— Как вы поживаете? — осведомился Ральф.
Она ничего не ответила, и Гамон на мгновение застыл на месте, пораженный ее красотой и спокойствием. Будь Джоан менее воспитанной, она бы выразила все свое отвращение к нему. Но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она вообще не обратила на него внимания, словно перед нею стоял слуга, и действие происходило в ее родном доме в Крейзе.
— Разве здесь не чудесно? — продолжал он. — Это один из прекраснейших уголков Марокко. Вы могли бы счастливо прожить здесь пару лет. Вы уже видели мою первую жену?
Не дожидаясь приглашения, он присел и закурил сигару.
— Вы имеете в виду миссис Гамон?
Он кивнул головой.
Никогда еще ей не случалось видеть Гамона в таком радостном и беззаботном настроении. Казалось, ничто не нарушало его покоя.
— Я, очевидно, недостаточно знаю о местных обычаях, — сказала она. — Во всяком случае первая жена, которую мне суждено было увидеть…
— Она же является и последней, которую вам суждено видеть, — продолжал он улыбаясь. — Как говорится, браки заключаются на небе, но мимолетные и приятные связи можно заключать и в Марокко. Единственной моей женой на все времена будет леди Джоан Гамон.
Слабая улыбка промелькнула на ее лице.
— Это звучит ужасно, — откровенно призналась она. Джоан обладала способностью выводить Гамона из себя. Инстинктивно она улавливала наиболее уязвимые его места. Вот и сейчас глаза Гамона вспыхнули огнем, но он быстро овладел собой и попытался улыбнуться.
Втайне он восхищался ее спокойствием и сожалел о том, что не может отплатить ей той же монетой.
— Разве мавританский обычай предписывает, чтобы девушка принимала фамилию человека, который похитил ее? — холодно осведомилась она. — Вы обязательно должны мне рассказать, как здесь заключаются браки. Я боюсь, что совершенно не знаю местных обычаев.
Он направился к ней и сказал:
— Послушайте, Джоан, я не хочу жениться на вас по мавританскому закону. Я хочу вступить с вами в христианский брак, и настоящий английский священник обвенчает нас. Я спросил вас, какого вы мнения о моей мавританской жене — в самом деле, что вы можете сказать о ней?
Джоан ничего не ответила и тщетно пыталась догадаться, чего он хотел.
— Что вы о ней думаете? — снова спросил он ее.
— Мне жаль ее. Она была со мной не слишком любезна, но все же мне ее жаль, она внушает мне чувство симпатии.
— Так? Так, значит, она вам симпатична? Она несколько полна — у нее слишком полное лицо. В Марокко большинство жен ожидает такая участь, потому что им приходится коротать свою жизнь в гареме. Они лишены свободы, мало двигаются, они день и ночь проводят взаперти. Они вне дома бывают лишь полчаса в день, гуляя под надзором рабынь. Таковы условия жизни арабской женщины. Джоан, могли бы вы примириться с подобной жизнью?
Она пристально поглядела на него.
— Я ни при каких условиях не хотела бы быть вашей женой.
— Вы хотели бы жить, как живут арабские женщины? — повторил он. — Или вы предпочли бы вступить в брак по-европейски, иметь детей, которые унаследовали бы ваше имя и титул своего отца?
Она порывисто поднялась со своего места и отошла в другой конец комнаты.
— Не будем больше говорить об этом, — сказал Гамон и поднялся с места. — Я хотел бы, чтобы вы приняли Сади Гафиза, одного из моих друзей. Будьте приветливы с ним, но не выражайте ему излишнего внимания.
Его тон заставил Джоан насторожиться.
— Что это значит? — спросила она.
— Он хотел взять в жены мою сестру Лидию, и это ему не удалось. Я бы не хотел, чтобы у него появились какие-нибудь виды на вас.
И он удалился, оставив Джоан наедине со своими мыслями. Через несколько мгновений он возвратился в сопровождении Сади.
Джоан немедленно сообразила, что этот человек представляет для нее такую же опасность, как и Ральф — быть может, даже большую.
Его толстое, лишенное выразительности лицо вызвало в ней отвращение. Глаза Гафиза уставились на нее, словно он смотрел на кусок мяса и приценивался к товару. Она возненавидела его поверхностный лоск, вежливою английскую речь и угодливую улыбку.
Сади пробыл у нее недолго — ровно столько, сколько, по его мнению, понадобилось для того, чтобы произвести впечатление на девушку. Если бы он мог прочесть ее мысли, то очень удивился бы: он был настолько уверен в себе, предполагая, что его личность вызывает симпатию.
— Какого вы о нем мнения? — спросил Ральф девушку после того, как араб удалился.
— У меня еще не составилось мнения о нем, — ответила уклончиво Джоан.
— Он хороший друг и опасный враг, — многозначительно сказал Гамон. — Я предпочел бы, чтобы Лидия оказалась благоразумнее. Она обязана мне многим.
Джоан подумала, что и он многим обязан Лидии, но она не была склонна вступать с ним в беседу. Вдруг он поднялся и сказал:
— Я оставлю вас. Надеюсь, вы сами найдете свою спальню? Желаю вам приятных сновидений.
Она ничего не ответила.
В дверях он повернулся и с улыбкой обратился к ней:
— Христианской женщине живется лучше, чем туземной — запомните это!
Она продолжала молчать.
— Через два дня вы выйдете замуж, — иронически продолжал он. — Быть может, вы хотите, чтобы я кого-нибудь пригласил на нашу свадьбу?
— Вы ведь не осмелитесь пригласить английского священника?
— Не осмелюсь? И все же нас обвенчают. Вам суждено встретить в день венчания своего старого знакомого.
— Старого знакомого? — изумилась Джоан.
— Да. Вы встретите преосвященного мистера Беннокуайта.
И с этими словами он покинул комнату.
Глава 26. У САДИ ГАФИЗА РАЗЫГРЫВАЕТСЯ АППЕТИТ
Сади ожидал Гамона в курительной. Он настолько углубился в свои мысли, что не заметил его появления.
Услышав голос Гамона, он испуганно вздрогнул:
— Аллах! Как вы меня испугали! Она очень красивая девушка. Правда, она не в нашем вкусе — мы, арабы, любим более полных, но вы, европейцы, предпочитаете худых. Я никогда не мог понять, что вы находите в них хорошего.
Но Гамона нелегко было обмануть — он понял, что Джоан произвела на Сади сильное впечатление.
— Она вам больше нравится, чем Лидия? — осведомился он невинно, наливая своему гостю стакан виски с содовой.
Сади пожал плечами.
— В некоторых отношениях ваша Лидия совершенно невозможное существо.
И это было дурным предзнаменованием — еще недавно Сади был о Лидии такого лестного мнения, что одно упоминание о ней приводило его в трепет.
— Вы собираетесь завтра возвратиться в Танжер? — осведомился Гамон.
Сади покачал головой.
— Нет, я решил побыть здесь еще несколько дней: чувствую, что перемена обстановки благотворно влияет на меня; за последнее время мне пришлось пережить много волнений.
— Но вы ведь обещали доставить сюда Беннокуайта?
— Он приедет и без моей помощи. Я приказал одному из моих людей доставить сто сюда. Этот Беннокуайт явится куда угодно, лишь бы ему заплатили.
— Вы что-нибудь знаете о нем?
— Мне случалось встречаться с ним. Он — одна из наиболее любопытных фигур Танжера, — ответил Сади. — Прибыл к нам во время мировой войны, и я слышал, что в день большой битвы на Сомме он напился пьяным и дезертировал. Он совершенно безвольный человек и лишен каких-либо моральных устоев. Но ведь Беннокуайт не может совершить обряд венчания? Вы ведь рассказали мне, что он лишен сана.
Ральф покачал головой.
— Его имя значилось в списке английского духовенства, когда его объявили без вести пропавшим в битве на Сомме. Во всяком случае, я думаю, что он продолжает фигурировать в списке духовных лиц.
— Но зачем вы собираетесь жениться? — неожиданно спросил Сади. — Я вижу, вы придерживаетесь старых правил.
Ральф усмехнулся.
— Это вовсе не так скверно, как вы думаете. Моя жена унаследует для детей титул лорда Крейза.
И снова Сади пожал плечами:
— Что за сумасбродная мысль! Вот такие идеи и повлекли крушение ряда ваших замыслов.
— О чем вы говорите? — взволнованно осведомился Гамон.
— Если ваши планы еще не рухнули, то крушение их не за горами. Или вы предпочтете, — добавил он, уловив на себе подозрительный взгляд Ральфа, — остаться в Марокко, вне сферы досягаемости европейских государств.
И потянувшись, он зевнул.
— Я пойду спать. Могу вас обрадовать сообщением, что завтра утром я уеду в Танжер.
Сади уловил удовлетворение в глазах Гамона и улыбнулся про себя.
— И я пришлю вам вашего Беннокуайта, — добавил он.
На следующее утро Гамон проснулся и с радостью узнал, что шейх уехал.
Джоан гуляла в саду, но он не вышел к ней.
Планы Гамона основывались не только на желании войти в ряды английской знати; в качестве зятя лорда Крейза он приобрел бы влияние и могущество, каких не смог бы добиться иными средствами.
Он предполагал, что старый лорд не стал бы препятствовать желанию Джоан выйти за него замуж. И отлично знал, что если ему удастся заставить Джоан обвенчаться с ним, то перед посторонними она ничем не обнаружит подлинного отношения к нему.
Он вскочил в седло и поскакал прогуляться в горы. И снова проехал мимо старого нищего. Недалеко от дороги паслась его изможденная кляча. Во время прогулки Гамону пришел в голову совершенно фантастический план.
Вечером один из слуг ему доложил, что к дому приближается кавалькада. Гамон взял бинокль и принялся рассматривать скакавших к дому всадников. Их было трое. Двое из них были арабами, а третий нескладно сидел в седле и болтался из стороны в сторону, словно был пьян.
Ральф сразу узнал его и поспешил навстречу достопочтенному Алимеру Беннокуайту.
Беннокуайт свалился бы с лошади, если бы не предвидевшие возможность такого падения арабы. Они подскочили к нему и бережно сняли его с лошади.
Беннокуайт обратил к Гамону свое побагровевшее лицо и, порывшись в кармане, вставил в глаз монокль.
— Кто вы такой и что вам угодно? — спросил он высокомерно. — Вы заставили меня путешествовать по этой отвратительной стране, оторвали меня от моих скромных удовольствий… черт возьми, что вам угодно?
— Мне очень жаль, что побеспокоил вас, мистер Беннокуайт, — сказал Ральф, внутренне потешаясь над алкоголиком.
— Хорошо сказано, — удовлетворенно заметил пьяница. — Очень хорошо сказано, мой мальчик. Если вы мне дадите возможность отдохнуть слегка и покурить, то я буду вашим другом на всю жизнь. А если вы к тому же дадите мне глоток вина, то я буду ваш телом и душой.
Джоан из окна разглядела пришельца и догадалась, кто именно приехал в дом Гамона.
Неужели это был Беннокуайт, когда-то стройный, высокий юноша с аскетическим лицом?.. Она его видела всего лишь два раза, но почувствовала, что это был он. Что-то в его манерах, движениях, посадке головы напоминало ей о прежнем Беннокуайте.
Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем отошла от окна и попыталась собраться с мыслями.
Так, значит, Беннокуайт не погиб на фронте, он был жив — сумасбродный пастырь, кумир школьников, основатель фантастически-нелепого общества — и стал этим неряшливым и грязным бродягой?
Каким образом удалось Гамону отыскать его? Беннокуайт совершит над ними обряд венчания — таков был замысел Гамона.
Ральф и вечером не навестил ее, хотя она и была уверена в том, что он явится к ней в сопровождении своего гостя.
Спальня ее примыкала к гостиной. Просторная комната была обставлена мебелью в стиле ампир. Окна гостиной были заделаны решетками. Джоан тщетно прождала Гамона до двенадцати часов ночи и легла спать. Рабыня принесла ей ночное белье, и Джоан накинула на себя просторную пижаму из белого шелка. Потушив свет, подошла к окну и задернула гардины.
В то же мгновение она дико вскрикнула и отпрянула назад.
На нее уставилось чье-то уродливое, напоминавшее маску лицо: за решеткой окна она увидела бородатого нищего. Он уставился на нее, а в зубах у него был зажат кинжал, поблескивавший в лунном свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25