За пивом просидели чуть ли не целый час, и все это время Эльжбета себя не помнила от волнения.
Ведь видела же, с отцом что-то произошло, и не узнаешь, что именно. Зато во всех подробностях услышала рассказ о ночном происшествии — разумеется, в интерпретации Богуси, — а также о том, что Тадеуш теперь на какое-то время поселится в этом доме, и вдобавок в кабинете пана Северина. Подумать только, их хитроумная операция увенчалась ошеломительным успехом!
А Тадеуш совсем освоился с ролью опоры семейства.
— Пожалуй, я водосток отремонтирую, — важно рассуждал он, прихлёбывая пиво. — Новых труб не потребуется, вот только надо кое-какие железяки поискать. И крепления поменять, где-то я видел подходящие крюки…
— Нет, сначала дверцы, — упёрлась пани Богуслава. — В двух чуланах. Одна с трудом открывается, а второй и вовсе нет. С дверей надо начать.
Тадик проявил себя рачительным хозяином, неожиданно возразив:
— Водосточными трубами можно только в хорошую погоду заниматься, и желательно летом. А сейчас стоит отличная, как на заказ! А если дождь пойдёт, можно и за кладовки приняться, ведь под крышей же…
Хозяйка призадумалась, но она была не из тех, кто прислушивается к мнению других.
— По телеку обещали хорошую погоду ещё недели две. Сколько эти дверцы делать? Дня два-три, не больше. А потом можно и за водосточные трубы взяться, там много работы.
— Как скажете, — вынужден был согласиться Тадеуш. — Так завтра и начну…
— Почему же не сегодня? Чего целому дню пропадать?
Да, уж такая своего добьётся.
— Хорошо, — покорно ответил парень, — тогда за вещами вечерком смотаюсь.
Пани Богуслава с удовлетворением подвела черту:
— Вот и прекрасно! Нечего в долгий ящик дела откладывать, а я за обед примусь. Сегодня у меня намечены котлеты.
Тадик выразил бурный восторг:
— О, котлеты! Я их с детства запомнил, пани Богуслава, ничего вкуснее в целом мире нет! Вам бы действительно работать шеф-поваром в каком-нибудь знаменитом ресторане, чтобы осчастливить всех клиентов, а не только свою семью и знакомых. Правильно говорят — вы зарываете свой талант в землю.
— Говорят, говорят… — рассеянно подтвердила хозяйка, сразу вспомнив, что точно такие слова уже слышала. — А где же пан Зигмунт? Не видно его сегодня.
— С самого утра по городу мотается, — охотно пояснила Эльжбета. — Наверняка ищет возможности организовать для пани выгодный контракт, у него же столько знакомых…
— Не мешало бы и моего согласия спросить, — скривилась хозяйка.
Хенрик Карпинский молча слушал все эти разговоры, как-то странно всматриваясь в лица хозяйки дома, своей дочери, Тадеуша. Молодые люди с замиранием сердца ожидали — того и гляди, отколет какой-нибудь номер, по глазам видно. Опять, похоже, что-то вспомнилось, хоть бы не брякнул лишнего. Он и отколол, но, как ни странно, очень разумный и полезный для их дела.
— Нечего болтать, за работу! — неожиданно встрепенулся Карпинский, вскакивая со стула и проявляя не свойственный ему трудовой энтузиазм. — Дверцы так дверцы! Где доски? Тадик, а ну начнём!
Вот так, в основном благодаря Хенрику Карпинскому, через десять минут в доме воцарилась деловая атмосфера. Учитывая трудоёмкие в изготовлении котлеты, хозяйка уединилась в кухне, а новоиспечённые столяры, прихватив инструменты, поднялись на второй этаж, горя желанием заняться чуланчиком с пухом и пером. Карпинский перегнулся через лестничные перила, дабы убедиться, что хозяйка их не подслушивает, после чего повернулся к дочери и заключил её в объятия, со слезами повторяя:
— Эльжбетка, доченька моя родная!
— Езус-Мария! Папа, что случилось? — перепугалась девушка, принимая отцовскую ласку. — Что с тобой, папуля?
А Карпинский, отпустив дочь, принялся за Тадеуша, прижимая его к груди и нежно приговаривая:
— Тадик, мой дорогой мальчик, я же тебя с самого твоего рождения помню! Вот здесь, в этом доме!
Ещё твои дедушка и бабушка были живы! А соседи тебя маленького навозом засыпали, так я лично тебя за ногу вытаскивал! Как сейчас помню!
— А зачем они меня навозом? — удивился Тадеуш, высвобождаясь из крепких объятий.
— Так ведь они у себя шампиньоны разводили, как раз привезли удобрение, а ты у них с собаками играл, вот и вывалили на вас, но я тебя вытащил, а собаки сами справились. Ну да не это важно. Дети!
Я все помню! Помню!!! Память эта свалилась на меня внезапно, ударила как гром с ясного неба, как только я вошёл в кабинет Северина. Ведь этот Северин был моим давним и лучшим другом, а в его комнате я столько времени провёл…
— Господи! — только и вымолвила Эльжбета, бессильно опускаясь на ступеньку, ибо ноги под ней подогнулись. — Отец! Дорогой! Какое счастье!
— А я сразу догадался — с паном что-то случилось! — радостно твердил Тадеуш. — По лицу было видно. Даже испугался, что мегера заметит, потому и выпроводил пана из кабинета осторожненько. Ну и что дальше? Если вы, пан Хенрик, про шампиньоны вспомнили, может, кое-что и насчёт портфеля в голову пришло?
— Не кое-что, а все! Уверен — Северин спрятал портфель в шкафу, где вся его рыбалка хранится.
— Холера! А эта баба ключ не оставила. Ну да ничего, вечером сюда перееду, тогда и пошарю.
— И Агатка подтверждает! — придушенным шёпотом закричала Эльжбета, вскочив со ступеньки. — Своими глазами видела портфель в кабинете отца на письменном столе!
Надежда вдохновила на новые трудовые подвиги, ведь исключительно от их заслуг зависит доброе отношение к ним обладательницы заветного ключа.
Не угодишь Богусе — и она не позволит Тадику поселиться в доме. О бандитах как-то все позабыли, и неудивительно. Эльжбета вдохновенно начала орудовать пылесосом, ведь починить дверь — прямое указание хозяйки, а перед этим не мешало навести порядок в каморке. А заодно и извлечь из пылесоса галстук Карпинского, о котором тот не преминул напомнить дочери. Теперь он уже не мог пожаловаться на свою память.
Перед тем как пылесосить, девушка, предусмотрительно подложив под электроприбор газетку, раскрутила его — и правильно сделала. Мешочек для мусора оказался битком набитым плотно спрессованной массой. Не рискнув вытряхивать его в доме, девушка завернула мешочек в газету и вынесла во двор к мусорному баку, где и принялась очищать. Там и застукала её Агатка.
— Это папочкин? — поинтересовалась она, вытащив за кончик из плотной белой массы оперённый галстук.
— Папочкин, — подтвердила Эльжбета. — Только не твоего папочки, а моего. Не могла же твоя мама столько времени не пользоваться пылесосом.
— Не знаю. А, действительно, недавно пылесосила. А откуда в пылесосе оказался галстук пана Хенрика?
Эльжбета тяжело вздохнула. Грех обманывать невинное дитя. И она сказала правду:
— Перед тем как приступить к работе, папа снял галстук, повесил его на перила лестницы, ну его пылесос и втянул. Но мусор так и так пришлось бы вытряхивать, сама видишь, мешочек совсем забился.
— Вижу, — согласилась девочка. — Хотя странно это.
— Почему же странно?
— Так ведь мамуля драный мешок с перьями сунула в наволочку, из неё не могло столько высыпаться.
И снова Эльжбета подумала, что общение с Агаткой требует от неё гораздо больше хитрости и сообразительности, чем общение с её мамашей. И не помогают никакие конфеты, сладости, мороженое, ничто не собьёт с толку эту неглупую и жутко пронырливую девчонку, которой абсолютно нечем заняться во время школьных каникул. Теперь вот выкручивайся как знаешь.
— Видишь ли, — запинаясь, начала она, — видишь ли, твоя мамуля только один драный мешок сунула в наволочку, а не мешало бы и другие. Ведь бумажные мешки со временем приходят в негодность, просто истлевают, в чулане чихнуть страшно, пух поднимается тучей.
— А тут и перьев вон сколько!
— Ещё бы, ведь это перья куриные! Будь они орлиными…
— А орлиные… они какие?
— Ну ты разве никогда не видела, как орёл расправляет крылья?
— Где мне видеть?
— Да хотя бы в зоопарке. Ты ведь была в зоопарке?
— Была. Но орлов там не видела.
— А кого видела? — стала заговаривать девочке зубы Эльжбета.
— Обезьян. Медведей. И ещё тюленей.
— Так непременно и на орла погляди. И если тебе повезёт, дождёшься момента, когда ему захочется распустить крылья. Тогда увидишь, что это такое!
Огромные, вот такие, а чтобы хоть одно орлиное перо поднялось в воздух, знаешь, какой ветер потребуется? Ураган!
Девочку явно заинтересовало уникальное явление.
— А долго ждать придётся?
— Не знаю, говорю, как уж повезёт. Вот я лично всего два раза в жизни видела, случайно оказалась у клетки. А вы часто ходите в зоопарк?
— В прошлом году были, — вздохнула Агатка. — С папой. Мама зверей не любит. А когда нас всем классом водили, так я болела, ветрянкой. И не пошла!
— В твоём возрасте… — начала было Эльжбета, да вовремя спохватилась. — Со Стасем вы бы могли и сами пойти, ему вполне дашь четырнадцать, а туда таких без родителей пускают.
— Нам мама не разрешит, — вздохнула Агата.
— Почему? А, ты сказала, она зверей не любит.
— И не любит, когда мы одни выходим в город.
Может, ты сумеешь её переубедить?
— Попытаюсь. В крайнем случае сама вас свожу, у меня ведь тоже начались каникулы. Могу пойти только с тобой, если Стась не захочет.
— Ты что, ещё как захочет! Застрянет у аквариумов и уже не будет нам мешать. В прошлом году, когда с папой пошли, так они оба там застряли, а я могла смотреть кого хотела.
— И кто тебе больше всего понравился?
— Обезьяны.
— А крокодила не видела?
— Нет. А разве там есть крокодилы?
— Конечно.
— Эх, не знала я!
Крокодил решил дело. Подозрительная начинка пылесоса вылетела у девочки из головы, — во всяком случае, такое впечатление создалось у Эльжбеты, которая твёрдо решила пожертвовать собой и сводить детей в зоопарк. Впрочем, не такая уж это была жертва, сама с удовольствием там побывает. В дом она вернулась с чистым пылесосом и очень грязным отцовским галстуком, Агатка же помчалась разыскивать брата, чтобы рассказать ему о предстоящем походе в зоопарк.
На готовые котлеты Кристина и Клепа прибыли почти одновременно. Кристине просто не сиделось на месте, ведь она ничего не знала о результатах их ночной вылазки, а Клепе не терпелось доложить о достигнутых успехах. Пока он таинственно молчал, но скромно-торжествующая мина и две бутылки шампанского в ведёрке со льдом — представьте, почти и не растаял в машине! — говорили сами за себя.
Кристина тоже прибыла не с пустыми руками.
Входя, она подала хозяйке большую тяжёлую сумку.
— Не такие уж мы бессовестные, чтобы изо дня В день объедать Богусю, вот здесь кое-что из закусок, правда, ничего особенного я не в состоянии приготовить, но уж очень старалась. Селёдке, наверное, постоять надо, пусть пропитается маринадом, а солёные палочки из слоёного теста можно сразу есть.
Тесто, конечно, покупное. А ещё шарлотка, подруга рецепт дала.
Но если пани не нравится, я могу все забрать обратно, понимаю, что ни в какое сравнение не идёт моя стряпня… И ещё мне попалась отличная вырезка, я купила, но готовить не решилась, только мясо испорчу…
Молча выслушала пани Богуслава эту сбивчивую, покорную речь, терзаемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, гости и впрямь уже поперёк горла встали. Она привыкла к одиночеству и совсем не нуждалась в их обществе, да и с готовкой работы прибавилось. С другой — сроду не доводилось выслушивать столько комплиментов, а это льстило её самолюбию. С третьей — всякой снеди горы притаскивали, так что и не очень-то она на них тратилась, скорее наоборот, ещё и экономила. А с четвёртой… чего это они повадились таскаться к ней каждый день? Не иначе, хотят что-то выведать, что-то узнать о её доме, а она терпеть этого не может. С пятой — вечно нарушают её планы, раз и навсегда установленные ею порядки летят кувырком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57