Не теряя времени он нажал кнопку, и лодка двинулась с прежней
скоростью. Но теперь на экране не было никакого изображения, никакой
картинки, подсказывающей путь. Он долго метался взад и вперед вдоль
отвесной скалы, пытаясь найти пещеру. В конце концов, Пахери выбрал одно
направление и вскоре добрался до провала, под сводом которого море
пробивалось сквозь горы. Направив туда лодку, он попал в громадную
вытянутую пещеру; в дальнем конце ее раздавался грохот водопада. Египтянин
попробовал найти место, чтобы пристать, но течение стремительно несло его
лодку к пропасти. Рев падающей воды стал громоподобным, суденышко
перевернулось, Пахери рухнул куда-то вниз... и больше он не помнил ничего.
Очнувшись, Пахери обнаружил, что лежит, совершенно нагой, у какого-то
грейлстоуна. Рядом стояла чаша - конечно, новая, - и громоздилась стопка
полотнищ. Он услышал голоса. Темные фигуры с цилиндрами в руках двигались
к грейлстоуну. Египтянин был здоров и невредим, но переполнен чудовищными
воспоминаниями об обители богов.
Том Райдер встретился с Пахери в этих местах, пробудившись после
того, как его прикончил какой-то средневековый фанатик-христианин. Он
вновь избрал солдатское ремесло и попал в один отряд с египтянином. Вскоре
ему удалось услышать этот рассказ. Райдер дослужился до звания капитана и
вновь был убит. На следующий день он проснулся в местности, где жил
Фарингтон. Через несколько месяцев они вместе отправились вверх по Реке на
выдолбленном из сосны челне. Позже вернулись обратно, построили
"Раззл-Даззл" и набрали экипаж.
Как я отнесся к этой истории? Ну, прежде всего, я решил, что до
истины нужно добраться самому. Если Пахери ничего не выдумал - а Том,
считал, что у него воображения не больше, чем в дубовом топорище, - то
стоит поискать пути на север. Этот мир, столь непохожий на Землю, может
дать ответы на великие вопросы; он - отражение подлинной сути вещей.
Эй, там, на Башне! Ждите!

40
Продолжение письма Фригейта.
Недавно к рассказу Райдера добавились новые подробности. Несколько
дней назад мне довелось быть невидимым свидетелем разговора между Фриско и
Томом. Они беседовали в большой каюте, я сидел снаружи у ее стенки,
покуривая сигарету. Занятый размышлениями о недавнем споре с Нур
эль-Музафиром, я не обращал внимания на доносившиеся из каюты голоса, как
вдруг уловил слова капитана:
- Да, но каким образом выяснить, не использует ли он нас в своих
собственных целях? И что они сулят нам? Как узнать, сможем ли мы попасть в
Башню? Есть ли там еще один вход? А если есть, то почему он не сказал о
нем? Правда, он обещал объяснить все позже, но прошло уже столько времени,
а мы его больше не видели. Вернее, не видел ты, я-то с ним никогда не
встречался. Вдруг что-то произошло - его могли схватить, или мы стали ему
больше не нужны.
Райдер что-то ответил, но я не расслышал; видимо, он сидел спиной к
стене. Снова раздался голос Фарингтона:
- Да, конечно... Но я думаю вот о чем. Мне кажется, что к моменту
вашей встречи он даже не подозревал, что египтяне добрались до Башни, а
один из них вернулся сюда.
Опять ответ Райдера и реплика Фарингтона:
- Согласен. Туннель, канат, лодки, да и сама тропа - все подготовлено
для нас, но прежде туда проникли другие.
Усилился ветер, и несколько минут я не мог разобрать ни слова. Я
подсел к стенке вплотную и вновь услышал голос Фриско.
- Ты подозреваешь, что кто-то из Них оказался на нашем судне? Все
может быть, Текс, но к чему это? Нам же не объяснили, как мы узнаем
посвященных. Когда нам об этом скажут и где мы встретимся? В устье Реки?
Представь себе - мы туда добрались, а там никого нет. Сколько нам придется
ждать - сто лет? А если...
Райдер прервал его длинной тирадой. Я навострил уши, пылая
любопытством так, словно от меня исходили огни святого Эльма. Стоявший у
штурвала Мустафа странно на меня поглядывал. Он мог сообразить, что я
подслушиваю, и меня это сильно встревожило: если турок расскажет капитану,
меня в два счета выставят с судна. Но вряд ли он догадывался, что речь
идет о вещах, которые мне не следует знать. Я продолжал попыхивать
сигаретой, а когда она потухла, притворился спящим.
Все происходящее сильно напоминало сцену из "Острова сокровищ",
когда, сидя в бочке из-под яблок, Джим Хокинс узнает о сговоре Джона
Сильвера с дружками-пиратами насчет захвата "Эспаньолы". Но в данном
случае ни Фарингтон, ни Райдер не плели интриг. Похоже, они были их
жертвами.
- Меня больше всего интересует, - говорил Фарингтон, - зачем мы ему
нужны? Могущество этого существа превосходит силу дюжины богов. Он борется
против себе подобных, а мы - пешки в его руках. Если он хочет видеть нас в
Башне, то почему сам не переправит туда?
Наступило молчание, нарушаемое лишь стуком кружек, потом послышался
голос Райдера:
- Но должны же быть, черт возьми, какие-то разумные причины!
Когда-нибудь мы узнаем о них. А сейчас - что мы можем поделать?
- Верно! - горько рассмеялся Фарингтон. - Что мы можем? Уж скорее бы
добраться до конца - хорошего или плохого... Я все время ощущаю, что мной
вертят словно куклой... я сыт этим по горло! В молодости из меня выжимали
соки и богачи, и люди победнее. Стал знаменит - на мне наживались мои
издатели, а потом - родные и друзья. Но здесь, в этом мире, я не допущу,
чтобы меня эксплуатировали как бессловесного скота, годного лишь сгребать
уголь да ловить рыбу!
- Да ты и сам себя эксплуатировал, как и все мы, - возразил Райдер. -
Я греб деньги кучами, ты - тоже. Ну, и чего мы добились? Понастроили
дурацких домов, накупили машин, выпивки, шлюх... разную ерунду... И
сдохли! А могли бы жить красиво и прилично, сберечь свои денежки, дотянуть
до старости...
Фарингтон вновь разразился смехом.
- Да разве это наша стихия, Текс? Жить на всю катушку, жечь свечу с
обоих концов - вот наш удел! Стоит ли крутиться в беличьем колесе
обыденности, стать тупым животным на жирном пастбище, вести серую, тусклую
жизнь в преддверии столь же серого будущего?
Снова звон кружек. Тут Фарингтон принялся рассказывать Райдеру о
своей поездке из Сан-Франциско в Чикаго. В поезде ехала прелестная женщина
с ребенком и служанкой. Уже через час после знакомства она перебралась в
его купе, и трое суток подряд они наслаждались друг другом - словно
обезумевшие в брачную пору животные.
Я понял, что мне пора отойти, и перебрался к фок-мачте, где болтали
Абигайл Райс и Нур. Похоже, Мустафа не догадался, что я подслушивал чужой
разговор.
С этого часа меня охватило необоримое желание узнать, кто же был Он,
о котором шла речь в каюте. По-видимому, кто-то из создателей этого мира,
кто-то из могущественных существ, воскресивших нас. Как это могло стать
реальностью? Сама идея казалась столь грандиозной и устрашающей, что я с
трудом мог ее осознать. Да, был Некто, а вернее - Некие, осуществившие
этот невероятный проект. И Они были истинными богами.
Если история Райдера правдива, то Башня в северном море, по-видимому,
является цитаделью, главным штабом Творцов этого мира, наших тайных
владык. Я понимаю, что это звучит как бред - или сюжет фантастического
романа, большинство которых ничем не отличается от бреда. Правда, авторы,
создававшие эту галиматью, считали владыками своих издателей. Вдруг в
Башне собралась клика этаких супер-издателей? Живот надорвешь от смеха -
верно, Боб?
А если Райдер лжет или лжет его информатор - Пахери? Нет, не думаю.
По-моему, Райдер и Фарингтон связаны с кем-то из таинственных владык. Их
разговор явно не преследовал цель разыграть подслушивающего. Хотя... Оба
они - парни с юмором.
Тут впору совсем свихнуться!
Нет, конечно, они обсуждали реальные события и разговаривали открыто
лишь по одной причине. Кого им опасаться на собственном судне после
стольких лет? Кто станет следить за ними, да и зачем?
Мысли путались, метались, как муравьи в разворошенном муравейнике.
Сколько невероятных гипотез, предположений, противоречий! И какова фабула!
Жаль, что во времена моей литературной карьеры подобный сюжет не приходил
мне в голову. Но как вместить в одну книгу историю планеты, опоясанной
огромной, бесконечной рекой, в долине которой обитают почти все разумные
существа, когда-либо видевшие свет земного солнца! Тут понадобится дюжина
книг! Нет, даже к лучшему, что эта идея у меня на Земле не возникла!
Как поступить сейчас? Отправить письмо или порвать его? В твои руки
оно, конечно, не попадет, а в чьих окажется? Дай Бог, оно достанется тому,
кто не знает английского языка.
Чего я опасаюсь? Трудно сказать... Но наша, на первый взгляд
незатейливая жизнь в долине Реки имеет оборотную сторону. Там, в мрачной
тени, идет какая-то тайная борьба и внутренний голос подсказывает мне: не
зная всего, держись подальше!
Кому предназначены эти послания? Конечно, мне самому, хотя я и
надеюсь, что, при невероятном стечении обстоятельств, они попадут в руки
тех, кого я знаю, люблю, к кому питаю симпатии.
Сейчас, восседая с пером в руке на палубе судна, я пытаюсь разглядеть
лица людей на берегу и увидеть того, кому я адресовал эти письма. Но мы
плывем посреди Реки, и я вижу лишь крохотные темные фигурки.
Великий Боже, сколько лиц промелькнуло здесь передо мной за двадцать
лет! Миллионы - значительно больше, чем на Земле! Некоторые из них
вынырнули из далеких тысячелетий; несомненно, я встречал и своих предков,
не ведая о том. Если принять во внимание приливы и отливы великих
миграций, военные вторжения, странствия отдельных людей и прочие
обстоятельства, то среди моих предков я отыщу и монголоидов, и
американских индейцев, и австралийцев, и негров.
Вот поразмысли. С каждым поколением назад число твоих предков
удваивается. Предположим, ты родился в 1925, а твои родители - в 1900 году
(конечно, я прекрасно помню твой год рождения - 1923, - как и то, что
твоей матери тогда было уже под сорок, но я беру средние цифры). Итак,
родители твоих родителей появились на свет в 1875. Таким образом, предков
уже четверо. Удвоение их количества происходит каждые 25 лет. К 1800 году
их будет уже тридцать два. Большинство из них даже не знакомы друг с
другом, но им предначертано стать твоими пра-пра-пра-пра-родителями.
В 1700 году у тебя было пятьсот двенадцать предков, в 1600 - 8192, в
1500 - 131 072, в 1400 - 2 097 152, в 1300 - 33 554 432. К 1200 году н.э.
у тебя 536 870 912 предков.
То же самое можно сказать обо мне и о любом из нас. Если в 1925
население Земли составляло два миллиарда (точной цифры не помню), то
умножь это число на количество твоих предков в 1200 году. Получится
квадрильон. Невозможно? Правильно.
Мне удалось припомнить, что историки оценивали население в 1600 году
в пятьсот миллионов, а в первом веке н.э. - в сто тридцать восемь
миллионов. Вывод совершенно ясен. В прошлом, начиная с зари человечества,
происходило невероятное множество кровосмешений среди близких и дальних
родственников. Я уж не говорю о настоящем. Значит, и мы с тобой состоим в
родстве, причем наверняка - многократном. Сколько же китайцев и черных
африканцев, родившихся в 1925 году, являются нашими отдаленными братьями?
Несть им числа!
И вот по обоим берегам мелькают лица моих далеких кузенов: "Хелло,
Хань Чу, Яйа, Балабула! Как дела, Гайавата? Здравствуй Ог, Сын огня!" Но
даже зная о родстве, вряд ли они станут дружелюбнее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71