Квартиру он оставлял дочери, и все было бы отлично, если бы не дикое упрямство Богуси.
Причина его оставалась тайной для всех. Скрытная натура этой матроны, патологическое нежелание ни с кем делиться своими тайнами сыграло роковую роль. Ну кто мог знать, что благодаря фатальному стечению обстоятельств именно в эти дни две соседки и одна сослуживица, словно сговорившись, затеяли разговор о падении нравов в наше время вообще и о бесстыдном поведении вдов в частности. Бога не боятся и, не успев похоронить мужа, уже гоняются за следующим, причём, потеряв всякий стыд, пускаются во все тяжкие. Одна она, пани Богуслава, являет собой достойный образец для подражания, безукоризненным поведением, трудолюбием и заботой о детях посрамляя упомянутых негодниц, что ни Господа, ни людей не стыдятся.
Вот только, должно быть, нелегко бедняжке приходится. Выдержит ли?
Поводом к таким разговорам послужил фильм «Унесённые ветром». Вся Польша сидела перед телевизорами и затаив дыхание следила за судьбой Скарлетт О'Хара, такой трогательной в своём чёрном траурном одеяни. — Вот так получилось, что именно телевидение разрушило хитроумные планы Клепы, и он в сердцах чуть было не подал на него в суд, чтобы потребовать возмещение морального ущерба, ибо его избранница в числе своих аргументов упомянула и «Унесённые ветром», оказавшие на неё столь пагубное влияние.
Итак, для пани Богуславы никакого значения не имела свадьба Тадика и Эльжбетки, она по-прежнему не соглашалась на проживание в её доме шурина, место в доме невесты оставалось занятым, и Тадику некуда было переезжать. Устранить же Клепу можно было лишь с применением физической силы, однако при мягкости характера Хенрика Карпинского такой вариант нечего и рассматривать. Но если даже предположить чудо, коварный шурин вполне был способен тайно вернуться и с присущей ему ловкостью угнездиться в привычной квартире.
У Кристины стали проявляться симптомы нервного расстройства.
— Не можем же мы каждый раз отвлекать его сосисочками с хреном! — билась она в истерике. — К тому же он питается у Хлюпихи, после такой жратвы на наши сосиски вряд ли польстится. Да, я пожертвовала собой, специально испекла несъедобное печенье с алмазами, но ведь этой скотине и камень нипочём. Вдруг все-таки попытается откусить, сломает зуб и вывалит все в помойку! И ещё скажет — из лучших побуждений, чтобы другие себе зубы не поломали! И вообще, я не уверена, что… что мне ещё можно волноваться! Наоборот, думаю, уже нельзя, а то дате родится нервное. Сделайте же что-нибудь!
— Неужели нельзя было подождать, пока все не утрясётся? — жалобно спросила Эльжбета. — Столько лет ждали, потерпели бы уж немножко…
— Ещё чего! — бушевала Кристина. — Стану я ждать! Из-за этого прохвоста! Ещё чего! А потом в трамвае скажут: «Бабуля, возьмите своего мальчика на колени».
Карпинский предпринял жалкую попытку успокоить жену:
— Тебе же не придётся ездить в трамваях!
— А откуда ты знаешь, что будет мальчик? — заинтересовалась Эльжбета.
— Ты считаешь, что «бабуля, возьмите на колени девочку» звучит лучше?!
Тадеуш не выдержал:
— Да какая «бабуля»? Да если вы когда-нибудь со своей настоящей внучкой поедете в общественном транспорте, все примут вас за её старшую сестру. Но в принципе пани права, надо что-то делать. Может, сказать мегере, что возвращаюсь к матери? Хотя нет, ведь тогда она способна меня на ключ запереть, как отца. А ваш Клепа, признаюсь, и меня достал. Недавно по чистой случайности успел перехватить у него какую-то хрустальную финтифлюшку, когда он её заталкивал в свою педерастку… то есть я хотел сказать — в эту, ну как их, косметичку для мужчин.
Хотя, с другой стороны, я его понимаю. Он мне признался, что из-за ослиного упрямства мегеры вот-вот потеряет такую оказию, что выпадает человеку раз в сто лет.
— Чего же он не хватает свою оказию? — раздражённо поинтересовалась Кристина. — Кто ему мешает? Разве в бизнесе обязательно жениться?
— Ведь в их бизнесе главная мегера, а он сомневается, что может ей во всем доверять. Другое дело, когда станет его законной супругой. Похоже, Клепа ваш намерен её здорово укоротить.
— А я из-за всех его проблем здоровье теряю!
Все видели — с Кристиной творится неладное, того и гляди возьмёт и отравит шурина. И угодит за решётку, а этого никому не хотелось. Правда, немного успокаивал тот факт, что Клепа все меньше ел у Карпинских. У них он крал, питался же у пани Богуси.
* * *
Меж тем пани Богуслава тоже начинала нервничать. Оправдывались её худшие предположения: ухажёр все чаще приходил мрачным, а у неё в доме лишь ел да тяжко вздыхал. Куда подевались комплименты и постоянное целование ручек? За неделю он похудел, побледнел, меланхолическое настроение не покидало его ранее постоянно улыбающейся физиономии, а разговоры о будущем ресторанчике как-то сами собой прекратились. Так, смотришь, и лопнет вся их заманчивая будущность, а она уже успела набросать парочку изумительных меню уникального ресторана. И даже подсчитала, во что это обойдётся. Подсчёты обнадёживали. Но не могла же она оскорбить память Хлюпа столь непристойно поспешным браком!
Неизвестно, чем бы разрешилось нагромождение всех этих непримиримых противоречий, не вмешайся в дело какая-то милосердная высшая сила. А своим орудием высшая сила избрала невинное дитя.
Заполучив наконец рыбацкое снаряжение отца, Стась почувствовал себя на седьмом небе. Как на отцовские удочки и крючки ловилась рыба! Какое это было счастье! Стасю даже удалось получить удостоверение члена общества «Рыболов-спортсмен», хотя годы его ещё не вышли. По-настоящему такое удостоверение ему пришлось бы ждать ещё целых два года, но помогли старший брат приятеля и его отец, тоже заядлые рыбаки. И вообще, Стась давно иззавидовался своему корешу, у которого все в семье, не исключая и матери, были охвачены этой благородной манией. И потихоньку в парне зародилось и крепло желание и свою перевоспитать.
Козырь в воспитательной работе был один — дармовая рыба. Правда, не все, что вылавливалось, было потрясающих размеров, но даже и мелкая рыбёшка находила применение в хозяйстве. Да взять хотя бы уху. А уж рыбные котлетки или фрикадельки мать готовила просто гениально. Прекрасно зная бережливую натуру матери, парень размечтался, как постепенно склонит её на свою сторону и она тоже полюбит рыбную ловлю. Ему и в голову не приходило, что Хлюп потратил впустую на такие попытки многие годы.
— Где Стась? — раздражённо поинтересовалась пани Богуслава, вернувшись с работы в половине девятого утра. Усталость тут была ни при чем, она как раз и не устала, просто в последнее время раздражение стало её привычным, состоянием.
В результате воспитательной работы Эльжбеты Агатка пересмотрела своё отношение к Стасю и перестала придерживаться прежних бескомпромиссных принципов. Пока же ответила чистую правду:
— Отправился к Гжесю.
Мать поморщилась.
— А когда отправился?
— Не знаю. Я не обратила внимания.
И опять это было правдой, ибо на восходе солнца девочка спала крепким сном. Что же касается рыбалки, то о ней она знала ещё с вечера, когда мальчишки договаривались поудить на зорьке. Но ведь об этом её никто не спрашивал.
— Очень плохо! — резко упрекнула Богуся дочь. — Я же просила обращать внимание. Кто их там знает, а вдруг опять…
И при одной мысли о ненавистной рыбной ловле она содрогнулась. Агатка вся сжалась в ожидании обычных поучений, но мать лишь вздохнула и направилась в кухню, предоставив дочери заниматься чем пожелает.
А Стась именно в этот день побил свой собственный рекорд. Ему и раньше случалось ловить на отцовский спиннинг крупную рыбу, но сегодня попался судак! Да ещё какой, Езус-Мария! Килограмма на три, не меньше! Такую рыбу даже его мать не может не оценить. От привалившей удачи Стась пришёл в невменяемое состояние, хотелось кричать на весь мир, плясать от радости.
До сих пор всю выловленную рыбу Стась отдавал приятелю, и тот относил её матери или отдавал тётке, но сегодня… сегодня Стась решил явиться домой с волшебным уловом, небрежно швырнуть на кухонный стол красавца и гордо заявить: «Смотри, мамуля, какая красота! И все задаром!» Вздрогнув от грохота входной двери, пани Богуслава мрачно глянула на явившегося пред её очи сына.
Раз с таким шумом возвращается, значит, где-то был легально, иначе пробрался бы как мышь, чтобы мать не слышала, а потом делал вид, что уже давно дома.
— Вот! — гордо заявил Стась и швырнул на кухонный стол сетку, в которой среди окуньков, слабо шевеля жабрами, красовалась огромная и великолепная рыбина.
Пани Богуслава замерла.
Долго, очень долго она не могла издать ни звука, и все это время её сын терпеливо ждал, раздуваясь от гордости и триумфа.
— Откуда? — наконец прохрипела мать.
— Я поймал! Сам! И все это задаром!
Итак, стали явью самые страшные опасения пани Богуславы. Её родной сын, её первенец унаследовал от Хлюпа пагубную страсть и погряз в этом мерзком безумии, придуманном мужчинами специально против жён! А ещё говорят, что всякая гадость через гены передаётся, какие тут гены, с кем поведёшься, от того и наберёшься! Мало того, что покойник ей отравлял жизнь, так ещё и сына заразил. И как она ни старалась, как ни следила за мальчиком, как ни запрещала ему заниматься этим идиотизмом — все без толку! Да будь он проклят, этот Северин, который умудряется и теперь, с того света, устраивать ей такие пакости!
И после этого она будет чтить его память? Чью память-то? Подлеца, негодяя, который продолжает её собственных детей совращать? А она ещё из-за этого чудовища себе жизнь ломает, отказывается от брака с порядочным человеком!
Ярость и отчаяние терзали душу несчастной женщины. Стась в ужасе окаменел и стоял столбом с дурацкой ухмылкой на лице.
В этот момент открылась дверь и в кухню вошёл пан Зигмунт. И тут произошло такое, что бедный Стась уже и не знал, что подумать.
Сначала его мать бросилась на грудь вошедшему, который не опрокинулся лишь потому, что опёрся о косяк. Затем тяжёлой рысцой кинулась в спальню, выхватила из ящика комода кипу каких-то бумаг и, вернувшись, сунула их в руки тоже остолбеневшему гостю.
— Вот! Бери! Оформляй! Выхожу за тебя! Немедленно! Завтра же! Нет, ещё сегодня! И плевать мне на то, что скажут люди! Пусть утопятся вместе с этой рыбой!
Клепа абсолютно ничего не понимал, а уж всего менее — связи рыбы с их браком. Но он не растерялся и первым делом схватил и спрятал в карман дотоле недоступные ему бумаги для ЗАГСа, а вторым — заключил в объятия дорогую невесту.
Со Стасем обошлись по-божески. Мать, правда, накинулась на него с упрёками, будущий отчим подхалимски вторил ей, но проклинать сына не советовал. К рыболовам Клепа всю жизнь относился с несколько снисходительным презрением, как к неопасным маньякам, и торжественно заверил невесту, что сам он лично ни разу не брал в руки дурацкой палки с крючком и брать не собирается. Стася умеренно осудил, главным образом за то, что огорчает такую бесценную женщину, и как ему не стыдно.
После чего принялся нежно успокаивать бесценную женщину, говоря, что вся рыба в реках, морях и океанах не стоит одной её слезинки. И тут вдруг углядел великолепного судака на столе и как-то незаметно для себя от слезинок прямо перешёл к судаку в сметане. Любимая женщина притихла в его объятиях и совсем воспрянула духом, услышав робкое сыновье «рыбные котлетки». А Клепа исподтишка подмигнул оживившемуся Стасю.
* * *
— Недаром говорят — нет худа без добра. Народная мудрость! — приговаривал Тадик, пряча в бумажник только что приобретённые обручальные кольца. — Ведь не случись всей этой свистопляски с сокровищами твоего отца, которые он отдал на сохранение моему отцу, вряд ли дело дошло бы до нашей свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Причина его оставалась тайной для всех. Скрытная натура этой матроны, патологическое нежелание ни с кем делиться своими тайнами сыграло роковую роль. Ну кто мог знать, что благодаря фатальному стечению обстоятельств именно в эти дни две соседки и одна сослуживица, словно сговорившись, затеяли разговор о падении нравов в наше время вообще и о бесстыдном поведении вдов в частности. Бога не боятся и, не успев похоронить мужа, уже гоняются за следующим, причём, потеряв всякий стыд, пускаются во все тяжкие. Одна она, пани Богуслава, являет собой достойный образец для подражания, безукоризненным поведением, трудолюбием и заботой о детях посрамляя упомянутых негодниц, что ни Господа, ни людей не стыдятся.
Вот только, должно быть, нелегко бедняжке приходится. Выдержит ли?
Поводом к таким разговорам послужил фильм «Унесённые ветром». Вся Польша сидела перед телевизорами и затаив дыхание следила за судьбой Скарлетт О'Хара, такой трогательной в своём чёрном траурном одеяни. — Вот так получилось, что именно телевидение разрушило хитроумные планы Клепы, и он в сердцах чуть было не подал на него в суд, чтобы потребовать возмещение морального ущерба, ибо его избранница в числе своих аргументов упомянула и «Унесённые ветром», оказавшие на неё столь пагубное влияние.
Итак, для пани Богуславы никакого значения не имела свадьба Тадика и Эльжбетки, она по-прежнему не соглашалась на проживание в её доме шурина, место в доме невесты оставалось занятым, и Тадику некуда было переезжать. Устранить же Клепу можно было лишь с применением физической силы, однако при мягкости характера Хенрика Карпинского такой вариант нечего и рассматривать. Но если даже предположить чудо, коварный шурин вполне был способен тайно вернуться и с присущей ему ловкостью угнездиться в привычной квартире.
У Кристины стали проявляться симптомы нервного расстройства.
— Не можем же мы каждый раз отвлекать его сосисочками с хреном! — билась она в истерике. — К тому же он питается у Хлюпихи, после такой жратвы на наши сосиски вряд ли польстится. Да, я пожертвовала собой, специально испекла несъедобное печенье с алмазами, но ведь этой скотине и камень нипочём. Вдруг все-таки попытается откусить, сломает зуб и вывалит все в помойку! И ещё скажет — из лучших побуждений, чтобы другие себе зубы не поломали! И вообще, я не уверена, что… что мне ещё можно волноваться! Наоборот, думаю, уже нельзя, а то дате родится нервное. Сделайте же что-нибудь!
— Неужели нельзя было подождать, пока все не утрясётся? — жалобно спросила Эльжбета. — Столько лет ждали, потерпели бы уж немножко…
— Ещё чего! — бушевала Кристина. — Стану я ждать! Из-за этого прохвоста! Ещё чего! А потом в трамвае скажут: «Бабуля, возьмите своего мальчика на колени».
Карпинский предпринял жалкую попытку успокоить жену:
— Тебе же не придётся ездить в трамваях!
— А откуда ты знаешь, что будет мальчик? — заинтересовалась Эльжбета.
— Ты считаешь, что «бабуля, возьмите на колени девочку» звучит лучше?!
Тадеуш не выдержал:
— Да какая «бабуля»? Да если вы когда-нибудь со своей настоящей внучкой поедете в общественном транспорте, все примут вас за её старшую сестру. Но в принципе пани права, надо что-то делать. Может, сказать мегере, что возвращаюсь к матери? Хотя нет, ведь тогда она способна меня на ключ запереть, как отца. А ваш Клепа, признаюсь, и меня достал. Недавно по чистой случайности успел перехватить у него какую-то хрустальную финтифлюшку, когда он её заталкивал в свою педерастку… то есть я хотел сказать — в эту, ну как их, косметичку для мужчин.
Хотя, с другой стороны, я его понимаю. Он мне признался, что из-за ослиного упрямства мегеры вот-вот потеряет такую оказию, что выпадает человеку раз в сто лет.
— Чего же он не хватает свою оказию? — раздражённо поинтересовалась Кристина. — Кто ему мешает? Разве в бизнесе обязательно жениться?
— Ведь в их бизнесе главная мегера, а он сомневается, что может ей во всем доверять. Другое дело, когда станет его законной супругой. Похоже, Клепа ваш намерен её здорово укоротить.
— А я из-за всех его проблем здоровье теряю!
Все видели — с Кристиной творится неладное, того и гляди возьмёт и отравит шурина. И угодит за решётку, а этого никому не хотелось. Правда, немного успокаивал тот факт, что Клепа все меньше ел у Карпинских. У них он крал, питался же у пани Богуси.
* * *
Меж тем пани Богуслава тоже начинала нервничать. Оправдывались её худшие предположения: ухажёр все чаще приходил мрачным, а у неё в доме лишь ел да тяжко вздыхал. Куда подевались комплименты и постоянное целование ручек? За неделю он похудел, побледнел, меланхолическое настроение не покидало его ранее постоянно улыбающейся физиономии, а разговоры о будущем ресторанчике как-то сами собой прекратились. Так, смотришь, и лопнет вся их заманчивая будущность, а она уже успела набросать парочку изумительных меню уникального ресторана. И даже подсчитала, во что это обойдётся. Подсчёты обнадёживали. Но не могла же она оскорбить память Хлюпа столь непристойно поспешным браком!
Неизвестно, чем бы разрешилось нагромождение всех этих непримиримых противоречий, не вмешайся в дело какая-то милосердная высшая сила. А своим орудием высшая сила избрала невинное дитя.
Заполучив наконец рыбацкое снаряжение отца, Стась почувствовал себя на седьмом небе. Как на отцовские удочки и крючки ловилась рыба! Какое это было счастье! Стасю даже удалось получить удостоверение члена общества «Рыболов-спортсмен», хотя годы его ещё не вышли. По-настоящему такое удостоверение ему пришлось бы ждать ещё целых два года, но помогли старший брат приятеля и его отец, тоже заядлые рыбаки. И вообще, Стась давно иззавидовался своему корешу, у которого все в семье, не исключая и матери, были охвачены этой благородной манией. И потихоньку в парне зародилось и крепло желание и свою перевоспитать.
Козырь в воспитательной работе был один — дармовая рыба. Правда, не все, что вылавливалось, было потрясающих размеров, но даже и мелкая рыбёшка находила применение в хозяйстве. Да взять хотя бы уху. А уж рыбные котлетки или фрикадельки мать готовила просто гениально. Прекрасно зная бережливую натуру матери, парень размечтался, как постепенно склонит её на свою сторону и она тоже полюбит рыбную ловлю. Ему и в голову не приходило, что Хлюп потратил впустую на такие попытки многие годы.
— Где Стась? — раздражённо поинтересовалась пани Богуслава, вернувшись с работы в половине девятого утра. Усталость тут была ни при чем, она как раз и не устала, просто в последнее время раздражение стало её привычным, состоянием.
В результате воспитательной работы Эльжбеты Агатка пересмотрела своё отношение к Стасю и перестала придерживаться прежних бескомпромиссных принципов. Пока же ответила чистую правду:
— Отправился к Гжесю.
Мать поморщилась.
— А когда отправился?
— Не знаю. Я не обратила внимания.
И опять это было правдой, ибо на восходе солнца девочка спала крепким сном. Что же касается рыбалки, то о ней она знала ещё с вечера, когда мальчишки договаривались поудить на зорьке. Но ведь об этом её никто не спрашивал.
— Очень плохо! — резко упрекнула Богуся дочь. — Я же просила обращать внимание. Кто их там знает, а вдруг опять…
И при одной мысли о ненавистной рыбной ловле она содрогнулась. Агатка вся сжалась в ожидании обычных поучений, но мать лишь вздохнула и направилась в кухню, предоставив дочери заниматься чем пожелает.
А Стась именно в этот день побил свой собственный рекорд. Ему и раньше случалось ловить на отцовский спиннинг крупную рыбу, но сегодня попался судак! Да ещё какой, Езус-Мария! Килограмма на три, не меньше! Такую рыбу даже его мать не может не оценить. От привалившей удачи Стась пришёл в невменяемое состояние, хотелось кричать на весь мир, плясать от радости.
До сих пор всю выловленную рыбу Стась отдавал приятелю, и тот относил её матери или отдавал тётке, но сегодня… сегодня Стась решил явиться домой с волшебным уловом, небрежно швырнуть на кухонный стол красавца и гордо заявить: «Смотри, мамуля, какая красота! И все задаром!» Вздрогнув от грохота входной двери, пани Богуслава мрачно глянула на явившегося пред её очи сына.
Раз с таким шумом возвращается, значит, где-то был легально, иначе пробрался бы как мышь, чтобы мать не слышала, а потом делал вид, что уже давно дома.
— Вот! — гордо заявил Стась и швырнул на кухонный стол сетку, в которой среди окуньков, слабо шевеля жабрами, красовалась огромная и великолепная рыбина.
Пани Богуслава замерла.
Долго, очень долго она не могла издать ни звука, и все это время её сын терпеливо ждал, раздуваясь от гордости и триумфа.
— Откуда? — наконец прохрипела мать.
— Я поймал! Сам! И все это задаром!
Итак, стали явью самые страшные опасения пани Богуславы. Её родной сын, её первенец унаследовал от Хлюпа пагубную страсть и погряз в этом мерзком безумии, придуманном мужчинами специально против жён! А ещё говорят, что всякая гадость через гены передаётся, какие тут гены, с кем поведёшься, от того и наберёшься! Мало того, что покойник ей отравлял жизнь, так ещё и сына заразил. И как она ни старалась, как ни следила за мальчиком, как ни запрещала ему заниматься этим идиотизмом — все без толку! Да будь он проклят, этот Северин, который умудряется и теперь, с того света, устраивать ей такие пакости!
И после этого она будет чтить его память? Чью память-то? Подлеца, негодяя, который продолжает её собственных детей совращать? А она ещё из-за этого чудовища себе жизнь ломает, отказывается от брака с порядочным человеком!
Ярость и отчаяние терзали душу несчастной женщины. Стась в ужасе окаменел и стоял столбом с дурацкой ухмылкой на лице.
В этот момент открылась дверь и в кухню вошёл пан Зигмунт. И тут произошло такое, что бедный Стась уже и не знал, что подумать.
Сначала его мать бросилась на грудь вошедшему, который не опрокинулся лишь потому, что опёрся о косяк. Затем тяжёлой рысцой кинулась в спальню, выхватила из ящика комода кипу каких-то бумаг и, вернувшись, сунула их в руки тоже остолбеневшему гостю.
— Вот! Бери! Оформляй! Выхожу за тебя! Немедленно! Завтра же! Нет, ещё сегодня! И плевать мне на то, что скажут люди! Пусть утопятся вместе с этой рыбой!
Клепа абсолютно ничего не понимал, а уж всего менее — связи рыбы с их браком. Но он не растерялся и первым делом схватил и спрятал в карман дотоле недоступные ему бумаги для ЗАГСа, а вторым — заключил в объятия дорогую невесту.
Со Стасем обошлись по-божески. Мать, правда, накинулась на него с упрёками, будущий отчим подхалимски вторил ей, но проклинать сына не советовал. К рыболовам Клепа всю жизнь относился с несколько снисходительным презрением, как к неопасным маньякам, и торжественно заверил невесту, что сам он лично ни разу не брал в руки дурацкой палки с крючком и брать не собирается. Стася умеренно осудил, главным образом за то, что огорчает такую бесценную женщину, и как ему не стыдно.
После чего принялся нежно успокаивать бесценную женщину, говоря, что вся рыба в реках, морях и океанах не стоит одной её слезинки. И тут вдруг углядел великолепного судака на столе и как-то незаметно для себя от слезинок прямо перешёл к судаку в сметане. Любимая женщина притихла в его объятиях и совсем воспрянула духом, услышав робкое сыновье «рыбные котлетки». А Клепа исподтишка подмигнул оживившемуся Стасю.
* * *
— Недаром говорят — нет худа без добра. Народная мудрость! — приговаривал Тадик, пряча в бумажник только что приобретённые обручальные кольца. — Ведь не случись всей этой свистопляски с сокровищами твоего отца, которые он отдал на сохранение моему отцу, вряд ли дело дошло бы до нашей свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57