А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

— Во всяком случае гонять котов мы ещё не научились.
Такой уж это был дом, что тут даже самые добродушные люди ощущали вдруг в себе потребность язвить и огрызаться. В воздухе, что ли, висела атмосфера агрессивности? Во всяком случае комиссар поймал себя именно на таком чувстве, что и отметил с присущей ему честностью и скрупулёзностью. Ладно, попытался он себя успокоить, сейчас все войдёт в норму.
Может быть, и вошло бы, ибо собаки послушно и даже весело, с чувством хорошо исполненного долга, покинули дом без возражений. Но в кухне остался соседский кот. Сидел на самом верху буфета, под потолком, подобно декоративному изваянию, и не собирался слезать.
— Вышвырните его! — раздражённо крикнула Фелиция. — Не терплю кошек!
— Как! — возмущённо отреагировала Сильвия. — Выбросить за дверь, чтобы там бедную кисаньку растерзали хищные псы?! Это ведь божья тварь.
— Я тоже божья тварь и имею право жить в собственном доме так, как мне нравится!
— Собственном, собственном! — передразнила сестру Меланья. — Этот дом не только твой. Наш общий.
Предупреждая очередной взрыв ярости тётки Фелиции, Дорота попыталась разрядить атмосферу:
— Сейчас я его отнесу, пусть только собаки уберутся подальше. Он сам спустится, когда совсем успокоится. Идите, идите отсюда, кота я беру на себя. А пока заварю для всех чай.
Все три тётки на редкость дружно покинули кухню, правда, каждая продолжала что-то ворчать. На пороге кухни остался Роберт Гурский, с удивлением обнаружив, что держит в объятиях чьё-то меховое манто. Откуда оно взялось? И вообще расследование этого, казалось бы, простого дела, оказалось чревато множеством неожиданностей.
— Вы уж извините, — сказал он Доротке. — Вот, я нечаянно оборвал вешалку… Не собирался, из-за собак. Как теперь пришить?
— Тётка Сильвия пришьёт. Не волнуйтесь, её заставят пришить, — ответила Доротка, которую больше интересовал кот на буфете. Не сводя с него глаз, задравши голову, девушка сделала попытку заставить животное спуститься. — Кис-кис, иди сюда, бедняжка, не бойся, не вышвырну тебя за дверь, пока эти нехорошие собаки там ошиваются. А хочешь, отнесу тебя домой? Кис-кис…
Кот не отзывался. И правильно, под дверью время от времени взлаивали и повизгивали собаки. Доротка поставила чайник на газ, и опять занялась котом. Роберт кашлянул, желая переключить внимание девушки на себя. Доротка повернулась к молодому человеку.
— Да вы не переживайте, — сказала она. — Повесьте пока так, как получится, кажется, там у нас есть свободная вешалка, я имею в виду деревянные плечики. Это шубка Меланьи. Не пойду к ним, пока кота не отнесу домой. Они жуткие бабы, я уж привыкла, мне все равно, но кота в обиду не дам.
— Почему же они жуткие? — поинтересовался Роберт, все ещё не выпуская из рук шубку.
И вот так стоя на пороге кухни и прижимая к груди двумя руками манто, молодой аспирант выслушал излияния девушки. Она и сама не понимала, как это получилось, но остановиться не могла. Может потому, что нашёлся наконец человек, которому можно рассказать об ужасных происшествиях этого дня, пожаловаться на свою невезучую участь, просто пожаловаться, не обязательно рассчитывать на сочувствие. И сразу стало легче, Доротка вдруг успокоилась, заварила чай и вынула из холодильника кусок рыбы.
— Из-за рыбы уж он обязательно слезет, — пояснила девушка. — Я его знаю.
Роберт наконец отозвался, оторвал от груди шубку, пытаясь её аккуратно скрутить штопором:
— Вам невероятно повезло, что подвернулся спортсмен. Кто такой?
— Откуда же мне знать? Кис-кис! Ну глупенький, спускайся, разве я тебе когда плохого желала? Сказал — зовут Владек, борец, из общества «Легия». Я его искать не собираюсь, хотя он и спас мне жизнь. Очень, очень ему благодарна.
— Ещё бы! А вот камень… большой, говорите?
— Да с половину моей головы. Только такой… продолговатый, не круглый. И ощущение, что его не бросили, а держали в руках, собираясь сзади огреть по голове, спаслась лишь потому, что неожиданно нагнулась. Хотя сомневаюсь, кому понадобилось меня убивать? Если бы хотел, мог и без камня… чем-нибудь другим. Ну спускайся, глупенький, поешь, смотри, какая вкусная рыбка… И все это меня сегодня доконало, слишком много для одного дня. Пришла, хотела пожаловаться, а тётки ещё и насмехаться принялись. Ну я и разревелась. Вы не думайте, вообще-то я не плакса.
Не сводя горящих глаз с завлекательной рыбки, которую Доротка подняла как можно выше, чтобы мог увидеть во всей красе, кот решился наконец покинуть безопасное место. Осторожно спустился, осторожно обнюхал рыбу и вдруг жадно принялся её пожирать.
— Очень прошу, постойте здесь ещё немного, — торопливо произнесла Доротка, видя, что полицейский собирается наконец избавиться от шубки. — Пусть он спокойно поест. И если кто из тёток сюда попрётся, стойте столбом на пороге. Или отвлеките внимание шубкой, не то здесь опять разразится тайфун, и с котом случится нервный припадок, а он не заслужил такого обращения. Он не виноват.
В этот момент и в самом деле послышался громкий раздражённый окрик:
— Где же чай? Подохла она там, что ли? Мартинек!…
Делегированный за чаем Мартинек вежливо постучал по спине застывшего в дверях кухни полицейского.
— Они чаю желают, — конфиденциально информировал парень.
Полицейский не пошевелился. Доротка ответила:
— Передай им, уже разливаю. И немедленно возвращайся, отнесёшь поднос, мне надо отнести кота. Да только, ради Бога, возвращайся немедленно, а не через час! И плевать мне на то, что они там делают, пусть хоть поубивают друг дружку.
— Не поубивают, ведь там мой шеф! — неожиданно для себя успокоил девушку Роберт.
— Вы их не знаете, им и вашего шефа убить ничего не стоит. А для начала они его прикончат психически. И он уже не будет похож на человека. А ты ешь, ешь спокойно, тебя я в обиду не дам, бедная кисанька. Люблю кошек.
Мартинек неожиданно быстро вернулся и забрал поднос со стаканами чаю. Роберт все ещё стоял с манто в руках, которое ему жутко мешало, но он боялся нарушить неожиданно доверительную атмосферу, установившуюся между ним и подозреваемой, которой явно нужно было выговориться, под влиянием ли испытанного шока или просто в приливе искренности, а он знал, что не может упускать такой возможности. И знал, их этому учили — любое изменение внешней конфигурации может нарушить доверительную атмосферу, и уже ничто не в состоянии будет восстановить её.
— А что, им уже случалось кого убивать? — поинтересовался Роберт.
Похоже, Доротка совсем забыла, что откровенничает с полицейским. Она изливала душу, как болтала бы с подружкой, если бы у неё таковая имелась.
— При мне такого не случалось, я имею в виду — сколько себя помню, во всяком случае мне об этом неизвестно, ни о каких трупах не знаю. А вот прикончить человека психически для них — раз плюнуть. И если меня не совсем замордовали, так это просто чудо, сама не знаю, как держусь. Кажется, Меланья прикончила племянницу своего бывшего мужа. Психическое расстройство бедняги выразилось в том, что она заболела анорексией, знаете, отвращение к пище, просто ничего есть не могла, чуть не померла. Я не сомневаюсь, это тётка её довела до такого состояния, ещё до того, как они развелись. Она кого угодно доведёт. Сильвия же своего мужа довела до сумасшествия, он от неё сбежал аж в Африку. Центральную! Ну разве нормальный человек, убегая от жены, рванёт в Африку? А этот, может, и в Сахару угодил, бежал, куда глаза глядят. Но все это было ещё до моего рождения, об этом мне рассказывали. И муж тётки Фелиции тоже стал ненормальным, хотя она и отрицает это. Но разве с ними можно не спятить? Я бы удивилась, если бы не спятили.
— Чем же они так допекли своих супругов? — заинтересовался Роберт, и поймал себя на том, что это интерес не служебный, ему просто по-человечески хочется знать.
— Точно не знаю. Говорят, Сильвия все время требовала от мужа денег, а бедняга красть не умел. Муж Фелиции вроде бы педант и не смог переваривать её безалаберности. Меланья, ясное дело, издевалась над своим безостановочно, ведь она словечка по простоте не скажет, все язвит, ну какой мужчина такое выдержит? Ага, вот молодец, все съел, теперь пошли домой, там отдохнёшь, успокоишься, сам виноват, должен бы уже остерегаться этих собак, сам знаешь, они глупые, тебя они загрызть и не думают, просто развлекаются, чего ж ты их так боишься? Ладно, ладно, тебе лучше знать, как поступать. Ну, пошли.
Взяв наевшегося кота на руки, Доротка вышла из дому, а Роберт, все ещё не выпуская шубки из рук, с порога проследил за тем, куда девушка пошла. Оказывается, к соседям, в третий дом по той же стороне улицы. Позвонила у калитки и передала кота с рук на руки какой-то женщине.
— Вот теперь я совсем успокоилась, — сказала она, вернувшись. — Ну что пан все держит эту шубу? Повесьте на вешалку. Давайте и мы с вами выпьем чаю.
Тем временем Бежан, сидя за столом, пил свой законный чай, слушал разговоры хозяев и ломал голову над тем, почему его молодой друг застрял где-то в прихожей. Бежан настроился на Мартинека, но пока словечка ему не сказал, решив во что бы то ни стало поговорить с глазу на глаз, не в этом оглупляющем бабьем обществе. Общество меж тем не бездействовало.
— Я уверена, пан полицейский наверняка нам не сообщит, но я уверена — убийцу он ищет не только среди нас, — совершенно игнорируя полицейского говорила Меланья Фелиции. — И именно поэтому отобрал у нас все перчатки.
— Завтра вы получите их обратно, — не выдержал пан полицейский.
— Слава Богу, зима на носу. Хорошо ещё, что хоть шерстяные оставили, отобрали лишь кожаные…
— И что же, явился негодяй, убил Вандзю, а теперь упёрся, чтобы Доротку прикончить? — отозвалась Фелиция. — Считаешь, маньяк действует?
— Почему обязательно маньяк? — обиделась за неизвестного злоумышленника Сильвия. — Может, у него есть свои причины. Уважительные.
Бежан опять не выдержал и встрял в бабий трёп.
— Кто упёрся прикончить панну Дороту?
— Да есть такой…
— Выдумала она все…
— Уверяет, на неё несколько раз покушались….
— Стоп! По порядку! — приказал комиссар. — Пусть отвечает одна и толком.
— Лично я не намерена повторять её идиотские выдумки, — фыркнула Фелиция. — Уши вянут!
— А чего им вянуть? — не понимала Сильвия. — Доротка главная наследница, к тому же и после нас ей все достанется, лакомый кусочек для любого убийцы!
— Значит, этот убийца после Доротки и нас пришьёт, чтобы самому унаследовать? Так кто же эта такой? — кипятилась Фелиция.
— Говори, говори, раз придумала! — откровенно насмехалась над Сильвией Меланья.
— Откуда мне знать? — отбивалась Сильвия. — Ведь у каждой из вас может быть… внебрачный ребёнок, теперь он подрос и крови жаждет. И денег!
— Замолчи, кретинка!
— А лестница тебе ни о чем не говорит? — издевательски поинтересовалась Меланья.
Сильвия в долгу не осталась:
— Не возражаю, с лестницей, возможно, и приятнее общаться, чем с вами, да только она пока мне ни словечка не промолвила.
— Потому как мозгов у тебя — кот наплакал. Мне вот промолвила.
— У тебя с мозгами ещё хуже! — обиделась Сильвия. — Лестница, видите ли, ей сообщила…
— Что сообщила лестница? — хотела знать Фелиция.
— Да то же самое, что и вот этому пану полицейскому. Ишь сидит, молчит в тряпочку. А сказала она о том, что кто-то ею воспользовался. Раз ни одна из нас, а я не сомневаюсь, что и Мартинек к ней не прикасался…
— Избави Бог! — поспешил откреститься от лестницы Мартинек.
— …то значит, это сделал некто посторонний. Влез на балкон, распахнул дверь, как раз Вандзе засквозило, вошёл в комнату и убил её. Потом слез и поставил лестницу туда, куда ему было проще.
— И правильно сделал! — похвалила злоумышленника Сильвия. — До этого она и в самом деле лежала в дурацком месте, очень неудобно было каждый раз тащить её за кучи хвороста, битого кирпича и старых досок, какой смысл…
— А такой смысл, чтобы в глаза не бросалась!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58