Может, лучше не ехать?
Штайнер побледнел:
– Черт бы вас побрал, Макс, я не могу, и вы знаете почему. – Какое-то мгновение казалось, что он не может говорить. – Мой отец – как он? Вы его видели?
– Нет, – сказал Радл, – но рейхсфюрер поручил мне сказать вам, что в этом деле вы имеете его личную гарантию.
– А что, дьявол побери, это должно означать? – Штайнер глубоко вздохнул и иронически улыбнулся: – Я знаю одно. Если нам удастся захватить Черчилля, которым – теперь я могу вам это сказать – я всегда восхищался, и совсем не потому, что у нас обоих матери американки, то мы в любой момент можем спрыгнуть на штаб гестапо на Принц-Альбрехтштрассе и захватить этот кусок дерьма. Если подумать, то – неплохая идея. – Он усмехнулся Нойманну: – Как ты думаешь, Риттер?
– Значит, вы берете его? – быстро спросил Радл. – Я говорю о Престоне.
– Да возьму я его, – сказал Штайнер, – только к тому моменту, когда я кончу его тренировать, он пожалеет, что родился на свет. – Он повернулся к Нойманну: – Ладно, Риттер. Приведи его, и я покажу ему, через какой ад предстоит пройти.
В прошлом, когда Гарви Престон был актером, ему как-то пришлось играть в знаменитой пьесе «Конец пути» доблестного юного британского офицера времен первой мировой войны. Храбрый, уставший от войны молодой ветеран, старый не по годам, способный встретить смерть с усмешкой на лице и со стаканом, поднятым, хотя бы символически, в правой руке. В конце пьесы накат землянки проваливался, занавес падал, и Престону надо было просто подняться и идти в артистическую уборную смывать кровь.
Но теперь все происходило на самом деле. Ему стало жутко, я внезапно затошнило от страха. Дело было не в том, что он потерял веру в способность Германии победить. Он безоговорочно верил в это. Просто он хотел остаться в живых и самому увидеть этот славный день.
В саду было холодно. Гарви нервно ходил взад-вперед, куря сигарету и с нетерпением ожидая появления хотя бы какого-нибудь знака из фермерского дома. Нервы его были напряжены. На пороге кухни появился Штайнер.
– Престон, – позвал он по-английски, – войдите.
В гостиной Штайнер, Радл и Нойманн стояли вокруг стола с картами.
– Господин полковник, – начал Престон.
– Заткнись, – холодно бросил ему Штайнер и кивнул Радлу: – Приказывайте.
Радл официально произнес:
– Унтерштурмфюрер Британского свободного корпуса Гарви Престон, с этого момента вы считаетесь в полном и абсолютном подчинении подполковника парашютного полка Штайнера. Это непосредственный приказ самого рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Понятно?
В глазах Престона Радл мог быть одет в черный капюшон, потому что слова его прозвучали как смертный приговор. На лбу у него выступил пот, когда он повернулся к Штайнеру и заикаясь сказал:
– Но господин полковник, я никогда не прыгал с парашютом.
– Это самый меньший из ваших недостатков, – угрюмо ответил Штайнер, – но уж поверьте мне, мы всеми займемся.
– Господин полковник, я должен протестовать, – начал Престон, но Штайнер обрушился на него, как меч.
– Заткнись и поставь ноги вместе. Учти на будущее: будешь говорить только тогда, когда к тебе обратятся. – Он обошел Престона, который встал по стойке «смирно». – Все, что ты сейчас представляешь собой, – это балласт. Ты даже не солдат, так, красивая форма. Но придется постараться измениться, верно? – В гостиной стояла тишина, и Штайнер совсем тихо повторил вопрос на ухо Престону: – Верно?
Своему голосу он придал такую угрозу, что Престон поспешно ответил:
– Да, господин полковник.
– Хорошо. Теперь мы понимаем друг друга. – Штайнер опять встал лицом к нему: – Первое. Мы, четверо в этой комнате, единственные, кто знает цель, ради которой мы собрались в Ландсвоорте. Если по твоей вине еще кто-нибудь узнает, прежде чем я сам найду нужным рассказать, я расстреляю тебя. Понял?
– Да, господин полковник.
– Что касается чина, то с этого момента у тебя его нет. Лейтенант Нойманн позаботится, чтобы тебе выдали комбинезон парашютиста и маскхалат. И ты не будешь отличаться от тех, с кем будешь тренироваться. Конечно, тебе придется дополнительно потрудиться, но об этом мы поговорим позже. Вопросы есть?
Глаза Престона горели, его душила ярость. Радл мягко сказал:
– Конечно, господин унтерштурмфюрер, можете вернуться со мной в Берлин, если вы не удовлетворены, и поговорить об этом деле лично с рейхсфюрером.
Сдавленным шепотом Престон проговорил:
– Вопросов нет.
– Хорошо. – Штайнер повернулся к Нойманну: – Выдайте ему обмундирование и передайте Брандту. Я поговорю с вами о программе его тренировки попозже. – Он кивнул Престону: – Ты свободен.
Престон решил, что здесь неуместным будет национал-социалистическое приветствие, поэтому он отдал честь, повернулся и, спотыкаясь, вышел. Риттер Нойманн ухмыльнулся и пошел за ним.
Когда дверь затворилась, Штайнер сказал:
– Теперь мне действительно надо выпить. – Он подошел к буфету и налил себе коньяку.
– Подействует, Курт? – спросил Радл.
– Кто знает? – Штайнер улыбнулся волчьей улыбкой. – Если повезет, может сломать ногу во время тренировок. – Он глотнул коньяку. – Ладно, поговорим о более важных вещах. Как там Девлин? Новости есть?
* * *
В своей маленькой спальне в старом доме над болотами Хобс Энда Молли Прайор старалась подготовиться к встрече с Девлином, который должен был вот-вот приехать обедать. Она быстро разделась и, оставшись в бюстгальтере и трусах, встала перед зеркалом старого гардероба красного дерева, критически оглядела себя. Белье было чистое и аккуратное, хотя и с многочисленными следами штопки. Ну, у всех так. Никогда не хватает на всех купонов на одежду. В конце концов, важно было то, что под бельем, а оно было неплохим. Славные, твердые груди, круглые бедра, красивые ляжки.
Молли положила руку на живот и подумала, что Девлин может так же до нее дотронуться, и желудок у нее сжался. Она открыла верхний ящик комода, вытащила свою единственную пару довоенных шелковых чулок, штопаных-перештопаных, и осторожно натянула их. Затем достала из гардероба ситцевое платье, которое было на ней в субботу.
Она натягивала его через голову, когда раздался гудок автомобиля. Выглянув в окно, Молли увидела, что во двор въезжает старый «моррис». Она тихо ругнулась, натянула платье, порвав по шву под мышкой, и надела выходные туфли на двухдюймовых каблуках.
Спускаясь по лестнице, Молли быстро провела гребнем по волосам. Верекер был на кухне с ее матерью. Он обернулся и приветствовал ее удивительно теплой для него улыбкой.
– Здравствуй, Молли, как ты поживаешь?
– Всегда в спешке и тяжелой работе, отец. – Она повязала фартук и спросила мать:
– Картофельная запеканка с мясом готова? Он подъедет в любую минуту.
– А, вы ждете гостей? – Верекер встал и оперся на палку. – Не буду мешать, я не вовремя приехал.
– Совсем нет, отец, – сказала миссис Прайор. – Это только мистер Девлин, новый смотритель в Хобс Энде. Он пообедает с нами, а потом поможет нам. Вы о чем-то хотели поговорить?
Верекер задумчиво посмотрел на Молли, заметил платье, туфли и нахмурился, как будто не одобряя то, что увидел. Молли сердито вспыхнула, подбоченилась и воинственно посмотрела на него:
– Я вам нужна, отец? – Голос ее был опасно спокойным.
– Нет, я хотел поговорить с Артуром Сеймуром. Он помогает вам по вторникам и средам, не так ли?
Он хитрил, и она сразу это почувствовала.
– Артур Сеймур здесь больше не работает, отец. Уж вы-то должны были знать. Или он вам не говорил, что я выгнала его?
Верекер сильно побледнел. Ему не хотелось говорить, что он знает, ибо не готов был лгать ей в лицо.
– Почему, Молли?
– Потому что я не хочу его здесь больше видеть.
Он вопросительно обернулся к миссис Прайор. Она чувствовала себя неловко и пожала плечами:
– Его нельзя подпускать ни к людям, ни к зверям.
И тут Верекер сделал грубую ошибку. Он сказал Молли:
– В деревне считают, что с ним поступили несправедливо. Что у тебя должна быть более серьезная причина, чем предпочтение, отданное чужому. Это тяжело человеку, который терпеливо ждал и помогал, как мог, Молли.
– Человеку? Он – человек, отец? Я и не знала. Можете им сказать, что он все время лез мне под юбку и пытался пощупать меня. – Лицо Верекера было мертвенно-бледным, но Молли безжалостно продолжала: – Конечно, жителям деревни может показаться, будто так и надо, ведь он ведет себя так по отношению к женщинам с двенадцати лет, и никто ничего не предпринимает. И вы тоже не лучше других.
– Молли! – в ужасе воскликнула ее мать.
– Ладно, – сказала Молли, – нельзя обижать священника, говоря ему правду, ты это хочешь сказать? – Лицо ее выражало презрение, когда она посмотрела на Верекера. – Не вздумайте говорить мне, что не знаете, какой он, отец. Он же никогда не пропускает воскресную мессу, и вы, должно быть, часто выслушиваете его исповеди.
Она отвернулась, чтобы не видеть яростного гнева в глазах Верекера. Раздался стук в дверь. Молли оправила платье и поспешила к двери. Но когда она открыла ее, то увидела не Девлина, а Лейкера Армсби, который стоял с сигаретой во рту возле трактора с прицепом, полным турнепса. Армсби ухмыльнулся:
– Куда это сгрузить, Молли?
– Черт тебя побери, Лейкер, вечно ты не вовремя. В сарай. Эй, я лучше сама тебе покажу, а то ты все не так сделаешь.
Она пошла через двор, осторожно ступая по грязи в своих нарядных туфлях. Лейкер потянулся за ней.
– Нарядилась, как невеста. Интересно, к чему бы, Молли?
– Не лезь не в свои дела, Лейкер Армсби, – отрезала она. – Открой ворота.
Лейкер приподнял бревно, подпиравшее ворота, и стал открывать одну половину. В сарае стоял Артур Сеймур, низко надвинув шапку на свои сумасшедшие глаза, в старом бушлате, лопнувшем по швам на его плечах.
– Ну вот, и Артур, – устало произнес Лейкер.
Сеймур оттолкнул его и, схватив Молли за руку, притянул к себе:
– Зайди сюда, сука. Я хочу с тобой поговорить.
Лейкер безуспешно пытался оттолкнуть его:
– Послушай-ка, Артур. Так себя не ведут.
Сеймур стукнул его ладонью так, что у того из носа хлынула кровь.
– Выйди отсюда! – сказал он и толкнул Лейкера в грязь.
Молли яростно лягалась:
– Пусти меня!
– Э, нет, – сказал Сеймур. Он закрыл ворота и задвинул засов. – Теперь уж не выпущу, Молли. – Он схватил ее за волосы. – Будь хорошей девочкой, и я тебя не ударю. Пока ты будешь давать мне то, что даешь этому ирландскому ублюдку.
Пальцы его тянулись к ее подолу.
– Ты воняешь, – сказала она, – знаешь это? Как старая свинья, которая хорошо вывалялась в грязи.
Она нагнулась и с яростью укусила его за руку. Он вскрикнул от боли, отпустил ее, но тут же схватил снова. Молли вывернулась, порвав платье, и отбежала от него.
С высоты холма Девлин увидел, как на ферме Молли и Лейкер Армсби прошли через двор к сараю, а в следующее мгновение Лейкер пулей вылетел из него и упал навзничь в грязь. Ворота захлопнулись. Отшвырнув сигарету, Девлин бегом помчался с холма.
В тот момент, когда он перепрыгивал через забор, отец Верекер и миссис Прайор стояли уже у сарая. Священник колотил палкой по воротам.
– Артур! – кричал он. – Открой, прекрати эти глупости!
Единственным ответом был визг Молли.
– Что тут происходит? – резко спросил Девлин.
– Это Сеймур, – сказал Лейкер, держа у носа окровавленный платок, – захватил Молли и закрылся на засов.
Девлин попытался плечом высадить ворота, но понял, что зря теряет время. Он с отчаянием огляделся, и когда Молли опять закричала, глаза его загорелись. Он подбежал к трактору, который стоял с невыключенным мотором, вскочил на высокое сиденье за руль и с такой яростью нажал на газ, что трактор рванулся вперед, а из прицепа посыпались, как артиллерийские снаряды, турнепсы. Верекер, миссис Прайор и Лейкер еле успели отскочить в сторону, как трактор врезался в ворота, взломал их и ворвался в сарай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Штайнер побледнел:
– Черт бы вас побрал, Макс, я не могу, и вы знаете почему. – Какое-то мгновение казалось, что он не может говорить. – Мой отец – как он? Вы его видели?
– Нет, – сказал Радл, – но рейхсфюрер поручил мне сказать вам, что в этом деле вы имеете его личную гарантию.
– А что, дьявол побери, это должно означать? – Штайнер глубоко вздохнул и иронически улыбнулся: – Я знаю одно. Если нам удастся захватить Черчилля, которым – теперь я могу вам это сказать – я всегда восхищался, и совсем не потому, что у нас обоих матери американки, то мы в любой момент можем спрыгнуть на штаб гестапо на Принц-Альбрехтштрассе и захватить этот кусок дерьма. Если подумать, то – неплохая идея. – Он усмехнулся Нойманну: – Как ты думаешь, Риттер?
– Значит, вы берете его? – быстро спросил Радл. – Я говорю о Престоне.
– Да возьму я его, – сказал Штайнер, – только к тому моменту, когда я кончу его тренировать, он пожалеет, что родился на свет. – Он повернулся к Нойманну: – Ладно, Риттер. Приведи его, и я покажу ему, через какой ад предстоит пройти.
В прошлом, когда Гарви Престон был актером, ему как-то пришлось играть в знаменитой пьесе «Конец пути» доблестного юного британского офицера времен первой мировой войны. Храбрый, уставший от войны молодой ветеран, старый не по годам, способный встретить смерть с усмешкой на лице и со стаканом, поднятым, хотя бы символически, в правой руке. В конце пьесы накат землянки проваливался, занавес падал, и Престону надо было просто подняться и идти в артистическую уборную смывать кровь.
Но теперь все происходило на самом деле. Ему стало жутко, я внезапно затошнило от страха. Дело было не в том, что он потерял веру в способность Германии победить. Он безоговорочно верил в это. Просто он хотел остаться в живых и самому увидеть этот славный день.
В саду было холодно. Гарви нервно ходил взад-вперед, куря сигарету и с нетерпением ожидая появления хотя бы какого-нибудь знака из фермерского дома. Нервы его были напряжены. На пороге кухни появился Штайнер.
– Престон, – позвал он по-английски, – войдите.
В гостиной Штайнер, Радл и Нойманн стояли вокруг стола с картами.
– Господин полковник, – начал Престон.
– Заткнись, – холодно бросил ему Штайнер и кивнул Радлу: – Приказывайте.
Радл официально произнес:
– Унтерштурмфюрер Британского свободного корпуса Гарви Престон, с этого момента вы считаетесь в полном и абсолютном подчинении подполковника парашютного полка Штайнера. Это непосредственный приказ самого рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Понятно?
В глазах Престона Радл мог быть одет в черный капюшон, потому что слова его прозвучали как смертный приговор. На лбу у него выступил пот, когда он повернулся к Штайнеру и заикаясь сказал:
– Но господин полковник, я никогда не прыгал с парашютом.
– Это самый меньший из ваших недостатков, – угрюмо ответил Штайнер, – но уж поверьте мне, мы всеми займемся.
– Господин полковник, я должен протестовать, – начал Престон, но Штайнер обрушился на него, как меч.
– Заткнись и поставь ноги вместе. Учти на будущее: будешь говорить только тогда, когда к тебе обратятся. – Он обошел Престона, который встал по стойке «смирно». – Все, что ты сейчас представляешь собой, – это балласт. Ты даже не солдат, так, красивая форма. Но придется постараться измениться, верно? – В гостиной стояла тишина, и Штайнер совсем тихо повторил вопрос на ухо Престону: – Верно?
Своему голосу он придал такую угрозу, что Престон поспешно ответил:
– Да, господин полковник.
– Хорошо. Теперь мы понимаем друг друга. – Штайнер опять встал лицом к нему: – Первое. Мы, четверо в этой комнате, единственные, кто знает цель, ради которой мы собрались в Ландсвоорте. Если по твоей вине еще кто-нибудь узнает, прежде чем я сам найду нужным рассказать, я расстреляю тебя. Понял?
– Да, господин полковник.
– Что касается чина, то с этого момента у тебя его нет. Лейтенант Нойманн позаботится, чтобы тебе выдали комбинезон парашютиста и маскхалат. И ты не будешь отличаться от тех, с кем будешь тренироваться. Конечно, тебе придется дополнительно потрудиться, но об этом мы поговорим позже. Вопросы есть?
Глаза Престона горели, его душила ярость. Радл мягко сказал:
– Конечно, господин унтерштурмфюрер, можете вернуться со мной в Берлин, если вы не удовлетворены, и поговорить об этом деле лично с рейхсфюрером.
Сдавленным шепотом Престон проговорил:
– Вопросов нет.
– Хорошо. – Штайнер повернулся к Нойманну: – Выдайте ему обмундирование и передайте Брандту. Я поговорю с вами о программе его тренировки попозже. – Он кивнул Престону: – Ты свободен.
Престон решил, что здесь неуместным будет национал-социалистическое приветствие, поэтому он отдал честь, повернулся и, спотыкаясь, вышел. Риттер Нойманн ухмыльнулся и пошел за ним.
Когда дверь затворилась, Штайнер сказал:
– Теперь мне действительно надо выпить. – Он подошел к буфету и налил себе коньяку.
– Подействует, Курт? – спросил Радл.
– Кто знает? – Штайнер улыбнулся волчьей улыбкой. – Если повезет, может сломать ногу во время тренировок. – Он глотнул коньяку. – Ладно, поговорим о более важных вещах. Как там Девлин? Новости есть?
* * *
В своей маленькой спальне в старом доме над болотами Хобс Энда Молли Прайор старалась подготовиться к встрече с Девлином, который должен был вот-вот приехать обедать. Она быстро разделась и, оставшись в бюстгальтере и трусах, встала перед зеркалом старого гардероба красного дерева, критически оглядела себя. Белье было чистое и аккуратное, хотя и с многочисленными следами штопки. Ну, у всех так. Никогда не хватает на всех купонов на одежду. В конце концов, важно было то, что под бельем, а оно было неплохим. Славные, твердые груди, круглые бедра, красивые ляжки.
Молли положила руку на живот и подумала, что Девлин может так же до нее дотронуться, и желудок у нее сжался. Она открыла верхний ящик комода, вытащила свою единственную пару довоенных шелковых чулок, штопаных-перештопаных, и осторожно натянула их. Затем достала из гардероба ситцевое платье, которое было на ней в субботу.
Она натягивала его через голову, когда раздался гудок автомобиля. Выглянув в окно, Молли увидела, что во двор въезжает старый «моррис». Она тихо ругнулась, натянула платье, порвав по шву под мышкой, и надела выходные туфли на двухдюймовых каблуках.
Спускаясь по лестнице, Молли быстро провела гребнем по волосам. Верекер был на кухне с ее матерью. Он обернулся и приветствовал ее удивительно теплой для него улыбкой.
– Здравствуй, Молли, как ты поживаешь?
– Всегда в спешке и тяжелой работе, отец. – Она повязала фартук и спросила мать:
– Картофельная запеканка с мясом готова? Он подъедет в любую минуту.
– А, вы ждете гостей? – Верекер встал и оперся на палку. – Не буду мешать, я не вовремя приехал.
– Совсем нет, отец, – сказала миссис Прайор. – Это только мистер Девлин, новый смотритель в Хобс Энде. Он пообедает с нами, а потом поможет нам. Вы о чем-то хотели поговорить?
Верекер задумчиво посмотрел на Молли, заметил платье, туфли и нахмурился, как будто не одобряя то, что увидел. Молли сердито вспыхнула, подбоченилась и воинственно посмотрела на него:
– Я вам нужна, отец? – Голос ее был опасно спокойным.
– Нет, я хотел поговорить с Артуром Сеймуром. Он помогает вам по вторникам и средам, не так ли?
Он хитрил, и она сразу это почувствовала.
– Артур Сеймур здесь больше не работает, отец. Уж вы-то должны были знать. Или он вам не говорил, что я выгнала его?
Верекер сильно побледнел. Ему не хотелось говорить, что он знает, ибо не готов был лгать ей в лицо.
– Почему, Молли?
– Потому что я не хочу его здесь больше видеть.
Он вопросительно обернулся к миссис Прайор. Она чувствовала себя неловко и пожала плечами:
– Его нельзя подпускать ни к людям, ни к зверям.
И тут Верекер сделал грубую ошибку. Он сказал Молли:
– В деревне считают, что с ним поступили несправедливо. Что у тебя должна быть более серьезная причина, чем предпочтение, отданное чужому. Это тяжело человеку, который терпеливо ждал и помогал, как мог, Молли.
– Человеку? Он – человек, отец? Я и не знала. Можете им сказать, что он все время лез мне под юбку и пытался пощупать меня. – Лицо Верекера было мертвенно-бледным, но Молли безжалостно продолжала: – Конечно, жителям деревни может показаться, будто так и надо, ведь он ведет себя так по отношению к женщинам с двенадцати лет, и никто ничего не предпринимает. И вы тоже не лучше других.
– Молли! – в ужасе воскликнула ее мать.
– Ладно, – сказала Молли, – нельзя обижать священника, говоря ему правду, ты это хочешь сказать? – Лицо ее выражало презрение, когда она посмотрела на Верекера. – Не вздумайте говорить мне, что не знаете, какой он, отец. Он же никогда не пропускает воскресную мессу, и вы, должно быть, часто выслушиваете его исповеди.
Она отвернулась, чтобы не видеть яростного гнева в глазах Верекера. Раздался стук в дверь. Молли оправила платье и поспешила к двери. Но когда она открыла ее, то увидела не Девлина, а Лейкера Армсби, который стоял с сигаретой во рту возле трактора с прицепом, полным турнепса. Армсби ухмыльнулся:
– Куда это сгрузить, Молли?
– Черт тебя побери, Лейкер, вечно ты не вовремя. В сарай. Эй, я лучше сама тебе покажу, а то ты все не так сделаешь.
Она пошла через двор, осторожно ступая по грязи в своих нарядных туфлях. Лейкер потянулся за ней.
– Нарядилась, как невеста. Интересно, к чему бы, Молли?
– Не лезь не в свои дела, Лейкер Армсби, – отрезала она. – Открой ворота.
Лейкер приподнял бревно, подпиравшее ворота, и стал открывать одну половину. В сарае стоял Артур Сеймур, низко надвинув шапку на свои сумасшедшие глаза, в старом бушлате, лопнувшем по швам на его плечах.
– Ну вот, и Артур, – устало произнес Лейкер.
Сеймур оттолкнул его и, схватив Молли за руку, притянул к себе:
– Зайди сюда, сука. Я хочу с тобой поговорить.
Лейкер безуспешно пытался оттолкнуть его:
– Послушай-ка, Артур. Так себя не ведут.
Сеймур стукнул его ладонью так, что у того из носа хлынула кровь.
– Выйди отсюда! – сказал он и толкнул Лейкера в грязь.
Молли яростно лягалась:
– Пусти меня!
– Э, нет, – сказал Сеймур. Он закрыл ворота и задвинул засов. – Теперь уж не выпущу, Молли. – Он схватил ее за волосы. – Будь хорошей девочкой, и я тебя не ударю. Пока ты будешь давать мне то, что даешь этому ирландскому ублюдку.
Пальцы его тянулись к ее подолу.
– Ты воняешь, – сказала она, – знаешь это? Как старая свинья, которая хорошо вывалялась в грязи.
Она нагнулась и с яростью укусила его за руку. Он вскрикнул от боли, отпустил ее, но тут же схватил снова. Молли вывернулась, порвав платье, и отбежала от него.
С высоты холма Девлин увидел, как на ферме Молли и Лейкер Армсби прошли через двор к сараю, а в следующее мгновение Лейкер пулей вылетел из него и упал навзничь в грязь. Ворота захлопнулись. Отшвырнув сигарету, Девлин бегом помчался с холма.
В тот момент, когда он перепрыгивал через забор, отец Верекер и миссис Прайор стояли уже у сарая. Священник колотил палкой по воротам.
– Артур! – кричал он. – Открой, прекрати эти глупости!
Единственным ответом был визг Молли.
– Что тут происходит? – резко спросил Девлин.
– Это Сеймур, – сказал Лейкер, держа у носа окровавленный платок, – захватил Молли и закрылся на засов.
Девлин попытался плечом высадить ворота, но понял, что зря теряет время. Он с отчаянием огляделся, и когда Молли опять закричала, глаза его загорелись. Он подбежал к трактору, который стоял с невыключенным мотором, вскочил на высокое сиденье за руль и с такой яростью нажал на газ, что трактор рванулся вперед, а из прицепа посыпались, как артиллерийские снаряды, турнепсы. Верекер, миссис Прайор и Лейкер еле успели отскочить в сторону, как трактор врезался в ворота, взломал их и ворвался в сарай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55