоит тот, босой на пороге кухни Валерии – черт, неужели он выскользнул из его рук? Проклятый мошенник и пройдоха! Фирму создал! Акционерное общество на паях. Думает, обвели вокруг пальца Советскую власть, небось, гордятся своей ловкостью и находчивостью. Но ведь эта власть поручила ему, Хаблаку, бороться с такими негодяями, и он места себе не найдет, пока они не очутятся за решеткой.
Хаблак немного подумал и попросил:
– Припомните, пожалуйста, детали разговора. И как, по вашему мнению, где работает этот тип? Может, не в торговле, а на какой-нибудь фабрике, производящей «левый» товар?
Смолянников покачал головой.
– Нет, – ответил уверенно, – он был осторожен. А я, дурак… И, знаете, скажу это вам первому: такой неприятный осадок остался у меня после этого разговора, что я попросился на другую работу. Вернее, мне еще и раньше предлагали лесоторговый склад, да, понимаете, от добра добра не ищут. Может, и испугался немножко. У нас в торговле, как? Все может быть! И отомстить ничего не стоит. Разумеется, этот Ярослав Михайлович – человек со связями. Скажет одному, другому… – Смолянников, придерживая ногу руками, снова положил ее на табурет и откинулся на спинку шезлонга. – А бог, видите, меня и наказал: принимал лесоматериалы, спрыгнул с досок, нога и подвернулась…
Хаблак понял, что не стоит упрекать Смолянникова, но все же не удержался и сказал:
– Если бы вы сразу заявили в милицию, значительно облегчили бы нам работу.
Юрий Алексеевич только развел руками.
– Постойте, постойте… – оживился он вдруг. – Я еще подумал тогда, но как-то вылетело из головы. По-моему, это тип живет где-то здесь, поблизости. Вон видите, сарайчик у меня кирпичный, еще не оконченный. В прошлом году начал строить, да никак не закончу. На углу кирпич осыпался. Вот этот тип посмотрел на сарайчик и говорит, будто ничего между нами и не случилось: «На Пучанском заводе кирпич покупали?» «Да», – отвечаю. «Бракоделы проклятые, – говорит. – Я у них в прошлом году брал, так уже осыпался. Плохо обжигают».
Хаблак встрепенулся.
– Так и сказал – «в прошлом году»?
– А то как же. Я, правда, подумал: может, человек дачу строит…
– Может, и дачу, – согласился Хаблак. – А может, тоже сарай или гараж – не все ли равно? Главное, что покупал кирпич в прошлом году.
– Но вы ведь не знаете фамилии. Хаблак встал.
– Какая-то ниточка все же есть, – сказал он. – Попробуем потянуть за нее. Как лучше добраться отсюда до Пучанского кирпичного завода?
В отделе поставок завода капитану дали несколько подшивок документов. Хаблак немного подумал и принялся листать их, начиная со второго квартала. Настоящий хозяин, решил он, вряд ли будет строиться зимой. Правда, мог заранее позаботиться о кирпиче, но ведь этот Ярослав Михайлович – делец, и достать кирпич ему, наверное, не так уж и трудно.
Быстро перелистывал бумаги, обращая внимание только на инициалы. Думал: жаль, что в нарядах не пишут полностью имя и отчество. Ярослав Михайлович…
Вот и апрель закончился, а Я. М. нет. Придвинул книгу майских документов и почти сразу увидел Хмыз Я. М. Адрес: Ирынь, улица Луговая, 14.
Ну что ж, здравствуйте, Ярослав Михайлович. Добрый день, многоуважаемый гражданин Хмыз!
Но ведь, осадил он себя, может, гражданина Хмыза зовут Яковом Макаровичем? И напрасно вы радуетесь, товарищ инспектор угрозыска…
Хаблак позвонил майору Самойлову и попросил машину. А еще прибавил: если есть поблизости инспектор, на участке которого Луговая улица, то пусть садится в машину и едет к нему. Кстати, спросил он, не знакома ли майору фамилия Хмыз?
Самойлов подышал в трубку, вспоминая, но так и не вспомнил. Машину же с участковым инспектором пообещал прислать, посоветовав Хаблаку пока что пообедать метрах в ста от кирпичного завода – чудесная столовая, и если капитан возьмет суп-харчо – не пожалеет.
Суп-харчо действительно оказался неплохим. Бифштекс был стандартным, но на нем аппетитно лежало поджаренное яйцо. Увидев за окном «газик», взялся за компот. Краем глаза видел, как вышел из машины участковый – совсем еще молодой парень с лейтенантскими погонами. Сам Хаблак мундира почти не носил, но ему нравились люди в мундирах, особенно такие стройные и подтянутые, как этот лейтенант.
– Проховник, – отрекомендовался тот, когда Хаблак подошел к машине. – Григорий Ильич.
Капитан устроился на заднем сидении, лейтенант – рядом.
– Вы знаете Хмыза Ярослава Михайловича? С Луговой улицы?
– Знаю.
У Хаблака отлегло от сердца.
– И что за личность?
– Директор магазина в пригородном поселке Ивановке.
– Коренастый, лысый и рыжий?
– Точно.
– Ну, спасибо, Григорий Ильич, порадовал ты меня.
– Чем? – не понял тот.
– Поехали, – Хаблак положил руку на плечо шоферу, – на Луговую улицу. Мне очень хочется хотя бы одним глазом взглянуть, как живет гражданин Хмыз.
– Живет – дай бог каждому, – воскликнул лейтенант. – Дом в два этажа. Сарай из кирпича.
– Бракоделы у вас тут на заводе, – засмеялся Хаблак будто некстати, – кирпич недожигают. А у Ярослава Михайловича сарай осыпается.
Лейтенант бросил недоверчивый взгляд на Хаблака: откуда тот знает? А может, разыгрывает?
– Там сарай такой, – возразил он, что сто лет простоит.
– Да, – как-то непоследовательно согласился Хаблак. – Хмыз настоящий хозяин.
• – Что-то случилось? – осторожно поинтересовался лейтенант. – С Хмызом?
– Пока что ничего. Но надеюсь – случится.
– Уголовное дело?
– Дела, лейтенант, как такового пока нет. Расскажите, что знаете про Хмыза?
Проховник не задумался ни на мгновение.
– Я их хорошо знаю – Хмызов… живу неподалеку и хожу на работу мимо их усадьбы. Жена в Киеве работает, вместе на работу в электричке ездят. Где-то химчисткой заведует. Двое детей, мальчик еще маленький, а дочка в школу ходит. Собственно, все.
Хаблак посмотрел на часы.
– Ярослав Михайлович еще на работе, – сказал он. – А вдруг дома… Он не должен меня видеть. Проедем мимо усадьбы, и я спрячусь за вас, лейтенант.
– Да там такой забор, – возразил Проховник, – что он, если бы и хотел, ничего не увидит.
– А вы слышали о случаях, когда и незаряженное ружье стреляет?
– Да. Говорят, береженого и бог бережет.
Они свернули на улицу, посредине которой рос огромный дуб, и лейтенант попросил остановиться.
– Вон там, за желтым забором, – показал он пальцем на усадьбу напротив дуба.
Хмыз действительно построил себе капитальный дом: двухэтажный, крытый железом, с большой верандой.
«Да, – отметил Хаблак, – на директорскую зарплату такой не построишь».
Они проехали мимо усадьбы. На соседней улице Хаблак высадил Проховника и приказал ехать в Киев – еще сегодня должен узнать, каким магазином руководит Ярослав Михайлович Хмыз.
– Преклоняюсь перед вашей мудростью, – восхитился Коренчук. – Это ж надо: не иметь ни единой зацепки и за один день узнать обо всем. Вы – настоящий детектив, капитан!
Лейтенант Микола Коренчук сидел в комнате Хаблака и внимательно слушал рассказ о поиске Хмыза. Коренчук был одним из самых молодых работников ОБХСС, но несмотря на это ему поручали сложнейшие и запутаннейшие дела. Несколько лет назад, после окончания университета, он пришел в органы внутренних дел и успел зарекомендовать себя инициативным и вдумчивым сотрудником. Огромная загруженность на работе не помешала ему поступить в заочную аспирантуру, и многие удивлялись, как успевает всюду этот незаметный на первый взгляд юноша.
Коренчук всегда ходил с большим и тяжелым портфелем. Кое-кто шутил, что лейтенант носит в нем все свое имущество – сначала жил в общежитии, потом получил комнату, но не женился и, насколько было известно коллегам по отделу, мебели не купил, имел только стол, два стула и кровать. Зато все стены занимали самодельные стеллажи с книгами: книги, оказывается, и носил Коренчук в своем огромном желтом портфеле. Иногда прихватывал его даже, когда шел на задание, объясняя тем, что с книжками как-то уютнее.
– Да, да, вы настоящий сыщик, – повторил Коренчук. – Я никогда бы не смог так ловко выйти из тупика, в который вас загнали.
Хаблак захохотал.
– Я много наслушался о вас, но о том, что вы – подхалим, узнаю впервые.
– Ну, уж и подхалим! – возразил Коренчук. – А вы знаете, что такое новейший подхалим?
– Будто раньше он был иным?
– Я так и знал, что вы это скажете. А между тем, это – самая широкораспространенная ошибка. Наш родной подхалим давно стал качественно выше. Теперь только жалкий примитив станет убеждать вас, что вы – красавец, "если имеете живот и лысину. Впрочем, некоторые проглотят и такую наживку. Но этот подхалим – самого низкого сорта. В настоящем обществе таких уже всерьез не принимают.
– А кого принимают?
– Средний тип подхалима. Сдержанный, вежливый, даже несколько суровый человек. Он не улыбается сладко и не восхищается вашими способностями, он внимательно выслушает вас и лишь иногда осмелится высказать свою мысль, однако сделает это так, чтобы вы еще раз осознали свою значительность. Он не похвалит вас в глаза, но, конечно, скажет что-нибудь приятное в присутствии вашего друга – знает, что переданная другом похвала весит вдесятеро больше. Он даже покритикует вас, но так, чтобы подчеркнуть ваше превосходство.
– Ого! – не выдержал Хаблак. – Но вы же говорите, что это – средний тип. А высший?
Лейтенант, поправив очки, продолжал почти растроганно:
– Это просто чудо – подхалим высшего сорта. Человек, достигший определенных ступенек. Суровый с равными, иногда даже с высшими. Бывает, что и возражает высшим, но точно знает, до каких границ. Это и есть искусство: знать – до каких пределов. И вовремя остановиться. Тогда начальство всегда будет любить и уважать вас, а, главное, – выдвигать.
– Надо рассказать это полковнику Каштанову, – с деланной серьезностью сказал Хаблак.
– Но вы ведь не подхалим, и не сможете воспользоваться моими советами, – тем же тоном ответил Коренчук. Они посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.
Коренчук поднял с пола свой портфель, поставил на колени.
– Небольшая умственная разминка окончена, – сказал он. – Приступим к делу. Можно вопрос?
– Сколько угодно.
– В магазине на Куренёвке есть обувной отдел?
– Нет.
– Нет его и в бывшем магазине Смолянникова?
– Нет.
– Немножко легче, – резюмировал Коренчук. – С кожей они не работают. Остаются мех, готовая одежда и трикотаж. Готовую одежду временно исключаем – в принципе ею уже мало спекулируют. Мех и трикотаж!
– Были в магазине, которым заведует Хмыз?
– Да. Довольно солидная контора. Фактически маленький универмаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Ого! – вырвалось у Хаблака.
– И я сказал – ого! Но не сдержался и сказал еще несколько слов…
– А он?
– Оказался сдержанным человеком. Другой мог бы и за стул схватиться, а Ярослав Михайлович вежливо так засмеялся и заметил, что я, мол, не понимаю шуток. Но, говорит, люди, лишенные чувства юмора, его не интересуют, поэтому он вынужден откланяться, но знакомство со мной все же доставило ему удовольствие…
– Нах-хал! – вырвалось у Хаблака.
– И я думаю, что нахал, – согласился Смолянников. – Но он оказался мудрее меня, хотя бы потому, что я, видите, ничего не знаю о нем, а мог бы…
– Могли бы, – сказал Хаблак, – и мы с вашей помощью сразу бы взяли всю эту шарагу.
– «Фирму», – уточнил Смолянников, – оказывается, они организовали целую фирму.
– Опишите внешность этого Ярослава Михайловича, – попросил капитан.
Смолянников закрыл глаза.
– Кажется я уже говорил, что лысый. Знаете, совсем лысый череп, немножко рыжеватых волос на затылке и за ушами, глаза светлые и такой нос, который называют утиным. Приплюснутый и широкий.
Хаблак кивнул: все сходилось, и Смолянникова, несомненно, посетил Славко. Опять Славко. Сергей представил, как стоит тот, босой на пороге кухни Валерии – черт, неужели он выскользнул из его рук? Проклятый мошенник и пройдоха! Фирму создал! Акционерное общество на паях. Думает, обвели вокруг пальца Советскую власть, небось, гордятся своей ловкостью и находчивостью. Но ведь эта власть поручила ему, Хаблаку, бороться с такими негодяями, и он места себе не найдет, пока они не очутятся за решеткой.
Хаблак немного подумал и попросил:
– Припомните, пожалуйста, детали разговора. И как, по вашему мнению, где работает этот тип? Может, не в торговле, а на какой-нибудь фабрике, производящей «левый» товар?
Смолянников покачал головой.
– Нет, – ответил уверенно, – он был осторожен. А я, дурак… И, знаете, скажу это вам первому: такой неприятный осадок остался у меня после этого разговора, что я попросился на другую работу. Вернее, мне еще и раньше предлагали лесоторговый склад, да, понимаете, от добра добра не ищут. Может, и испугался немножко. У нас в торговле, как? Все может быть! И отомстить ничего не стоит. Разумеется, этот Ярослав Михайлович – человек со связями. Скажет одному, другому… – Смолянников, придерживая ногу руками, снова положил ее на табурет и откинулся на спинку шезлонга. – А бог, видите, меня и наказал: принимал лесоматериалы, спрыгнул с досок, нога и подвернулась…
Хаблак понял, что не стоит упрекать Смолянникова, но все же не удержался и сказал:
– Если бы вы сразу заявили в милицию, значительно облегчили бы нам работу.
Юрий Алексеевич только развел руками.
– Постойте, постойте… – оживился он вдруг. – Я еще подумал тогда, но как-то вылетело из головы. По-моему, это тип живет где-то здесь, поблизости. Вон видите, сарайчик у меня кирпичный, еще не оконченный. В прошлом году начал строить, да никак не закончу. На углу кирпич осыпался. Вот этот тип посмотрел на сарайчик и говорит, будто ничего между нами и не случилось: «На Пучанском заводе кирпич покупали?» «Да», – отвечаю. «Бракоделы проклятые, – говорит. – Я у них в прошлом году брал, так уже осыпался. Плохо обжигают».
Хаблак встрепенулся.
– Так и сказал – «в прошлом году»?
– А то как же. Я, правда, подумал: может, человек дачу строит…
– Может, и дачу, – согласился Хаблак. – А может, тоже сарай или гараж – не все ли равно? Главное, что покупал кирпич в прошлом году.
– Но вы ведь не знаете фамилии. Хаблак встал.
– Какая-то ниточка все же есть, – сказал он. – Попробуем потянуть за нее. Как лучше добраться отсюда до Пучанского кирпичного завода?
В отделе поставок завода капитану дали несколько подшивок документов. Хаблак немного подумал и принялся листать их, начиная со второго квартала. Настоящий хозяин, решил он, вряд ли будет строиться зимой. Правда, мог заранее позаботиться о кирпиче, но ведь этот Ярослав Михайлович – делец, и достать кирпич ему, наверное, не так уж и трудно.
Быстро перелистывал бумаги, обращая внимание только на инициалы. Думал: жаль, что в нарядах не пишут полностью имя и отчество. Ярослав Михайлович…
Вот и апрель закончился, а Я. М. нет. Придвинул книгу майских документов и почти сразу увидел Хмыз Я. М. Адрес: Ирынь, улица Луговая, 14.
Ну что ж, здравствуйте, Ярослав Михайлович. Добрый день, многоуважаемый гражданин Хмыз!
Но ведь, осадил он себя, может, гражданина Хмыза зовут Яковом Макаровичем? И напрасно вы радуетесь, товарищ инспектор угрозыска…
Хаблак позвонил майору Самойлову и попросил машину. А еще прибавил: если есть поблизости инспектор, на участке которого Луговая улица, то пусть садится в машину и едет к нему. Кстати, спросил он, не знакома ли майору фамилия Хмыз?
Самойлов подышал в трубку, вспоминая, но так и не вспомнил. Машину же с участковым инспектором пообещал прислать, посоветовав Хаблаку пока что пообедать метрах в ста от кирпичного завода – чудесная столовая, и если капитан возьмет суп-харчо – не пожалеет.
Суп-харчо действительно оказался неплохим. Бифштекс был стандартным, но на нем аппетитно лежало поджаренное яйцо. Увидев за окном «газик», взялся за компот. Краем глаза видел, как вышел из машины участковый – совсем еще молодой парень с лейтенантскими погонами. Сам Хаблак мундира почти не носил, но ему нравились люди в мундирах, особенно такие стройные и подтянутые, как этот лейтенант.
– Проховник, – отрекомендовался тот, когда Хаблак подошел к машине. – Григорий Ильич.
Капитан устроился на заднем сидении, лейтенант – рядом.
– Вы знаете Хмыза Ярослава Михайловича? С Луговой улицы?
– Знаю.
У Хаблака отлегло от сердца.
– И что за личность?
– Директор магазина в пригородном поселке Ивановке.
– Коренастый, лысый и рыжий?
– Точно.
– Ну, спасибо, Григорий Ильич, порадовал ты меня.
– Чем? – не понял тот.
– Поехали, – Хаблак положил руку на плечо шоферу, – на Луговую улицу. Мне очень хочется хотя бы одним глазом взглянуть, как живет гражданин Хмыз.
– Живет – дай бог каждому, – воскликнул лейтенант. – Дом в два этажа. Сарай из кирпича.
– Бракоделы у вас тут на заводе, – засмеялся Хаблак будто некстати, – кирпич недожигают. А у Ярослава Михайловича сарай осыпается.
Лейтенант бросил недоверчивый взгляд на Хаблака: откуда тот знает? А может, разыгрывает?
– Там сарай такой, – возразил он, что сто лет простоит.
– Да, – как-то непоследовательно согласился Хаблак. – Хмыз настоящий хозяин.
• – Что-то случилось? – осторожно поинтересовался лейтенант. – С Хмызом?
– Пока что ничего. Но надеюсь – случится.
– Уголовное дело?
– Дела, лейтенант, как такового пока нет. Расскажите, что знаете про Хмыза?
Проховник не задумался ни на мгновение.
– Я их хорошо знаю – Хмызов… живу неподалеку и хожу на работу мимо их усадьбы. Жена в Киеве работает, вместе на работу в электричке ездят. Где-то химчисткой заведует. Двое детей, мальчик еще маленький, а дочка в школу ходит. Собственно, все.
Хаблак посмотрел на часы.
– Ярослав Михайлович еще на работе, – сказал он. – А вдруг дома… Он не должен меня видеть. Проедем мимо усадьбы, и я спрячусь за вас, лейтенант.
– Да там такой забор, – возразил Проховник, – что он, если бы и хотел, ничего не увидит.
– А вы слышали о случаях, когда и незаряженное ружье стреляет?
– Да. Говорят, береженого и бог бережет.
Они свернули на улицу, посредине которой рос огромный дуб, и лейтенант попросил остановиться.
– Вон там, за желтым забором, – показал он пальцем на усадьбу напротив дуба.
Хмыз действительно построил себе капитальный дом: двухэтажный, крытый железом, с большой верандой.
«Да, – отметил Хаблак, – на директорскую зарплату такой не построишь».
Они проехали мимо усадьбы. На соседней улице Хаблак высадил Проховника и приказал ехать в Киев – еще сегодня должен узнать, каким магазином руководит Ярослав Михайлович Хмыз.
– Преклоняюсь перед вашей мудростью, – восхитился Коренчук. – Это ж надо: не иметь ни единой зацепки и за один день узнать обо всем. Вы – настоящий детектив, капитан!
Лейтенант Микола Коренчук сидел в комнате Хаблака и внимательно слушал рассказ о поиске Хмыза. Коренчук был одним из самых молодых работников ОБХСС, но несмотря на это ему поручали сложнейшие и запутаннейшие дела. Несколько лет назад, после окончания университета, он пришел в органы внутренних дел и успел зарекомендовать себя инициативным и вдумчивым сотрудником. Огромная загруженность на работе не помешала ему поступить в заочную аспирантуру, и многие удивлялись, как успевает всюду этот незаметный на первый взгляд юноша.
Коренчук всегда ходил с большим и тяжелым портфелем. Кое-кто шутил, что лейтенант носит в нем все свое имущество – сначала жил в общежитии, потом получил комнату, но не женился и, насколько было известно коллегам по отделу, мебели не купил, имел только стол, два стула и кровать. Зато все стены занимали самодельные стеллажи с книгами: книги, оказывается, и носил Коренчук в своем огромном желтом портфеле. Иногда прихватывал его даже, когда шел на задание, объясняя тем, что с книжками как-то уютнее.
– Да, да, вы настоящий сыщик, – повторил Коренчук. – Я никогда бы не смог так ловко выйти из тупика, в который вас загнали.
Хаблак захохотал.
– Я много наслушался о вас, но о том, что вы – подхалим, узнаю впервые.
– Ну, уж и подхалим! – возразил Коренчук. – А вы знаете, что такое новейший подхалим?
– Будто раньше он был иным?
– Я так и знал, что вы это скажете. А между тем, это – самая широкораспространенная ошибка. Наш родной подхалим давно стал качественно выше. Теперь только жалкий примитив станет убеждать вас, что вы – красавец, "если имеете живот и лысину. Впрочем, некоторые проглотят и такую наживку. Но этот подхалим – самого низкого сорта. В настоящем обществе таких уже всерьез не принимают.
– А кого принимают?
– Средний тип подхалима. Сдержанный, вежливый, даже несколько суровый человек. Он не улыбается сладко и не восхищается вашими способностями, он внимательно выслушает вас и лишь иногда осмелится высказать свою мысль, однако сделает это так, чтобы вы еще раз осознали свою значительность. Он не похвалит вас в глаза, но, конечно, скажет что-нибудь приятное в присутствии вашего друга – знает, что переданная другом похвала весит вдесятеро больше. Он даже покритикует вас, но так, чтобы подчеркнуть ваше превосходство.
– Ого! – не выдержал Хаблак. – Но вы же говорите, что это – средний тип. А высший?
Лейтенант, поправив очки, продолжал почти растроганно:
– Это просто чудо – подхалим высшего сорта. Человек, достигший определенных ступенек. Суровый с равными, иногда даже с высшими. Бывает, что и возражает высшим, но точно знает, до каких границ. Это и есть искусство: знать – до каких пределов. И вовремя остановиться. Тогда начальство всегда будет любить и уважать вас, а, главное, – выдвигать.
– Надо рассказать это полковнику Каштанову, – с деланной серьезностью сказал Хаблак.
– Но вы ведь не подхалим, и не сможете воспользоваться моими советами, – тем же тоном ответил Коренчук. Они посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.
Коренчук поднял с пола свой портфель, поставил на колени.
– Небольшая умственная разминка окончена, – сказал он. – Приступим к делу. Можно вопрос?
– Сколько угодно.
– В магазине на Куренёвке есть обувной отдел?
– Нет.
– Нет его и в бывшем магазине Смолянникова?
– Нет.
– Немножко легче, – резюмировал Коренчук. – С кожей они не работают. Остаются мех, готовая одежда и трикотаж. Готовую одежду временно исключаем – в принципе ею уже мало спекулируют. Мех и трикотаж!
– Были в магазине, которым заведует Хмыз?
– Да. Довольно солидная контора. Фактически маленький универмаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23